Поэзия Армении: диалог культур

Диалог культур России и Армении

Территория современной Республики Армении вошла в состав Российской империи в ходе русско-персидских и русско-турецких войн XIX в. Поворотным моментом стала русско-персидская война 1826-1828 гг.

По Туркманчайскому мирному договору в состав Российской империи вошли Эриванское и Нахичеванское ханства, из которых была образована Армянская область, позднее ставшая Эриваньской губернией. Договор также предусматривал возможность добровольного переселения мусульман в Персию, а христиан – в Россию.

На практике это дало толчок к консолидации в Армянской области армянского населения, рассеянного по территориям Ирана и Османской империи, стало важной предпосылкой к развитию национальных и государственных институтов армянского народа.

В период распада Советского Союза Армянская ССР входила в число республик, активно стремившихся к независимости, что не помешало становлению дружественных отношений между Россией и Арменией.

Этому способствовал многовековой опыт общения и совместного проживания русского и армянского народов. Ещё в древнерусские города, а позднее в Московское царство и Российскую империю приезжали армянские купцы, ремесленники, врачи, художники…, сегодня в России живёт более миллиона армян.

Культуры народов переплетались настолько тесно, что иногда между ними невозможно провести границу.

У истоков российской светской живописи стоял армянский художник Богдан Салтанов. Царь Алексей Михайлович пригласил Салтанова из далёкого персидского города Новой Джульфы.

Благодаря связям между представителями армянской диаспоры в разных городах мира, местные мастера хорошо освоили европейскую художественную технику, дополнив её восточным колоритом.

В Москве Салтанов перешёл в православие (в то время это означало принятие подданства) и получил новое имя Иван, а также был пожалован в дворяне.

Созданные Салтановым светские полотна утрачены, до нашего времени дошёл лишь надгробный портрет царя Федора Алексеевича, но, как и многие приехавшие в Россию иноземцы, он оставил после себя учеников, из которых известны имена 23 человек. В их число входит К.И. Золотарёв, знаменитый русский художник конца XVII столетия.

Одним из самых известных русских художников XIX в. по праву считается Иван Константинович Айвазовский, родившийся в семье жившего в Феодосии армянского купца. При появлении на свет его записали, как «Ованнеса, сына Геворка Айвазяна». Творчество Айвазовского тесно связано с российской Академией художеств, где он прошёл путь от ученика до профессора и академика.

Вклад Айвазовского в развитие русской живописи трудно переоценить. Виды Санкт-Петербурга и Финского залива стали значимой частью творчества художника. Среди них такие полотна, как «Кронштадт. Форт «Император Александр I»; «Петербургская биржа»; «Вид на взморье в окрестностях Петербурга»; «Большой рейд в Кронштадте»; «Вид на Большой Каскад и Большой Петергофский дворец».

Одно из таких полотен, «Облака с Ораниенбаумского берега моря» Айвазовский показывал А.С. Пушкину во время его визита в Академию художеств в 1636 г. Встреча с поэтом произвела сильное впечатление на Айвазовского. Его кисти принадлежит целая серия полотен «пушкинской» тематики. Наиболее известные из них – «Пушкин на берегу моря», а также написанная в соавторстве с И.Е.

Репиным «Прощание Пушкина с морем».

Ещё один художник, чьё творчество связывает Россию и Армению – Мартирос Сергеевич Сарьян. Осваивать профессию художника он начал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Среди его наставников были В.А. Серов и К.А. Коровин. Художественные поиски Сарьяна шли в сотрудничестве с такими известными объединениями русских художников Серебряного века, как «Голубая роза» и «Мир искусства».

Сарьян создал ряд портретов деятелей русской культуры. В их числе «Женщина в маске» (портрет художницы-авангардистки С.И. Дымшиц); «Портрет пианиста Константина Игумнова», на котором изображен пианист, педагог, народный артист СССР К.Н.

Игумнов; «Портрет Анны Ахматовой», написанный вскоре после выхода постановления Оргбюро ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором творчество Ахматовой стало объектом острой критики. Поэтессу исключили из Союза советских писателей. Над ней нависла тень ГУЛАГа.

Создание портрета опальной поэтессы в это время – жест гражданского мужества. Сарьяна объединяло с Ахматовой то, что оба они были выходцами из русского Серебряного века.

Лишь в 1920-х годах Сарьян, став сложившимся мастером с мировым именем, переехал в Армению. Теперь все свои силы он отдавал развитию армянской художественной культуры.

С его творчеством связано становление целого направления в армянском изобразительном искусстве. Работы Сарьяна знакомили русского зрителя с природой Армении, ее архитектурой, повседневной жизнью. Написанная в 1928 г.

картина «Старый Ереван» появилась на марке, изданной в СССР в 1980 г. к 100-летию со дня рождения художника.

Многие советские люди знакомились с Арменией по картинам Сарьяна. Его полотна украшают московский Государственный Музей Востока («Октябрь в Ереване», «Долина Арарата»), Государственную Третьяковскую галерею в Москве («Ереванские цветы», «Горы.

Армения»), Государственный Русский музей в Санкт-Петербурге («Ереван»). Память о Сарьяне сохраняется в России и в наше время. На родине художника (Нахичевань-на-Дону, ныне Пролетарский район города Ростова-на-Дону) есть улица Сарьяна и памятник, созданный в 1982 г.

скульптором Левоном Грачевичем Токмаджяном.

Если обратиться к русско-армянским литературным связям, то окажется, что и здесь русская и армянская культуры переплетались не только на уровне текстов, но и на уровне человеческих судеб. В качестве примера можно привести А.С. Пушкина.

Жившие в России армяне могли знакомиться с его поэзией на русском языке, как это было в случае с Айвазовским. Однако уже при жизни поэта появились переводы его стихов на армянский.

Тексты «Бахчисарайского фонтана» и «Кавказского пленника» перевёл, ещё будучи студентом Лазаревского института восточных языков в Москве, известный в будущем ученый филолог Никита Осипович Эмин. Первый печатный перевод Пушкина на армянский язык появился в 1843 г.

в Москве, когда Ованес Амазаспян издал сборник «Переводов в прозе и в стихах с русского на армянский язык из Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Баратынского и Гнедича». Позднее издание литературных переводов Пушкина на армянский язык стало делом обычным.

Для самого поэта важнее были человеческие контакты. Он дружил с семьей генерал-майора князя Давида Семеновича Абамелика. Его дочке, Анне Давыдовне Абамелек, которую Пушкин в лицейские годы знал двух-трехлетней девочкой, а позднее – встретил юной красавицей, блиставшей на балах, поэт посвятил стихотворение:

Когда-то (помню с умиленьем)
Я смел вас нянчить с восхищеньем,
Вы были дивное дитя.
Вы расцвели – с благоговеньем
Вам ныне поклоняюсь я.
За вами сердцем и глазами
С невольным трепетом ношусь
И вашей славою и вами,
Как нянька старая, горжусь.

Позднее Анна Давыдовна стала поэтессой-переводчицей. Переводила она и стихи Пушкина – на французский язык, который в то время был языком международного общения. В число её переводов входят и стихи других русских поэтов – Лермонтова, Тютчева, Некрасова.

Знакомство Пушкина с Арменией состоялось в 1829 г. во время Русско-турецкой войны 1828-1829 гг. Поводом для войны стало закрытие Турцией Черноморских проливов для русского военного флота.

Основной же причиной конфликта являлась та поддержка, которую Россия оказывала христианам Османской империи в их борьбе за независимость. На повестке дня, среди прочего, стоял и «армянский вопрос».

Турецкое правительство претендовало на территорию Армянской области, отобранной Россией у Ирана в ходе Русско-персидской войны 1826-1828 гг. Одним из фронтов в войне с османами стал Кавказ. Пушкин решил присоединиться к Кавказскому корпусу под командованием генерала И.Ф. Паскевича.

Эту поездку поэт описал в «Путешествии в Арзрум во время похода 1829 года». На одном из горных перевалов Армении 11 июня 1829 г. пересеклись пути Пушкина и другого известного русского писателя А.С. Грибоедова.

Пушкин описал этот случай следующим образом: «Я стал подыматься на Безобдал, гору, отделяющую Грузию от древней Армении. На высоком берегу реки увидел против себя крепость Гергеры. Я переехал через реку. Два вола, впряжённые в арбу, поднимались по крутой дороге. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» – спросил я их. «Из Тегерана». – «Что везёте?» – «Грибоеда»».

Грибоедов представлял интересы России в Иране, начиная с 1819 г. После заключения Туркманчайского мирного договора в апреле 1828 г. писателя вновь назначили послом в Иран. Он должен был контролировать выполнение персидской стороной условий мира.

В число этих условий входило и право армянского населения на переселения в Россию (данный пункт был внесён в договор по настоянию Грибоедова). В основном, к уходу «неверных» в Персии относились спокойно, однако были категории армян, которых их владельцы удерживали насильно.

Они бежали на территорию русского посольства. Среди укрываемых Грибоедовым армян находились две женщины из гарема родственника шаха Аллахяр-хан Каджара и евнух из шахского гарема. Признать за такими людьми право покинуть страну иранцы были не готовы. 30 января 1829 г.

подстрекаемые мусульманскими проповедниками моджахеды ворвались на территорию посольства и устроили там кровавую резню.

Место, где Пушкин встретил арбу с телом Грибоедова, ныне называется Пушкинским перевалом, а лежащее рядом село – Пушкино. В 1938 г. здесь установили памятник-родник с барельефом, изображающим эту встречу (скульптор Смбат Геворкович Саркисян). При жизни Грибоедов не раз бывал в Армении.

Комедия «Горе от ума», запрещённая к постановке в Петербурге, впервые появилась на сцене в Ереване. Она стала единственной постановкой пьесы, которую видел сам Грибоедов. Память о Грибоедове жива в Армении до сих пор. Его монумент, один из самых красивых скульптурных памятников Еревана, сооружён в 1975 г.

(скульптор Ованес Карапетович Беджанян).

Отдельная страница русско-армянских литературных контактов связана с именем поэта символиста В.Я. Брюсова. Еще в 1912-1913 гг. некоторые его стихи публиковались в переводе на армянский. Это «Грустный вечер», «Быть без людей», «Городу» и ряд других сочинения. В 1914 г.

по инициативе живших в Москве армянских литераторов и общественных деятелей возник проект по переводу на русский язык лучших произведений армянских поэтов. Решение об издании такого сборника было принято в 1915 г. Брюсову предложили стать редактором и составителем этой антологии. Он воспринял предложение с воодушевлением и привлёк к работе многих выдающихся поэтов – Ю.Балтрушайтиса, К.

Бальмонта, А.Блока, И.Бунина, В.Иванова. Книга «Поэзия Армении с древнейших времён до наших дней» вышла в свет в 1916 г.

Знакомство Брюсова с армянской поэзией превратило его в настоящего пропагандиста литературы Армении. С лекциями на эту тему он выступал не только в Москве и Петрограде, но и в городах Закавказья, в том числе в Ереване.

Он и сам писал стихи, посвященные Армении: «К Армении», «К армянам» и затем «К Арарату», «Путевые заметки», «Тигран Великий» и другие.

О том, насколько глубоко любил Брюсов армянскую поэзию, говорят написанные им строки из стихотворения «К Армении»:

Армения! Твой древний голос –
Как свежий ветер в летний зной: Как бодро он взвивает волос, И, как дождём омытый колос, Я выпрямляюсь под грозой!…

В 1923 г., незадолго до смерти, Брюсов был удостоен звания народного поэта Армении, его имя носит Ереванский государственный университет языков и социальных наук, перед входом в который стоит памятник поэту.

В музыке русскую и армянскую культуру связало имя Арама Ильича Хачатуряна, одного из крупнейших композиторов XX в. Получив образование в Гнесинском музыкальном училище и Московской консерватории, он широко использовал в своём творчестве народные мотивы.

Его «Танец с саблями», написанный для балета «Гаянэ» (1942), известен даже людям далёким от искусства. Большую популярность имела музыка, написанная композитором к драме М.Ю. Лермонтова «Маскарад». Подлинную славу А.И. Хачатуряну принёс балет «Спартак». Этот спектакль вошёл в репертуар многих балетных трупп страны.

Местом его первой постановки стал Ленинградский театр оперы и балета имени С.М. Кирова (ныне Мариинский театр).

В московском Большом театре осуществлено три постановки «Спартака». 11 марта 1958 г. состоялась премьера постановки хореографа И.А. Моисеева. В ней танцевала М.М. Плисецкая, четыре года спустя состоялась премьера постановки Л.В. Якобсона, где роль Спартака исполнил А.А. Макаров. В 1968 г.

«Спартак» был поставлен в Большом театре Ю.Н. Григоровичем. Эта постановка стала классической. С тех пор спектакль не сходит с главной балетной сцены России. В 2006 г. в Москве в Брюсовом переулке, недалеко от Большого театра, торжественно открыт памятник композитору, автором которого стал скульптор Г.В.

Франгулян.

Важный вклад в развитие русской музыкальной культуры внёс ученик Хачатуряна Арно Арутюнович Бабаджанян, который снискал широкое признание как композитор-песенник. Его лирические песни («Королева красоты», «Благодарю тебя», «Чёртово колесо», «Свадьба», «Ноктюрн») на стихи А.

Вознесенского, Р. Рождественского, А. Дементьева, Е. Евтушенко и других русских поэтов в исполнении Муслима Магомаева звучали по всей стране. До нашего времени сохранила популярность созданная в соавторстве с поэтом Л.П. Дербенёвым песня «Лучший город земли», посвящённая Москве.

Еще один ученик Хачатуряна, внёсший значительный вклад в развитие русской культуры – Микаэл Леонович Таривердиев, который, кроме ряда классических произведений, написал музыку к таким популярным советским фильмам, как «Семнадцать мгновений весны», «Ирония судьбы, или С лёгким паром!».

Среди современных армянских музыкантов и композиторов в России хорошо известен знаток армянской национальной музыки, мастер игры на дудуке Дживан Арамаисович Гаспарян. В 2011 г. он участвовал в концерте «Три легенды в Кремле», где выступал совместно с хором Московского Сретенского монастыря и Президентским оркестром России.

Российскую рок-музыку сложно представить без созданной Арменом Сергеевичем Григоряном московской рок-группы «Крематорий». Более трёх десятилетий Гаспарян остается не только лидером группы, но и вокалистом, а также автором почти всех песен.

Визитной карточкой музыкального коллектива стала песня «Мусорный ветер», написанная под впечатлением одноименной повести писателя А.П. Платонова.

Глубокие связи имеют театр, кино и телевидение. Мультфильмы киностудии «Арменфильм» «Пёс и кот» (1975 г.), «Три синих, синих озера малинового цвета» (1981 г.), «Ишь ты, масленица!» (1985 г.) знали все советские дети. В число самых известных актёров советского кино входил армянский актёр Фрунзе (Фрунзик, Мгер) Мушегович Мкртчян.

Самой яркой его ролью в кино стала роль шофёра Рубика Хачикяна из фильма «Мимино», за которую он получил Государственную премию СССР. Памятники героям комедии, в том числе сыгранному Мкртчяном Рубику, установлены в Москве, Дилижане (Армения) и Тбилиси (Грузия).

Произнесённая Рубиком фраза «такую личную неприязнь я испытываю к потерпевшему, что кушать не могу…» стала крылатой.

Огромной любовью российских зрителей много лет пользуется актёр и режиссёр Армен Борисович Джигарханян, начавший свой путь в кинематографе с работы в «Арменфильме». Всесоюзную популярность актёру принёс фильм «Место встречи изменить нельзя»: за противостоянием начальника отдела по борьбе с бандитизмом Глеба Жеглова (В.С.

Высоцкий) и главаря банды по кличке «Горбатый» (А.Б. Джигарханян) с замиранием сердца наблюдала вся страна. Можно также вспомнить, что музыку к этому фильму написал композитор Евгений Дмитриевич Геворгян.

Сегодня Армен Джигарханян – художественный руководитель одного из популярных театров, отметившего уже свое двадцатилетие, – Московского драматического театра под руководством Джигарханяна.
В Ереване пьесы русских классиков начали ставить еще в 1827 г., вскоре после того, как в город вошли российские войска.

Офицерский театр был организован в бывшем дворце персидских наместников. Сегодня одним из важных очагов русской культуры в Армении является основанный в 1937 г. Ереванский государственный русский драматический театр имени К.С. Станиславского.

Из деятелей массовой культуры следует отметить Гарика Юрьевича Мартиросяна, начавшего телевизионную карьеру в команде КВН «Новые армяне», ставшей победителем Высшей лиги КВН 1997 г.

Позднее Мартиросян создал на российском телевидении ряд популярных проектов, в том числе Comedy Club и «Наша Russia».
Многовековые русско-армянские связи оставили свой след и в языке. В русский язык вошли словосочетания армянский коньяк, армянский ковер, армянский лаваш.

В России любят и знают армянскую кухню – одну из древнейших в мире. Армянское радио стало одним из популярных персонажей русских анекдотов, построенных на противопоставлении типичных для советских СМИ вопросов и парадоксальных ответах, зачастую критикующих недостатки советской жизни.

В качестве примера можно привести анекдот, высмеивающий отход политической элиты позднего СССР от революционных идеалов:

Вопрос армянскому радио:

– Чем комиссар отличается от политрука?

Ответ:

– Комиссар говорит: «Делай, как я!», а политрук – «Делай, как я сказал».

На карте многих городов России от Москвы до Сочи, от Томска до Ростова-на-Дону есть топонимы, включающие прилагательное армянский – Армянский переулок, Армянская улица, Армянская площадь, а также фамилии знаменитых политиков, военных, учёных и деятелей культуры: улица Маршала Баграмяна, площадь Бабаджаняна, улица Хачатуряна, улица Айвазовского, Микояновская улица…

Вечно юный гений: Мисак Мецаренц и поэзия Нового времени

5 июля, ровно 113 лет назад скончался армянский поэт Мисак Мецаренц. И хотя лирик прожил всего 22 года, ему удалось войти в число самых ярких представителей литературы Нового времени наряду с Вааном Терьяном, Сиаманто и Рубеном Севаком. Две книги сделали автора уже при жизни одной из центральных фигур западноармянской поэзии.

Несмотря на то что Мисак Мецаренц оставил значимый след в культурной истории Армении, о его жизни известно не так много. Настоящая фамилия поэта — Мецатурян, родился он в январе 1886 года в селе Бинкян Харбертского вилайета.

В возрасте восьми лет мальчик вместе с матерью переехал в Себастию и сначала ходил в частную школу там, а затем стал учеником Анатолийского колледжа Мерзифона. Именно в этот период Мецаренц и написал свои первые стихотворения.

В 1902 году юноша перебрался к отцу в Константинополь, где поступил в знаменитую школу «Гетронаган», основанную представителями армянской интеллигенции. Учебное заведение связано с именами многих выдающихся писателей и публицистов.

Среди выпускников школы числятся Левон Шант, Ерухан и Аршак Чобанян, а преподавали воспитанникам Товмас Терзян и Ваган Текеян. Однако Мисак Мецаренц окончить «Гетронаган» не смог: в 1905 году он прервал свое обучение из-за болезни.

Гетронаган. getronagan.k12.trГетронаган. getronagan.k12.tr

Для карьеры поэта время в армянской школе не прошло напрасно: Мецаренц начал вращаться в творческих кругах, выучил французский, благодаря чему смог читать в оригинале не только на родном и английском языках, а с 1903 года его стихотворения стали публиковать константинопольские литературные журналы «Масис», «Цахик» и «Анрагитак». Тогда же лирик завершил работу над сборником «Биения», хотя и решил его не издавать.

За год до смерти, в 1907-м, Мецаренц выпустил сразу два сборника. Весной была напечатана «Радуга», включавшая 38 лирических произведений, а осенью — «Новые песни».

Кроме того, автор писал не только поэзию, но и художественную прозу, а также литературно-критические статьи, в том числе и с разбором собственных работ.

Произведения Мецаренца вызывали огромный интерес публики и споры критиков, в которых принимал участие и он сам, отстаивая свои взгляды на творчество.

Уход 22-летнего поэта из жизни 5 июля 1908 года не был внезапным — он несколько лет страдал от туберкулеза, а последнее стихотворение уже не мог записать самостоятельно, поэтому диктовал его родственникам.

Говорят, что столь ранняя смерть связана с нападением на Мецаренца в 1902 году.

В Себастии, незадолго до переезда в Константинополь, юношу жестоко избили и ранили кинжалом: якобы после этого у писателя и начались первые признаки чахотки.

Когда здоровье лирика ухудшилось, мать делала все ради спасения сына. Именно она подарила Мецаренцу золотое кольцо с агатом — символ защиты от темных сил. На камне была выгравирована фраза: «Безоговорочная любовь защитит нас от страха». Первое послание Иоанна гласит: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение».

Эту любовь Мецаренц и пронес через все свое творчество. По легенде, незадолго до смерти камень на кольце поэта треснул — и в этом мать увидела дурное предзнаменование.

Удивительно, что об украшении исследователям не было известно аж до 1985 года, пока его не прислал Ваган Казарян в Ереванский музей литературы и искусства имени Егише Чаренца, где талисман хранится и сейчас наряду с рукописями и фотографиями.

Кольцо Мисака Мецаренца. hy.wikipedia.orgКольцо Мисака Мецаренца. hy.wikipedia.org

Феномен армянской литературы Нового времени

Русскоязычным читателям творчество Мисака Мецаренца и армянскую поэзию вообще открыл Валерий Брюсов — до 1916 года она практически не переводилась. И если авторов Нового времени иногда печатали в литературных журналах, то со средневековой лирикой и народными песнями публика познакомиться не могла.

Теоретик русского символизма первым, как отметил филолог Михаил Амирханян, достойно представил миру духовное наследие древнего народа, таким образом в том числе поддержав его после ужасной трагедии 1915 года.

Выход «Поэзии Армении» стал знаковым событием и для России: сборник, открывший новый мир поэтической красоты, называли настоящим откровением, а армянскую художественную культуру — ценнейшим вкладом в сокровищницу человечества.

Возникновению литературы Нового времени предшествовало формирование в XVII веке третьего национального армянского языка — ашхарабара. Однако на протяжении еще двух столетий писать на нем было не принято. Ситуация изменилась в 1830-е годы — проза и поэзия наконец стали развиваться на актуальном, живом языке.

Именно в тот период и проявилась национальная особенность новой армянской литературы — разделение на западную и восточную ветви. Ашхарабар изначально не был единым: диалекты районов, находившихся под персидским и османским влиянием, отличались.

И хотя носители обеих ветвей легко понимали друг друга, в языке все-таки были существенные различия.

ostarmenia.com

И «поэзию русских армян», и «поэзию турецких армян», как обозначил эти направления в своем сборнике Брюсов, несмотря на влияние разных традиций, тематические и жанровые различия, принято рассматривать как неделимые части одного целого. Восточная ветвь сформировалась после освобождения Армении от персов и присоединения этой территории к России в 1828 году.

Годом возникновения западной, к которой и относят творчество Мецаренца, принято считать 1847-й. Свое существование это направление прекратило в 1910–1920-е годы — наиболее зрелый и вместе с тем трагичный период, когда в Османской империи начали истреблять коренное население.

Те, кому удалось пережить Геноцид, оказались в самых разных уголках мира, а вместо западноармянской возникла уже зарубежная армянская литература.

Мецаренц — певец любви и света

Уже в первые годы XX века творчество армянских писателей в Османской империи подвергалось жесткой цензуре, а сами они — постоянным преследованиям.

Брюсов отмечал, что поэты Западной Армении не имели права быть только художниками: положение родины обязывало их стать трибунами — будить народное самосознание, лечить раны и поддерживать веру в будущее.

Мецаренц не дожил до жуткий событий 1915 года, и может показаться, что его произведения не отражали общественные проблемы, а занимали поэта лишь личностные переживания. Однако исследователи сходятся во мнении, что это не так.

Гуманистические идеи, которые лирик чаще всего выражал через собственное восприятие природы, являются прямым следствием социальных изменений и соответствуют запросам времени. Так, Мецаренцу удалось отразить идеалы и настроения западноармянской общественности.

Стихотворения лирика окрашены чувством одиночества и отчаяния, но в отличие от безысходности декадентства, поэт призывает к оптимизму и жизнелюбию, главный источник которых он видел в живой природе.

Свои чувства творец, видевший красоту в каждом листочке и дуновении ветра, почти всегда раскрывает в неразрывной связи с гармоничным и безмятежным пейзажем. Таким образом, философия и эстетика Мецаренца, отождествляющие бога с природой, говорят о пантеистском мироощущении лирика.

Для поэта все в этом мире стремится к гармонии и совершенству, все исполнено глубочайшего смысла и божественной сути.

• Живые лепестки срывает ветерок,
• Наполненный благоуханьем сада.
• И к душам греза подступает и услада.
• А вечер перламутров и высок.

(Под сенью акаций. Перевод А. Тер-Акопян)

Оторванного от родной деревни автора пленила не только природа, но и люди, именно поэтому в его лирике так часто встречаются романтические картины сельской жизни и воспевание крестьянского труда. Альтруизм Мецаренц считал высшим достоинством человека.

Наиболее ярко эта идея воплотилась в небольшом цикле «Стать бы мне»: лирический герой мечтает стать ветром, чтобы разбудить в равнодушных человеческих сердцах сострадание; хижиной, чтобы подарить покой и тепло измученному путнику; вечером, чтобы одарить всех своими щедротами.

Схожее по содержанию творение Мецаренц создает и в последние месяцы жизни:

1. Дай мне, господь, почувствовать радость людей,
2. словно цветы, соберу среди ярких полей
3. радость во взорах женщин, детей и мужчин.

(Дай мне, господь. Перевод О. Шестинского)

Лирик глубоко переживал контраст прекрасной мечты и окружающей действительности, продолжив таким образом романтическую традицию двоемирия. В первую очередь, конфликт лежит в основе его любовной поэзии, причем это чувство у автора — всегда нечто робкое и недостижимое.

• И не нащупать в темноте мою мечту,
• И отрекаюсь я от поисков любви;
• Печальной молнии полны глаза мои,
• Глубокий стон из сердца рвется в пустоту.

(Тревоги. Перевод Н. Поляковой)

1. Покой Мецаренц находил в ночи — «прозрачной и трепетной», «развевающей грусть» и прогоняющей «мрак тревоги».
2. Вот лес одела тишина —
3. Пора счастливой ночи.

(Ночная мелодия. Перевод С. Ботвинника)

При этом культ ночи у поэта связан с мечтами о любви, страстной тоской по жизни и желанием ощутить ее полноту. В произведениях творца много говорится о поиске света — лирический герой «жаждет луча», взывает к «пламени солнца» и ждет встречи с ним.

• Оттенком, Светом, Формой, Бликом быть бы мне,
• Порфирой жизни, полыхающей огнем,
• Мечтой души, что жизни жаждет в тишине.
• И после грустного дождя туманным днем,
• Того дождя, что и стонал и горевал,—
• Мне света счастья никогда бы не терять,
• Минуты солнечных улыбок и похвал
• В душе поэтов одинокой озарять…

(Желанье. Перевод С. Ботвинника)

Рукопись стихотворения «Дай мне, господь». a1plus.amРукопись стихотворения «Дай мне, господь». a1plus.am

Еще при жизни Мецаренца велись споры о сходстве его стихотворений с произведениями французских символистов, некоторые критики и вовсе называли армянского лирика простым подражателем. Общность приемов отмечал и Брюсов, хотя современные исследователи считают, что влияние западных художников на Мецаренца преувеличено.

Сам поэт неоднократно подчеркивал, что не относит себя к какому-либо из литературных течений, в том числе и к символизму. «Каждый человек, кто осознает свою индивидуальность и достоинство, сам собой составляет школу», — отвечал на нападки Мецаренц. В своем творчестве поэт действительно противостоит принципам раннего символизма с его индивидуализмом и урбанизмом.

Лирик отвергал «бесчеловечное себялюбие» и считал источником поэзии бурлящую природу, живую жизнь, а не внутренний мир творца. Впрочем, роль Мориса Метерлинка, Оскара Уайльда и Поля Верлена в формировании мировоззрения армянского поэта отрицать нельзя.

Влияние европейских писателей проявилось в стремлении Мецаренца к миру грез и иллюзий, а также некотором мистицизме и желании придать поэтическим образам символический смысл.

«Я стремлюсь, я жажду создать самобытную литературу», — писал за год до ухода из жизни лирик, и эту мечту ему осуществить удалось.

Мисак Мецаренц сотворил свой идейно-тематический и образный мир, выработал неповторимую художественную манеру и всего за несколько лет стал одним из главных представителей западноармянской поэзии.

И даже осознание скорой смерти не лишило художника того удивительного света, гармонии и любви, которые он пронес через все свое творчество. Как справедливо подметил поэт Егише Чаренц, «он солнце воспел и весну, этот больной, гениальный юноша».

Журналист, редактор Карина Сиразова специально для Армянского музея Москвы

Подготовлено по материалам: Армянские поэты Нового времени. Л., 1983; Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней в переводах русских поэтов: V издание. Ер., 2017; Закарян А. «Поэзия Армении» В. Брюсова. 2016; Мнацаканян Е. Путешествие Валерия Брюсова на Кавказ, антология «поэзия Армении» и Ованес Туманян. 2017; Sputnik Армения

Анна Барсегян. Мосты дружбы

Памяти Марии Петровых, переводчика армянской поэзии.

Культурные связи русского и армянского народа имеют тысячелетние традиции. Об этом свидетельствуют исторические факты, изложенные в русских летописях и трудах армянских историков. Эти связи не прерывались на протяжении тысячелетия.

Армения в течение многих столетий претерпевала лишения, находясь под гнётом византийских, монгольских, персидских, арабских, турецких   владык, и население было вынуждено покидать родину, переезжать в другие страны, в том числе и в Россию.

На территории России армяне занимались строительством, торговлей, издательской, научной, образовательной и творческой деятельностью.

Особый интерес представляют русско-армянские культурные и литературные контакты в начале двадцатого века и в советский период.

Русский писатель М. Горький, великий поэт А. Блок, выдающиеся поэты В. Брюсов, К. Бальмонт, а также Ю.Веселовский, талантливый литературовед и переводчик, сыграли большую роль в ознакомлении русского общества с культурой и литературой армянского народа.

В начале 20 века были изданы под редакцией В. Брюсова « Поэзия Армении» (1916), под редакцией М. Горького «Проза Армении» (1921). Начало положил С.

Глинка (1776- 1847), написавший обобщающий труд по истории и культуре Армении, в котором он дал высокую оценку присоединения Армении к России. Велики заслуги В. Брюсова, открывшего русскоязычному миру самобытный, богатейший мир армянской поэзии. Деятельность В.

Брюсова в русско-армянских отношениях не имеет себе равных», писал М.Д. Амирханян в эссе «Протест Валерия Брюсова против геноцида армян».

Армянские поэты, писатели, в свою очередь, в течение 19-20 веков уделяли огромное внимание переводам русских авторов. Переводы произведений русских поэтов на армянский язык занимали важное место в творчестве И. Иоаннисяна, О. Туманяна, Г. Сундукяна, А. Исаакяна, В.Теряна, Е. Чаренца, Г. Эмина и А. Налбандяна и многих других.

В наше время современные русские и армянские писатели, поэты, общественные деятели высоко оценивают роль русской литературы и перевода в диалоге культур, в укреплении контактов между народами.

Выступая в 2009 году в Московском доме национальностей на заседании круглого стола «Русская и армянская литература 21 века: традиции и перспективы взаимодействия», Артем Арутюнян, поэт, лауреат Государственной премии Республики Армении, сказал: « Передо мной сейчас лежат удивительные книги… Чаренц в новых переводах русских поэтов: Ахматовой, Пастернака, Тарковского, Синельникова Мы, армяне, всегда благоговели перед русским поэтическим словом… Потому что русская литература – это литература присутствия. А присутствие – это совесть. Писатель должен обязательно реагировать на страшные, трагические проявления своего времени, должен отзываться на всё происходящее своим творчеством. Ведь разруху останавливают книги. Книга – молитва народа за будущих детей, за новые, дружественные отношения между нациями. И здесь очень много значит перевод. Перевод как слияние культур. Перевести – означает познать нацию, ощутить, какие культурные слои питали её…»

Велика роль Марии Петровых, замечательного русского поэта, переводчика, в укреплении культурных связей между Россией и Арменией.

При жизни М. Петровых почти не печатала своих стихов, хотя писала с конца двадцатых годов. Иногда она читала свои стихи в узком кругу. М. Петровых была скромна и застенчива, не любила афишировать свое творчество.

Об этом пишет Лев Озеров,   вспоминая встречи с поэтессой: « На одном из вечеров Марию Сергеевну долго упрашивали почитать стихи. Она отказывалась. Застенчивость ее была выражением глубоко скрытой от внешнего взгляда работы души.

Сосредоточенность на определенном настроении, мысли, замысле заставляла ее защищаться от резких сигналов извне, от просьб читать на людях, вещать, лицедействовать». Потом ее уговорили и «Мария Сергеевна сдалась на милость неумолимых слушателей.

Читала она просто, естественно, степенность была внешним выражением высокого понимания миссии поэта, отрешенность от всех была сосредоточенностью на высказывании и на том, что стоит за ним. Она не заглатывала концы строк и строф, как было тогда принято, не переходила на мелодекламацию.

Общее впечатление было определенным: подлинность, духоподъемность, прозрачность слога, гармония, умеренная, опирающаяся на строгий вкус, старомодность. Ничего такого, что било бы на эффект, что было бы не сутью, а посторонней остротой, праздной привлекательностью…»

Современники высоко ценили стихи М. Петровых. Известный переводчик, поэт, бывший сокурсник М. Петровых по Высшим литературным курсам, Арсений Тарковский отмечал «врожденный поэтический голос» Марии Петровых.

Об этом также писала Елена Николаевская, известный советский переводчик, в статье «Тайна»:   « У Марии Петровых абсолютный слух. Абсолютная зоркость. Чуткость. Совершенное чувство гармонии. Чувство меры. Вкус.

Чувство природы, слиянности с нею» .

Анна Ахматова называла М. Петровых « превосходным поэтом», а   о стихотворении « Назначь мне свиданье на этом свете» отзывалась, как о «шедевре лирики последних лет». Борис Пастернак также высоко ценил дарование М.

Петровых, но она предпочитала   держаться в тени и почти не печатала своих стихов.

О скромности и этих качествах характера поэта писала известный   переводчик   Вера Звягинцева, называя Марию Петровых «чудом» и удивляясь тому, что ей даже слава не нужна.

• Мария Петровых, думая о себе, о своей судьбе поэта, писала, раскрывая сущность своей души:
• Мы начинали без заглавий, Чтобы закончить без имен. Нам даже разговор о славе
• Казался жалок и смешон.

1. или
2. Бесценный дар поэта Зарыла в землю я. Велению не внемля, Свой дар зарыла в землю… Для этого ль, затем ли
3. Я здесь была, друзья!
4. Строки из « Завещания» объясняют отношение М. Петровых и к своим стихам, и к работе над переводами:
5. Один лишь труд безвестный – За совесть, не за страх, Лишь подвиг безвозмездный
6. Не обратится в прах…

Успехи   переводчицы Марии Петровых значительны.     В  ее   прекрасных переводах   выходили  стихи   болгарских, еврейских, литовских, польских поэтов, но  самое  родное, близкое  ей по духу поэтическое  пространство –  это Армения.

В преодолении культурных барьеров перевод играет колоссальную роль.    Перевод – это диалог не только между двумя языками, но и между двумя культурами, участвующими в этом акте. От литературного дара и знаний переводчика о культуре, самобытности народов зависит, какой перевод получится, насколько он будет адекватен оригиналу и понятен читателю «чуждой» культуры.

Впервые М. Петровых приехала в Армению   осенью 1944 года. С ней Вера Звягинцева, поэт и переводчик. Они переводили стихи молодых армянских поэтов: С Капутикян, М. Маркарян, Р. Ованесяна, Г. Боряна, Г. Эмина, А Сагияна.

Мария Петровых вспоминала об этой осени: «Это была замечательная, незабвенная  осень.

Мне мало пришлось ездить по Армении, но все же я была в Эчмиадзине (даже на богослужении), была на Севане… Молодые поэты оказались на редкость одарёнными, работать над переводами было упоительно. Кроме того, мы с В.

Звягинцевой много бродили по Еревану и окрестностям. Бывали в Норке, ходили к Зангу. Конечно, были в Матенадаране… С тех пор – моя любовь к Армении, моя верность».  Об этой поездке у Марии Петровых сложились стихи:

Осень сорок четвертого года. День за днем убывающий зной. Ереванская синь небосвода Затуманена дымкой сквозной. Сокровенной счастливой тайной Для меня эта осень жива. Не случайно, о нет, не случайно Я с трудом поднимаю слова… Будто воду из глуби колодца, Чтоб увидеть сквозь годы утрат Допотопное   небо Звартноца,

Обнимающее Арарат.

Стихов, посвященных Армении, у Марии Петровых немного. Однажды она сказала: «Образ Армении» ушёл в глубины глубин души…     Армения научила меня глубже, вернее понимать, чувствовать армянскую поэзию.

Терпкость исаакяновской печали; чудесную раскованность, свободу Туманяна, его поэтический диапазон (которое так любил и ценил в искусстве Пастернак), его лукавый обаятельный юмор; Теряна – трагического по самой своей природе, при всем его жизнеутверждающем миропонимании – трагического Наири Зарьяна с его истинно поэтическим Ара Прерасным», со стихами, которые возникли сами по себе, как и должны возникать стихи…

Помимо молодых поэтов, М. Петровых   переводила стихи армянских   классиков: Иоаннеса Иоаннисиана, Аветика Исаакяна, Ваана Теряна, Наири Зарьяна и др. В этой работе ей помогал   особый дар, дар постижения и проникновения в душу другого автора, дар перевоплощения и умения переложить речь автора на язык перевода.

Мария Петровых обладала удивительным слухом, чувством гармонии и меры. Она   глубоко чувствовала строй лирики, интонацию переводимого поэта, его стиль, архитектонику стиха. О переводах лирики Маро Маркарян писал Л. Мкртчян в очерке « Поэт»: « С высокой степенью приближения М. Петровых передает сердечную нежность и суровую откровенность лирики Маро Маркарян»:

Я в мир пришла как под хмельком И оттого иду не в такт. Я изнутри обожжена И оттого иду не так. В круговорот Невзгод, забот Растерянно погружена, Я выровнять пытаюсь шаг –

• Не получается никак!
• Удивительно тонко улавливает Мария Петровых ритм и дыхание стиха , мироощущение       Аветика Исаакяна. Возвышенно и торжественно звучат строки в стихотворении «Армянское зодчество»:
• ***

Храмы нашей страны! Вы в жестоких веках Возвышались над жизнью, сожженной дотла.

Этим стенам неведом был трепетный страх,

В каждом переводе М. Петровых своя аура отношений, окутанная дымкой тайны,   заставляет перечитывать строки поэта. Так, тепло, лирично и печально звучат строки Ваана Теряна в переводе М. Петровых:

***

Пробудился я, счастьем  обожжен. Скорби не тая, плачет ветерок. Ни души кругом. Тьма со всех сторон,

1. На пути моем вновь я одинок….
2. Можно сказать, что читатель страны Советов узнал и полюбил страстные, нежные и печальные стихи Сильвы Капутикян, благодаря переводам Марии Петровых:
3. ***
4. Приди, приди, приди, Хотя бы для прощанья, Хотя бы без желания –
5. Приди, приди, приди!
6. Или:
7. ***
8. Тоска по Армении сжала мне грудь. Когда бы на миг очутиться мне там И облаком белым неслышно прильнуть
9. К неласковым, диким, скалистым горам!

Мария Петровых проделала огромную работу как редактор переводов из армянской поэзии. Под её редакцией выходили на русском языке книги известных поэтов: Аветика Исаакяна (1956), Гегама Сарьяна (1974),   несколько книг Маро Маркарян, стихи Ованеса Туманяна (1969), первая книга Сильвы Капутикян и ряд других.

Д. Самойлов, руководивший вместе с М. Петровых, семинаром переводчиков,   писал : «Кто-то из переводчиков о ней доброй и кроткой   выразился: « зверь». По ее редакторской работе я понял ее отношение к переводу: страстное, личное. Пристальность души проявлялась здесь.

Она волновалась, огорчалась, когда чувство и мысль переводимого автора искажались своеволием переводчика. Она всегда любила того, кого переводила. Она болела за каждую строчку, словно сама ее написала. Редактируемые обижались. Им хотелось проявить поэтическую индивидуальность. Но в переводе она проявляется именно в страстном и бережном отношении к тексту.

Свойства «пристальной души» проявились здесь. А в редакторском деле – твердость и воля»

Творческая дружба связывала выдающихся армянских поэтов С. Капутикян, М. Маркарян с М. Петровых. Русский поэт М. Петровых была для них и сестрой, и другом, и помощником. Крепкая дружба связывала М.

Петровых и Л. Мкртчяна, критика, писателя, литературоведа. По его инициативе был издан первый прижизненный сборник стихов М. Петровых « Дальнее дерево». Л. Мкртчян также написал очерк о М. Петровых .

Смерть Марии Петровых потрясла армянских коллег. Сильва Капутикян, выдающийся армянский поэт,   признавалась: « Для меня   она была как внутренняя совесть, всегда в дни сомнений я обращалась к ней – она одобряла или осуждала, и я знала: она права. Ей первой всегда читала новые стихи. Когда беседовала с ней, то забывала, по-русски я говорю или по-армянски. Это был особый язык – язык души…

Вот подстрочный перевод четверостишия, посвященного ей:

Сердце мое переполнено, кто в его дверь постучится? Со своими новыми песнями к кому мне теперь постучаться? Ах, ты одна умела лить слезы по-армянски,

Чтоб перевели мои слезы, к кому мне теперь постучаться?

Велики заслуги Марии Петровых в сближении национальных культур и литератур: она перевела огромное количество стихов из сокровищниц армянского и       других народов. Эти переводы   породнили народы.

Армения высоко оценила заслуги Марии Петровых. Она – первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.

АННА БАРСЕГЯН