За свою относительно недолгую жизнь Франц Кафка успел выпустить три книги рассказов и даже удостоился престижной литературной премии.
Но всемирную славу он всё же обрёл после смерти, когда его друг, писатель Макс Брод, вопреки завещанию, в котором Кафка просил своего душеприказчика сжечь все оставшиеся после него рукописи, опубликовал неизданные произведения пражского прозаика, и в их числе три больших романа.
Франц Кафка
Кафка родился в Праге, в еврейской семье. Отец писателя, Герман Кафка, долгие годы торговал товарами вразнос. Женившись на Юлии Леви из состоятельного семейства, он смог на деньги жены открыть собственную галантерейную лавку и стать совладельцем небольшого цементного завода.
Кафка говорил не только по-немецки, но и по-чешски, однако чувствовал себя в Праге, как, впрочем, и в родительском доме, чужим. Отец, человек своевольный и жестокий, хотел видеть сына своим преемником. Их мучительные взаимоотношения Кафка описал впоследствии в «Письме отцу» (1919 г.). По окончании в 1906 г.
Пражского университета, где он изучал право и слушал лекции по германистике и истории искусств, Кафка почти до конца жизни оставался на скромной должности чиновника по страхованию от производственных травм.
Единственно важным для себя делом — литературой — он занимался ночами, мучительно сомневаясь в достоинствах написанного.
Торговая эмблема магазина Германа Кафки — галка (по-чешски — «кафка»)
Загадочные образы Кафки трудно понять, никакие однозначные толкования их не исчерпывают. В его ранней притче «Бегущие мимо» (1908 г.) говорится о двух людях, бегущих в одном направлении.
Кто они? «Может быть, — пишет Кафка, — они для собственного удовольствия гоняются друг за другом, может быть, они оба преследуют третьего, может быть, первый ни в чём не виноват, и его преследуют понапрасну, может быть, второй хочет убить его, и ты станешь соучастником убийства, может быть, они ничего не знают друг о друге, и каждый сам по себе спешит домой…
» Уже в этом отрывке проявилась одна из главных особенностей прозы Кафки — предположительность повествования. Суть в данном случае не в перечислении возможных интерпретаций, а в относительности каждой из них.
Здесь, как и во всех своих произведениях, Кафка принципиально отказывается от разъяснений — и не потому, что не способен ясно выразить мысль.
С чрезвычайной остротой ощущал он многозначность любого явления жизни, множественность перспектив, по-разному его раскрывающих, шаткость истин, несводимых к единственному значению.
Не случайно Кафка посещал в Праге лекции знаменитого физика Альберта Эйнштейна, уже опубликовавшего к тому времени первую часть своей теории относительности. Писатель и сам утверждал новый способ мышления, только в его случае — это способ художественного постижения действительности XX столетия.
«Нет нужды выходить из дому. Оставайся за своим столом и прислушивайся. Даже не прислушивайся, жди. Даже не жди, будь неподвижен и одинок. И мир разоблачит себя перед тобой, он не сможет поступить иначе…» Ф. Кафка
Герой романа «Процесс» (1914— 1915 гг., опубликован в 1925 г.) Йозеф К. — молодой человек, привыкший жить по раз и навсегда установленному порядку. В восемь часов утра хозяйка квартиры приносит ему завтрак, он исправно ходит на службу, приударяет за соседкой, раз в неделю посещает бордель.
Но уже в самом начале романа этот порядок оказывается сметённым. Проснувшись, герой видит у своей кровати человека в одежде, похожей на военную форму, и узнаёт, что арестован. Йозеф К. изо всех сил стремится вернуться к привычной жизни.
«Он хочет, чтобы Анна принесла ему завтрак», — говорит незнакомец, обращаясь к кому-то за дверью. Оттуда слышится смех.
На протяжении всего повествования герой не перестаёт удивляться. Его поражает, почему канцелярии суда в городе расположены под крышами домов, на чердаках, где сушат бельё, а потолки такие низкие, что чиновники упираются в них головами.
Угнетает, что ни он, ни члены суда ничего не знают о ходе процесса и даже о самом обвинении, которое так и остаётся непонятным до конца романа.
Быть может, тема произведения — анонимность власти? Но однозначные выводы чужды Кафке: содержание романа и богаче, и шире.
Комната Ф. Кафки в доме на Златой улице в Праге
С началом процесса в существовании героя внешне ничего не изменилось. Йозеф К. продолжает ходить на службу, завтракать и вообще жить по заведённому порядку. Но эта жизнь — мнимая. Утверждается какой-то другой порядок, одинаково страшный как для героя, так и для читателя.
Йозефа К. арестовали, когда он проснулся в своей постели. Эта ситуация не только напоминает страшную реальность диктаторских режимов.
В суховатой, намеренно неэмоциональной прозе Кафки мотив пробуждения ото сна предупреждает ещё и о переходе от одного состояния к другому, из одного мира в другой.
Так развёртывается и сюжет новеллы «Превращение» (1915 г.): герой, проснувшись, обнаружил, что превратился в насекомое.
Титульный лист первого издания новеллы Ф. Кафки «Превращение». 1915 г.
В предпоследнюю главу романа «Процесс» включена притча о человеке, пришедшем к вратам Закона, дабы познать его. Но привратник преградил человеку путь, сказав, что сейчас войти нельзя. Проходят годы, человек старится, слабеют его глаза, однако «теперь, во тьме, он видит, что неугасимый свет струится из врат Закона».
Умирая, человек спрашивает, почему же за долгие годы никто, кроме него, не захотел в них войти: «Ведь все люди стремятся к Закону…». Следует ответ: «Эти врата были предназначены для тебя одного!». Йозеф К возмущён: человека обманули, над ним издевались.
Но у рассказавшего притчу священника (как и у повествователя в «Бегущих мимо») есть иные объяснения. Самое поразительное из них такое: «Правильное восприятие явления и неправильное толкование того же явления никогда полностью взаимно не исключаются». Полнота и истинность толкований труднодостижимы.
Ситуации и картины Кафки — сгустки значений, которые читатель должен осмыслить.
Так, в первой главе романа герой, оставшийся из-за своей стражи без завтрака, решает ограничиться припасённым с вечера яблоком. О яблоке нередко заходит речь и в других произведениях Кафки.
Каждый раз — мы в праве это предположить — оно значит одно и то же: автор, несомненно, помнил библейское предание о яблоке, сорванном с древа познания, — вкусивший его видит мир совершенно иначе, отныне для него начинается процесс познания.
Именно об этом процессе, а не только об аресте Йозефа К, говорится в романе.
«Если поглядеть на нас просто, по-житейски, мы находимся в положении пассажиров, попавших в крушение в длинном железнодорожном туннеле, и притом в таком месте, где уже не видно света начала, а свет конца настолько слаб, что взгляд то и дело ищет его и снова теряет, и даже в существовании начала и конца нельзя быть уверенным». Ф. Кафка
В окружающем мире всё непрочно, всё шатко, ни на что нельзя опереться. Однажды вечером, уходя со службы домой, Йозеф К.
заглядывает в одну из коморок своего учреждения и видит, как экзекутор собирается высечь тех стражей, которые приходили его арестовывать. Он открывает дверь на следующий день и видит ту же картину.
Ужасно, что людей всё ещё мучают. Но по-иному страшно оттого, что свеча не уменьшилась с вечера. Время остановилось…
Шаткость, ненадёжность жизни ощущается в романе и на уровне языка. «Кто-то, вероятно, донёс на Йозефа К., потому что, хотя он не сделал ничего плохого, однажды утром его арестовали» — такова первая фраза романа.
Кроме стремительно данной экспозиции здесь содержится ещё и другое, невысказанное сообщение, фраза оповещает о некоей неопределённое™ — кто-то донёс, вероятно, донёс, донёс неизвестно что. Не полностью отрицается и обоснованность доноса. Сказано только: «…хотя он не сделал ничего плохого».
Последнее утверждение тоже шатко, ибо представлено как не высказанные вслух слова самого героя или его самооправдание.
Дом в Праге, где жил Ф. Кафка
Мир произведений Кафки — это мир, где схваченный человек в ответ на протест: «Я ведь могу и закричать!» — получает веское возражение: «А я могу заткнуть тебе рот!».
Где судебный процесс может кончиться казнью или не кончиться вовсе. Где Йозефа К в итоге ведут в каменоломню, раздевают, кладут на камень и дважды поворачивают нож в сердце.
Но самое страшное, что никакие умозаключения здесь ничего не значат, нет связанных между собой причин и следствий.
Желая выяснить своё положение, Йозеф К. отправляется в судейские канцелярии, расположенные под крышами домов. Он приходит туда без вызова, но оказывается, что именно в это время его и ждали.
Точно так же в конце романа герой, одетый во всё чёрное, сидит на стуле у двери своей комнаты, совершенно готовый к выходу, хотя и не знает, что за ним придут.
Но за ним приходят, и двое людей, «похожих на старых отставных актёров», берут его под руки и ведут на казнь.
Рисунок Ф. Кафки
В созданном Кафкой мире действует иная логика, которой нет смысла удивляться. О превращении Грегора Замзы в насекомое (новелла «Превращение») рассказано как о чём-то обыденном. Герой думает о службе, о поезде, на который боится опоздать, опасается, что о произошедшем узнает его начальство. Он старается внушить окружающим, что ничего особенного не случилось.
Герои Кафки находятся в постоянном бессмысленном движении. Иногда в поисках пристанища они бегут в другие страны. Так поступает главный персонаж романа «Америка» (второе название «Пропавший без вести»; 1911 — 1914 гг.) Карл Россман. Путь ведёт его от дома к дому, но в каждом из них он может оставаться на всё более короткий срок.
«…Ибо мы как срубленные деревья зимой. Кажется, что они просто скатились на снег, слегка толкнуть — и можно сдвинуть их с места. Нет, сдвинуть их нельзя — они крепко примёрзли к земле. Но, поди ж ты, и это только кажется». Ф. Кафка
В другом знаменитом романе Кафки — «Замок» (1921 — 1922 гг., опубликован в 1926 г.) — землемер К. бродит по заснеженной Деревне, упорно пытаясь проникнуть в недоступный Замок или хотя бы просто приблизиться к нему.
От Замка зависит его работа, право на жизнь в Деревне, его дальнейшая судьба. Но как только К. хочет подойти к нему, расстояние, их разделяющее, растёт. Более того, сам вид Замка меняется.
Там, где прежде рисовалось величественное здание, обнаруживаются несколько приземистых строений.
Всё под снегом, всё замерло. Оцепенело как будто бы и сознание поселян: никто, за исключением Амалии, не пытается противиться Замку, все признают неколебимой его власть, которая осуществляется через чиновников, спускающихся из Замка в Деревню. К.
пытается добиться разрешения жить и работать в Деревне, он звонит в Замок, стремится вступить в контакт с чиновниками, затевает любовную связь с Фридой, бывшей возлюбленной влиятельного господина Кламма. Однажды К. почти удаётся достичь цели, но, пробравшись в комнату чиновника, он, внезапно обессилев, засыпает на его кровати.
Да и какая в этой Деревне может быть работа для землемера? Ведь здесь отсутствует сама основа жизни — земля, а значит, мерить нечего.
«Замок», как и два других романа Кафки, не завершён. По словам Макса Брода, Кафка рассказывал ему, что в итоге герой «Замка» должен получить право жить в Деревне. Однако произойдёт это тогда, когда он будет лежать на смертном одре и продвижение не только в простом, физическом, но и в широком смысле — продвижение дальше по жизни — станет для него уже немыслимо…
В. Фука. Портрет Ф. Кафки
Заманчиво интерпретировать Замок как воплощение власти. Но всё ли объясняет подобное толкование? Например, землемер ли вновь прибывший, или он только выдаёт себя за такового, а Замок по неизвестным причинам его самозванство принимает? Ведь К. утверждает, что его позвали, Замок же сначала отрицает эту версию, но потом соглашается с ней.
Однако в мрачном и неустойчивом мире Кафки есть и просветы. Г. Гессе считал: отчаяние соединяется у Кафки с благоговением перед тем, что не доступно ни познанию, ни даже смутным догадкам людей. Кафка, как писал Гессе, «ни в коем случае не был только отчаявшимся…
Сомневался он не в Боге, не в высшей реальности, но в себе, в способности людей прийти к Богу или, как он это порой называл, к Закону». Знаменательна последняя сцена романа «Процесс», когда Йозефа К. ведут на казнь.
Железной хваткой его держали с двух сторон под руки, а он упирался, упирался до тех пор, пока случайно не увидел на улице нравившуюся ему прежде женщину. И он пожелал хоть сейчас, перед смертью, освободиться душой от процесса, неотступно его занимавшего.
Теперь, на пороге конца, герою, кажется, становится понятным окрик священника в соборе: «Неужели ты за два шага уже ничего не видишь?».
Дальше его уже не тащили — он шёл сам, и стражникам оставалось лишь поспевать за ним, как будто он знал, где состоится казнь. Страх, паника, стремление подчинить себе более слабого (характерные проявления массового сознания) вытесняются душевным движением сугубо индивидуальным — просветлением, освобождением от сосредоточенности исключительно на себе.
Но голова его уже лежит на камне, а палачи уже передают над ним из рук в руки нож.
И тут происходит неожиданное: «И как вспыхивает свет, так распахнулось где-то окно там, наверху, и какой-то человек, казавшийся издали, в высоте, слабым и тонким, порывисто наклонился далеко вперёд и протянул руки ещё дальше Кто это был? Друг? Просто добрый человек?.. Хотел ли он помочь? …Или за ним стояли все?..». Читатель, возможно, заметит «геометрическое» сходство окна с «вратами Закона», вспомнит свет, лившийся и там и тут.
В своих произведениях Кафка лишь ставит вопросы: отношения Закона и человека, света и тьмы, оправдания и вины, героя и других людей даны им в состоянии неопределённости, которая не предвещает обязательного спасения.
Поделиться ссылкой
Роман «Процесс» Франца Кафки: краткое содержание, постмодернистский абсурдизм
Роман «Процесс» – один из лучших образцов постмодернистского абсурдизма. Он был написан в 1915 году, но увидел свет только спустя десять лет, когда его создателя уже не было в живых.
Перед смертью Франц Кафка заклинал своего душеприказчика писателя Макса Брода сжечь все написанное им.
Брод не послушал умирающего товарища: собрав разрозненные главы романа и проведя колоссальную редакторскую работу, он опубликовал роман «Процесс» в том виде, в котором его знает и любит современный читатель.
Для отечественного книгомана странный, проблемный, задающий неудобные вопросы Кафка был долгое время закрыт. Его произведения стали просачиваться в советскую печать только в 60-е годы. Так, в 1964 году «Иностранная литература» опубликовала пару новелл и десяток миниатюр Франца Кафки. К ним прилагалась литературоведческая статья Евгении Книпович о писателе.
Сегодня «Процесс» празднует свой вековой юбилей. Несмотря на преклонный возраст, он по-прежнему продолжает пользоваться популярностью у читателя. Книга занимает первые позиции во многих литературных рейтингах. В частности, французское периодическое издание Le Monde поставило «Процесс» на почетное третье место в списке «100 книг ХХ века».
История экранизации романа Роман неоднократно экранизировался. В 1962 году «Процесс» визуализировал режиссер Орсон Уэллс, а в 1993 – Дэвид Хью Джонс, отдав роль Йозефа К. Кайлу Маклахлену, а священника – голливудской звезде Энтони Хопкинсу.
Вспомним, как разворачивались события одного из самых знаменитых произведений Франца Кафки.
Тридцатый день рождения Йозефа К
Однажды утром жизнь успешного банковского прокуриста Йозефа К. перевернулась с ног на голову. Сегодня был его тридцатый день рождения. Все началось с того, что служанка не принесла завтрак. Вместо нее на пороге комнаты, которую К. снимал в квартире фрау Грубах, появился незнакомец в черном сюртуке. Он вел себя невозмутимо, как будто все происходившее было в порядке вещей.
На вопрос Йозефа, где его утренняя трапеза, господин ответил, что на сегодня завтрак отменяется. Он также незамедлительно сообщил о цели своего столь раннего визита. Незнакомец оказался стражем порядка, который пришел арестовать Йозефа К.
Господин К. был уважаемым человеком и законопослушным гражданином, к уголовной ответственности никогда не привлекался и в преступной деятельности замечен не был.
Все это объясняет закономерное недоумение, с которым К. воспринял весть о своем аресте. Так и не пояснив, в чем собственно виноват Йозеф, страж порядка потребовал, чтобы К.
переоделся в парадный черный сюртук и проследовал за ним в полицейское отделение для допроса.
К. ничего не остается делать, как повиноваться. Он убежден, что это нелепая ошибка, чья-то злая шутка или вообще дурной сон, который вот-вот закончится. Однако по приезду в так называемое «отделение» арестованный убеждается в реальности всего происходящего. К.
сообщают, что он нарушил закон. Скоро начнется судебный процесс, на котором он, Йозеф К., имеет возможность отстоять свою правоту. Вся загвоздка в том, что никто – ни полицейские, ни прокурор, ни судьи, ни присяжные, ни сам К.
– не знают, в чем именно виновен подсудимый.
Свободный арестант. Фройляйн Бюрстнер
Следующей неожиданностью стало известие о том, что господина К. даже не думали удерживать под стражей. С одной стороны он был арестованным, с другой – продолжал вести привычный образ жизни. Единственное, что от него требовалось – посещать обязательные судебные заседания. Чтобы не мешать службе в банке и привычным будничным занятиям К., заседания решили проводить по воскресеньям.
Несколько успокоившийся арестант возвращается домой. Квартирная хозяйка фрау Грубах, которая души не чает в своем постояльце, искренне сочувствует несчастью, постигшему К.
Она уверенна – дело разрешится в его пользу и высказывает предположение, что обвинение носит не привычный криминальный, а научный характер. То ли по рассеянности, то ли вследствие еще какой-то скрытой причины, фрау Грубах не подает К. руки.
Также К. не удостоили рукопожатием стражи порядка и прокурор.
Стараясь не зацикливаться на этих досадных метаморфозах, остаток дня К. проводит в ожидании фройляйн Бюрстнер – своей миловидной соседки.
Она придерживается довольно свободных нравов и позволяет многочисленным поклонникам водить себя на свидания.
Такое поведение предоставляет богатую почву для сплетен, а потому прислуга самозабвенно шепчется о том, как фройляйн Бюрстнер посещает сомнительные увеселительные заведения и беззастенчиво обнимается с кавалерами.
Как бы там ни было, но Йозеф К. очень ценит компанию очаровательной соседки. Ночью, когда Бюрстнер вернулась из театра, К. рассказывает ей о своем таинственном аресте, узнает, что фройляйн собирается изучать юриспруденцию, заручается ее поддержкой в качестве независимого консультанта и неожиданно для себя впервые в жизни позволяет поцеловать соседку.
Воскресное слушание
Воскресенье. Первое слушание. По телефону К. сообщили, что проходить оно будет на отдаленной улице в предместье, где Йозефу еще никогда не доводилось бывать. Выйдя из дому, подсудимый понимает, что ему не сказали ни точного адреса, ни даже времени начала слушания. Однако он почему-то решает, что нужно прийти к девяти.
Обозначенная улица сплошь уставлена многоквартирными домами бедноты. В выходной день жизнь в предместье кипит, окна и двери маленьких комнат распахнуты, кругом бегают дети, хлопочут по хозяйству мужчины и женщины. К.
не хочется открывать истинную цель своего визита, поэтому, заглядывая в комнаты, он спрашивает, где живет столяр Ланц.
Безусловно, никакого столяра не существует, Йозеф его только что выдумал, однако в одной из квартир женщина, занимающая стиркой, на вопрос о Ланце утвердительно кивает и приглашает К. пройти.
Подсудимый попадает в небольшой зал. Он до отказа набит людьми, выстроившимися в две ровные колонны. Все присутствующие одеты в парадные черные сюртуки, возглавляет странную процессию маленький пыхтящий толстячок за письменным столом. Это и есть судья.
К удивлению К, он гневно сообщает, дескать тот опоздал на час и пять минут, и предупреждает, что подобное попустительство в отношении следствия больше не должно повторяться. Подсудимый не дает себя в обиду.
Он поднимает на смех старичка судью, его неряшливую тетрадочку, которую тот гордо величает «документацией». Господа присяжные заливаются хохотом, аплодируют. Кажется, Йозефу удалось расположить публику.
Он на верном пути к победе.
Интимная жизнь К
Процесс по делу Йозефа К. затянулся на целый год. С каждым днем в жизни подсудимого появлялось все больше абсурдного и необъяснимого. Несмотря на то что К. старался держать судебное разбирательство в секрете, круг посвященных стремительно расширялся. Порой с ним заговаривали случайные прохожие. Оказывается, они тоже знали о процессе.
Йозефа навещает его дядя. Он также осведомлен о деле племянника. Чтобы как-то подсобить родственнику, дядя подыскивает для него адвоката. Юрист стар и болен. За ним ухаживает бойкая молодая сиделка Лени, с которой у К.
возникает интимная связь. Надо сказать, что с момента ареста Йозеф стал пользоваться особым успехом у женщин. Это не случайно, ведь слабый пол всегда привлекали так называемые «плохие парни». Теперь К.
может с определенной гордостью причислить себя к их рядам.
Притча о Законе. Тридцать первый день рождения Йозефа К
Однажды Йозеф забежал в церковь, чтобы переждать дождь. Как гром среди ясного неба, прозвучал голос священника. Он обратился к К. по имени и представился капелланом тюрьмы. Святой отец открывает К., что в действительности дела его обстоят плохо. Скорее всего, процесс будет проигран.
Священник рассказывает Йозефу притчу о Законе. В ней говорится о привратнике, что стоит возле врат Закона. Однажды к нему подошел поселянин и спросил, может ли он сейчас войти во врата. На что привратник ответил отрицательно.
Тогда поселянин спросил, сможет ли он в будущем переступить порог Закона. На что привратник дал утвердительный ответ – да, такая возможность может представиться. Поселянин решает подождать, когда ему разрешат войти.
Страж не прогнал человека и даже милостиво выставил для него скамеечку.
Долгие годы провел поселянин у порога Закона, так и не получив желанного приглашения. Когда седина покрыла его волосы, зрение затуманилось и жизнь едва теплилась в старческом теле, человек измученно спросил: «Все люди стремятся к Закону.
Так почему же за эти долгие годы ни одна живая душа не подошла к дверям?» Сказал и закрыл глаза. Делая предсмертный вздох, поселянин услышал слова привратника: «Никому сюда входа нет. Эти врата были предназначены для одного тебя.
Теперь пойду их и запру!»
Так говорил священник, а Йозеф К. проводил параллели с собственной историей. Не он ли тот селянин, что пытается познать Закон, но лишь бесцельно околачивается у порога, так и не решаясь его переступить?
В нашей следующей статье мы рассмотрим биографию Франца Кафки — одного из основных немецкоязычных писателей XX века, большая часть работ которого была опубликована посмертно.
Невероятная история, произошедшая с коммивояжером Грегором Замзой в книге Кафки “Превращение”, во многом перекликается с жизнью самого автора – замкнутого неуверенного в себе аскета, склонного к вечному самоосуждению.
Вскоре после встречи со священником, в канун тридцать первого дня рождения, за Йозефом К. пришли. Подсудимый был готов встретить визитеров, несмотря на то что никакого уведомления не получал.
Вместе со своим мрачным конвоем К. отправился на каменоломню. Там с него сняли пиджак с рубашкой, уложили головой на камень и закололи ножом прямо в сердце. «Как собаку», – горько подумал Йозеф К.
, умирая.
Смертный приговор был приведен в исполнение ровно через год после начала процесса. С верховным обвинителем, ровно как и с причиной ареста, ни покойному Йозефу, ни многоуважаемому читателю познакомиться не довелось.
Абсурдный мир Франца Кафки
«Процесс», как и другие произведения Кафки, является органичным симбиозом различных литературных стилей – модернизма, экзистенциализма, магического реализма. Грань между правдой и вымыслом, фантастикой и реальностью, сном и бодрствованием так тонка, что порой отличить чудесное от действительного невозможно. Примечательно, что абсурдные, ирреальные события автор описывает с тем же будничным спокойствием, что и самые обыкновенные происшествия. Это нарочитое безразличие подчеркивает абсурдность всего происходящего.
Альбер Камю в статье «Надежда и абсурд в творчестве Франца Кафки» отмечал, что главный герой воспринимает происходящие с ним странности без всякого удивления.
Это противоречивое отсутствие удивления и является главным признаком абсурдного произведения.
По мнению Камю, секрет кафкинского «Процесса» в двойственности, постоянном балансировании между «естественным и необычным, личностью и вселенной, трагическим и повседневным, абсурдом и логикой».
Кафка беззастенчиво перенес чудеса в тесные городские комнатушки, запер их в душные каморки, будничные кабинеты, бакалейные, мостовые. Ницше говорил: «Великие проблемы ищите на улице». Для масштабного философского размышления над смыслом человеческой жизни Кафке не понадобилось создавать фантастическую ирреальность, ему хватило привычной урбанистики и магии символа.
Франц Кафка «Процесс»
«Процесс» — последний опубликованный роман Кафки, в котором характерные для него темы экзистенциальной тревожности, отчуждения от семьи и общества в целом, постоянной вины и абсурда достигли наивысшей точки.
История создания «Процесса»
Когда после смерти писателя разбирали его архивы, выяснилось, что он написал «Процесс» за 10 лет до смерти в 1914-1915 годах.
Таким образом, работа над романом пришлась на самый тяжелый период в жизни Кафки: он только что разорвал помолвку со своей невестой Фелице Бауэр и обычное для него перманентное чувство вины превысило уровень, который он мог вынести.
В дневниках писателя за этот период обнаружены записи, в которых он сравнивает свое положение с положением обвиняемого на судебном процессе, а о дне объяснения с Фелице вспоминал как о военном трибунале.
Совершенно разбитый Кафка начал работу над «Процессом», но обстановка вокруг него только накаляется — летом 1914 года Австро-Венгерская империя объявляет войну Сербии, тем самым начиная первую в истории человечества мировую войну, на тот момент самую страшную и кровопролитную из всех происходивших когда-либо. Чувство отчуждения и одиночества усилилось, когда осенью того же года писатель впервые покинул родительский дом и снял небольшую комнату в городе.
Он писал лихорадочно, без остановки, отвлекся только раз — на создание новеллы «В исправительной колонии», но после нее снова вернулся к «Процессу».
Но в начале 1915 года творческие силы покинули его, и работа над романом остановилась, чтобы так никогда и не возобновиться.
В дневниках Кафка писал, что, кажется, уже никогда не найдет в себе сил вернуться к большому роману. «Процесс» найдут и опубликуют только после его смерти.
Другие аудиокниги Франца Кафки на нашем сайте:
- «Превращение»,
- «Замок»,
- «Из дневников»,
- «В исправительной колонии».
«Процесс» сюжет
Главный герой — обычный рядовой служащий банка. Его зовут Йозеф К. В день тридцатилетия ему приходит извещение, что он арестован и осужден. Но Йозефа К.
не берут под стражу, его свободу никто не ограничивает (хотя в его жизни никогда и не было настоящей свободы — каждое действие подчинено рутине).
Утром он так же как и прежде встает и идет на службу, а после работы направляется в суд, чтобы выяснить, за что он все-таки осужден и что может предпринять, чтобы оправдаться.
Слушайте «Процесс» онлайн на нашем сайте — в описание бюрократии, с которой сталкивается герой, Кафка вложил все свое пренебрежение и страх перед государственной машиной, а абсурд происходящего в «присутственных местах» только усиливает эффект. Йозеф К. безрезультатно ходит из кабинета в кабинет, добивается встречи с чиновниками, проводит часы в суде и в канцелярии — он лишь крошечная точка на полотне бюрократического сюрреализма, не подчиняющегося логике и здравому смыслу.
Нереальности сюжету добавляет то, что герой вынужден пробираться на чердаки многоквартирных домов — именно там расположены бесконечные канцелярии, бюро, комиссии и прочие места, в которых он тщетно надеется найти объяснение происходящему. По началу Йозеф К.
не воспринял свой приговор всерьез, но чем дольше он ищет объяснений, чем меньше находит ответов, тем серьезнее осознает свое положение.
Безумная бюрократия, с которой он сталкивается каждый день, все глубже входит в его жизнь, дополняет ежедневную рутину, поглощает Йозефа К.
Возможно ли хоть что-то выяснить в этой абсурдной системе? Как защитить себя, если никто не объясняет правил и не дает возможности оправдаться? Суд выносит приговор так, словно у Йозефа К. никогда и не было собственного голоса и права на защиту.
Дело Йозефа К. Материалы следствия
На скамье подсудимых судебные чиновники, деятельность которых была описана Францем Кафкой в романе «Процесс». В отношении них выдвинут ряд обвинений по результатам незаконного привлечения к уголовной ответственности старшего прокуриста крупного банка Йозефа К.
Суду предстоит оценить законность действия чиновников, из-за которых потерпевший несколько месяцев безосновательно находился под арестом, претерпел различные унижения, а впоследствии был убит.
Обвинение по делу поддерживает адвокат Алексей Михальчик. Интересы следователя-инспектора представляет адвокат Олег Середа, двух стражей Франца и Виллема и двух палачей — адвокат Станислав Мальцев. Рассматривают дело судья в отставке Виталий Красников и юрист Кирилл Рябчиков.
Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ч. 1 ст. 299 УК РФ)
Данная статья инкриминируется следователю-инспектору*, занимавшемуся расследованием уголовного дела в отношении Йозефа К., суть и основания для возбуждения которого все еще остаются неизвестными.
Личное досье потерпевшего: «Меня провели в третью комнату к их инспектору… Я спросил этого инспектора совершенно спокойно… почему я арестован. И что же ответил этот инспектор?..
Господа, по существу он ничего мне не ответил; может быть, он действительно ничего не знал, просто он меня арестовал и на этом успокоился.
Более того, он вызвал в комнату дамы трех низших служащих из моего банка, которые занимались тем, что рылись в фотографиях, принадлежавших даме, и привели их в полный беспорядок».
Исходя из того, что позже инспектор назвал прокуриста К. маляром, очевидно, что постановления следователя и судебного решения на обыск жилья Йозефа К. у них не было (что является нарушением пунктов 2 и 3 статьи 182 УПК РФ, соответственно).
Показания свидетелей: « — Значит, так, — проговорил следователь и скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал К.: — Вы маляр?
— Нет, — сказал К., — я старший прокурист крупного банка… Ваш вопрос, господин следователь, не маляр ли я, вернее, не вопрос, а ваше безоговорочное утверждение характерно для всего разбирательства дела, начатого против меня».
В подобной ситуации имеет смысл также говорить об усматриваемых нарушениях статьи 6 Европейской конвенции по правам человека (право на справедливое судебное разбирательство), обязывающей считать каждого обвиняемого в совершении какого-либо преступления невиновным до тех пор, пока его виновность не установлена в законном порядке.
Кроме того, согласно документу, каждый обвиняемый должен быть незамедлительно уведомлен на понятном ему языке о характере и основании предъявленного обвинения.
Допущенные нарушения подтверждаются данными из личного досье потерпевшего: «Тотчас же раздался стук, и в комнату вошел какой-то человек… — Ты кто такой? — спросил К. и приподнялся на кровати. Но тот ничего не ответил, как будто его появление было в порядке вещей».
Йозеф К. настаивает, что при расследовании его дела имело место быть открытое нарушение законов, начиная с самого первого дня — обыска. По его словам, госслужащими в этот день было нарушено не менее пяти пунктов статьи 182 УПК РФ (основания и порядок проведения обыска).
В частности, пункт 4 гласит: «До начала обыска следователь предъявляет постановление о его производстве, а в случаях, предусмотренных частью третьей настоящей статьи, — судебное решение, разрешающее его производство». Однако фигуранты не только отказались предъявлять какие-либо бумаги, но даже сообщить, в чем обвиняется К.
Ситуацию усугубляет и тот факт, что обыск производился не только в комнате Йозефа К., но и у его соседки, незнакомой обвиняемому, а следовательно — никак не причастной к делу. Соответственно, на обыск в ее помещении у следователей также не было бумаг.
Производившие обыск люди даже не представились, находились в гражданской одежде:
«Кто же эти люди? О чем они говорят? Из какого они ведомства?.. Но и это не имеет значения, главный вопрос — кто меня обвиняет? Какое ведомство ведет дело? Вы чиновники? Но на вас нет формы, если только ваш костюм не считать формой, но ведь это, скорее, дорожное платье» (из личного досье прокуриста).
Кроме того, перед обыском Йозефу К. не предложили добровольно выдать подлежащие изъятию предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела. Наконец, при обыске отсутствовали понятые, что является нарушением пунктов 5 и 10 вышеупомянутой статьи Уголовно-процессуального кодекса.
Наконец, есть свидетельства о незаконном характере ареста Йозефа К: без разъяснения обвиняемому его прав, ордера и решения суда.
Из личного досье потерпевшего: «Нет», — сказал человек у окна, бросил книжку на столе и встал: «Вам нельзя уходить. Ведь вы арестованы». «Похоже на то», — сказал К. и добавил: «А за что?» «Мы не уполномочены давать объяснения. Идите в свою комнату и ждите. Начало вашему делу положено, и в надлежащее время вы все узнаете».
Любопытно, что даже после того, как следователи узнали о совершенной ими ошибке, задержании невиновного, дело против Йозефа К. не было ими закрыто.
Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности состоялось и при содействии высшего в рамках траектории уголовного дела органа — суда, — где, казалось бы, у обвиняемого есть все объективные права, наконец-таки, узнать суть дела.
При этом, по словам адвоката потерпевшего Гульда, несмотря на гласность судебного разбирательства (241 УПК РФ), выяснить причины уголовного преследования даже в суде представляется совершенно невозможным.
«Все судопроизводство является тайной не только для общественности, но и для самого обвиняемого. Разумеется, только в тех пределах, в каких это возможно, но возможности тут неограниченные.
Ведь и обвиняемый не имеет доступа к судебным материалам, а делать выводы об этих материалах на основании допросов весьма затруднительно, особенно для самого обвиняемого… Вообще-то защитников на допросы не допускают, поэтому им надо сразу после защиты, по возможности прямо у дверей кабинета следователя, выпытать у обвиняемого, о чем его допрашивали, и из этих, часто уже весьма путаных, показаний отобрать все, что может быть полезно для защиты» (заявление Гульда).
Такой подход становится еще одним поводом для квалификации действий госслужащих в рамках организованной группы с определенными целями и задачами в отношении потерпевшего.
* — Имена чиновников РАПСИ не называет с целью сохранения их чести и возможности продолжения работы в госорганах в случае вынесения оправдательного приговора.
Превышение должностных полномочий (ч. 1 ст. 286 УК РФ)
Признаки совершения данного преступления усматриваются в действиях троих стражей-следователей, двое из которых — Франц и Виллем — находятся на скамье подсудимых. Третий успел скрыться от правоохранительных органов и в настоящее время объявлен в международный розыск. Материалы в отношении него выделены в отдельное производство.
Свидетели об обращении следователей с Йозефом К. во время обыска:
«…вдруг оба (стражи Франц и Виллем) сразу подступили к нему. Второй был много выше ростом, чем К. Он все похлопывал его по плечу. Они стали ощупывать ночную рубашку К., приговаривая, что теперь ему придется надеть рубаху куда хуже, но эту рубашку и все остальное его белье они приберегут, и, если дело обернется в его пользу, ему все отдадут обратно.
— Лучше отдайте вещи нам, чем на склад, — говорили они. — На складе вещи подменяют, а кроме того, через некоторое время все вещи распродают — все равно, окончилось дело или нет. А вы знаете, как долго тянутся такие процессы, особенно в нынешнее время!»
«К. увидел, что они (стражи Франц и Виллем) поглощают его завтрак».
«— Взгляни, какой он жирный, этот жир сразу и розгой не пробьешь, а знаешь, почему он так разжирел? У него привычка съедать завтраки всех арестованных. Наверно, он и твой завтрак съел?»
Из показаний следует, что насмешки, оказываемое психологическое давление и также непредоставление сведений о сути предъявленного обвинения К.
, как и любых документов, свидетельствующих о наличии в принципе возбужденного дела, говорят о том, что Франц и Виллем совершили действия, явно выходящие за пределы их полномочий.
Кроме того, их поступки повлекли за собой существенное нарушение прав К. на справедливое следствие и судебное разбирательство.
Обращение Йозефа К. к суду: «Я хочу только одного — открыто обсудить открытое нарушение законов.
Посудите сами: дней десять тому назад я был арестован… Следователи оказались вконец развращенными мошенниками, они наболтали мне с три короба, вымогали взятку*, собирались под каким-то предлогом выманить у меня белье и платье, требовали денег, обещая принести мне завтрак, а перед этим на моих глазах нагло уничтожили мой собственный завтрак. Но этого мало.
Разумеется, присутствие этих служащих преследовало еще одну цель, а именно: так же как моя квартирная хозяйка и ее прислуга, они должны были распространить известие о моем аресте, чтобы повредить моей репутации, а главное — подорвать мое положение в банке».
* — По заявлению о вымогательстве взятки следствием была проведена проверка, однако достаточных оснований, кроме ничем не подтвержденных показаний К., для возбуждения уголовного дела не обнаружилось. В этой связи показания К. о вымогательстве взятки могут служить только иллюстрацией недобросовестного исполнения своих должностных обязанностей стражами и явного превышения ими полномочий.
Убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору (п. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ)
Обвинение в убийстве Йозефа К. предъявлено двум гражданам, явно действовавшим по чьему-либо поручению (заказчик следствием не установлен).
Убийство К. произошло за один день до его дня рождения, когда ему должен был исполниться 31 год. К нему пришли двое обвиняемых «в сюртуках, бледные, одутловатые, в цилиндрах, словно приросших к голове…»
Из показаний свидетелей: «После обмена вежливыми репликами о том, кому выполнять следующую часть задания, — очевидно, обязанности этих господ точно распределены не были, — один из них подошел к К. и снял с него пиджак, жилетку и, наконец, рубаху».
Можно сказать, что, хоть их действия были мирными поначалу, однако К. вряд ли смог бы найти хоть одно средство, чтобы сбежать: «У самых ворот они повисли на нем (Йозефе К.)…
Притиснув сзади плечо к его плечу и не сгибая локтей, каждый обвил рукой руку К. по всей длине и сжал его кисть заученной, привычной, непреодолимой хваткой… Они, не ослабляя хватки, попытались сдвинуть К.
с места, но он не поддался…»
Из показаний свидетелей об обстоятельствах убийства Йозефа К.: «Оба господина посадили К. на землю, прислонили к стене и уложили головой на камень.
Потом первый господин расстегнул сюртук и вынул из ножен, висевших на поясном ремне поверх жилетки, длинный, тонкий, обоюдоострый нож мясника и, подняв его, проверил на свету, хорошо ли он отточен… Но уже на его (Йозефа К.
) горло легли руки первого господина, а второй вонзил ему нож глубоко в сердце и повернул его дважды».
Тот факт, что Йозеф имел дело с преступной группой, замаскированной под сотрудников следствия и судебной системы, подтверждает тот факт, что он так ни разу и не был привлечен даже к предварительному рассмотрению дела: «Где судья, которого он ни разу не видел? Где высокий суд, куда он так и не попал?» (из личного досье К.).
Первое заседание по делу чиновников, где обвинение представит свои доказательства и сразу же выступит в прениях сторон, состоится 17 июля в 19.00.
Подготовили Людмила Кленько, Радослав Руднев
«Какой смысл произведения и концовки Франца Кафки «Процесс»?» – Яндекс.Кью
Мммм. Мне всегда казалось, что сложность прозы Кафки несколько преувеличена, в том числе, за счет флера безумия, окружающего образ писателя в массовом сознании.
Впервые взявшись читать то или иное произведение Кафки, читатель, благодаря гуляющим по интернету мемам про человека-жука и про «Любовь – это нож, которым я копаюсь в себе», заранее предчувствует столкновение с чем-то непостижимым, необъяснимым, чудовищным.
Открывая «Процесс», мы прыгаем с места в карьер и сразу встречаем героя, который внезапно обнаруживает, что попал под арест. И если поначалу он худо-бедно сопротивляется таинственным незнакомцам, то впоследствии круговорот допросов, обтекаемых фраз и душных комнат затягивает Йозефа К.
так глубоко, что его попытки защитить себя выглядят все более вялыми, путаными, бессмысленными. Начавшись с абсурда – ну как, казалось бы, человек может не знать, за что его арестовали? и как судебная система может не дать ему внятный ответ на этот вопрос? – история им же и заканчивается: Йозеф К.
погибает на импровизированном эшафоте, так и не разобравшись, что именно вменяется ему в вину.
Герой Кафки оказывается в центре самого страшного кошмара любого человека: событиями в «Процессе» управляют не все эти похожие друг на друга чинуши, а некая загадочная сила – ужасная в своей неопределенности.
Никто не знает, что случится с ним завтра, в какой процесс он попадет и чем этот процесс завершится – говорит нам Кафка. Он безжалостно облекает в слова наш самый сильный страх – страх неизвестности.
Поэтому к концу романа читатель приходит в таком душевном раздрае, что ему, как правило, уже наплевать, за что на самом деле поплатился жизнью Йозеф К.
Тем не менее, мы, в отличие от Йозефа К., вполне можем противостоять мрачному гению Кафки, на время отложив все свои страхи – рациональные и иррациональные. И с этой перспективы открывается множество трактовок романа. Я приведу лишь самые очевидные.
Первая: «Процесс» – это метафора человеческой жизни. Неслучайно действие романа начинается в день рождения Йозефа К., а слово «суд» созвучно слову «судьба».
К сожалению, не владею немецким языком, поэтому не могу утверждать, что эта своеобразная паронимия сохраняется и в нем. С рождения и до самой смерти человек неизбежно ощущает себя объектом суда: его судят и друзья, и враги, и общество, и сущность, называемая Богом.
Вероятно, в случае с «Процессом» мы должны говорить, в первую очередь, о процессе суда над самим собой.
Йозефа К. ведь не упекают мгновенно в тюрьму, а позволяют ему жить относительно привычной жизнью.
Тюрьму создает вокруг себя он сам, постоянно возвращаясь к мысли о процессе, задыхаясь от всепоглощающего чувства вины. Вина, по Кафке, вообще определяет человеческое бытие. Да и сознание – тоже.
И тут уже вам решать, как оценивать смерть Йозефа К. в финале книги – как наказание или как награду, избавление от мучений.
С другой стороны, Йозеф К. действительно может быть преступником. Людям ведь свойственно совершать дурные поступки и отказываться нести за них ответственность. Сложно поверить в то, что к тридцати годам герой не сделал никому ничего плохого.
Правда, тяжести совершенного им преступления мы не знаем: он мог убить человека, а мог прихлопнуть муху. Любое твое действие может быть признано преступным – в зависимости от того, кто вершит над тобой суд. Учитывая наличие в романе библейских аллюзий, Кафка явно намекает здесь на христианские догматы.
А значит, “Процесс” – еще и религиозно-философское произведение.
Кроме того, следует помнить, что «Процесс» был написан на заре Первой мировой войны, когда общество предчувствовало глобальные перемены. Отдельные личности ощущали причастность к этим переменам, считали себя теми, кто творит историю.
Йозеф К., напротив, пассивен, он – маленький человек, который видит значительно дальше своего носа и в глубине души понимает, что историю творят безжалостные, неуправляемые массы.
Отдельно взятому человеку бесполезно сопротивляться этому процессу.
И конечно, русский читатель, сталкивавшийся с родной судебной системой, неизбежно узнает в герое Кафки себя. Попробуйте поделить с неожиданно объявившимися дальними родственниками квартиру умершей бабушки в центре Москвы – вам еще и не так грустненько будет, ну.
Загрузка...
