Финансовый эксперт Пэм Дензингер рассчитал, что к 2035 году сегодняшние подростки станут самым платежеспособным поколением в истории.
Их влияние на фэшн-индустрию уже приобрело огромные масштабы: миллениалы снимаются в рекламах и первыми бегут за релизами Prada, Vetements и Off-White.
Мы нашли шестерых школьников и студентов-хайпбистов из Петербурга, попросили их одеться в свои любимые вещи и позвали на разговор.
На Андрее: футболка Heron Preston, куртка Stone Island
На Андрее: футболка Heron Preston, куртка Stone Island
На Андрее: толстовка Balmain, куртка Stone Island, джинсы Alexander McQueen, кеды Rick Owens X Adidas
На Андрее: толстовка Balmain
15 лет, школьник
Я не считаю себя модником. Не мое это все. Конечно, здорово, когда человек умеет одеваться и у него есть вкус, но лично я на стиле не зациклен.
Мои ровесники все время гонятся за хайпом: одно время занимались борьбой, а потом внезапно стали интересоваться искусством и фэшн-показами. Их интересы во многом меняет интернет: они видят фотографии других ребят, понимают, что это классно, и хотят выглядеть так же.
В прошлой школе я стал замечать, что и меня пародируют — в стиле, поведении и прическе. Но, честно говоря, мне это не очень нравилось.
«Крутизна» человека не зависит от его внешнего вида. Важно не ходить в лохмотьях, быть опрятным, а все остальное — дело привычки и вкуса. Я, к примеру, люблю комбинировать все подряд: могу надеть «спортивки» с рубашкой и чувствовать себя отлично. А еще обожаю костюмы.
В этом году наткнулся на марку Cacharel — они подшивают одежду под клиента, очень удобно. Также у меня много одежды Alexander McQueen, но на данный момент мне нравится то, что делает Christian Dior, их мужская линейка.
Из русских марок иногда ношу Gosha Rubchinskiy, но мне кажется, он перестал вкладываться в одежду — работал на свой имидж, на прибыль.
Мне не раз предлагали стать моделью. Когда я приходил на шопинг в «Кенгуру», владельцы хотели снять меня для лукбука магазина. А я не хотел.
Зачем это? Считаю, что пацан-модель — это не круто, я планирую работать юристом. Родители думали отправить меня в Англию и Америку, но я очень люблю Россию и не хочу отсюда уезжать.
Петербург — самый красивый город на свете: я езжу по Невскому, слушаю Вагнера и вдохновляюсь.
На Тимуре: куртка Lot78, свитер Gosha Rubchinskiy, джинсы Ksubi, кроссовки Rick Owens, подвеска Bogema
На Тимуре: куртка Lot78, свитер Gosha Rubchinskiy, джинсы Ksubi, кроссовки Rick Owens, подвеска Bogema
На Тимуре: куртка Lot78, свитер Gosha Rubchinskiy, подвеска Bogema
15 лет, школьник
Я одеваюсь в брендовые вещи с самого детства. Моя мама была соучредителем магазина с премиальными марками. Даже еще более премиальными, чем некоторые премиальные. Тогда мне нравилась одежда Gianfranco Ferré, а с возрастом обратил внимание на Haider Ackermann, Ann Demeulemeester и Raf Simons.
Не считаю, что если человек не может позволить себе какую-то вещь, то он ограниченный. Можно одеться в бланковые брюки из Zara и выглядеть как Бог классики. Но я больше люблю авангардные принты и нестандартный крой и обращаюсь за этим к конкретным дизайнерам.
Тем, кто делает одежду не для массы и будет популярен даже через десятилетия. При этом необязательно создавать какие-то революционные вещи, важен сам подход, концепция, идея. Как сказал рэпер Замай, «у искусства есть определенный порог вхождения».
Если человек не может разгадать какую-то фишку, даже если это строчка с дибильной рифмой, — это уже заявка на элитарность.
Замай — это как Демна Гвасалия, только в музыке
Мне нравится следить за Неделями моды, но сам ходить на них я не успеваю. Много времени посвящаю учебе, планирую поступать в МГИМО, РГУП или СПбГУ на международные отношения, буду учить арабский язык. Недавно прочитал биографию Грибоедова, который был арабистом, и остался под впечатлением.
Еще люблю выставки: если приезжаю в какую-нибудь страну, обязательно иду в музей или смотреть на архитектуру. Никакого шопинга — в торговых центрах мне всегда жарко, да и сама атмосфера с толпой людей угнетает.
Вещи я покупаю через интернет — например, сейчас жду появления брюк с пэчворком и белых перчаток с последнего показа Raf Simons. Трачу на обновки собственные деньги.
Как зарабатываю? Продаю вещи, которые мне уже надоели. Есть такая площадка во «ВКонтакте» «LEMARKET» — с небольшой аудиторией, но хорошей покупательской способностью. Одежда может продаваться день, неделю или две недели, но в любом случае, кто-нибудь ее купит. Я и сам иногда приобретаю вещи с рук, но только в хорошем состоянии. Не считаю это зашкваром.
На Низоре: пальто Maison Martin Margiela X H&M, свитер Raf Simons, рубашка Maison Martin Margiela
На Низоре: пальто Maison Martin Margiela X H&M, свитер Raf Simons, рубашка Maison Martin Margiela
На Низоре: пальто Maison Martin Margiela X H&M, свитер Raf Simons, рубашка Maison Martin Margiela, джинсы Levi’s, ремень Alyx, обувь Rick Owens Ramones
На Низоре: пальто Maison Martin Margiela X H&M, свитер Raf Simons, рубашка Maison Martin Margiela
На Низоре: пальто Maison Martin Margiela X H&M, свитер Raf Simons, рубашка Maison Martin Margiela, джинсы Levi’s, ремень Alyx, обувь Rick Owens Ramones. На Тимуре: куртка Lot78, свитер Gosha Rubchinskiy, джинсы Ksubi, кроссовки Rick Owens, подвеска Bogema
17 лет, школьник
Ребята, которые говорят, что ходят на выставки, просвещаются и читают, — врут. Все свободное время они проводят в «Рюмочной» или в «Co-op Garage» на Гороховой улице. Я и сам раньше там тусовался, но уже давно бросил пить и предпочитаю отдыхать дома, создавать в фотошопе что-то прикольное.
Мне нравится рисовать принты для футболок — первую я сделал еще в 13 лет. У моего отца своя рекламная фирма, поэтому можно разрабатывать вещи бесплатно. Раньше я наносил на них депрессивные надписи: где-то нашел картинку с фразой «Последний праздник юности», напечатал ее на груди, а на спине разместил глаз со слезой и словами «Не смотри на меня».
Сейчас кириллица уже вышла из моды, поэтому я пытаюсь придумать что-то другое.
Я ношу марки Martin Margiela и Raf Simons, люблю какие-то архивные вещи. Нахожу их легко, так как уже 2 года занимаюсь перепродажами. У меня есть свои поставщики, у которых я покупаю одежду дешево, а продаю ее очень дорого.
В основном через американскую площадку Grailed. Ко мне часто обращаются подростки, которые спрашивают вещи с брендированием. Им важно, чтобы на груди было написано Balenciaga, Balmain или Vetements, а я совсем этого не понимаю.
Чтобы попасть в тусовку, нужно знать, как вести себя на вечеринках, как девочку домой привести, в конце концов
Недавно я был на показе Гоши Рубчинского в Екатеринбурге. Туда съехались зарубежные редакторы, байеры и владельцы магазинов — круто, что у нас есть дизайнеры, которые пытаются выйти за пределы России. В стране всю жизнь были только Юдашкин и Зайцев, а больше в Европе никого и не знали.
На закрытые шоу я попадаю благодаря знакомствам. Уже пару лет я появляюсь в клубе «Грибоедов», вхожу в тусовку под названием «Богема». Изначально «Богема» — татуировка на руке рэпера Вани Акуры, а потом эту надпись перенял Глеб Костин, начавший делать одноименный бренд одежды.
Он переосмысливает винтажные вещи Рафа Симонса и Марджелы, делает джинсы и украшения из серебра. Чтобы попасть в эту тусовку, нужно что-то из себя представлять, знать, как вести себя на вечеринках, как поступить в той или иной ситуации, как девочку домой привести, в конце концов.
На Яне: шуба и ремень из секонд-хенда, сумка Tommy Hilfiger, берет и серьги H&M, брошь Vivienne Westwood
На Яне: шуба и ремень из секонд-хенда, сумка Tommy Hilfiger, берет, серьги и перстень H&M, брошь Vivienne Westwood, брюки Monki, обувь Pull & Bear
На Яне: шуба из секонд-хенда, сумка Tommy Hilfiger, перстень H&M
На Яне: шуба и ремень из секонд-хенда, сумка Tommy Hilfiger, берет, серьги и перстень H&M, брошь Vivienne Westwood, брюки Monki, обувь Pull & Bear
17 лет, студентка, дизайнер одежды
Недавно я решила сделать свой бренд унисекс-одежды. Стиранием гендерных границ занимались Gucci и Alexander McQueen, но хочется, чтобы это уже дошло до России. Я достаточно хорошо рисую, сейчас учусь в колледже при Университете Технологии и Дизайна.
Сначала думала поступать на дизайнера интерьеров, но потом решила все-таки заниматься одеждой — мода окружала меня с самого детства. Моя мама были директором сети X=act, а сейчас перешла в бутики Very.
Я постоянно ходила на все показы, проводила время у нее в магазинах, видела вещи итальянских дизайнеров и тут же влюблялась!
Мода скоротечна, и именно подростки задают ей ритм. Один надел, другой подхватил, как это сейчас происходит с беретами, кимоно или «узкими» очками. Нынешнее поколение очень важно для развития индустрии — ведь мы не боимся надеть что-то экстравагантное, допустить «неправильное» сочетание.
Еще пару лет назад этого не было, и я даже сталкивалась с буллингом. Моя бабушка запрещала носить брендовые вещи и настойчиво водила меня по секонд-хендам. И в школе за это травили, особенно когда была мода на Bershka, Stradivarius и Zara.
Мама, в свою очередь, «подсовывала» мне платья Dolce & Gabbana и Valentino — отсюда взялась моя любовь смешивать бренды и простую одежду.
Если бы я носила только брендовые вещи, было бы скучно
Vivienne Westwood, Alexander McQueen, Louis Vuitton и Gucci — четыре базы моего гардероба, хотя меня бесят попсовые песни, которые сделали из Gucci мейнстрим. Но если бы я носила одни лишь марки, было бы скучно. Обожаю сочетать их с винтажом или одеждой от самобытных петербургских дизайнеров.
Тех, которые продаются в baddesign139, к примеру. Мама принимает любые мои образы, а папа пытается сделать из меня девочку-девочку. Иногда у него получается, и я надеваю платье и каблуки. А вообще я черпаю вдохновение для своих образов из фильмов Франсуа Озона «Молода и Прекрасна», «Двуличный любовник».
Лент со смыслом, чтобы сидеть с огромными глазами и бесконечно рыдать.
На Владе: плащ Martynenkov, свитер из секонд-хенда, джинсы Levi's, ботинки Dr. Martens, сумка H&M
На Владе: плащ Martynenkov, джинсы Levi's, ботинки Dr. Martens, сумка H&M
На Владе: плащ Martynenkov, свитер из секонд-хенда, джинсы Levi's, сумка H&M
18 лет, студент, дизайнер одежды
Вообще я из Казахстана, города Шымкент. Не хочу опускать свой город, но чтобы мода туда дошла, должны пройти годы, целые поколения. У нас очень любят «повторюшничество»: одна надела блестящие легинсы и все — цепная реакция.
Еще там много подделок: сумок Hermes, Celine и Balenciaga. Признаюсь, я и сам покупал реплику Louis Vuitton в 14 лет в Турции. Но вышел с ней один раз в жизни и больше никогда не трогал.
Что тебе дает эта сумка? Да, это крутой бренд, ну и? Думаю, что нужно быть оригинальным, «нащупывать» собственный уникальный стиль.
Я люблю секонд-хенды: для меня это некая игра или квест — найти в куче говна конфетку. Зачастую попадаются интересные фирменные вещи: я находил дождевик Moschino, джинсы Levi’s Only, рубашки Acne.
Носить их одно удовольствие, когда знаешь, что такой вещи больше ни у кого не будет.
И я не считаю секонд-хенд чем-то зазорным, якобы у меня нет денег на нормальную одежду, — просто в таком виде я действительно буду индивидуален.
Сейчас я живу за счет родителей, но зарабатываю карманные деньги мелкой дизайнерской работой. Они уходят в основном на какие-то прихоти: мне с 16 лет неудобно просить у мамы средства на шмотки/татуировки/проколотое ухо.
Да, сейчас я не могу пойти и потратить 20-30 тысяч на аксессуар, но однажды я все-таки сделал необдуманную покупку. Прошлым летом в Париже мы с подругой прошлись по всем крутым бутикам, в том числе и Saint Laurent. Этот магазин моего любимого дизайнера для меня как храм — конечно же, я купил себе кошелек на память.
Расплачиваясь на кассе, мысленно перевел евро в рубли и подумал: «Боже, зачем?». Но зато сделал себе подарок на совершеннолетие.
На Маше: шуба из секонд-хенда, топ «Волчок», брюки Monki, обувь Dr. Martens
На Маше: шуба из секонд-хенда, топ «Волчок», брюки Monki
На Маше: шуба из секонд-хенда, топ «Волчок», брюки Monki, обувь Dr. Martens
На Маше: шуба из секонд-хенда, топ «Волчок», брюки Monki
19 лет, студентка, модель
Сейчас я учусь в колледже на дизайнера одежды и параллельно работаю в магазине стритвеар-одежды «Волочок». Мне очень близка его концепция, как и сам уличный стиль. Футболки бренда я сочетаю с обувью Dr. Martens и вещами из секонд-хенда.
Считаю, что лучше одеваться там, чем в масс-маркете, который подчистую копирует идеи с ведущих брендов. Мой любимый секонд-хенд находится в Колпино, недалеко от моего дома. Там немного ребят, которые шарят в моде, поэтому я прихожу в магазин первая и забираю лучшие находки.
Как, например, эту фиолетовую шубу за 300 рублей.
Из крупных брендов я слежу за Louis Vuitton — татуировка с его логотипом набита на моем теле. Мастер как-то показал мне скрещенные буквы L и V и я решила, что выглядит очень красиво. До этого я не была знакома с коллекциями модного дома, но после татуировки заинтересовалась. Она не несет какого-то смысла, равно как и сам лейбл не влияет на чувство стиля.
Все будущее в моде зависит от молодежи: у нас другое мышление, мы полны сил и новых идей
У многих ребят погоня за брендами приобретает маниакальные формы. Однажды в «Волчок» пришел парень 14 лет, которому я оформляла карту на скидку. «Как тебя записать в базу данных?», — спрашиваю. А он отвечает: «Макс Palace. Я недавно сменил настоящую фамилию на название бренда, который мне очень нравится».
Наверное, это неправильно и нужно смотреть на одежду шире: как она на тебе сидит, отвечает ли твоему вкусу и ритму жизни. Я люблю массивные большие принты, например, портрет Уитни Хьюстон, как носили в 2000-х.
Но на себя бы надела футболку с оммажем Хелене Бонэм Картер — мне с детства говорят, что я на нее похожа.
Все будущее в моде зависит от молодежи: у нас другое мышление, мы полны сил и новых идей. Какую-то часть мы транслируем через фотографии в инстаграме — считаю, что это отличная площадка для высказываний и демонстрации стиля.
Пока у меня только 3500 подписчиков, но я стараюсь расти, для меня это важно. Мне нравится быть популярной, нравится, когда ставят лайки. Любая девушка выкладывает снимки для того, чтобы ей любовались и одаривали комплиментами.
Зачем это скрывать?
Редакторы глянца vs. гопники и Рубчинский
Мы уже тщательно перемыли косточки дизайнерам, пропагандирующим спорт-китч, вспомнили районного гопника Лёху из Северного Чертаново и посмеялись над майкой DHL от Vetements. Теперь пришло время узнать, что думают об этих странных трендах люди моды и искусства. Редакторы Vogue, L'Officiel, Glamour и, конечно, PEOPLETALK рассказали о том, почему Гоша Рубчинский нынче в моде.
Лаура Джугелия Главный редактор PEOPLETALK
Я думаю, все просто устали наряжаться и очень обрадовались тому, что теперь можно выходить в свет непонятно в чем. Вроде и не напрягся, но при этом стильный. Мода очень непредсказуема, хотя мне, кстати, нравится этот тренд. Думаю, что это своеобразный стеб над модой. Причем жесткий. Спорт-китч появился очень вовремя, и теперь, в тяжелые кризисные времена, можно одеться за две копейки и быть модным. Украл майку у работника DHL – и все, почти Vetements!
Олеся Седова Младший редактор отдела моды Vogue
Моя любовь к Гоше Рубчинскому началась еще до того, как он стал «модным» и представил свои коллекции на мужской Неделе моды. Для меня его успех и популярность были, скорее, вопросом времени. Gosha Rubchinskiy – это удачное стечение обстоятельств: во-первых, для мировой индустрии подобная концепция бренда, конечно, стала чем-то новым. Смесь постсоветской культуры, моды улиц и скейтеров, кто еще покажет такое? Во-вторых, Гоша, безусловно, попал в хорошие руки, что дало ему возможность качественно реализовывать свои идеи и придавать им массовый масштаб.
Анна Вельмакина
Корреспондент L'Officiel
Легализацию футболок и уродующей ноги обуви на светских мероприятиях я приписываю к числу собственных заслуг. В 2012 году на открытие бутика Prada в Столешниковом переулке я пришла в джинсах, «тимберлендах» и застиранной футболке. Не пустить меня не могли, так как я освещала сие событие, а обосновать присутствие человека без драгоценных и даже полудрагоценных камней как-то надо было. Четыре года назад на открытии Prada с большим изумлением, чем на меня, смотрели только на Филиппа Киркорова (48), а сегодня никого нельзя удивить даже растянутыми трениками. Все это свидетельствует о тотальной победе нормкора, спортивного китча и прочей дичи над стразами, а победителей, как известно, не судят.
Таня Стычинская Бренд-менеджер журнала Glamour
Все пошло от стремления к упрощению. Как только разрешили носить кутюр с кроссовками и кедами на красной дорожке, люди почувствовали вседозволенность… Мода для меня – это искусство. Не про удобство, а про красоту. Не вижу юмора в футболке DHL, не понимаю бешеной моды на вещи, «снятые с бездомных», от Гоши Рубчинского. Мне не смешно, не красиво и даже чуточку брезгливо. Лучше всего мое отношение к феномену Гоши передает песня молодой и очень талантливой певицы Монеточки («Я за эти кальсоны тебе отдала бы максимум тыщу»), только вот я за эти кальсоны не отдала бы нисколько. Люди в 2016 году не должны выглядеть так.
Как культовый художник Тимур Новиков оказался на свитшотах Гоши Рубчинского
Главные законодатели современной моды, дизайнеры Демна Гвасалия и Гоша Рубчинский, то и дело обращаются к исторической действительности постсоветского пространства как к главному источнику вдохновения, переосмысливают 80-е и эпоху перестройки. Одной из культовых фигур этого времени был художник Тимур Новиков. Он создал образы, которые цитирует сегодняшняя мода.
Тимур Новиков был лидером одного из главных арт-объединений 80-х — «Новые художники».
Вместе с единомышленниками — Иваном Сотниковым, Сергеем Бугаевым Африкой и Олегом Котельниковым, Сергеем Курехиным, группой «Кино» и многими другими — Новиков осознает кризис эпохи, но выражает его в своих работах в очень красочном, едва ли не радостном ключе.
«Перемен требуют наши сердца» — этой жизнеутверждающей песней Цоя заканчивается фильм «Асса» о любви Алики, юной героини Татьяны Друбич, и мальчика Бананана — творческого, безмятежного и непосредственного парня.
Название «Асса» было позаимствовано режиссером Сергеем Соловьевым у галереи Новикова, а Бананана играет его друг — Сергей Бугаев Африка, на заднем плане мелькает и сам Тимур. Почему наследие Тимура Новикова оказалось не только в запасниках Русского музея и Третьяковки или в выставочных залах Эрмитажа и ММОМА, но и в мудбордах дизайнеров нового видения, – рассказываем в нашем материале.
Русский музей и ПТУ
Тимур Новиков родился и вырос в Ленинграде, что ключевым образом повлияло на его творчество. «К окончанию детского сада и переходу в школьный возраст я уже ощутил себя художником. И в дальнейшем никогда не сомневался в своем признании», — пишет он в автобиографии.
Первую картину Тимур создает в возрасте шести лет — она называлась «Парад на Дворцовой площади» и была воспоминанием о военных парадах, на которые он ходил смотреть с мамой. Она была машинисткой в Русском музее, куда водила его на занятия и выставки.
В школьные годы он отправился с мамой на Новую Землю, где, по его собственным словам, полюбил горизонтальные строения — они лягут в основу его серии «Горизонты» конца 80-х. Школу, а затем и ПТУ Новиков заканчивал уже в Ленинграде, однако Техникум химической промышленности пришлось покинуть «ради сохранения внешнего вида».
Тогда Тимур еще был хиппи с длинными волосами, но эпоха нью-вейва — та, иконой которой и стал Тимур и его единомышленники, одетые в черные костюмы с галстуками-селедками, была уже на подходе.
Андеграунд и поп-культура
«Заслуга Новикова в том, что он соединил андеграунд и молодежную культуру, — говорит критик и друг Тимура Новикова Андрей Хлобыстин.
Рассуждая о том времени, он добавляет: — Художник становится поп-звездой, ориентируется на новую власть через соблазнение поп-культурой, героем которой он и старается быть».
Больше всего Тимур известен благодаря его «тряпочкам» — флагам из двух или более фрагментов ткани, с украшением в виде аппликации или трафарета. Одной из ключевых серий Новикова становятся «Горизонты». Еще при жизни Тимура критики видели связь «Горизонтов» с проведенным на Севере детством.
Тимур появляется на ленинградской сцене на закате нон-конформизма — направления художников, официально не признаваемых властью и открыто противостоящих ей. Начинал он с вполне традиционных станковых вещей с мрачными видами Петербурга, которые сейчас ценятся на рынке даже выше его флагов.
Во многом Тимур обращался и к отечественным художникам авангарда — не в поисках конкретных художественных средств, а в стремлении следовать чему-то принципиально новому по своей сути.
Гончарова и Ларионов, Малевич и Татлин, Родченко и Степанова — Тимур расписывал лицо подобно авангардистам и следовал их вектору развития в искусстве.
«У Новикова была прекрасная черта, ему хотелось, чтобы правильно были расставлены акценты, связанные с появлением в мировых художественных традициях первородных моментов. Он считал достижения русских авангардистов важными и оригинальными, необходимыми для углубления в нашей культуре», — говорит Сергей Бугаев Африка.
Отсутствие полноценного художественного образования тоже сыграло свою роль. «Все в моем искусстве на поверхности», – часто говорил Тимур. Творчество Новикова можно назвать кочевническим или прикроватным: «Целая выставка могла перевозиться в одном чемодане, – рассказывает Хлобыстин.
— Это искусство могло поворачиваться самыми разными гранями, превращаясь из флагов в сарафан для мамы Тимура».
При этом оно вовсе не требовало особых усилий, как говорил сам Тимур: «Достаточно все делать на четыре процента: сделаешь больше — перенапряжешься, меньше — ничего вообще не произойдет».
«Лыжник», 1991 год
Востребованность на арт-рынке
В эфире РБК гендиректор Sothbey's называет главным открытием последних лет Георгия Гурьянова —ударника группы «Кино» и близкого друга Тимура Новикова. Они оба входят в список «Топ 500» современных художников по версии портала Artprice. Наряду с ними там представлены еще три: Валерий Кошляков, Павел Пепперштейн и, как ни странно, — Константин Разумов.
Расцвет искусства Новикова происходит в ту эпоху, когда арт-рынок только формируется в России. В 1988-м году проходят первые торги «Сотбис», а в 1990-м Владимир Овчаренко открывает галерею «Риджина» — там не только начинают продавать все тех же Новикова и Гурьянова, но и собираются главные интеллектуалы Москвы.
В это же время проходят и крупные экспозиции Новикова в западных музеях — в 89-м он выставляется вместе с Африкой в Tate в Ливерпуле, в 93-м — в музее Stedelijk в Амстердаме. В начале 90-х работы Новикова были в галереях Берлина, Гамбурга, Парижа, Нью-Йорка и, конечно же, Москвы и Петербурга.
В 1998 году состоялась его большая ретроспектива в Русском музее, а в 2002-м — посмертная выставка в Эрмитаже.
Самым известным коллекционером Тимура Новикова на сегодня считается Игорь Маркин, создатель музея и онлайн-аукциона ART4. «Несмотря на большую коллекцию, я бы еще его купил.
Сейчас на Christie's и Sothbey's довольно дорого ушли его работы — по 25-35 тысяч евро, я не смог их купить», — говорит Маркин, который собирает картины Тимура с 2000-х. Он считает Новикова главным петербургским художником, важным не только своим творчеством, но и теорией, а также местом, занимаемым в культуре.
На вопрос, почему его начали покупать после смерти, а не в 90-е, Маркин отвечает: «Он всегда был интересен, просто рынок был не развит. А сегодня спрос не него очень велик. В ART4 большая коллекция работ Новикова. Часть из них мы выставляем на онлайн-аукцион».
Как такой андеграунд попал в музеи и на художественный рынок? «Он не был андеграундом, он был мейнстримом. Вот шестидесятники были андеграундом, потому что их не допускали к официальным выставкам, а здесь совершенно иная история», – отмечает Маркин.
Сам он начал собирать Новикова с покупок у Айдан Салаховой, которая занималась художником. После смерти Тимура он купил многие работы у семьи художника. «У них я купил “Пингвинов”, долго не хотели продавать. А самую ценную живопись я купил в галерее Raab в Берлине — все это пролежало там десять лет, и никто не хотел покупать».
«Пингвины», 1989 год; «Без названия», 1990 год
Рейвы и неоакадемизм
«Вместе с Тимуром Новиковым в СССР впервые появилось искусство, совпавшее с подобными явлениями на Западе — “Ист-Виллиджем” в Нью-Йорке, “Фигурасьон Либр” во Франции, “Нойе Вильден” в Германии,—говорит Хлобыстин.
— Влияние Тимура распространялось куда больше, чем на просто среду близких художников — он был частью культурного движения, охватившего молодежь и андеграунд и плавно выходившего в мейнстрим». «Это человек, который увидел вектор развития русского авангарда в определенных динамических условиях.
Человек с самого начала не ограничивался своим развитием, он очень много внимания уделял расширению платформы взаимодействия художников с искусством», – говорит о нем близкий друг Сергей Бугаев Африка.
Капсульная коллекция Gosha Rubchinskiy x Timur Novikov; «Восход», 1991 год
Новиков был художником и близким другом самой популярной на то время рок-группы «Кино», проектировал авангардные инструменты для «Поп-механики» Курехина, поддерживал техно-музыку и рейвы, расцвет которых приходится на 90-е.
С 1988 года его группа «Новые художники» начинает гастролировать по Швеции, Германии, Англии, США, Франции, а с 1989 года запускает пиратское телевидение вместе с режиссером Юрием Лесником и художником Владиславом Мамышевым-Монро.
В 90-е интерес к постпанку сменяется на техно, а после и сам Тимур понимает, что «Новые художники» вышли далеко за рамки андеграунда.
«Мы поняли, что за что боролись, на то и напоролись: появились коммерческие версии «Новых художников», сотни художников стали работать в такой же манере, возникло огромное количество клуб-промоутеров, дискотеки стали массовым явлением, а не уникальным явлением культуры».
Эта декада проходит под знаком неоакадемистов: они организовывали собственные выставки («Ренессанс и резистанс», «Золотой осел», «Пэйнтинг и петтинг»), издавали газету «Художественаня воля», первыми показывали западных фотографов — Роберта Мэплторпа, Брюса Вебера, Карла Лагерфельда. В 1998 году они устроили акцию памяти Савонаролы — публичное сжигание собственных произведений, «не соответствовавших высоким эстетическим требованиям».
Образы Новикова в современной моде
Творчество Новикова развивается в тот период, когда художник буквально становится поп-иконой — ему хотят подражать и следовать. Таким становится и сам Тимур. «Тряпки — это минимал, очень чистое и оригинальное искусство, это главное, что он сделал», — говорит Маркин.
Сочетание локальных цветов, разных фактур, обращение к коллажу и трафарету — все это лишь средства, которые мы встречаем сегодня в коллекциях постсоветских дизайнеров.
Но главное — принцип, который так востребован и сегодня: комбинирование разных фактур, кажущиеся драгоценными дешевые материалы — бархат и шелк, доведение до уровня искусства простого предмета — прикроватного флага или коврика для медитации.
Как и искусство восточноевропейских авангардистов — Малевича или Татлина — оно не про буржуазную культуру, а про идею творчества в своей сути. Сам Новиков тоже был близок к моде: вместе с дизайнером Константином Гончаровым они основали ателье «Строгий юноша», расцветом которого стало производство костюмов для постановки «Золотой осел».
Balenciaga весна-лето 2017; «Начало»
Как и Новиков, Гвасалия и Рубчинский соединяют подростковую культуру и андеграунд и выводят их на совершенно новый уровень. Толстовки с трафаретными серпом и молотом и афишей «Титаника», нарочито нестандартные модели на показах, высокая мода путем простейших средств — все это во многом навеяно той культурной ситуацией, на которую в 90-е повлиял Тимур Новиков.
В прошлом году Рубчинский и вовсе выпустил коллекцию, напрямую вдохновленную флагами Новикова. Здесь и знакомые «Пингвины», и солнышки, и кораблики, и контрастные сочетания двух цветов. За явным заимствованием кроется куда более глубокое косвенное, и кроме Демны и Гоши оно распространяется на целое поколение молодых дизайнеров, вращающихся в орбите постсоветского пространства.
Бугаев говорит о том, что «современная молодежь считает, что все произошло на Западе, но это очень ущербная политика». И, похоже, времена меняются. Актуальные дизайнеры обращаются к наследию собственной культуры.
Так и Новиков в свое время продолжал традиции основоположника авангарда художника Ларионов, по словам Бугаева, в «стремлении самим производить объекты изящного производства наряду с продукцией высокого искусства».
Ugly fashion: в чем феномен Гоши Рубчинского и Демны Гвасалии?
Показы самого знаменитого сегодня русского дизайнера Рубчинского и лукбуки марки Vetements, основанной грузином Гвасалией, обсуждают активнее, чем новые коллекции ветеранов, вроде Dior или Chanel. Причем, пока одни восторгаются, другие недоумевают: «Что хорошего в этих вещах?!». Вы из вторых? Тогда популярно объясняем, почему и Vetements и Гошу стоит если не любить, то хотя бы уважать.
Тех, кому феномен Рубчинского и Гвасалии кажется непостижимым, можно понять. Для большинства людей мода – нечто сказочное, волшебное, нереальное. Отсюда простодушная любовь многих к дизайнерам платьев «для принцесс», вроде Эли Сааба и Зухейра Мурада.
Если вы привыкли видеть на подиумах условных Золушек на балу и их прекрасных принцев, вам может быть непросто смириться с тем, что сказку в последнее время все чаще подменяет реальность. Вместо волшебных существ на модную авансцену выходят люди, похожие на наших соседей; на тех, кого мы ненароком толкаем локтями в час пик в метро и – что греха таить – на нас самих.
И как показывает ажиотаж вокруг брендов-форпостов «реальной» моды и их растущие прибыли, такой подход в наши дни не просто работает, – он считается передовым.
Интерес к моде «с улицы» (в англоязычных СМИ это называют streetwear) растет стремительно, начиная с 80-х – 90-х годов, когда на авансцену вышли американские рэперы – любители бейсболок, свитшотов, «треников» и кроссовок, – вещей, в которых было удобно рэповать и убегать от полицейских. Чем больше очков набирала хип-хоп-культура в целом, тем сильнее она начинала влиять на все сферы жизни, включая моду.
Вскоре на уличную одежду, как на источник вдохновения, обратили внимание подиумные дизайнеры. Одним из первых стал Александр Маккуин: в дебютной коллекции SS95 он представил публике брюки, экстремально низко сидевшие на бедрах – похожим образом штаны носили рэперы.
Эти брюки (их прозвали “бамстерами”) затем появлялись в его коллекциях из сезона в сезон. В 2002 г.
Йоджи Ямамото основал в сотрудничестве с Adidas бренд Y – 3 и выпустил на подиумы кроссовки, парки (длинные куртки с капюшонами), джемперы на молнии и пиджаки больших размеров, а в 2004 с той же спортивной маркой скооперировалась Стелла Маккартни.
Параллельно набирали популярность бельгийские модельеры. Они вдохновлялись не хип-хопом – скорее, влиятельной в 90-е культурой рэйверов, с одной стороны. А с другой – стилем обычных горожан, если не сказать городских сумасшедших. Самым ярким в этой плеяде стал Мартин Марджела.
Вначале 90-х он попытался – и вполне успешно – сделать героями модной повестки обыкновенных, чуть странноватых, людей, а не сказочных фей.
Его модели носили кардиганы поверх коротких платьев, юбки из стеганой ткани, простые блузки, свободные брюки прямого кроя и деконструктивистские вещи, вроде платьев, скроенных из кожаных фартуков.
Демна Гвасалия, основатель Vetements и ныне креативный директор Balenciaga, считается в современной моде прямым наследником Марджелы. Не даром в свое время он работал в дизайнером в команде бельгийца.
Их роднит подход к моде: приоритет удобства перед красотой, отрицание роскоши в ее классическом понимании, стремление делать ставку не на условные стандарты (красоты, привлекательности, сексуальности), а на индивидуальность.
Гоша Рубчинский выпустил первую коллекцию в 2008 году, а Демна Гвасалия основал Vetements в 2009. Они подхватили тренд на «уличное» как раз тогда, когда он уже созрел и оформился – когда потребность публики в «реальных» людях на подиуме достигла максимума.
«Уличные пацаны» Рубчинского и лукбуки Vetements с обычными горожанами вместо моделей – все это пришлось как нельзя кстати в эпоху, когда прогрессивный мир борется за diversity (разнообразие рас и типажей в массовой культуре), увлекается идеями бодипозитивизма и всеобщего равенства.
Мода Гоши и Демны – для тех, кто устал от стразов, перьев, идеальных лиц и тел.
Важная тема в творчестве этих дизайнеров – модные цитаты из 90-х годов. В случае с Гвасалией это, в первую очередь, все те же отсылки к стилю Мартина Марджелы. Или копирование культовых для того десятилетия вещей, вроде толстовок с фото из «Титаника».С Рубчинским все сложнее.
Он выводит на подиум парней до боли похожих на «гопников» из спальных районов и тем самым наступает на больную мозоль всем, кто пережил тяжелое пост-перестроечное время в бывшем СССР. У нас коротко стриженных юношей с окраин боялись, да и вообще они олицетворяли всю тревожность и беспросветность окружающей действительности.
Отсюда нелюбовь к Гоше многих наших соотечественников.
Но давайте начистоту: переосмыслять прошедшие десятилетия для дизайнеров – абсолютно нормально. Даже если эти годы были не из простых. Похожий путь выбрал однажды Ив Сен Лоран. В сезоне весна-лето 1971 г. он показал коллекцию, отсылающую к моде 40-х. Здесь были меховые боа, платья и жакеты с широкими плечами, узкие юбки. Тот показ вызывал небывалый резонанс.
Многие были задеты и возмущены. Одежда, которую представил Сен Лоран ассоциировалась и с лишениями и с образами женщин-предательниц – тех, что сотрудничали с фашистами и получали за это доступ к дорогим тканям и мехам. Дизайнера жестко осудили люди старше 40 лет, в памяти которых еще были свежи воспоминания об оккупации – некоторые демонстративно вышли из зала, не дожидаясь финала шоу.
Те, кто был тогда моложе, ничего обидного в одежде не увидели – для них это были просто красивые, элегантные вещи с налетом декадентства – то, чего так не хватало в футуристические 60-е. Молодые дарования, вроде Жана-Поля Готье (в 1971 г. ему было 19, и он пришел от вещей в восторг) десятилетие спустя подхватили тренд.
Вполне возможно, если бы не скандальная коллекция Сен Лорана, мода 80-х была бы иной.
Коллекция Yves Saint Laurent SS71 на ретроспективной выставке в Париже, 2010 г.
Рубчинский и его подруга-соратница, стилист Лотта Волкова (кстати, она же – идейная вдоновительница и Демны Гвасалии – концепции и Vetements и нового Balenciaga и Gosha Rubchinsky – во многом ее заслуга), тоже сумели задеть нужную струну.
Тех, кто в 90-е был в сознательном возрасте и столкнулся со всеми тяготами переходного периода, возмущает их попытка романтизировать «бандитское» десятилетие. Те же, кто младше (не говоря уж о далеких от наших реалий иностранцев) видят в коллекциях Гоши просто удобную и «хайповую» одежду – без всякого мрачного бэкграунда.
Давайте признаем: даже если эпоха была для кого-то тяжелой – это не означает, что надо вычеркнуть ее из памяти и пренебрегать тем, что она дала поп-культуре и моде. Многие считают стиль бандитов с окраины непримечательным и недостойным цитирования. Но так ли уж красива, к примеру, одежда рэперов из Гарлема? С традиционной точки зрения, нет.
Да и сами рэперы – отнюдь не примерные ребята. А ведь их образы, как уже говорилось выше, дизайнеры копируют начиная с 80-х годов и до сегодняшнего дня. Один из влиятельнейших трендсеттеров Марк Джейкобс даже посвятил хип-хопу целиком всю коллекцию FW2017.
Сам Рубчинский, который вырос в Москве и в 90-е был ребенком, в интервью англоязычному порталу 032с говорит так: «Тренды вновь обретают силу, потому что с расстояния многие вещи рассматривать удобнее.
То, что раньше казалось обыденностью, сейчас выглядит как нечто эфемерное, нереальное».
Так, благодаря переосмыслению прошлого, дизайнеры продвигающие «реальную» моду сами творят свой миф, и он гораздо увлекательнее, чем у тех, кто шьет платья «для принцесс».
С одной стороны и Рубчинский и Vetements – «реальная» одежда, а герои дизайнеров обычные люди. С другой, эти вещи совсем не так бесхитростны и примитивны как кажется некоторым. После каждого показа Рубчинского критики пишут большие статьи с подробным перечислением всех референсов – тут вам и современное искусство и советский авангард и мода середины ХХ века.
Так, в коллекции SS18 есть принты, отсылающие к творчеству русских художников, вроде Тимура Новикова и Эрика Булатова. А в сезоне FW17 объемные жакеты, береты головные уборы с козырьками заставляют вспомнить о советских денди 50-60 годов.
Собственно, простоватый «спортивный шик» родом из 90-х – лишь один из многочисленных мотивов в творчестве Рубчинского; мотив, который больше других обращает на себя внимание – просто потому что он понятнее прочих и сильнее задевает чувства публики.
Что до Гвасалии, то работая для Vetements, он замешивает не только настоящий коктейль из аллюзий на фетиши поп-культуры (кроме «Титаника», дизайнер вспоминает, например, сериал «Беверли Хиллз 90210» и произведения Энн Райс), но и легко и играючи перерабатывает исторический костюм, создавая осовремененные версии викторианских платьев (FW16) свадебных нарядов из XIX столетия (FW17).
Будь эти дизайнеры действительно просты, будь их творчество лишено завораживающей многослойности, они вряд ли продержались бы в модном «топе» больше пары сезонов. И именно поэтому стиль Рубчинского и Vetements так сложно скопировать. Он – словно сложное многокомпонентное блюдо. Чтобы собрать все ингредиенты, ни у кого другого не хватит творческой жизни.
Загрузка...
