Все стихи Александра Бестужева
Бегу от вас, бегу, Петропольские1 стены,
Сокроюсь в мрак лесов, в пещеры отдаленны.
Куда бы не достиг коварства дикий взор
Или судей, писцов и сыщиков собор.
Куда бы ни хвастун, ни лжец не приближался,
Где б слух ни ябедой, ни лестью не терзался.
Бегу! Я вольности обрел златую нить.
Пусть здесь живет Дамон,— он здесь умеет жить.
За деньги счастия не редким став примером,
Он из–за стойки в час возникнул кавалером.
Пусть Клит живет, его коммерчески дела
Французов более нам причинили зла.
Иль Граблев, коего бесчинства всем знакомы,
Ивана Каина2 могли б умножить томы,
Иль доблестный одной дебелостью Нарцис
Пускай меняет здесь сиятельных Лаис.
Пусть к пагубе людей с друзьями записными
Понт счастье пригвоздил за картами своими.
Пусть Грей3, любя одни российские рубли,
Катоном4 рядится отеческой земли.
Везде, хваля себя, твердит: «Чтоб жить безбедно,
Нам щит невежество, нам просвещенье вредно».
Таким людям житье в продажной стороне.
Но мне здесь жить? к чему? И что здесь
делать мне?
Могу ль обманывать: могу ли притворяться?
Нет! К возвышению постыдно пресмыкаться.
Свободен мыслями, хоть скованный судьбой,
Не применяюсь я за выгоды душой.
Не захочу, на крест иль чин имея виды,
Смывать забвением вельможные обиды
Иль продавать на зло и вкусу и ушам
Тому, кто больше даст, стиховный фимиам!
Служить любовникам не ведаю искусства
И знатных услаждать изношенные чувства;
Я отдаю товар, каков он есть, лицом:
Осла ослом зову, Бибриса — подлецом.
За то гоним, забыт, в несчастной самой доле,
Богат лишь бедностью, скитался в Петрополе.
«Скажи, к чему, теперь я слышу, говорят,
Слинявшей мудрости цинический наряд?
Сей добродетели обуховской больницы
Давно, весьма давно не носят средь столицы.
Высокомерие — законно богачам,
А гибкость, рабство, лесть приличны беднякам.
Сим только способом бессребренны поэты
Исправить могут зло их мачехи–планеты».
Так! в наш железный век фортуна–чародей
Творит директоров из глупых писарей.
Злорада, например, на смех, на диво свету
С запяток в пышную перенесла карету
И, золотым шитьем сменивши галуны,
Ввела и в честь и в знать умильностью жены.
Теперь он, пагубным гордясь законов знаньем,
Упитан грабленым соседей достояньем,
С сверкающих колес стихиею своей
Из милости грязнит достойнейших людей.
Меж тем как Персий5 наш пешком повсюду рыщет
И обонянием чужих обедов ищет;
С бесценным даром сим для авторов знаком,
По дыму трубному спешит из дому в дом.
Конечно, Росский Тит6, в наградах справедливый,
Вплетая в лавр побед дельфийские оливы7,
Гордыню разгромив, с Европой бедных муз
Рукою благости освободил от уз.
Астреи8 могут ждать теперь наук пенаты,
Наш Август царствует,— но где же Меценаты?
Опорой слабого кто здесь захочет быть?
Притом возможно ли дорогу проложить
Сквозь тысячи писцов, искателей голодных,
Сих жалких авторов восторгов всенародных,
На коих без заслуг струится дождь щедрот:
Шмели у пчел всегда их расхищают сот.
Престанем же наград лелеять ожиданье,—
Без покровителей напрасно дарованье.
Ужель не видим мы Боянов наших дней,
Влачащих жизнь свою без денег, без друзей,
Весной без обуви, а в зиму без шинели,
Бледней, чем схимники в конце страстной недели,
И получающих в награду всех трудов
Насмешки, куплены ценой своих стихов,
На коих, потеряв здоровье и именье,
Лишь в смерти обретать от бедности спасенье.
Иль, за долги в тюрьме простершись на досках,
Без хлеба в жизни сей бессмертья ждать в веках.
На авторов давно прошла у знатных мода,
И лучший здесь поэт9, честь русского народа,
Вовеки будет чтим с шутами наравне.
Ступай в подьячие, там счастье,— шепчут мне.
Неужель должен я, наскучив Аполлоном,
Как прежде рифмами,— теперь играть законом
И локтями сметать чернильные столы?
Как? чтобы я, сменив корысть на похвалы,
В хаосе крючкотворств бессмысленных блуждая
И звоном золота невинность заглушая,
Для сильных стал весы Фемиды уклонять,
По правде белое — по форме черным звать?
И в справках вековых, в сношениях напрасных
Бесстыдно волочить просителей несчастных?
Скорей, чем эта мысль мне в голову придет,
В июне месяце Неву покроет лед.
Скорей луна светить в подлунную устанет,
Графов10 писать стихи, злословить Клит престанет,
И Трусова скорей узнают храбрецом,
Чем я решусь сидеть в палатах за столом.
Почто же медлить здесь? Оставим град развратный,
Не добродетелью — лишь зданиями знатный,
Где дерзостный порок деяний всех вождем
С заслугой к счастию идут одним путем,
Коварство кроется в куреньях тонкой лести,
Где должно почести купить ценою чести,
Где под личиною закона изувер,
В почтеньи истину скрывая тьмой химер,
Где гнусные ханжи и набожны прелесты
Ниноны11 дух таят под покрывалом Весты12,
Где роскоши одной является успех,
Наука ж, знание в презрении у всех
И где к их пагубе взнесли чело строптиво
Искусство: красть умно, а угнетать учтиво,
Где беззаконно всё, и мне велят молчать,
Но можно ли с душой холодной ободрять
Столичных жителей испорченные нравы?
И кто в улику им, путь указуя правый,
Не изольет свой гнев в бесхитростных стихах.
Нет! Чтоб сатирою вливать порочным страх,
Не нужно кротких муз ждать вдохновенья с неба,—
Гнев справедливости, конечно, стоит Феба.
Потише, вопиют, вотще и остроты
И град блестящих слов пред ними сыплешь
Взойди на кафедру, шуми с профессорами
И стены усыпляй моральными речами.
Там — худо ль, хорошо ль — всё можно говорить.
Так мня грехи свои насмешками прикрыть,
Смеются многие над правдою и мною,
И с ложным мужеством под ранней сединою,
Чтоб в бога веровать, ждут лихорадки в дом,
Но бледны, трепетны, внимая дальний гром,
Скучают небесам безверными мольбами.
А в ясны дни, смеясь над бедными людями,
Терпите, думают, лишь было б нам легко;
Далеко от царя, до бога высоко!
Но я, уверен быв, что для самой фортуны
Хоть дремлют, но не спят каратели Перуны,
От развращения спешу себя спасти.
Роскошный Вавилон! В последнее прости.
1829, Якутск
Источник: https://45parallel.net/aleksandr_bestuzhev/stihi/
Стихотворения (Лирика декабристов)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
А.А.БЕСТУЖЕВ
Стихотворения (Лирика декабристов)
А. А. БЕСТУЖЕВ
Череп
Тост
Шебутуй
А. А. БЕСТУЖЕВ И К. Ф. РЫЛЕЕВ
АГИТАЦИОННЫЕ ПЕСНИ
“Царь наш – немец русский…”
“Ах. тошно мне…”
“Ты скажи, говори…”
“Подгуляла я…”
Подблюдные песни
Александр Александрович Бестужев родился в 1797 году. Он учился в Горном корпусе, потом поступил на военную службу. Эскадрон Бестужева располагался близ петергофского дворца Марли. Этому обязан своим происхождением его псевдоним – Марлинский, имя, которое позднее так громко прозвучало в нашей литературе.
Бестужев дебютировал как поэт и переводчик. Затем начали появляться его критические статьи, фельетоны, рецензии. Смелость и независимость суждений, остроумие, меткость наблюдений и полемических выпадов выдвинули Бестужева в число наиболее авторитетных критиков, глашатаев и поборников гражданского романтизма.
В 1822 году Бестужев познакомился с Рылеевым и скоро стал его ближайшим другом и сподвижником. Вместе они издавали альманах “Полярная звезда”, вместе писали агитационные песни. Рылеев привлек Бестужева в Северное общество. Бестужев был избран членом его Верховной думы.
14 декабря он активно участвовал в восстании, вывел на Сенатскую площадь Московский полк. Бестужева приговорили к 15 годам каторги, замененной ссылкой в Сибирь. В 1829 году он был переведен рядовым на Кавказ.”Там он написал большинство своих романтических повестей, принесших ему необычайную популярность.
Характерные для романтизма острота восприятия мира, красочность и страстность присущи и его стихам (“Тост”, “Сон”, и др.).
Но ни слава писателя, ни исключительная храбрость долго не могли избавить Бестужева от тягот солдатчины. В 1836 году он наконец был произведен в прапорщики, но вскоре переведен на самый опасный участок – на Черноморское побережье. Он погиб 7 июня 1837 года при высадке десанта на мысе Адлер.
ЧЕРЕП
Was grinsest du mir, hohler Schadel, her?
Als dass dein Him, wie meines, einst verwirret
Den leichtenTag gesucht und in der Dammrungschwer,
Mit Lust nach Wahrheit jammerlich geirret.
Goethe's Faust
[Что скалишь зубы на меня, пустой череп? Не хо
чешь ли сказать, что некогда твой мозг, подобно моему,
в смятении искал радостных дней и в тяжких сумерках,
жадно стремясь к истине, печально заблуждался?
“Фауст” Гете (нем.) – Ред.]
Кончины памятник безгробный!
Скиталец-череп, возвести:
В отраду ль сердцу ты повержен на пути
Или уму загадкой злобной?
Не ты ли – мост, не ты ли – первый след
По океану правды зыбкой?
Привет ли мне иль горестный завет
Мерцает под твоей ужасною улыбкой?
Где утаен твой заповедный ключ,
Замок бессмертных дум и тленья?
В тебе угас ответный луч.
Окрест меня туман сомненья.
Ты зкизнию кипел, как праздничный фиал,
Теперь лежишь разбитой урной;
Венок мышления увял,
И прах ума развеял вихорь бурный!
Здесь думы в творческой тиши
Роилися, как звезды в поднебесной,
И молния страстей сверкала из души,
И радуга фантазии прелестной.
Здесь нежный слух вкушал воздушный пир,
Восхищен звуков стройным хором;
Здесь отражался пышный мир,
Бездонным поглощенный взором.
Где ж знак твоих божественных страстей,
И сил, и замыслов, грань мира облетевших?
Здесь только след презрительных червей,
Храм запустения презревших!
Где ж доблести? Отдай мне гроба дань,
Познаний светлых темный вестник!
Ты ль бытия таинственная грань?
Иль дух мой – вечности ровесник?
Молчишь! Но мысль, как вдохновенный сон.
Летает над своей покинутой отчизной,
И путник, в грустное мечтанье погружен,
Дарит тебя земле мирительною тризной.
1828
ТОСТ
Вам, семейство милых братии,
Вам, созвездие друзей,
Жар приветственных объятий
И цветы моих речей!
Вы со мной и лед сомненья
Растопил отрадный луч,
И невольно песнопенья
Из души пробился ключ!
В благовонном дыме трубок,
Как звезда, несется кубок,
Влажной искрою горя
Жемчуга и янтаря;
В нем, играя и светлея,
Дышит пламень Прометея,
Как бессмертия заря!
Раздавайся ж, клик заздравный,
Благоденствие, живи
На Руси перводержавной,
В лоне правды и любви!
И слезами винограда
Из чистейшего сребра
Да прольется ей услада
Просвещенья и добра!
Гряньте в чашу звонкой чашей,
Небу взор и другу длань,
Вознесем беседы нашей
Умилительную дань!
Да не будет чужестранцем
Между нами бог ланит,
И улыбкой, и румянцем
Нас здоровье озарит;
И предмет всемирной ловли,
Счастье резвое, тайком
Да слетит на наши кровли
Сизокрылым голубком!
Чтоб мы грозные печали
Незаметно промечтали,
Возбуждаемы порой
На веселье и покой!
Да из нас пылает каждый.
Упитав наукой ум,
Вдохновительною жаждой
Правых дел и светлых дум,
Вечно страху неприступен,
Вечно златом неподкупен,
Безответно горделив
На прельстительный призыв!
Да украсят наши сабли
Эту молнию побед,
Крови пламенные капли
И боев зубчатый след!
Но, подобно чаше пирной
В свежих розанах венца,
Будут искренностью мирной
Наши повиты сердца!
И в сердцах – восторга искры,
Умиления слеза,
И на доблесть чувства быстры,
И порочному – гроза!
Пусть любви могущий гений
Дает вам радости цветы
И перуны вдохновений
В поцелуе красоты!
Пусть он будет, вестник рая,
Нашей молодости брат,
В пламень жизни подливая
Свой бесценный аромат.
Чтобы с нектаром забвенья
В тихий час отдохновенья
Позабыть у милых ног
Меч, и кубок, венок.
1829
ШЕБУТУЙ
(Водопад Станового хребта)
Стенай, шуми, поток пустынный,
Неизмеримый Шебутуй,
Сверкай от высоты стремнинной
И кудри пенные волнуй!
Туманы, тучи и метели
На лоне тающих громад,
В гранитной зыбля колыбели,
Тебя перунами поят.
Но, пробужденный, ты, затворы
Льдяных пелен преодолев,
Играя, скачешь с гор на горы,
Как на ловитве юный лев.
Как летопад из вечной урны,
Как неба звездомлечный путь,
Ты низвергаешь волны бурны
На халцедоновую грудь;
И над тобой краса природы,
Блестя, как райской птицы хвост,
Склоняет радужные своды
Полувоздушных перлов мост.
Орел на громовой дороге
Купает в радуге крыле,
И серна, преклоняя роги,
Глядится в зеркальной скале.
А ты, клубя волною шибкой,
Потока юности быстрей,
То блещешь солнечной улыбкой,
То меркнешь грустию теней.
Катись под роковою силой,
Неукротимый Шебутуй!
Твое роптанье – голос милой;
Твой ливень – братний поцелуй!
Когда громам новы внимаю
И в кудри льется брызгов пыль
Невольно припоминаю
Свою таинственную быль…
Тебе подобно, гордый, шумный,
От высоты родимых скал
Влекомый етрастию безумной,
Я в бездну гибели упал!
Зачем же моего паденья.
Как твоего паденья дым,
Дуга небесного прощенья
Не озарит лучом своим!
О, жребий! если в этой жизни
Не знать мне радости венца
Хоть поздней памятью обрызни
Могилу тнхую певца.
1829
А.А.БЕСТУЖЕВ
И
К.Ф. РЫЛЕЕВ
АГИТАЦИОННЫЕ ПЕСНИ
Царь наш немец русский
Носит мундир узкий.
Ай да царь, ай да царь.
Православный государь!
Царствует он где же?
Всякий день в манеже.
Ай да царь, ай да царь.
Православный государь!
Прижимает локти,
Прибирает в когти.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
Царством управляет,
Носки выправляет.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
Враг хоть просвещенья,
Любит он ученья.
Ай да царь, ай да царь.
Православный государь!
Школы все – казармы,
Судьи все жандармы.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
А граф Аракчеев
Злодей из злодеев!
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
Князь Волконский баба
Начальником штаба.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
А другая баба
Губернатор в Або.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
А Потапов дуриый
Генерал дежурный.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
Трусит он законов.
Трусит он масонов.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
Только за парады
Раздает награды.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
А за комплименты
Голубые ленты.
Ай да царь, ай да царь.
Православный государь!
А за правду-матку
Прямо шлет в Камчатку.
Ай да царь, ай да царь,
Православный государь!
1823
Ах, тошно мне
И в родной стороне:
Всё в неволе,
В тяжкой доле,
Видно, век вековать.
Долго ль русский народ
Будет рухлядью господ,
И людями.
Как скотами,
Долго ль будут торговать?
Кто же нас кабалил,
Кто им барство присудил,
И над нами,
Бедняками,
Будто с плетью посадил?
По две шкуры с нас дерут,
Мы посеем – они жнут,
И свобода
У народа
Силой бар задушена.
А что силой отнято,
Силой выручим мы то,
И в привольи.
На раздел ьи
Стариною заживем.
А теперь господа
Грабят нас без стыда,
И обманом
Их карманом
Стала наша мошна.
Вара с земским судом
И с приходским попом
Нас морочат
И волочат
По дорогам да судам.
А уж правды нигде
Не ищи, мужик, в суде,
Без синюхи
Судьи глухи,
Без вины ты виноват.
Чтоб в палату дойти,
Прежде сторожу плати,
За бумагу,
За отвагу
Ты за всё про всё давай!
Там же каждая душа
Покривится из гроша:
Заседатель,
Председатель
Заодно с секретарем.
Нас поборами царь
Иссушил, как сухарь:
То дороги,
То налоги
Разорили нас вконец.
А под царским орлом
Ядом потчуют с вином,
И народу
Лишь за воду
Велят вчетверо платить.
Уж так худо на Руси,
Что и боже упаси!
Всех затеев
Аракчеев
И всему тому виной.
Он царя подстрекнет,
Царь указ подмахнет,
Ему шутка,
А нам жутко.
Тошно так, что ой, ой, ой!
А до бога высоко,
До царя далеко,
Да мы сами
Ведь с усами,
Так мотай себе на ус.
Ты скажи, говори.
Как в России цари
Правят.
Ты скажи поскорей,
Как в России царей
Давят.
Как капралы Петра
Провожали с двора
Тихо.
А жена пред дворцом
Разъезжала верхом
Лихо.
Как курносый злодей
Воцарился по ней.
Горе!
Но господь, русский бог.
Бедным людям помог
Вскоре.
Между 1822 и 1825
Подгуляла я.
Нужды нет, друзья,
Это с радости.
Это с радости.
Я свободы дочь.
Со престолов прочь
Императоров,
Императоров.
На свободы крик
Развяжу язык
У сенаторов,
У сенаторов.
1824 или 1825 (?)
ПОДБЛЮДНЫЕ ПЕСНИ
1
Слава богу на небе, а свободе на сей земле!
Чтобы правде ее не измениваться,
Ее первым друзьям не состареться,
Их саблям, кинжалам не ржаветься,
Их добрым коням не изъезживаться.
Слава богу на небе, а свободе на сей земле!
Да и будет она православным дана. Слава!
2
Как идет мужик из Новагорода,
У того мужика обрита борода;
Он ни плут, ни вор, за спиной топор;
А к кому он придет, тому голову сорвет.
Кому вынется, тому сбудется;
А кому сбудется, не минуется. Слава!
3
Вдоль Фонтанки-реки квартируются полки,
Их и учат, их и мучат ни свет ни заря!
Что ни свет ни заря, для потехи царя!
Разве нет у них рук, чтоб избавиться мук?
Разве нет штыков на князьков-голяков?
Да Семеновский полк покажет им толк.
А кому сбудется, не минуется. Слава!
4
Сей, Маша, мучицу, пеки пироги:
К тебе будут гости, к тирану враги,
Не с иконами, не с поклонами,
Л с железом да с законами.
Что мы спели, не минуется ему,
И в последний раз крикнет: “Быть по сему!”
5
Уж как на небе две радуги,
А у добрых людей две радости:
Правда в суде да свобода везде,
Да и будут они россиянам даны. Слава!
6
Уж вы вейте веревкя на барские головки.
Вы готовьте ножей на сиятельных князей,
И на место фонарей поразвешивать царей,
Тогда будет тепло, и умно, и светло. Слава!
7
Как идет кузнец из кузницы, слава!
Что несет кузнец? Да три ножика:
Вот уж первой-то нож на злодеев вельмож,
А другой-то нож – на судей на плутов,
А молитву сотвори, – третий нож на царя!
Кому вынется, тому сбудется,
Кому сбудется, не минуется. Слава!
1824 или 1825
КОММЕНТАРИИ
Л. А. БЕСТУЖЕВ И К. Ф. РЫЛЕЕВ
“ЦАРЬ НАШ – НЕМЕЦ РУССКИЙ…”. Аракчеев (см. стр. 213). Волконский Петр Михайлович (1776 – 1852) – начальник штаба до декабря 1823 г. Губернатор в Або – Закревский Арсений Андреевич (1786 – 1865) – финляндский генерал-губернатор. Або – город в Финляндии.
Потапов Алексей Николаевич (1772 – 1847) – генерал Главного штаба. Масоны – члены так называемых масонских лож, организаций с определенной религиозно-этической программой. С 1822 г. масонские ложи были в России запрещены и существовали нелегально. Голубые ленты.
– На таких лентах носили высший орден Российской империи Андрея Первозванного.
“ТЫ СКАЖИ, ГОВОРИ…” Как капралы Петра и т. д.
Речь идет о свержении Петра III его женой Екатериной II в 1762 г. Курносый злодей – император Павел I, убитый заговорщиками в 1801 г.
“ПОДГУЛЯЛА Я. . .”. Развяжу язык у сенаторов. – Декабристы намеревались после победы восстания вынудить сенат выпустить обращение “К русскому народу”.
ПОДБЛЮДНЫЕ ПЕСНИ – жанр народной поэзии, песни, исполнявшиеся во время новогодних гаданий. Декабристы пародийно использовали этот жанр в целях политической пропаганды.
Назад к карточке книги “Стихотворения (Лирика декабристов)”
Источник: http://itexts.net/avtor-aleksandr-aleksandrovich-bestuzhev-marlinski/57953-stihotvoreniya-lirika-dekabristov-aleksandr-bestuzhev-marlinskiy/read/page-1.html
Читать онлайн “Стихотворения” автора Бестужев-Марлинский Александр Александрович – RuLit – Страница 2
1829
К ОБЛАКУ
Куда столь быстро, и легко, И гордо, и прелестно Ты пролетаешь, облачко, Скиталец поднебесный? Земли бездомное дитя, Игралище погоды, Напрасно, радугой блестя, Ты, радостью природы! Завоет вихрь, взметая прах, И ты из лона звездна Дождем растаешь на степях Бесславно, бесполезно!.. Блести, лети на ветерке, Подобно нашей доле, И я погибну вдалеке От родины и воли!
1829. Якутск
КОММЕНТАРИЙ
Стихотворное наследие А. Бестужева, включая поэму “Андрей, князь Переяславский”, агитационные стихи, написанные совместно с Рылеевым, и стихи, извлеченные из его писем и прозаических произведений, составляет более семидесяти названий.
Основная его часть публиковалась в периодической печати 20 – 30-х годов XIX века и была частично собрана в издании его Сочинений, вышедших в 1838 году. Первым научным изданием стихотворений Бестужева является “Полное собрание стихотворений” (Большая серия “Библиотеки поэта”, 1948).
Тексты печатаются по изданию: Большая Серия “Библиотеки поэта”, А. Бестужев-Марлинский. Полное собрание стихотворений. Л., 1961. При всем значении ранних стихотворных опытов Бестужева наиболее важная декабристская тема звучит в его агитационных стихах, написанных совместно с Рылеевым.
Поэтому считаем целесообразным в настоящем издании начать стихотворный раздел с агитационных песен.
АГИТАЦИОННЫЕ ПЕСНИ, НАПИСАННЫЕ А. БЕСТУЖЕВЫМ СОВМЕСТНО С РЫЛЕЕВЫМ
Песни “Ах, где те острова…”, “Ты скажи, говори…”, “Царь наш немец русский” впервые были опубликованы А. И. Герценом и Н. П. Огаревым в лондонской “Полярной звезде на 1859 год”, книга V, под общим названием “Стихотворения Рылеева и Бестужева” с явно ошибочным зачином последнего стихотворения по неточной редакции: “Царь наш – немец прусский”.
В воспоминаниях различных лиц – Д. И. Завалишина, А. О. Смирновой и И. Г. Головина – приводится правильный текст: “…немец русский”. Песня “Ах, тошно мне…” впервые, по авторитетной копии автографа Рылеева, – в “Полном собрании стихотворений К. Ф. Рылеева” (Л., 1934), перед тем печаталась в русских и зарубежных публикациях весьма неточно.
В нашем издании печатается по проверенному сводному тексту, опубликованному Ю. Г. Оксманом в “Литературном наследстве”, т. 59, стр. 97-99. Песня “Как идет кузнец да из кузницы…” впервые в сборнике Н. П. Огарева “Русская потаенная литература XIX столетия” (Лондон, 1861, с. 70-71) с заголовком “Пропущенное стихотворение Рылеева”.
Песня “Вдоль Фонтанки-реки” – впервые в “Литературном наследстве”, т. 59, 1954, стр. 115.
Ах, где те остров а… (стр. 361). Pucelle – то есть “Орлеанская девственница” (1735) Вольтера.
Бестужев-драгун – то есть А. А. Бестужев.
Княвь-чудодей – цесаревич Константин, главнокомандующий русскими войсками в Польше.
Булгарин Фаддей Венедиктович (1789-1859) – реакционный журналист и писатель, до 14 декабря 1825 г. вращавшийся в кругу передовой молодежи. См. далее коммент. к стр. 391.
Танта – так называли в литературных кругах тетку жены Булгарина, жившую у него в доме.
Магницкий М. Л. (1778-1855) – попечитель Казанского учебного округа, известный реакционер.
Мордвинов Н. С. (1754-1845) – адмирал, председатель департамента гражданских и духовных дел государственного совета, пользовался среди декабристов большим уважением за оппозицию царскому режиму.
…не думает Греч, что его будут сечь… – Намек па слухи, что Греч в 1821 г. был выпорот в тайной полиции по необоснованному подозрению в участии в восстании Семеновского полка.
Сперанский М. М. (1772-1839) – государственный деятель при Александре I, автор проекта государственных реформ; в 1812 г. был сослан в Нижний Новгород, позднее в Пермь; возвращенный в 1821 г., стал защитником неограниченной монархии, поддерживал реакционеров и церковников.
Измайлов-чудак. – Измайлов А. Е. – баснописец, автор собирательного образа завсегдатая кабаков Пьяпюшкина.
Ты скажи, говор и… (стр. 362). А жена пред дворцом//Разъезжала верхом… – Екатерина II совершила в 1762 г. придворный переворот, вследствие которого ее муж Петр III был заточен ня мызу Ропшу и там удавлен.
…курносый злодей… – царь Павел I (1754-1801), задушенный в 1801 г.
Царь наш – немец русский (стр. 363). Царствует он где жеРЦВсякий день в манеже. – Имеется в виду царь Александр I (1777-1825), увлекавшийся “прусской” военной системой с ее плац-парадами, учениями, муштрой в манеже.
Аракчеев А. А. (1769-1834)-граф, временщик при дворах Павла I и Александра I, насаждал прусские военные порядки, палочную дисциплину, проводил политику крайней реакции и полицейского деспотизма, так называемой “аракчеевщины”.
Волконский П. М. (1776-1852) – князь, генерал-адъютант, видный сановник и личный друг Александра I, состоял начальником Главного штаба, министром двора.
А другая бабаЦГубернатор в Або. – Имеется в виду Закрев-ский А. А. (1783-1865), граф, состоял генерал-губернатором с 1823 г. в городе Або (шведское название г. Турку) в Финляндии, когда она входила в состав России.
А Потапов дурныйЦГенерал дежурный. – Потапов А. Н. – генерал-майор, дежурный генерал Главного штаба с 1823 г., член Следственного комитета над декабристами.
Масоны – намек на запрещение в России масонских лож в 1822 г.
Вдоль Фонтанки-реки (стр. 365). Фонтанка-река в Петербурге.
Да Семеновский полк//Покажет им толк! – Семеновский полк, восставший в 1820 г. против аракчеевского режима, ставится Бестужевым в пример солдатам петербургской гвардии.
Ах, тошно мне… (стр. 365). Первые строки – перепев популярной песни поэта Ю. А. Нелединского-Мелецкого: “Ах, тошно мне//На чужой стороне…”, которую распевали гребцы на Неве. Песня в 1825 г. была запрещена, возможно в связи с распространением песни Рылеева и Бестужева на тот же мотив.
Синюха – пятирублевая ассигнация синего цвета; здесь: намек на взяточничество судей.
А под царским орлом… – Вывески кабаков и питейных лавок украшались царским гербом с изображением двуглавого орла.
Грей Томас (1716-1771) – английский поэт, представитель сентиментализма. Его “Элегию” перевел В. А. Жуковский под названием “Сельское кладбище” (1801).
Камер-лакей – старший придворный лакей.
К Рылееву (стр. 368). Впервые – в “Русской старине”, 1893, No 4, с. 54, по копии, хранившейся в Берлинской королевской библиотеке. По форме стихотворение является пародией на балладу Жуковского “Иванов вечер” (“Замок Смальгольм”, 1822).
Канапе (ф р.) – небольшой диван с приподнятым изголовьем.
Рапе (ф р.) – напиток, приготовленный из свежего винограда.
“Поэма” – возможно, имеется в виду поэма Рылеева “Война-ровский” (1825).
Плетнев П. А. (1792-1865) – русский критик и поэт, друг Пушкина; направлению творчества Рылеева не сочувствовал.
Михаил Тверской (стр. 368). Впервые в “Сыне отечества”, 1824, No 39, стр. 277-279, за подписью: Б…..в. Принадлежность этой думы А. Бестужеву долгое время оставалась неизвестной. Авторство установил Б. В. Томашевский (см.: “Ученые записки ЛГУ”, N° 200, вып. 25, 1955). Написано в духе исторических “Дум” Рылеева.
Источник: https://www.rulit.me/books/stihotvoreniya-read-141033-2.html
Бестужев александр
Адлерская песня
Плывет по морю стена кораблей,Словно стадо лебедей, лебедей.Ай, жги, жги, жги, говори,Словно стадо лебедей, лебедей.
Волны по морю кипят и шумят,Меж собою таку речь говорят -Ай, жги, жги, жги, говори -Меж собою таку речь говорят:«Уж зачем это наши корабли,Как щетиною, штыками поросли?Ай, жги, жги, жги, говори,Как щетиною, штыками поросли?Уж не будет ли турецкая кровьНас румянить по-старому вновь?Ай, жги, жги, жги, говори,Нас румянить по-старому вновь?»Тучи по небу летят и шумят,Меж собой они речь говорят -Ай, жги, жги, жги, говори -Меж собой они речь говорят:«Для чего полны солдат корабли,У орудий курятся фитили?Ай, жги, жги, жги, говори,У орудий курятся фитили?Уж недаром слетаются орлы,Как на пир, на черкесские скалы.Ай, жги, жги, жги, говори,Как на пир, на черкесские скалы».Паруса надуваются, шумят,Что на палубах солдатушки сидят.Ай, жги, жги, жги, говори,Что на палубах солдатушки сидят.Им ефрейторы делают наряд,Усачи молодым говорят -Ай, жги, жги, жги, говори -Усачи молодым говорят:«Ей вы, гой еси кавказцы-молодцы,Удальцы, государевы стрельцы!Ай, жги, жги, жги, говори,Удальцы, государевы стрельцы!Посмотрите, Адлер-мыс недалеко,Нам его забрать славно и легко.Ай, жги, жги, жги, говори,Нам его забрать славно и легко.Каждый гоголем встряхнись, встрепенись,Осмотри ружье да в шлюпочки садись.Ай, жги, жги, жги, говори,Осмотри ружье да в шлюпочки садись.С кораблей врагам пару поддадут,Через головы там ядра заревут.Ай, жги, жги, жги, говори,Через головы там ядра заревут.А чуть на мель, мы вперед, усачи,Сумы в зубы, в воду по пояс скачи!Ай, жги, жги, жги, говори,Сумы в зубы, в воду по пояс скачи!Вражьих пуль не считай, не зевай,Мигом стройся, да команды ожидай.Ай, жги, жги, жги, говори,Мигом стройся, да команды ожидай.И придет вам потешиться пора -Дрогнет Адлер от солдатского ура.Ай, жги, жги, жги, говори,Дрогнет Адлер от солдатского ура.Беглым шагом на завал, на завал,Тому честь и крест, кто прежде добежал.Ай, жги, жги, жги, говори,Тому честь и крест, кто прежде добежал.В рукопашную пали и коли,И вали, и усами шевели.Ай, жги, жги, жги, говори,И вали, и усами шевели.Нам похвально, гренадеры, егеря,Молодцами умирать за царя.Ай, жги, жги, жги, говори,Молодцами умирать за царя.Нам не диво, гренадеры, егеря,Пить победную чару за царя.Ай, жги, жги, жги, говори,Пить победную чару за царя».
Александр Бестужев
Алине
Еще, еще одно лобзанье!Как в знойный день прохлада струй,Как мотыльку цветка дыханье,Мне сладок милой поцелуй.Мне сладок твой невинный лепетИ свежих уст летучий трепет,Очей потупленных росаИ упоения зарница…Всё, всё, души моей царица,-В тебе и прелесть, и краса!Какой отрадой повеваетС твоих кудрей, с твоих ланит!Дыханье – негою поит,От взора – сотом сердце тает,И быстро молния любвиТечет, кипит в моей крови.Когда ж твой легкий стан объемлю,Я, мнится, покидаю землю…Оковы праха отреша,Орлом ширяется душа!Но целый мир светлеет раем,Когда, восторженные, мыУста и чувства, и умыВ одно лобзание сливаем!О, друг мой, если б в этот миг,Неизъяснимый, невозвратный,Далекий горестей земных,Дней наших факел благодатныйПогас в пучине светлых струйИ пал за нами смертный полог,-Чтоб был последний поцелуй,Как небо, чист, как вечность, долог.
Александр Бестужев
Близ стана юноша прекрасныйСтоял, склонившись над рекой,На воды взор вперивши ясный,На лук опершися стальной.Его волнистыми власамиВечерний ветерок играл,Свет солнца с запада лучамиВ щите багряном погасал.
Он пел: Вы, ветерки, летитеК странам отцов, к драгой моей,Что верен был всегда, скажите,Отчизне, славе, чести, ей.Отечество и образ милойВ боях меня воспламенят,Они своей чудесной силойМне в грудь геройства дух вселят.
Когда ж венец побед лавровыйПовергну я к стопам драгим,Любовь мне будет славой новой,Блаженство, коль еще любим.Но может завтра ж роковаяМеня в сраженьи ждет стрела,Паду и сам, других сражая,Во прах на мертвые тела.
Тогда вы, ветерки, летитеК любезной сердцу с вестью сей,Что за отчизну пал, скажите,Для славы, для драгой моей.Умолк! Лишь лука тетивоюВечерний ветерок звучал,И уж над станом и рекоюЛуны печальный свет блистая.
Александр Бестужев
Д.В.Давыдову, оглядя боевого коня его
Любуюсь я твоим конем; Не поступью его игривой, Не быстрых глаз его огнем И не волнующейся гривой. Не потому, что он не раз Твоей участником был славы И что на нем прочтен отказ Грозящей смертью переправы. Прибавлю: он не тем мне мил, Что победительные клики Слыхал, как ляхов ты громил В Владимире и Лисобики, Что попирали Безобдал Его могучие копыты И что он ржаньем оглашал Брег Вислы, буйством знаменитый. Любуюсь я твоим конем, Когда, сложив доспехи ратны, Везде ты с нами и на нем Несешься по степи раскатной Вслед за матерым русаком. О почестях не мысля боле И чуждый боевых забот, Когда на нем встречаешь в поле И ночь и солнечный восход; Когда на нем из полной фляжки Пьешь с нами водку наповал, Когда враг чванства, друг распашки Охотник ты – не генерал. Когда, забыв все бремя славы, Которую с тобой делил, Он делит отдых твой, забавы… Любуюсь им,- твой конь мне мил!
Александр Бестужев
Дождь
Провиденья перст незримой, Облаков летучих вождь, Ниве, жаждою томимой, Посылает шумный дождь. Звучно, благостью обильный, Брызнул ток живой воды, Освежая злаки пыльны И замершие плоды. Вот и радуга завета Капли светлые зажгла: То улыбка бога света – Сень бессмертного чела.
Александр Бестужев
Ей
Когда моей ланитой внемлю Пыланию твоих ланит, Мне радость небеса и землю И золотит, и серебрит; Душе так сладко и покойно, И тих, и волен сердца ход: Так солнце катится беззнойно На лоно зеркальное вод.
Александр Бестужев
Забудь, забудь
Ты улетаешь, Ангел света, И свет души уносишь ты, Но не зальет годами Лета Тобой зажженные мечты. А я бы жаждал в тьме забвенья, В холодной бездне утонуть. О сердце! Милое виденье Ты навсегда забудь, забудь! Запомни сладость первой встречи, И негой думы полный взор, И ум чарующие речи, И голос – ключ певучий гор! Нет, не падет росой целебной Слеза прощальная на грудь. Забудь, о сердце, сон волшебный – И навсегда забудь, забудь…
Александр Бестужев
Зюлейка
Нет, ты мой и мой навечно! От любви любовь крепка, Прелесть страсти, друг сердечный, Краше перстня и венка. Гордо я подъемлю брови От твоих высоких дум; Бытие мое в любови, А душа любови – ум.
Александр Бестужев
К облаку
Куда столь быстро и легко, И гордо, и прелестно, Ты пролетаешь, облачко, Скиталец поднебесной? Земли бездомное дитя, Игралище погоды, Напрасно, радугой блестя, Ты, радостью природы! Завоет вихрь, взметая прах – И ты из лона звездна Дождем растаешь на степях Бесславно, бесполезно!.. Блести, лети на ветерке, Подобно нашей доле – И я погибну вдалеке От родины и воли!
Александр Бестужев
Лиде
Приди, о, милая, приди На берег изумрудный! Разлуки сон в моей груди Тяжелый, беспробудный. Приди и сердце оживи Очей волшебным светом, Невинной ласкою любви, Младенческим приветом! С тобой, красавица-душа, Светлее утра слезы И, благовоннее дыша, Горит румянец розы. С тобой, струями говоря, Поток сверкает ярче, Свежей вечерняя заря И тихий полдень жарче. И мнится, воздух напоен Неведомым томленьем И лист, зефиром оживлен, Трепещет наслажденьем. И, к смертным благости полна, По синеве бездонной Над нами катится луна С улыбкой благосклонной. Приди, о, милая, приди! И страсти вал мятежной Ты укротишь в моей груди Елеем дружбы нежной.
Александр Бестужев
М.И.Муравьеву-Апостолу
Ты взора не сводил с звезды своей вожатой И средь пустынь нагих, презревши бури стон, Любви и истины искал святой закон И в мир гармонии парил мечтой крылатой.
Александр Бестужев
Оживление
Чуть крылатая весна Радостью повеет, Оживает старина, Сердце молодеет; Присмирелые мечты Рвут долой оковы, Словно юные цветы Рядятся в обновы, И любви златые сны, Осеняя вежды, Вновь и вновь озарены Радугой надежды.
Александр Бестужев
Осень
Пал туман на море синее, Листопада первенец, И горит в алмазах инея Гор безлиственный венец. Тяжко ходят волны хладные, Буйно ветр шумит крылом. Только вьются чайки жадные На помории пустом. Только блещет за туманами, Как созвездие морей, Над сыпучими полянами Стая поздних лебедей. Только с хищностью упорною Их медлительный отлет Над твердынею подзорною Дикий беркут стережет. Всё безжизненно, безрадостно В померкающей дали, Но страдальцу как-то сладостно Увядание земли. Как осеннее дыхание Красоту с ее чела, Так с души моей сияние Длань судьбины сорвала. В полдень сумраки вечерние – Взору томному покой, Общей грустью тупит терние Память родины святой! Вей же песней усыпительной, Перелетная метель, Хлад забвения мирительный Сердца тлеющего цель. Между мною и любимого Безнадежное “прости!”. Не призвать невозвратимого, Дважды сердцу не цвести. Хоть порой улыбка нежная Озарит мои черты, Это – радуга наснежная На могильные цветы!
Александр Бестужев
Ответ
Литература наша – сетка На ловлю иноморских рыб; Чужих яиц она наседка; То ранний плод, то поздний гриб; Чужой хандры, чужого смеха Всеповторяющее эхо!
Александр Бестужев
Поэтам архипелага нелепостей в море пустозвучия Печальной музы кавалеры! Признайтесь: только стопы вы Обули в новые размеры, Не убирая головы! И рады, что нашли возможность, На разум века не смотря, Свою распухлую ничтожность Прикрыть цветами словаря!
Александр Бестужев
Пресыщение
Ты пьешь любви коварный мед, От чаши уст не отнимая, И в сердце юное течет Струя восторгов огневая; И упоен, и утомлен, Ты ниспадаешь в тихий сон. Мечтаний рой тебя лелеет, Кропя росою сладких слез. Так с жадных крыл прохладу веет На жертву неги кровосос; Так в цвете истлевают силы От пресыщенья в пыль могилы. Ты скажешь: “Мил заветный плод, Не дважды молодость цветет И без желаний волны Леты Шумят всегда у наших стоп!” Но ты и сердцу прежде меты Готовишь гибельный озноб И поздний плач, и ранний гроб.
Александр Бестужев
Приписка к богатому надгробию в бедности умершего поэта Не спас от нищеты полет орлиных крыл, Ни песней дар, ни сердца пламень! Жестокие! У вас он хлеба лишь просил, Вы дали – камень.
Александр Бестужев
Разлука
О дева, дева, Звучит труба! Румянцем гнева Горит судьба! Уж сердце к бою Замкнула сталь, Передо мною Разлуки даль. Но всюду, всюду, Вблизи, вдали, Не позабуду Родной земли; И вечно, вечно – Клянусь, сулю! – Моей сердечной Не разлюблю. Ни день истомы, И страх, и месть, Ни битвы громы, Ни славы лесть, Ни кубок пенный, Ни шумный хор, Ни девы пленной Манящий взор…
Александр Бестужев
С персидского
Будь, любезная, далеко, Так, как запад от востока; Но любви чего нельзя? Степь и море – ей стезя, Сердце всюду страж и плата, К милой шаг и до Багдада.
Александр Бестужев
Сон
Зачем зарницею без гула Исчезла ты, любви пора, И птичкой юность упорхнула В невозвратимое «вчера»? Давно ль на юношу, давно ли, Обетом счастия горя, Цветами радости и воли Дождила светлая заря? Давно ль с родимого порога Сманила жизнь на пышный пир И, как безгранная дорога, Передо мной открылся мир? И случай, преклоняя темя, Держал мне золотое стремя, И, гордо бросив повода, Я поскакал туда, туда!.. Летим – сорвал бразды шелковы Неукротимый конь судьбы, И брызжут пламенем подковы, Гремя о плиты и гробы. Я обезумел, воздух свищет – Все вдаль и вдаль, надежда прочь. И вот на нас упала ночь, И под скалою бездна прыщет, Над головой расшибся гром, И конь, и всадник, прянув с края, Кусты и глыбы отрывая, В пучину ринулись кольцом. Замлело сердце! Вихрь кончины Мне обуял и взор, и ум. Раздавлен на брегу пучины, Едва я слышу рев и шум. Вот набегают грозно, жадно За валом вал наперерыв; Уж мой отчаянный призыв Стихает, залит пеной хладной… И вдруг с утеса на утес, Как зверь, поток меня понес Очнулся я от страшной грезы, Но все душа тоски полна, И мнилось, гнут меня железы К веслу убогого челна. Вдаль отуманенным потоком, Меж сокрушающихся льдин, Заботно озираясь оком, Плыву я грустен и один. На чуждом небе тьма ночная; Как сон, бежит далекий брег, И, шуму жизни чуть внимая, Стремлю туда невольный бег, Где вечен лед и вечны тучи, И вечносеемая мгла, Где жизнь, зачахнув, умерла Среди пустынь и тундр зыбучих, Где небо, степь и лоно вод В безрадостный слияны свод, Где в пустоте блуждают взоры И даже нет стопе опоры! Плыву. На тихом сердце хлад, Дремотой лени тяжки вежды, И звезды искрами надежды В угрюмом небе не горят. Забвенья ток меня лелеет, Мечта уснула над веслом, И время в тихий парус веет Своим мирительным крылом. Всё мертво у меня кругом… И близко бездна океана Белеет саваном тумана.
Александр Бестужев
Финляндия
Я видел вас, граниты вековые, Финляндии угрюмое чело, Где юное творение впервые Нетленною развалиной взошло. Стряхнув с рамен балтические воды, Возникли вы, как остовы природы! Там рыщет волк, от глада свирепея, На черепе там коршун точит клев, Печальный мох мерцает следом змея, Трепещет ель пролетом облаков; Туманы там – утесов неизменней И дышат век прохладою осенней. Не смущены долины жизни шумом; Истлением седеет дальний бор; Уснула тень в величии угрюмом На зеркале незыблемых озер; И с крутизны в пустынные заливы, Как радуги, бегут ключи игривы. Там силой вод пробитые громады Задвинули порогом пенный ад, И в бездну их крутятся водопады, Гремучие, как воющий набат; Им вторит гул – жилец пещеры дальней, Как тяжкий млат по адской наковальне. Я видел вас! Бушующее море Вздымалося в губительный потоп И, мощное в неодолимом споре, Дробилося о крепость ваших стоп; Вам жаркие и влажные перуны Нарезали чуть видимые руны. Я понял их: на западе сияло Светило дня, златя ступени скал, И океан, как вечности зерцало, Его огнем живительным пылал, И древних гор заветные скрижали Мне дивные пророчества роптали!
Александр Бестужев
Часы
И дум, и дел земных цари, Часы, ваш лик сияет страшен, В короне пламенной зари, На высоте могучих башен, И взор блюстительный в меди Горит, неотразимо верной, И сердце времени в бесчувственной груди Чуть зыблется приливом силы мерной. Оживлены чугунною стрелой, На вас таинственные роки, И оглашает вещий бой Земле небесные уроки. Но блеск, но голос ваш для ветреных племен Звучит и озаряет даром, Подобно молнии неведомых письмен, Начертанных пред Валтасаром. «Летучее мгновение лови», Поет любимцу голос лести: «В нем золото и ароматы чести, Последний пир, свидания любви И наслажденья тайной мести». И в думе нет, что упований прах Дыханье времени уносит, Что каждый маятника взмах Цветы неверной жизни косит. Заботно времени шаги считает он И бой к веселию призывный, Еще не смолк металла звон, А где же ты, мечты поклонник дивный? Окован ли безбрежный океан Венцом валов,- минутной пеной? Детям ли дней дался победный сан Над волей века неизменной? Безумен клик «хочу – могу». Вознес Наполеон строптивую десницу, Сдержать мечтая на бегу Стремимую веками колесницу… Она промчалась! Где ж твой меч, Где прах твой, полубог гордыни? Твоя молва – оркан пустыни, Твой след – поля напрасных сеч. Возникли светлые народов поколенья, И внемлют о тебе сомнительную речь С улыбкой хладного презренья.
Александр Бестужев
Шебутуй
Стенай, шуми, поток пустынной, Неизмеримый Шебутуй, Сверкай от высоты стремнинной И кудри пенные волнуй! Туманы, тучи и метели, На лоне тающих громад, В гранитной зыбля колыбели, Тебя перунами поят. Но, пробужденный, ты, затворы Льдяных пелен преодолев, Играя, скачешь с гор на горы, Как на ловитве юный лев. Как летопад из вечной урны, Как неба звеэдомлечный путь, Ты низвергаешь волны бурны На халцедоновую грудь; И над тобой краса природы, Блестя, как райской птицы хвост, Склоняет радужные своды, Полувоздушных перлов мост. Орел на громовой дороге Купает в радуге крыле, И серна, преклоняя роги, Глядится в зеркальной скале. А ты, клубя волною шибкой, Потока юности быстрей, То блещешь солнечной улыбкой, То меркнешь грустию теней. Катись под роковою силой, Неукротимый Шебутуй! Твое роптанье – голос милой; Твой ливень – братний поцелуй! Когда громам твоим внимаю И в кудри льется брызгов пыль – Невольно я припоминаю Свою таинственную быль… Тебе подобно, гордый, шумной, От высоты родимых скал, Влекомый страстию безумной, Я в бездну гибели упал! Зачем же моего паденья, Как твоего паденья дым, Дуга небесного прощенья Не озарит лучом своим! О, жребий! если в этой жизни Не знать мне радости венца – Хоть поздней памятью обрызни Могилу тихую певца.
Александр Бестужев
Эпиграмма на Жуковского
Из савана оделся он в ливрею, На ленту променял лавровый свой венец. Не подражая больше Грею1, С указкой втерся во дворец2 – И что же вышло наконец? Пред знатными сгибая шею, Он руку жмет камер-лакею. Бедный певец!
Александр Бестужев
Я за морем синим, за синею далью Сердце свое схоронил. Я тоской о былом ледовитой печалью, Словно двойной нерушимою сталью, Грудь от людей заградил. И крепок мой сон. Не разбит, не расколот Щит мой. Но во мраке ночей Мнится порой, расступился мой холод И снова я ожил, и снова я молод Взглядом прелестных очей.
Александр Бестужев
Источник: http://www.wisdomcode.info/ru/poetry/authors/56248.html
Загрузка...
