Александр введенский стихи: читать стихотворения введенского александра ивановича

Александр Введенский. Избранные стихи для детей

Дождик, дождик,

Глянь, глянь!

Дождик, дождик,

Грянь, грянь!

Ждут тебя в саду цветы,

Дождик, дождик,

Где же ты ?

Ждут поля,

И ждут берёзы,

Тополя,

Дубы и розы,

Незабудки

И быки,

Куры,утки,

Индюки.

И мы тоже,

Дождик ждём,-

Бегать будем

Под дождём!

Спят ли волки?

Спят. Спят.

Спят ли пчелки?

Спят. Спят.

Спят синички?

Спят. Спят.

А лисички?

Спят. Спят.

А тюлени?

Спят. Спят.

А олени?

Спят. Спят.

А все дети?

Спят. Спят.

Все на свете?

Спят. Спят.

Только я и паровоз,

Мы не спим,

Мы не спим.

И летит до самых звезд

К небу дым,

К небу дым.

Здравствуй, здравствуй, солнце!

Здравствуйте, поля,

Здравствуйте, берёзы,

Липы, тополя!

Здравствуй, здравствуй, речка

И ровный бережок,

Где трубит утрами

Пастушок в рожок!

Здравствуйте, коровы!

Здравствуй, толстый бык,

По траве зелёной

Ты ходить привык.

Мы зовём корову,

Мы зовём быка:

— Эй, летите с нами

Вы под облака!

Но мычат коровы,

Бык мычит в ответ:

— Мы бы полетели,

Да жалко крыльев нет!

Села кошка на окошке,

Замурлыкала во сне.

-Что тебе приснилось, кошка?

Расскажи скорее мне.

И сказала кошка:

– Тише! Тише, тише говори.

Мне во сне приснились мыши,

Не одна, а целых три.

1

Села кошка на окошко,

Замурлыкала во сне.

Что тебе приснилось, кошка?

Расскажи скорее мне!

И сказала кошка: – Тише,

Тише, тише говори.

Мне во сне приснились мыши – не одна, а целых три.

2

Тяжела, сыта, здорова,

Спит корова на лугу.

Вот увижу я корову,

К ней с вопросом подбегу:

Что тебе во сне приснилось?

– Эй, корова, отвечай!

А она мне: – Сделай милость,

Отойди и не мешай.

Не тревожь ты нас, коров:

Мы, коровы, спим без снов.

3

Звёзды в небе заблестели,

Тишина стоит везде.

И на мху, как на постели,

Спит малиновка в гнезде.

Я к малиновке склонился,

Тихо с ней заговорил:

– Сон какой тебе приснился? –

Я малиновку спросил.

– Мне леса большие снились,

Снились реки и поля,

Тучи синие носились

И шумели тополя.

О лесах, полях и звёздах

Распевала песни я.

И проснулись птицы в гнёздах

И заслушались меня.

4

Ночь настала. Свет потух.

На дворе уснул петух.

На насест уселся он,

Спит петух и видит сон.

Ночь глубокая тиха.

Разбужу я петуха.

– Что увидел ты во сне?

Отвечай скорее мне!

И сказал петух: – Мне снятся

Сорок тысяч петухов.

И готтов я с ними драться

И побить я их готов!

5

Спят корова, кошка, птица,

Спит петух. И на кровать

Стала Люща спать ложиться,

Стала глазки закрывать.

Сон какой приснится Люше?

Может быть – зелёный сад,

Где на каждой ветке груши

Или яблоки висят?

Ветер травы не колышет,

Тишина кругом стоит.

Тише, люди. Тише. Тише.

Не шумите – Люша спит.

Мы все бы хотели увидеть орла,

Который по небу летит, как стрела,

Он синими крыльями машет,

Он плавает в небе и пляшет.

Он храбро летит, как бесстрашный пилот,

Он с быстрыми тучами вместе плывёт.

Ах, может, и нас он с собою

Возьмёт полетать над землею.

Мы все бы хотели увидеть лису,

Которая рыщет в далёком лесу,

Которая кормит пушистых лисят,

Их сон охраняет, когда они спят.

И мы бы хотели, хотели б мы все

Какой-нибудь сделать подарок лисе:

Цветок подарить или книжку,

А может, румяную пышку.

К медведю в берлогу хотели б мы влезть,

И рядом с медведем хотели б мы сесть.

Валежник бы громко под Мишкой трещал,

Нас дивным бы мёдом медведь угощал.

Потом бы рассказывал дивные сны,

Которые снились ему до весны.

Пусть жарко в берлоге и тесно,

Но слушать его интересно.

1

Жили-были

В огромной квартире

В доме номер тридцать четыре,

Среди старых корзин и картонок

Щенок и котенок.

Спали оба

На коврике тонком –

Гладкий щенок

С пушистым котенком.

Им в одну оловянную чашку

Клали сладкую манную кашку.

Утром глаза открывая спросонья,

– Здравствуй, щенок, –

Мурлычет котенок.

Щенок, просыпаясь,

Приветливо лает,

Доброго утра

Котенку желает.

Дни проходили,

Летели недели,

Оба росли

И оба толстели.

2

Летом на дачу

В одной из картонок

Поехали вместе

Щенок и котенок.

Поезд бежал,

И колеса стучали.

Щенок и котенок

В картонке скучали.

Щенок и котенок

Дремали в тревоге,

Щенок и котенок

Устали в дороге.

Картонку шатало,

Трясло на ходу.

Открыли картонку

В зеленом саду.

Увидев деревья,

Щенок завизжал,

Виляя хвостом,

По траве побежал.

Котенок, увидев небо и сад,

Со страха в картонку забрался назад.

3

Ходят гулятьПо траве, по дорожкам

Щенок и котенок

В поля и леса.

Среди земляники,

Черники, морошки

Однажды в лесу

Они встретили пса.

Пес кривоногий,

С коротким хвостом

Стоял у дороги,

В лесу под кустом.

Пес кривоногий,

Оскалив пасть,

Хотел на щенка и котенка

Напасть.

Мяукнул котенок,

Залаял щенок,

Подпрыгнул котенок

И сел на сучок.

Котенок сидит

На высоком суку.

– Прыгай ко мне, –

Говорит он щенку.

Щенок отвечает:

– Я побегу,

Прыгнуть на дерево

Я не могу.

Щенок по дороге

Мчится бегом,

Пес кривоногий

Бежит за щенком.

До самого дома,

До самых ворот

Бежал за щенком

Кривоногий урод.

4

Тихо шумят

И шуршат тростники.

Щенок и котенок

Сидят у реки.

Смотрят, как речка,

Играя, течет.

Солнце щенка и котенка печет.

Из темного леса

На бережок

Выходит пастух,

Трубя в рожок.

За пастухом

На берег реки

Идут телята,

Коровы,

Быки.

Услышав

Пастушеский

Громкий рожок,

Бросился в воду

От страха

Щенок.

Вот по воде

Щенок плывет,

– Плыви-ка за мною, –

Котенка зовет.

Котенок остался

На берегу.

– Нет. – говорит он. –

Я не могу. –

Уши прижав и задравши хвост,

Мчится котенок в обход

Через мост.

5

Осень пришла,

Листы пожелтели;

Вот журавли

На юг полетели.

Взял хозяин щенка в работу –

Стал щенок ходить на охоту.

По полю заяц

Несется стрелой,

Мчится охотник

За ним удалой.

Ловкий охотник

Меткий стрелок!

Мчится с охотником

Резвый щенок.

6

Ночью повсюду на даче тишь.

Только на кухне скребется мышь.

Мышь вылезает из норки,

Ищет засохшие корки.

Мышка, ты видишь, котенок сидит.

Мышка, ты слышишь, котенок не спит.

Мышка забыла про корку,

Спряталась мышка в норку.

7

Этой зимою

Я был в квартире,

В доме под номером

Тридцать четыре.

Тихо у двери нажал на звонок.

Слышу – за дверью залаял щенок.

Дверь мне открыли,

Я вижу – в прихожей

Серый щенок,

На себя не похожий:

Мохнатые уши,

Огромный рост,

Длинный и черный

Лохматый хвост.

А в коридоре я вижу –

Со шкапа

Чья-то свисает

Пушистая лапа.

Тут среди старых корзин и картонок

Лежит на себя не похожий котенок.

Толстый, огромный, пушистый кот

Лежит и лижет

Себе живот.

Псу и коту говорю я

– Друзья,

Вы подросли, и узнать вас нельзя.

Кот на меня лениво взглянул,

Пес потянулся и сладко зевнул.

Оба мне разом ответили:

– Что же,

Ты изменился

И вырос тоже.

Новые и интересные статьи по теме

Источник: https://www.tikitoki.ru/stihi-dlya-detey/aleksandr-vvedenskij-izbrannye-stihi-dlja-detej

Читать Стихи

Александр Иванович Введенский

– Мне жалко что я не зверь… – Элегия

* * * Мне жалко что я не зверь, бегающий по синей дорожке, говорящий себе поверь, а другому себе подожди немножко, мы выйдем с собой погулять в лес для рассмотрения ничтожных листьев.

Мне жалко что я не звезда, бегающая по небосводу, в поисках точного гнезда она находит себя и пустую земную воду, никто не слыхал чтобы звезда издавала скрип, ее назначение ободрять собственным молчанием рыб. Еще есть у меня претензия, что я не ковер, не гортензия. Мне жалко что я не крыша, распадающаяся постепенно, которую дождь размачивает, у которой смерть не мгновенна.

Мне не нравится что я смертен, мне жалко что я неточен. Многим многим лучше, поверьте, частица дня единица ночи. Мне жалко что я не орел, перелетающий вершины и вершины, которому на ум взбрел человек, наблюдающий аршины. Мы сядем с тобою ветер на этот камушек смерти. Мне жалко что я не чаша, мне не нравится что я не жалость. Мне жалко что я не роща, которая листьями вооружалась.

Мне трудно что я с минутами, меня они страшно запутали. Мне невероятно обидно что меня по-настоящему видно. Еще есть у меня претензия, что я не ковер, не гортензия. Мне страшно что я двигаюсь не так как жуки жуки, как бабочки и коляски и как жуки пауки. Мне страшно что я двигаюсь непохоже на червяка, червяк прорывает в земле норы, заводя с землей разговоры.

Земля где твои дела, говорит ей холодный червяк, а земля распоряжаясь покойниками, может быть в ответ молчит, она знает что все не так Мне трудно что я с минутами, они меня страшно запутали. Мне страшно что я не трава трава, мне страшно что я не свеча. Мне страшно что я не свеча трава, на это я отвечал, и мигом качаются дерева.

Мне страшно что я при взгляде на две одинаковые вещи не замечаю что они различны, что каждая живет однажды. Мне страшно что я при взгляде на две одинаковые вещи не вижу что они усердно стараются быть похожими.

Я вижу искаженный мир, я слышу шепот заглушенных лир, и тут за кончик буквы взяв, я поднимаю слово шкаф, теперь я ставл d0e ю шкаф на место, он вещества крутое тесто Мне не нравится что я смертен, мне жалко что я не точен, многим многим лучше, поверьте, частица дня единица ночи Еще есть у меня претензия, что я не ковер, не гортензия. Мы выйдем с собой погулять в лес для рассмотрения ничтожных листьев, мне жалко что на этих листьях я не увижу незаметных слов, называющихся случай, называющихся

Читайте также:  Анализ произведения «Слон» (А. И. Куприн)

бессмертие, называющихся вид основ Мне жалко что я не орел, перелетающий вершины и вершины, которому на ум взбрел человек, наблюдающий аршины. Мне страшно что всё приходит в ветхость, и я по сравнению с этим не редкость. Мы сядем с тобою ветер на этот камушек смерти.

Кругом как свеча возрастает трава, и мигом качаются дерева. Мне жалко что я семя, мне страшно что я не тучность. Червяк ползет за всеми, он несет однозвучность. Мне страшно что я неизвестность, мне жалко что я не огонь. (1934) Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко.

Минск-Москва, “Полифакт”, 1995.

ЭЛЕГИЯ Так сочинилась мной элегия о том, как ехал на телеге я.

Осматривая гор вершины, их бесконечные аршины, вином налитые кувшины, весь мир, как снег, прекрасный, я видел горные потоки, я видел бури взор жестокий, и ветер мирный и высокий, и смерти час напрасный.

Вот воин, плавая навагой, наполнен важною отвагой, с морской волнующейся влагой вступает в бой неравный. Вот конь в могучие ладони кладет огонь лихой погони, и пляшут сумрачные кони в руке травы державной.

Где лес глядит в полей просторы, в ночей неслышные уборы, а мы глядим в окно без шторы на свет звезды бездушной, в пустом сомненье сердце прячем, а в ночь не спим томимся плачем, мы ничего почти не значим, мы жизни ждем послушной.

Нам восхищенье неизвестно, нам туго, пасмурно и тесно, мы друга предаем бесчестно и Бог нам не владыка. Цветок несчастья мы взрастили, мы нас самим себе простили, нам, тем кто как зола остыли, милей орла гвоздика.

Я с завистью гляжу на зверя, ни мыслям, ни делам не веря, бороться нет причины. Мы все воспримем как паденье, и день и тень и сновиденье, и даже музыки гуденье не избежит пучины.

В морском прибое беспокойном, в песке пустынном и нестройном и в женском теле непристойном отрады не нашли мы. Беспечную забыли трезвость, воспели смерть, воспели мерзость, воспоминанье мним как дерзость, за то мы и палимы.

Летят божественные птицы, их развеваются косицы, халаты их блестят как спицы, в полете нет пощады. Они отсчитывают время, Они испытывают бремя, пускай бренчит пустое стремя сходить с ума не надо.

Пусть мчится в путь ручей хрустальный, пусть рысью конь спешит зеркальный, вдыхая воздух музыкальный вдыхаешь ты и тленье. Возница хилый и сварливый, в последний час зари сонливой, гони, гони возок ленивый лети без промедленья.

Не плещут лебеди крылами над пиршественными столами, совместно с медными орлами в рог не трубят победный. Исчезнувшее вдохновенье теперь приходит на мгновенье, на смерть, на смерть держи равненье певец и всадник бедный. 1940 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, “Полифакт”, 1995.

Источник: http://online-knigi.com/page/45395

Автор – Введенский Александр Иванович

Александр Иванович Введенский (23 ноября (6 декабря) 1904,  Санкт-Петербург — 19 декабря 1941) — русский поэт идраматург из объединения ОБЭРИУ.

Биография

Родился в Петербурге 23 ноября (6 декабря) 1904 года.

Отец, Иван Викторович (1870—1939), был сыном священника, закончил юридический факультет Киевского университета, затем Киевское пехотное юнкерское училище, исправно служил на гражданской службе, дослужился до статского советника; при советской власти работал экономистом.

Мать, Евгения Ивановна Поволоцкая (1876—1935), дочь генерал-лейтенанта, получила медицинское образование и стала известным врачом-гинекологом. Детей было четверо. В советское время семья избежала репрессий, связанных с «социально чуждым происхождением».

В 1914 году Александр Введенский был определён в кадетский корпус в Санкт-Петербурге, как и его младший брат, но в1917 году (по настоянию матери) братья были переведены в гимназию (впоследствии 10-я Трудовая школа им. Л. Лентовской), которую Александр окончил в 1921 году.

Гимназия была знаменита талантливыми преподавателями. В этой же гимназии учились Л.  С.  Липавский и Я.  С.  Друскин, оставшиеся его друзьями на всю жизнь, а также Т.  А.  Мейер (в 1921—1930 годах — жена Введенского). Тогда же Введенский начал писать стихи.

В гимназии образовался коллектив поэтов (Введенский, Липавский, В. С. Алексеев).

По окончании трудовой школы работал конторщиком и затем счетоводом на строительстве электростанции «Уткина Заводь». В 1922 году поступил на правовое отделение факультета общественных наук Петроградского университета, которое вскоре покинул. В 1923—1924 годах работал в Фонологическом отделе ГИНХУКа. В 1924 вступил в Ленинградский союз поэтов, при вступлении причислил себя к футуристам.

В 1925 году познакомился с Даниилом Хармсом — момент, оказавшийся исключительно важным для обоих поэтов. В 1925 они выступили в имажинистском сборнике «Необычайные свидания друзей» со своими стихами.

Вместе с Хармсом Введенский принимал участие в деятельности авангардной литературно-театральной группы, которая в конце 1927 года утвердилась под названием «ОБЭРИУ» — Объединение Реального Искусства.

Обэриуты проповедовали абсурдизм, примитивизм в поэзии, утверждая устами основателя движения, что интересны только бессмысленные явления. Введенский не играл в ОБЭРИУ никакой организаторской роли — эти функции взял на себя Даниил Хармс.

Участники объединения проводили творческие вечера, самый эксцентричный, известный вечер группы состоялся 24 января 1928 года в Доме печати на Фонтанке и назывался «Три левых часа». Введенский читал на этом вечере свои стихи. В это же время Введенский, Хармс и некоторые другие ОБЭРИУты по предложению С.  Я.

 Маршака начали сотрудничать с детскими журналами «ЁЖ» и «ЧИЖ». Александр Иванович практически постоянно печатался в них. А впоследствии даже перевёл несколько сказокбратьев Гримм.

Дистанцируясь от футуристов с их утопиями светлого будущего, Введенский был близок ко многим поэмам Велимира Хлебникова.

Он, так же как Хлебников, предпочитал упрощённую рифмовку и метрику, нередко отсылающую к классическим текстам (например, в «Элегии» очевидны ритмические и тематические переклички с Пушкиным и Батюшковым).

Так же, как Хлебников, он умышленно то тут, то там сбивается с ритма, переходя на прозаизированный свободный стих. Но, в отличие от Хлебникова, Введенский весьма далёк от романтизации прошлого или будущего. Его интересовали только три вещи: время, Бог и смерть.

«На смерть, на смерть держи равненье, / певец и всадник бедный» («Элегия»). Хлебников верил в законы времени, Введенский считал, что время открывает себя только в смерти. Одно из последних поэтических восклицаний: «Ах! Пушкин, Пушкин» — передаёт крушение цивилизации не только на историческом, но и на метафизическом уровне.

Всегда окружённый влюблёнными в него женщинами, Введенский, по воспоминаниям современников, был тем не менее «абсолютно безбытным».

«Последние левые» довоенного Ленинграда, ОБЭРИУты продержались недолго. В печати появились резкие отклики на их публичные выступления, комсомольская аудитория которых, судя по этим откликам, была скандализирована аполитичностью «непонятных» поэтов. В конце 1931 г.

был арестован вместе с другими ОБЭРИУтами (на Введенского поступил донос о том, что он произнёс тост в память Николая II, существует также версия, что поводом для ареста послужило исполнение Введенским на одной из дружеских вечеринок «бывшего гимна»), выслан в 1932 г.

в Курск (жил там некоторое время вместе с Хармсом), затем жил вВологде, в Борисоглебске.

Приехав с женой в ссылку, он, как рассказывают, тотчас обвёл глазами каморку, нашёл табуретку, единственную мебель, вынул огрызок карандаша и тетрадь из кармана пальто и начал писать.

В 1934 году становится членом Союза писателей. С 1936 г.

из Ленинграда, куда ему дозволено было вернуться, Введенский переехал к новой жене Галине Борисовне Викторовой (1913, Москва-1985, Харьков) в Харьков, где жил в полной изоляции от литераторов; в 1937 г.

родился сын Пётр Александрович Введенский (1937—1993). Крестным отцом и матерью Петра стали художники Елена Васильевна Сафонова и Владимир Васильевич Стерлигов.

27 сентября 1941 г. Александр Введенский был арестован по обвинению в контрреволюционной агитации. По одной из последних версий, в связи с подходом немецких войск к Харькову был этапирован в эшелоне в Казань, но в пути 19 декабря 1941 г.

скончался от плеврита. Его тело было доставлено в морг Казанской спец. психиатрической больницы МВД Татарской АССР (в архиве этой больницы есть акт о его смерти)[1]. Похоронен, предположительно, на Арском или Архангельском кладбищах в Казани.

Судьба литературного наследия

При жизни печатался в основном как детский поэт. С 1960-х тексты Введенского, как и других обэриутов, ходят в самиздате и печатаются на Западе (часто в неполном и искажённом виде). Полная публикация его «взрослого» наследия произошла только в 1980—1984 годах в подготовленном М.

Мейлахом двухтомнике американского русскоязычного издательства «Ардис». В России первое издание было осуществлено лишь в 1993 году (Полное собрание произведений в 2 т. М. : Гилея,  1993).

По сообщению пасынка поэта, Бориса Викторова, вступившего в права его наследника по решению харьковского суда в 1994 году (вскоре после смерти родного сына поэта П. А. Введенского), публикаторы не прислали вдове поэта Г.  Б.

 Викторовой и ему ни одного экземпляра его изданий, а одолженные рукописи, как правило, не возвращали[2].

Впоследствии публикации были прерваны, так как получивший в 1994 году доверенность от наследника Бориса Викторова литературовед Владимир Глоцер стал предъявлять высокие гонорарные требования к издательствам («наследникам надо платить»), угрожая в противном случае судебным преследованием[3]. Это привело к тому, в частности, что один из сборников поэтов ОБЭРИУ вышел вначале без каких-либо выходных данных («Сборище друзей, оставленных судьбою»: «Чинари» в текстах, документах и исследованиях в двух т.

После смерти Глоцера, в ноябре 2010 года, вышел 700-страничный сборник произведений Введенского под названием «Всё», составленный Анной Герасимовой. В него вошли почти все „взрослые“ произведения автора.

[4] В 2002 году во Франции вышло полное собрание «взрослых» текстов поэта на русском и французском языках.

В 2004 году в Санкт-Петербурге и Белграде прошли посвященные Введенскому международные научные конференции, по материалам которых были выпущены сборники.

Память

17 июля 2011 года в рамках 1-й Петроградской академической велоночи Москультпрога-2001 на фасаде дома 37 по Съезжинской улице в Санкт-Петербурге, в котором поэт проживал до 1936 года, была установлена мемориальная арт-доска[5][6][7].

Александру Введенскому посвящено стихотворение Егора Летова “Ночь” с альбома “Прыг-скок” (1990); Введенский упоминается в этом стихотворении[8].

Источник: https://romanbook.ru/author/2370105/

Стихи: Александр Введенский: Александр Введенский

Родился 23 ноября (6 декабря н.с.) в Петербурге в семье экономиста. Учился в гимназии, затем в школе им. Л.Лентовской, которую окончил в 1921, не сдав экзамена по русской литературе. Но уже в школе начал писать стихи. В те годы любимым поэтом был А.Блок. В 1920-е испытал сильное влияние футуризма. Особенно ценил поэзию Крученых.

По окончании школы поступает сначала на юридический факультет Петроградского университета, затем на китайское отделение Восточного факультета, но вскоре оставляет и его. Работал письмоводителем, затем в 1921-22 на электростанции “Красный Октябрь”. Однако все интересы Введенского – в литературе.

Читайте также:  Почему Родион убил старуху-процентщицу?

В эти годы расширяется круг поэтических, литературных связей поэта, его контакты в мире искусства. Он бывает у Клюева, посещает Кузмина, знакомится с Хармсом, который становится его близким другом.

В 1925 они выступают в имажинистском сборнике “Необычайные свидания друзей” со своими стихами, вступают в Ленинградский союз поэтов, участвуют в сборниках “Собрание стихотворений”, в группе заумников (эта деятельность не была ни плодотворной, ни долгой).

Стремятся объединить “все левые силы”, и в 1927 появляется литературно-театральная группа под названием “ОБЭРИУ” (Объединение Реального Искусства), деятельность которой заключалась в проведении театрализованных выступлений-концертов, часто сопровождавшихся скандалами (надписи бывали такими: “Искусство – это не шкал”, “Мы не пироги” и др.

). Они провозглашали себя “творцами не только нового поэтического языка, но и создателями нового ощущения жизни и ее предметов”. Просуществовали до 1930, когда были разгромлены. Введенский с 1928 выступал как детский писатель, сотрудничал в журнале “Еж” и “Чиж”.

К 1931 почти все ОБЭРИУты были арестованы. Введенский был снят с поезда 10 декабря. Им инкриминировалось, что они отвлекают людей от задач строительства социализма своими “заумными стихами”.

Введенского обвиняли во “вредительстве в области детской литературы”. 21 марта 1932 был освобожден, но лишен прав проживания в 16 пунктах СССР сроком на 3 года.

Жил в Курске, затем переехал в Вологду, а завершил ссылку в Борисоглебске в 1933.

По возвращении в Ленинград вступает в Союз писателей. В 1933-34 написаны лучшие стихи Введенского – “Мне жалко, что я не зверь”, “Приглашение меня подумать”, “Четыре описания” и др.

В 1936, будучи в Харькове, женится и уезжает с женой на Кавказ, потом возвращается в Харьков, где живет, иногда наезжая в обе столицы. Работает в детской литературе, зарабатывает сочинением клоунских реприз, куплетов, миниатюр. В 1939 пишет пьесу “Елка у Ивановых”.

Незадолго до войны писал пьесу для кукольного театра С.Образцова. В эти годы мало выступал со своими стихами. Последние произведения – пьесы “Потец”, “Где. Когда”.

В 1941 немцы приближались к Харькову, и семья должна была эвакуироваться. Поезд был переполнен, поэтому было решено остаться и ждать следующего, который должен был идти через несколько дней.

Однако дальше эвакуации не было. Через два дня Введенский был арестован, обвинен по “контрреволюционной” статье 54-10. Точная дата смерти неизвестна.

Позднее в реабилитационном документе стояла дата – 20 декабря 1941.

«Мне жалко что я не зверь…»
Элегия
«Было дело под Полтавой…»
«Вы были родом из Персии…»

Источник: http://ouc.ru/vvedensky/hronos.html

Читать онлайн “Стихи и пьесы” автора Введенский Александр Иванович – RuLit – Страница 40

однажды тоже занялся.

Мне стало ясно. Жизнь никчёмна,

мне на земле широкой тёмной

не находилось больше места,

и я за ум взялся,

сказал: прощай, прощай навек невеста

и газированная вода.

Меня не будет больше никогда.

Сидел в своём я кабинете

и горевал.

На пистолете

курок сверкал.

И пистолет я в рот вложил,

как бы вина бутылку,

через секунду ощутил

стук пули по затылку.

И разорвался мой затылок

на пять и шесть частей.

Это было в тысячу девятьсот одиннадцатом году.

4 — й у м и р. (а ю щ и й).

Был бой. Гражданская война

в Крыму, в Сибири и на севере.

Днепр, Волга, Обь, Двина.

На ржи, на лютиках, на клевере,

везде лежали трупы.

Был голод, не хватало супа.

Концы ужасной этой битвы

остры как лезвие у бритвы,

я даже не успел прочесть молитвы,

как от летящей пули наискось

я пал подкошенный как гвоздь.

Граждане, взмолился я, родные,

ведь у меня ребята есть грудные,

и эти молодые дети

теперь одни останутся на свете.

И две жены моих красавицы

теперь развратничать начнут.

О хоть бы, хоть бы мне поправиться,

но командир сказал — капут.

Подумай сам, ведь ты убит,

тут доктор помощь оказать не сможет,

и окровавленный твой вид

в земле червяк довольно скоро сгложет.

Я говорю ему — нет командир,

червяк быть может сгложет мой мундир

и может быть в теченье часа

моё сожрет всё мясо.

Но мысль мою и душу

червяк не съест, и я его не трушу.

Но я уже не говорил. Я думал.

И я уже не думал, я был мёртв.

Моё лицо смотрело на небо без шума,

и признак жизни уходил из вен и из аорт.

В моих зрачках число четыре отражалось,

а битва, бой, сраженье продолжалось.

То тысячу девятьсот двадцатый был год.

З у м и р.

Мы выслушали смерти описанья,

мы обозрели эти сообщенья от умирающих умов.

Теперь для нашего сознанья

нет больше разницы годов.

Пространство стало реже,

и все слова — паук, беседка, человек, —

одни и те же.

Кто дед, кто внук,

кто маргаритка, а кто воин,

мы все исчадия наук

и нами смертный час усвоен.

Ч у м и р.

Спят современники морей.

К у м и р.

Куда же им.

ОЧЕВИДЕЦ И КРЫСА

О н.

Маргарита отвори

мне окошко поскорей.

Маргарита говори

мне про рыб и про зверей.

Опустилась ночи тень,

всюду в мире свет потух.

Маргарита кончен день,

дует ветер, спит петух.

Спит орёл на небесах,

спят растения в лесах,

будущие спят гробы,

сосны, ели и дубы.

Воин выходит на позор,

бобр выходит на грабёж,

и бросая в звёзды взор,

счёт ночам заводит ёж.

Рыбы бегают в реке,

бродят рыбы по морям,

и скворец в своей руке

тихо держит мёртвый храм.

И дрозды поют слегка,

и рычит печальный лев.

Гонит Бог издалека

к нам на город облака,

и рычит печальный лев.

О н.

Мы не верим что мы спим.

Мы не верим что мы здесь.

Мы не верим что грустим,

мы не верим что мы есть.

О н.

Холод горы озаряет,

снежный гор больших покров,

а в снегу как лунь ныряет

конь под тяжестью ковров.

На коврах курсистка мчится,

омрачённая луной.

На коня глядит волчица,

пасть облитая слюной.

Лежебока, бедный всадник,

мчится в тройке как лакей,

входит в тёмный палисадник,

кость сжимая в кулаке.

Отдаёт курсистке плеть он,

подаёт старухе трость.

Каждый час встречая тостом,

он лихую гладит кость.

А курсистка как карета

запылённая стоит.

С незнакомого портрета

глаз не сводит. И блестит.

О н.

Я мысли свои разглядывал.

Я видел у них иные начертания.

Я чувства свои измеривал.

Я нашёл их близкие границы.

Я телодвижения свои испытывал.

Я определил их несложную значимость.

Я миролюбие своё терял.

У меня не осталось сосредоточенности.

Догадывающийся догадается.

Мне догадываться больше нечего.

О н.

Сейчас я буду говорить.

Пока он говорит, является небольшая комната. Всё рассечено. Где ты наш мир. Ни тебя нет. Ни нас нет. На тарелках сидят Пётр Иванович Иванович Иванович, курсистка, дворецкий Грудецкий, Степанов-Песков и четыреста тридцать три испанца.

Входит Лиза или Маргарита.

О д н а и з д в у х.

Что вижу я.

Здесь общество собралось адское.

Огнём и серой пахнет здесь.

И шеи у вас какие-то пороховые,

Источник: https://www.rulit.me/books/stihi-i-pesy-read-75108-40.html

Автор Александр Иванович Введенский

Алекса́ндр Ива́нович Введе́нский (23 ноября (6 декабря) 1904, Санкт-Петербург — 19 декабря 1941) — русский поэт и драматург из объединения ОБЭРИУ.

Биография

Родился в Петербурге 23 ноября (6 декабря) 1904 года.

Отец, Иван Викторович (1870—1939), был сыном священника, закончил юридический факультет Киевского университета, затем Киевское пехотное юнкерское училище, исправно служил на гражданской службе, дослужился до статского советника; при советской власти работал экономистом.

Мать, Евгения Ивановна Поволоцкая (1876—1935), дочь генерал-лейтенанта, получила медицинское образование и стала известным врачом-гинекологом. Детей было четверо. В советское время семья избежала репрессий, связанных с «социально чуждым происхождением».

В 1914 году Александр Введенский был определён в кадетский корпус в Санкт-Петербурге, как и его младший брат, но в 1917 году (по настоянию матери) братья были переведены в гимназию (впоследствии 10-я Трудовая школа им. Л. Лентовской), которую Александр окончил в 1921 году.

Гимназия была знаменита талантливыми преподавателями. В этой же гимназии учились Л. С. Липавский и Я. С. Друскин, оставшиеся его друзьями на всю жизнь, а также Т. А. Мейер (в 1921—1930 годах — жена Введенского). Тогда же Введенский начал писать стихи.

В гимназии образовался коллектив поэтов (Введенский, Липавский, В. С. Алексеев).

По окончании трудовой школы работал конторщиком и затем счетоводом на строительстве электростанции «Уткина Заводь». В 1922 году поступил на правовое отделение факультета общественных наук Петроградского университета, которое вскоре покинул. В 1923—1924 годах работал в Фонологическом отделе ГИНХУКа. В 1924 вступил в Ленинградский союз поэтов, при вступлении причислил себя к футуристам.

В 1925 году познакомился с Даниилом Хармсом — момент, оказавшийся исключительно важным для обоих поэтов. В 1925 они выступили в имажинистском сборнике «Необычайные свидания друзей» со своими стихами.

Вместе с Хармсом Введенский принимал участие в деятельности авангардной литературно-театральной группы, которая в конце 1927 года утвердилась под названием «ОБЭРИУ» — Объединение Реального Искусства.

Обэриуты проповедовали абсурдизм, примитивизм в поэзии, утверждая устами основателя движения, что интересны только бессмысленные явления. Введенский не играл в ОБЭРИУ никакой организаторской роли — эти функции взял на себя Даниил Хармс.

Участники объединения проводили творческие вечера, самый эксцентричный, известный вечер группы состоялся 24 января 1928 года в Доме печати на Фонтанке и назывался «Три левых часа». Введенский читал на этом вечере свои стихи. В это же время Введенский, Хармс и некоторые другие ОБЭРИУты по предложению С. Я.

Маршака начали сотрудничать с детскими журналами «ЁЖ» и «ЧИЖ». Александр Иванович практически постоянно печатался в них. А впоследствии даже перевёл несколько сказок братьев Гримм.

Дистанцируясь от футуристов с их утопиями светлого будущего, Введенский был близок ко многим поэмам Велимира Хлебникова.

Он, так же как Хлебников, предпочитал упрощённую рифмовку и метрику, нередко отсылающую к классическим текстам (например, в «Элегии» очевидны ритмические и тематические переклички с Пушкиным и Батюшковым).

Читайте также:  Очень краткое содержание «Каштанки» для читательского дневника (А. П. Чехов)

Так же, как Хлебников, он умышленно то тут, то там сбивается с ритма, переходя на прозаизированный свободный стих. Но, в отличие от Хлебникова, Введенский весьма далёк от романтизации прошлого или будущего. Его интересовали только три вещи: время, Бог и смерть.

«На смерть, на смерть держи равненье, / певец и всадник бедный» («Элегия»). Хлебников верил в законы времени, Введенский считал, что время открывает себя только в смерти. Одно из последних поэтических восклицаний: «Ах! Пушкин, Пушкин» — передаёт крушение цивилизации не только на историческом, но и на метафизическом уровне.

Всегда окружённый влюблёнными в него женщинами, Введенский, по воспоминаниям современников, был тем не менее «абсолютно безбытным».

«Последние левые» довоенного Ленинграда, ОБЭРИУты продержались недолго. В печати появились резкие отклики на их публичные выступления, комсомольская аудитория которых, судя по этим откликам, была скандализирована аполитичностью «непонятных» поэтов. В конце 1931 г.

был арестован вместе с другими ОБЭРИУтами (на Введенского поступил донос о том, что он произнёс тост в память Николая II, существует также версия, что поводом для ареста послужило исполнение Введенским на одной из дружеских вечеринок «бывшего гимна»), выслан в 1932 г.

в Курск (жил там некоторое время вместе с Хармсом), затем жил в Вологде, в Борисоглебске.

Приехав с женой в ссылку, он, как рассказывают, тотчас обвёл глазами каморку, нашёл табуретку, единственную мебель, вынул огрызок карандаша и тетрадь из кармана пальто и начал писать.

В 1934 году становится членом Союза писателей. С 1936 г.

из Ленинграда, куда ему дозволено было вернуться, Введенский переехал к новой жене Галине Борисовне Викторовой (1913, Москва-1985, Харьков) в Харьков, где жил в полной изоляции от литераторов; в 1937 г.

родился сын Пётр Александрович Введенский (1937—1993). Крестным отцом и матерью Петра стали художники Елена Васильевна Сафонова и Владимир Васильевич Стерлигов.

27 сентября 1941 г. Александр Введенский был арестован по обвинению в контрреволюционной агитации. По одной из последних версий, в связи с подходом немецких войск к Харькову был этапирован в эшелоне в Казань, но в пути 19 декабря 1941 г.

скончался от плеврита. Его тело было доставлено в морг Казанской спец. психиатрической больницы МВД Татарской АССР (в архиве этой больницы есть акт о его смерти).Похоронен, предположительно, на Арском или Архангельском кладбищах в Казани.

Реабилитирован 30 марта 1964 года.

Судьба литературного наследия

При жизни печатался в основном как детский поэт. С 1960-х тексты Введенского, как и других обэриутов, ходят в самиздате и печатаются на Западе (часто в неполном и искажённом виде).

Полная публикация его «взрослого» наследия произошла только в 1980—1984 годах в подготовленном Михаилом Мейлахом двухтомнике американского русскоязычного издательства «Ардис». В России первое издание было осуществлено лишь в 1993 году (Полное собрание произведений в 2 т. М.: Гилея, 1993).

По сообщению пасынка поэта, Бориса Викторова, вступившего в права его наследника по решению харьковского суда в 1994 году (вскоре после смерти родного сына поэта П. А. Введенского), публикаторы не прислали вдове поэта Г. Б. Викторовой и ему ни одного экземпляра его изданий, а одолженные рукописи, как правило, не возвращали.

Впоследствии публикации были прерваны, так как получивший в 1994 году доверенность от наследника Бориса Викторова литературовед Владимир Глоцер стал предъявлять высокие гонорарные требования к издательствам («наследникам надо платить»), угрожая в противном случае судебным преследованием.

Это привело к тому, в частности, что один из сборников поэтов ОБЭРИУ вышел вначале без каких-либо выходных данных («Сборище друзей, оставленных судьбою»: «Чинари» в текстах, документах и исследованиях в двух т.

, ), а затем уже с ними, но зато с чистыми листами на месте, где должны были быть стихи Введенского, при этом с комментариями к отсутствующим текстам (то же. М.: Ладомир, 2000). Глоцер в течение четырех лет судился с книгоиздательством «Гилея», выпустившим первое издание произведений Введенского, однако суд в обеих инстанциях проиграл.

После смерти Глоцера, в ноябре 2010 года, вышел 700-страничный сборник произведений Введенского под названием «Всё», составленный Анной Герасимовой. В него вошли почти все «взрослые» произведения автора.

В 2002 году во Франции вышло полное собрание «взрослых» текстов поэта на русском и французском языках.

В 2004 году в Санкт-Петербурге и Белграде прошли посвященные Введенскому международные научные конференции, по материалам которых были выпущены сборники.

Память

17 июля 2011 года в рамках 1-й Петроградской академической велоночи Москультпрога-2001 на фасаде дома 37 по Съезжинской улице в Санкт-Петербурге, в котором поэт проживал до 1936 года, была установлена мемориальная арт-доска.

Александру Введенскому посвящено стихотворение Егора Летова «Ночь» с альбома «Прыг-скок» (1990); Введенский упоминается в этом стихотворении.

На стихи Введенского Леонид Фёдоров спел множество песен. Фёдоров довольно часто обращался в своём творчестве к стихам Введенского. В частности, был записан целый альбом «Весна», на стихи поэта.

На строки из стиха Введенского “Мне жалко что я не зверь…” украинская театрально-музыкальная группа Dakh daughters записала песню “Зверь-сорока”.

©ru.wikipedia.org

Источник: http://librebook.me/list/person/aleksandr_ivanovich_vvedenskii

Александр Введенский – Где. Когда.: читать стих, текст стихотворения полностью

Где

❉❉❉❉

Где он стоял опершись на статую. С лицом переполненным думами. Он стоял. Он сам обращался в статую. Он крови не имел. Зрите он вот что сказал:

❉❉❉❉

Прощайте темные деревья,

прощайте черные леса,

небесных звезд круговращенье,

и птиц беспечных голоса.

❉❉❉❉

Он должно быть вздумал куда-нибудь когда-нибудь уезжать.

❉❉❉❉

Прощайте скалы полевые,

я вас часами наблюдал.

Прощайте бабочки живые,

я с вами вместе голодал.

Прощайте камни, прощайте тучи,

я вас любил и я вас мучил.

❉❉❉❉

[Он] с тоской и с запоздалым раскаяньем начал рассматривать концы трав.

❉❉❉❉

Прощайте славные концы.

Прощай цветок. Прощай вода.

Бегут почтовые гонцы,

бежит судьба, бежит беда.

Я в поле пленником ходил,

я обнимал в лесу тропу,

я рыбу по утрам будил,

дубов распугивал толпу,

дубов гробовый видел дом

и песню вел вокруг с трудом.

❉❉❉❉

[Он во]ображает и вспоминает как он бывало или небывало выходил на реку.

❉❉❉❉

Я приходил к тебе река.

Прощай река. Дрожит рука.

Ты вся блестела, вся текла,

и я стоял перед тобой,

в кафтан одетый из стекла,

и слушал твой речной прибой.

Как сладко было мне входить

в тебя, и снова выходить.

Как сладко было мне входить

в себя, и снова выходить,

где как чижи дубы шумели,

дубы безумные умели

дубы шуметь лишь еле-еле.

❉❉❉❉

Но здесь он прикидывает в уме, что было бы если бы он увидал и море.

❉❉❉❉

Море прощай. Прощай песок.

О горный край как ты высок.

Пусть волны бьют. Пусть брызжет пена,

на камне я сижу, все с д[удко]й,

а море плещет постепе[нно].

И всё на море далеко.

И всё от моря далеко.

Бежит забота скучной [ш]уткой

Расстаться с морем нелегко.

Море прощай. Прощай рай.

О как ты высок горный край.

❉❉❉❉

О последнем что есть в природе он тоже вспомнил. Он вспомнил о пустыне.

❉❉❉❉

Прощайте и вы

пустыни и львы.

❉❉❉❉

И так попрощавшись со всеми он аккуратно сложил оружие и вынув из кармана висок выстрелил себе в голову. [И ту]т состоялась часть вторая — прощание всех с одним.

❉❉❉❉

Деревья как крыльями взмахнули [с]воими руками. Они обдумали, что могли, и ответили:

❉❉❉❉

Ты нас посещал. Зрите,

он умер и все умрите.

Он нас принимал за минуты,

потертый, помятый, погнутый.

Скитающийся без ума

как ледяная зима.

❉❉❉❉

Что же он сообщает теперь деревьям.— Ничего — он цепенеет.

❉❉❉❉

Скалы или камни не сдвинулись с места. Они молчанием и умолчанием и отсутствием звука внушали и нам и вам и ему.

❉❉❉❉

Спи. Прощай. Пришел конец.

За тобой пришел гонец.

Он пришел последний час.

Господи помилуй нас.

Господи помилуй нас.

Господи помилуй нас.

❉❉❉❉

Что же он возражает теперь камням.— Ничего — он леденеет.

❉❉❉❉

Рыбы и дубы подарили ему виноградную кисть и небольшое количество последней радости.

❉❉❉❉

Дубы сказали: — Мы растем.

Рыбы сказали: — Мы плывем.

Дубы спросили: — Который час.

Рыбы сказали: — Помилуй и нас.

❉❉❉❉

Что же он скажет рыбам и дубам: — Он не сумеет сказать спасибо.

❉❉❉❉

Река властно бежавшая по земле. Река властно текущая. Река властно несущая свои волны. Река как царь. Она прощалась так, что. Вот так. А он лежал как тетрадка на самом ее берегу.

Прощай тетрадь.

Неприятно и нелегко умирать.

Прощай мир. Прощай рай.

Ты очень далек человеческий край.

❉❉❉❉

Что сделает он реке? — Ничего — он каменеет.

И море ослабевшее от своих долгих бурь с сожалением созерцало смерть. Имело ли это море слабый вид орла.— Нет оно его не имело.

Взглянет ли он на море? — Нет он не может. Но — чу! вдруг затрубили где-то — не то дикари не то нет. Он взглянул на людей.

❉❉❉❉

Когда

❉❉❉❉

Когда он приотворил распухшие свои глаза, он глаза свои приоткрыл. Он припомнил всё как есть наизусть. Я забыл попрощаться с прочим, т. е. он забыл попрощаться с прочим. Тут он вспомнил, он припомнил весь миг своей смерти. Все эти шестерки, пятерки. Всю ту — суету. Всю рифму. Которая была ему верная подруга, как сказал до него Пушкин. Ах Пушкин, Пушкин, тот самый Пушкин, который жил до него.

Тут тень всеобщего отвращения лежала на всем. Тут тень всеобщего лежала на всем. Тут тень лежала на всем. Он ничего не понял, но он воздержался. И дикари, а может и но дикари, с плачем похожим на шелест дубов, на жужжанье пчел, на плеск волн, на молчанье камней и на вид пустыни, держа тарелки над головами, вышли и неторопливо спустились с вершин на немногочисленную землю. Ах Пушкин. Пушкин.

❉❉❉❉

Всё

❉❉❉❉

Источник: http://thewitness.ru/aleksandr-vvedenskiy/gde-kogda/

Ссылка на основную публикацию