Поэт Борис Рыжий: стихи, биография, личная жизнь, причина смерти :
Безвременно ушедший российский поэт Борис Борисович Рыжий в одном из своих философских стихотворений завещал именно эти строки в качества эпиграфа ко всему своему творчеству.
Поэтому вряд ли стоит начинать рассказ о его жизни и творчестве иначе.
Поэты рождаются не случайно
Два этих таких разных русских поэта в чем-то подобны. Первый – поэт XIX века Михаил Юрьевич Лермонтов. Блестяще образованный, смелый. После смерти Пушкина самый талантливый русский поэт своего времени.
Непонятый, непризнанный при жизни. Скандалист и фаталист, экстрасенсорно одаренный. Его жизнь пресеклась в 27 лет.
Роковая дуэль с Мартыновым более походила на самоубийство: поэт намеренно дерзил, насмехался, издевался над офицером, прекрасно зная, что тот не промахнется.
Второй – Борис Рыжий. Стихи его по достоинству оценили не только в России, но и в Европе. Борис закончил жизнь самоубийством за три месяца до исполнения 27 лет. По мнению многих критиков, он – самый талантливый русский поэт 90-х годов прошлого века. От истории его ухода из жизни веет мистикой.
Бориса отличала феноменальная образованность. Он мощно продолжил традицию талантливых поэтов второй половины XX века: Давида Самойлова, Бориса Слуцкого, Александра Кушнера.
Ему удалось вернуть в современную ему поэзию утраченную музыкальность.
Его творчество заметно и сейчас: здравствующие современные поэты (имеются в виду Полина Барскова, Максим Амелин, Всеволод Зельченко) так и не смогли превзойти планку творчества, заданную им.
Смерть поэта оказалась для окружающих неожиданной, ошеломляющей: тело повисло на балконной двери его квартиры в родном Екатеринбурге, а рядом лежала посмертная записка. Ее текст завершался словами: “Я всех любил. Без дураков.”
Мотивы творчества. Мнение читателей
Вернемся к сравнительному анализу личностей Лермонтова и Рыжего. Что между двумя упомянутыми поэтами общего? Отвечая на этот вопрос, следует ознакомиться с отзывами почитателей поэзии Бориса Рыжего. Несомненно, оба они являются образованнейшими интеллигентами своего времени, бунтарями и фаталистами. Их мировоззрение в чем-то подобно, имеет родственные черты:
- неприемлемость современного им порочного немилосердного общественного порядка, полагающегося на подавление инакомыслия;
- остывший дух молодости, впрочем, уже познавший, впитавший в себя до краев всю горечь безразличия мира;
- живая душа, зрящая насквозь и видящая в обыденном скрытое Зло, с которым все почему-то и уже давно смирились;
- разум фаталиста, познавший бессилие своего стремления изменить мир к лучшему.
Детство, учеба, работа Бориса Рыжего
Кто он, искуситель своей судьбы, поэт Борис Рыжий? Биография его так коротка, но богата.
Он появился на свет 8 сентября 1974 года в семье ученого-геофизика в режимном городке Челябинск-40. Через шесть лет семья переехала для проживания в Свердловск.
Как так получилось, что нежданный-негаданный мощный талант аномально проявился в провинциальном парне не из творческой среды? Про это, пожалуй, ведомо лишь Богу.
Борис, живущий дворовой жизнью, умеющий за себя постоять, жадно впитывающий понятия свердловского блатного мира, в то же время отличался уникальной лингвистической образованностью, поразительной начитанностью, грамотностью.
Его отличала недюжинная интуиция в осознании и оценке литературного процесса.
Как такое разное могло сочетаться в одном человеке? Все-таки творческое начало было в нем, безусловно, первичным, а блатной стиль – наносным.
Возможно, так выразился протест профессорского сына против современного ему, пребывающего в глубоком кризисе, общества.
В 1991 году он поступил в горный институт, а в 1987 году – Уральскую горную академию, в 2000 году – аспирантуру. Про этот период своей жизни Борис Рыжий напишет:
Кратко о творчестве поэта
В 14 лет Борис написал свои первые стихи, и в этом же возрасте победил на первенстве Свердловска по боксу.
Это сочетание музыкальности поэзии и жесткого мужского спорта побудили поэта сразу же, со своего литературного старта писать неординарно, пронзительно и с надрывом.
В дальнейшем его талант получил развитие во время обучения в Уральском горном институте , под влиянием наставника (поэта и замечательного человека) Юрия Лобанцева. Уже в ту пору проявился его стиль: напряженный, но наполненный мелодикой.
Хронологию вех его недолгого творчества отражают лишь несколько дат:
- 1992 год – публикация в «Российской газете»;
- 1997 год – в литературном журнале «Звезда»;
- с 1999 года – в литературном журнале «Знамя»;
- в 2000 году поэт был награжден премией «Антибукер».
В 2000 году в известной серии поэтических изданий «Автограф» вышел единственный прижизненный сборник стихов поэта.
Примечательно, что в его творчестве начисто отсутствовал обычный для стихотворцев период становления, «пробы пера». Борис Рыжий вошел в искусство талантливо и звучно сразу же. Чувствуя это, он непримиримо относился к известному лукавству литературного мира. Ведь его поэзия по определению не подлежала опошлению общепринятым в СМИ (и не только) клише «молодой автор».
Брак. Рождение сына
На первом курсе института женился поэт Борис Рыжий. Жена Ирина через два года родила ему сына Антона. Несмотря на общительный нрав и периодические «возлияния с друзьями» (этого требовал свердловский неписанный уличный кодекс чести), поэт был однолюбом. Впрочем, как вы понимаете (дело житейское), семейная жизнь его была не без ссор.
В «семейности» Бориса Рыжего просматривается тот самый случай любви цельного, настоящего, не фальшивящего ни в чем человека, о чем так душевно спел британец Боб Марли песню: «One love, one hart». Борис влюбился еще в школе и с тех пор его чувство не остывало в нем никогда, часто он посвящал своей супруге поразительные своей нежностью стихи.
Человек талантливый – талантлив во всем. Борис Рыжий написал 18 научных работ по структуре земной коры Урала и ее сейсмичности, Работал на должности младшего научного сотрудника Уральского отделения РАН, участвовал в экспедициях. Параллельно этому вел рубрику в литературном журнале.
Творческое переосмысление родного города
Как-то причудливо в нем переродились гены отца – доктора геолого-минералогических наук, преломились так, что Борис стал ощущать тонкую, трогающую душу поэзию там, где другой человек узрит лишь разрушившееся здание с индустриальным названием прошлого века “вторчермет”.
Поэт предоставляет возможность своим читателям ощутить этот некомфортный, серый, зияющий окнами обшарпанных домов перестроечный Свердловск, с такой художественно совершенной силой, с которой Андрей Тарковский в фильме «Сталкер» показывает аномальную зону.
По природе хулиган и рыцарь
Ему был решительно чужд всякий снобизм. Он признавал лишь тех поэтов из литературной тусовки, чьим стихам в резонанс вторило его сердце, и не ошибался. Даже свои первые литературные награды он отправлялся получать, лишь увидев в жюри тех, которых уважал за творчество.
Борис (в литературе ли, в жизни ли) всегда оставался самим собой.
Он творил высокую поэзию, вплетая в нее типичные слова, которыми повседневно разговаривали простые дворовые ребята, приблатненные и нет.
Сам поэт активно перенимал, смакуя, неформальные манеры земляков, имеющих криминальный опыт. Случайно ли он поступал таким образом: насыщая звучные рифмованные строки блатными и дворовыми словами?
Для поиска ответа обратимся к идее, высказанной Виктором Пелевиным в романе «Поколение П». Известнейший российский писатель утверждал, что в настоящее время слышимые нами через СМИ и в быту слова избыточны, размыты и пусты, а по-настоящему ценностным, сакральным остается лишь блатной язык. Ведь именно в нем слово имеет вес и за него можно поплатиться жизнью.
Для Бориса, фаталиста и идеалиста, именно Слово было альфой и омегой жизни. Для Рыжего, поэта, не бросающегося словами, настоящими рыцарями являлись не деятели СМИ, и даже не современная ему молодежь («поколение П»), а старые воры-законники (с некоторыми из них он был знаком лично), знающие цену чести и готовые ее платить.
Талант активный, талант яркий
При необходимости отстоять свое реноме в родном городе Борис Борисович Рыжий, не задумываясь, лез в драку. «Что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки». Впрочем, в творчестве его ожидали такие же напряженные, но более интеллигентные поединки.
Несомненно, он пользовался жаргонизмами, как оружием, в незримом неравном поединке таланта-интеллигента с литературной мраморностью, изначальной мертвотностью, поэтическим графомантством и снобизмом.
Так, не отрекаясь от живого жаргонного городского языка подворотен, он отдавал дань памяти своим свердловским товарищам, безвременно ушедшим от наркотиков и неустроенности.
Впрочем, воображаемый хулиган Борис Рыжий, по мнению ближайших друзей, реально оставался ранимым и тонкокожим «книжным» молодым человеком.
Ироничная принципиальность
Относительно него вполне справедливыми были слова Владимира Семеновича Высоцкого: «Словно капельки пота из пор, из-под кожи сочилась душа».
Он терпеть не мог лжепророков в своем Отечестве, но разоблачал их интеллигентно, деликатно, в своей фирменной творческой манере.
И вдумчивый читатель видел, что живущий старым багажом, стареющий кумир уж давно перестал быть «лучом света».
Борис Рыжий по-ребячьи озорно напоминает им, иронично названным «стареющими мальчиками», что талант – это не раздутый СМИ интерес к человеку, переставшему слышать пульс эпохи, это Дар свыше:
Ошибка поэта
Непонятый в суете смутного времени, непризнанный при жизни. Борис Рыжий черпал отрицательную энергетику декаданса в нравах и традициях уральского общества, подверженного провинциальному кризису.
Одним из постоянных мотивов в творчестве Бориса Рыжего есть мотив неминуемой и скорой смерти. Заметим, что эта творческая тенденция первично характерна для свердловской тусовки. Соответственно, и наш поэт, романтизирующий Екатеринбург и вбирающий его образ всеми фибрами своей души, без размышлений опрометчиво перенял и этот витающий псевдоромантический дух.
Действительно, мотив смерти в духовной жизни Свердловска в 90-е годы был особенно ощутимым. Его значительно активизировали смерти Янки Дягилевой и Александра Башлачева.
В чем же он выражался? В ущербной, сумрачной и готической позе творческой молодежи: автор, утративший способность к творчеству, должен покончить с собой.
Эта роковая логическая ошибка, исключающая возможность самоанализа и выхода на новый уровень творчества, погубила многих талантливейших людей.
Мотив декаданса в творчестве
Итак, он решился… Сам ли, или же и тут есть место для мистики? Кому он адресовал эти свои стихи:
К кому может христианин обращаться столь сокровенно? Только лишь к своему, даному Богом, ангелу-хранителю? И это Борис делает по своей воле! Что чувствовал, переживал поэт конца XX столетия, призывающий взамен своего Защитника небесного «ангела смерти». Сомнений нет: поэт призывает к себе смерть!
Является ли это плодом «недомыслия», наивно-метафизическим заблуждением, присущим зеленой молодости? Ведь именно так пытаются представить себя не творческие личности, дерзающие придать себе вес и значительность жалкими суждениями, совершенно далекими от истинной природы таланта.
Как хочется в ответ на эти потуги людей, полагающих, что в состоянии дать объяснение всему, заставить этих персонажей все-таки замолчать. На ум приходят слова еще одного талантливого человека: «Как вам не стыдно, уберите лапы!» Поскольку, прежде всего, поэтом является Борис Рыжий, и обычная логика здесь бессильна.
О мотивах самоубийства. вариант а (мистика)
Его безвременная смерть, произошедшая 7 мая 2001 года, привела в оцепенение родных и друзей. Они недоумевали: судя по надрывному, влюбленному, искреннему отношению к жизни, имел все шансы жить долго и счастливо поэт Борис Рыжий. Почему повесился он? Вряд ли объяснение этому может быть по-мещански логичным, ведь Борис был демиургом созданного собой образа аномального Екатеринбурга!
Пытаясь отыскать причину столь раннего ухода, обратимся к образам братьев Стругацких из романа «Пикник у дороги».
Для Сталкера-Бориса по большому счету существует два столпа, определяющие его жизнь: аномальный Екатеринбург (аналогом которого в романе Стругацких является Зона) и поэзия, рожденная собственной душой. Поэт Борис Рыжий позиционирует себя с образом демиурга «своего Екатеринбурга», сказочного, уникального. Почему же он решается столь дорогой ценой создать одну из таинственных историй своего города?
Эта жуткая екатеринбургская легенда начинается с того, что сведловские друзья-поэты Борис Рыжий и Роман Тягунов летом 2000 года дали объявление об организации поэтического конкурса литературной премии «Мрамор» со странной темой: «О вечности». В списке жюри конкурса значились Роман Тягунов, Борис Рыжий, Олег Дозморов и Дмитрий Рябоконь.
Ребята были в восторге. Сама организация литературного действа была насыщена черным юмором, ведь спонсором творчества выступила погребальная фирма! Победители поэтического соревнования награждались мраморной книгой с выгравированными строками своего стиха. Однако организаторам не суждено было осуществить идею конкурса.
В канун 2001 года, 30 декабря из окна выпал и разбился насмерть поэт Роман Тягунов. За ним в мир иной 7 мая 2001 года последовал поэт Борис Рыжий. Накануне ухода из жизни Романа Борис поссорился с ним, а после его похорон стал испытывать кромешную депрессию. Перед смертью он позвонил своему лучшему другу Олегу Дозморову и два часа пообщался с ним.
Потрясенный случившимся, Олег, похоронив самого близкого друга, вскоре, к своему ужасу, сам начал ощущать необъяснимый «зов вечности». Решив разорвать смертельную цепь (см. список жюри конкурса), он уехал из Екатеринбурга в Москву. Вскоре Дозморов скажет в одном из своих интервью о том, какой дорогой ценой был создан этот смертельный литературный миф Екатеринбурга.
О мотивах самоубийства. вариант б (кратчайший путь)
С другой стороны, тяжело жить человеку творящему, когда любящая твое творчество публика постоянно оказывает мягкий, но безжалостный прессинг, требуя новых и новых талантливых вещей.
Попытки людей творчества в этой ситуации раскачать, усилить свою энергетику алкоголем, наркотиками неполноценны, временны и приводят лишь к абсолютному личному кризису.
Ведь, как известно, единственный путь творчества – это полет вдохновения с пером в руке над листком бумаги.
Борис – не тот человек, который может до старости счастливо и бездарно жить, паразитируя на своих когда-то написанных талантливых стихах! Отсюда и очевидный кризис: нужно меняться самому, но как? Поэт себе этого не представляет!
Однако есть и старинный верный «вариант Б» выхода на более высокий уровень признания, правда, чрезмерно дорогой ценой. Следовал ли этому порочному алгоритму Борис Рыжий? Причина смерти его окутана тайной.
К сожалению, ранний уход гениальных людей давно уже стал печальной тенденцией, их список общеизвестен.
Как видно из истории, протест поэтов против окружающих их банальности, безразличия и пошлости происходит в двух вариантах: либо через скандал, либо путем самоубийства.
Посмертная слава
Поэт при жизни ощущает, предвидит свою посмертную славу в Старом Свете. («Приобретут всеевропейский лоск слова трансазиатского поэта»).
И он прав, ведь выраженная в его рифмах любовь к родному городу, к его людям, по-человечески страдающим от серости и безысходности окружающего, заливающим раны, нанесенные безразличием, водкой и от этого раскрывающим свою душу, неожиданно оказывающуюся прекрасной, не может не тронуть сердца простых людей.
Книги Бориса Рыжего уже после смерти изданы в России, Германии, Британии, Италии, а несколько его стихов, переведенных на голландский язык, стали хитовыми песнями группы “Де Кифт”. Странное дело: настоящая популярность приходит к русским поэтам лишь после смерти, не об этом ли пели Владимир Высоцкий и Игорь Тальков? Борис Рыжий это прочувствовал по-своему и выразил в пронзительных строчках:
Заключение
Парадоксально, но все более популярным становится в России после своей смерти поэт Борис Рыжий. Стихи его трогают душу читателей своей пронзительностью.
Погибший в возрасте Лермонтова, он является Героем своего времени, неповторимо и неувядаемо стихотворно сумевший передать атмосферу 90-х. Поэт самобытный, неповторимый, он известен и за пределами России.
Его читают в переводе англичане, немцы, голландцы, итальянцы. Он был также хорошим другом, верным мужем, любящим отцом.
До боли непонятен и трагичен уход поэта. Ведь он по своей природе был предельно интеллигентен и дисциплинирован. Борис был рожден для долгого, плодотворного творчества. Об этом красноречиво говорят следующие его строки:
По мнению серьезных исследователей его творчества, причиной самоубийства поэта Бориса Рыжего стало безапелляционное приятие им инфернальных фантазий уральской тусовки. Поэт, питаемый энергетикой Екатеринбурга, к сожалению, неоднократно и излишне романтизировал тему ухода из мира. А как говорят театралы, ружье, висящее в декорациях на сцене, обязательно выстрелит.
Источник: https://www.syl.ru/article/289098/new_poet-boris-ryijiy-stihi-biografiya-lichnaya-jizn-prichina-smerti
Читать
Сразу и вдруг
Идея этого издания принадлежит театру «Мастерская П.Фоменко», перед тем в театре родился спектакль «Рыжий», а рождение спектакля было вызвано впечатлением, которое произвели на коллектив театра песни Сергея Никитина[2] на стихи Бориса Рыжего.
Сам Никитин за вечер общения с этой поэзией стал её пленником на годы. Похожее чуть раньше случилось с другим композитором-бардом — Андреем Крамаренко[3], у него тоже немедленно возникло неистребимое желание петь Бориса Рыжего и нести его поэзию в народные массы.
Что ни говорите, этот неоднократно подтверждённый феномен скоростного пленения удивителен. Тот же механизм сработал со мной: стихи Рыжего, увиденные в «Кулисе» (было такое приложение к «Независимой газете»), стали родными прежде, чем я дочитал подборку до конца. Свидетельства можно множить.
Вот фрагмент письма, полученного мной из Архангельска от поэта Александра Роскова[4]:
«Стихи Бориса Рыжего я открыл для себя совершенно случайно: бродил как-то по литературным сайтам в Интернете, и вдруг…
В Свердловске живущий,
но русскоязычный поэт,
четвёртый день пьющий,
сидит и глядит на рассвет.
Промышленной зоны красивый
и первый певец
сидит на газоне,
традиции новой отец…
После этих строк я, можно сказать, перевернул весь Интернет, вытащил из него всё, что было там Рыжего и о Рыжем».
Поэт Илья Фаликов[5] описывает свой случай так: едва прочитал — и тут же выдвинул Рыжего на премию, и её ему тут же дали, несмотря на обилие номинантов.
«Я говорю о премии Антибукер, которой его отметили в качестве поощрения за дебют 1999 года, — пишет Фаликов.
— Сейчас незачем умалчивать: да, это я выдвинул его, найдя в знаменской подборке совершенно не известного мне автора нечто большее стихописание».
Нечто большее, очень хорошо. Но всё-таки — что именно? Чем пленителен? Сложный вопрос. Должен предупредить: простых не будет.
А что такого особенного в его стихах?
«А что такого особенного в его стихах?» — спросила девица с телеканала «Культура».
Чем дольше думаешь, тем трудней ответить. В тот раз я ответил сразу, запись сохранилась, вот расшифровка.
По-видимому, есть нечто особенное, поскольку разные люди, которые считаются авторитетами в поэзии, говорят: да, Рыжий выделяется во всём поколении. Спросите хоть Кушнера, хоть Рейна, да и многих других — все говорят в один голос. Если попробовать объяснить… Могу попробовать.
Нужно закрыть глаза на второстепенное, хотя оно-то и лезет в глаза: на имидж, который он себе создавал, на его смерть, почему она случилась, зачем была нужна. Не многовато ли матерщины. Потом этот Свердловск, который живёт в его поэзии. Почему он не похож на реальный Екатеринбург? Всякие такие вопросы — они интересны, но отвлекают от сути. Есть, по-моему, три главные вещи.
Во-первых, он соединил концы. Понимаете, после того как рухнул Советский Союз (и даже до того), очень большую развели при помощи зарубежных доброхотов пропаганду, что у нас в советскую эпоху ничего хорошего не было.
Ни музыки, ни литературы — ничего. Это враньё, но на многих оно повлияло. И возникла целая генерация молодых поэтов, которые даже не знали, какая великая была у нас поэзия. Не знали, не читали, не желали читать.
Поверили лукавой схеме: «Серебряный век — эмигранты — Бродский».
Рыжий на враньё не купился, у него было замечательное знание предшественников, редкостно замечательное.
Для него оставались значимыми и поэты Великой Отечественной (в первую очередь Борис Слуцкий), и поэты тридцатых годов (больше других Владимир Луговской).
Лишая культуру контекста, обрекали её на погибель. Рыжий убедительно восстановил контекст. Это первое.
Второе. Мне кажется очень важным, что Рыжий продлил ту линию русской поэзии, которую называют некрасовской. Я имею в виду поэзию милосердия, сострадания, когда страдание другого волнует поэта сильнее, чем собственное. Этого у нас почти ведь не бывает, поэтам свойственно испытывать жалость к себе. А тут…
Полвека назад Илья Эренбург задел тогдашнего читателя за живое, написав в «Литературной газете», что Некрасову прямо и непосредственно наследует никому тогда не известный поэт-фронтовик Борис Слуцкий.
В самом деле Слуцкий, у которого фашисты убили близких, мог писать милосердные, исполненные живого сочувствия стихи даже о поверженном враге — о захваченном разведчиками «языке», об эшелоне с пленными итальянцами… Полузабытая тема сострадания была мощно реабилитирована.
Теперь Рыжий наследует в этом Слуцкому:
…ноне божественные лики,
а лица урок, продавщиц
давали повод для музыки
моей, для шелеста страниц.
Урки, пропойцы, наркоманы и менты — они для него люди, они кочуют по его стихам, их можно любить, понимать, жалеть. Это огромная редкость
И третье — Рыжий перечеркнул тусовки. Это первым отметил Дмитрий Быков, который сразу после смерти Рыжего опубликовал дельную статью о его творчестве. В отсутствие крупных имён у нас развелось изобилие амбициозных литературных кучек.
Я имею в виду не кружки любителей и не литературные объединения, а именно кучкующихся квазипрофессионалов. Каждая такая кучка считает себя могучей, провозглашает гениев собственного разлива. Так вот, всё это стало ненужным. Знаете: висят, пляшут в воздухе комариные стайки, а махнёт крылами орёл — и нету.
Сами тусовки этого, может быть, ещё не осознали, но дело сделано, и общая литературная ситуация неизбежно изменится.
Не стану отрекаться от сказанного тогда перед объективом, но есть ощущение недостаточности. Тогдашнее второстепенное уже не кажется таким. Выбор между реальным Екатеринбургом и «сказочным Свердловском» — не пустяк.
Имидж — слишком вялое слово, чтобы выразить то, что Сергей Гандлевский назвал «душераздирающим и самоистребительным образом жизни». Мы к этому непременно вернёмся, а пока — ещё один фрагмент из уже упомянутого письма моего архангельского собрата.
Александр Росков как бы ответил на вопрос, заданный мне в том интервью, и ответил по-своему.
«Мои привязанности в поэзии, — написал он, — широки: наряду с Есениным я люблю Пастернака, с Рубцовым — Бродского. Рыжий в моём понимании встал с ними плечом к плечу, правда, он не похож ни на кого из этой четвёрки, не зря же назвал себя “отцом новой традиции”. У каждого времени — свой поэт.
Рыжий — поэт смутных 90-х лет двадцатого века, стихи его — зеркальное отражение этого десятилетия. Трагедия Рыжего, может быть, в том, что он одной ногой стоял в том, советском времени, а вторую не знал, куда поставить. Творчество его напрочь лишено надуманности, вычурности, красивостей. Его стихи — правда.
Они читаются легко, они просты для восприятия. И недаром же сказано, что всё гениальное — просто. Я не побоюсь назвать Бориса Рыжего — гением.
Кто знает, как бы развивался его талант в дальнейшем, но уже того, что написано, хватит для подтверждения гениальности поэта: Рыжий встал на моей книжной полке рядом с перечисленными выше поэтами, и в последнее время я чаще других беру в руки именно его стихи».
Источник: https://www.litmir.me/br/?b=174894&p=1
Борис Рыжий. Незаметный поэт
пользователем сайта
Что читаемIrissska2807 30 29 мая 2014, 21:04
На свой страх и риск быть непонятой, решила я в этот дождливый вечер познакомить сплетниц с необыкновенным поэтом. Мы все, конечно любим классиков, наше все – Пушкина, Некрасова, Блока, Евтушенко, Ахматову, Друнину, но они у нас по умолчанию, а хочется чего-то нового.
Пару лет назад открыла для себя замечательного екатеринбургского поэта по имени Борис Рыжий. Родился он в Челябинске 8 сентября 1974 года, в семье ученого и врача. Когда Борису было 6 лет, семья переехала в Екатеринбург, потом все как у всех – учился, женился, родился сын. В 1999 году Рыжий становится лауреатом премии “Антибукер”.
В Борисе сочетался и физик (он был младшим научным сотрудником Института геофизики Уральского отделения РАН) и лирик – Борис сотрудничал с журналом “Урал”, печатался в различных литературных газетах и журналах. Борис ушел молодым, но…
остались стихи, а в театре “Мастерская Петра Фоменко” был даже поставлен спектакль “Рыжий”, посвященный Борису, был снят документальный фильм о нем…
Небольшая подборка стихов.
Я приду к тебе с пустым альбомом, Друг мой ласковый и нежный, На исходе жизни и с наклоном Подпишу небрежно: «Я дарю тебе свою единственную книгу На оставшееся счастье. В знак победы горечи над криком. Хоть сжигай ее, хоть рви на части – Не убудет.
Кроме прозы, Все, что я писать пытался, тут же Размывали слезы. Либо потому, что вряд ли нужен Этот почерк, алые чернила. Впрочем, цвет у них – лиловый. Либо жизнь моя взаправду уместилась В два печальных слова: «Фабрика», «цена».
На этих чистых Нарисуй меня, как только выйду
От тебя, дружок, красивым и плечистым.
Но исчезнувшим из виду».
1994, май
…Мальчиком с уроков убегу, потому что больше не могу слушать звонкий бред учителей. И слоняюсь вдоль пустых аллей, на сырой скамеечке сижу — и на небо синее гляжу. И плывут по небу корабли, потому что это край земли. …И секундной стрелочкой звезда направляет лучик свой туда, где на кромке сердца моего
кроме боли нету ничего.
1996, март.
Благодарю за всё. За тишину. За свет звезды, что спорит с темнотою. Благодарю за сына, за жену. За музыку блатную за стеною. За то благодарю, что скверный гость, я всё-таки довольно сносно встречен. И для плаща в прихожей вбили гвоздь. И целый мир взвалили мне на плечи. Благодарю за детские стихи. Не за вниманье вовсе, за терпенье. За осень. За ненастье.
За грехи. За неземное это сожаленье. За бога и за ангелов его. За то, что сердце верит, разум знает. Благодарю за то, что ничего подобного на свете не бывает. За всё, за всё. За то, что не могу, чужое горе помня, жить красиво. Я перед жизнью в тягостном долгу. И только смерть щедра и молчалива. За всё, за всё. За мутную зарю. За хлеб, за соль.
Тепло родного крова.
За то, что я вас всех благодарюза то, что вы не слышите ни слова.
1996, март
Я тебе привезу из Голландии Lego, мы возьмем и построим из Lego дворец. Можно годы вернуть, возвратить человека и любовь, да чего там, еще не конец.
Я ушел навсегда, но вернусь однозначно – мы поедем с тобой к золотым берегам. Или снимем на лето обычную дачу, там посмотрим, прикинем по нашим деньгам. Станем жить и лениться до самого снега.
Ну, а если не выйдет у нас ничего – я пришлю тебе, сын, из Голландии Lego,
ты возьмешь и построишь дворец из него.
2000.
Пока я спал, повсюду выпал снег — он падал с неба, белый, синеватый, и даже вышел грозный человек с огромной самодельною лопатой и разбудил меня. А снег меня не разбудил, он очень тихо падал. Проснулся я посередине дня, и за стеной ребёнок тихо плакал.
Давным-давно я вышел в снегопад без шапки и пальто, до остановки бежал бегом и был до смерти рад подруге милой в заячьей обновке — мы шли ко мне, повсюду снег лежал, и двор был пуст, вдвоём на целом свете мы были с ней, и я поцеловал её тогда, взволнованные дети, мы озирались, я тайком, она открыто. Где теперь мои печали, мои тревоги? Стоя у окна, я слышу плач и вижу снег.
Едва ли теперь бы побежал, не столь горяч. (Снег синеват, что простыни от прачек.) Скреби лопатой, человече, плачь,
мой мальчик или девочка, мой мальчик.
1997
Есть замечательная книга, изданная уже после смерти поэта – Борис Рыжий. В кварталах дальних и печальных…. в ней все его стихи и проза.
Спасибо за внимание.
п.с. я прошу прощения за большие междустрочные интервалы, но сколько ни старалась, не смогла их уменьшить)
Оставьте свой голос:
Источник: http://www.spletnik.ru/blogs/chto_chitaem/93358_boris-ryzhiy-nezametnyy-poet
Борис Рыжий — «Дистопия»
Привет. Представь себе 7 мая 2001 года. Представь себя в нем таким, какой ты сейчас.
Представил? Отлично, я давно тебя тут жду. Оглянись вокруг- увидишь, что мы находимся в самом обычном дворе где-то в Екатеринбурге. Погода прохладная, дует ветер. Скрипят качели, на которых развалился ярко-розовый алкаш. У него под ногами валяется пакетик с рассыпанными семечками.
Жирный голубь ходит рядом, хочет их собрать, алкаш дергает ногой, гоняет его, но тупая птица продолжает свои попытки. Мимо проходит женщина с коляской, в которой, кажется, надрывается сломанный транзистор.
На втором этаже дома тучная тетка развешивает на балконе застиранные, почти белые, расходящиеся по швам льняные платья и толстые носки. Кто же стирает такие вещи вместе? Ладно, короче… Мы тут ждем кое-кого. Давай присядем на лавочку, а то не знаю, сколько времени нам еще ждать. Можешь закурить.
О! Видишь, высокий мужик идет? Да, вон тот, с короткими волосами и оттопыренными ушами. Если у тебя хорошее зрение, то еще и шрам на щеке разглядишь.
Зашел в дом.
Собственно, его мы тут ждали, и таки дождались. Этого мужика зовут Борис, а фамилия у него — Рыжий. Говорящая фамилия. А кроме фамилии ничего необычного у него, вроде, в жизни и не было. Родился в Челябинске, в районе с брутальным названием Вторчермет, в 1974 году.
Когда Боря поступал в первый класс, семья: папа-геолог, мама-врач, старшая сестра и он сам, переехала в Свердловск. Как и все — учился, спортом занимался, в 14 лет стал чемпионом города по боксу. Потом тоже как у всех — поступил на геолога, женился, сына зачал.
Закончил аспирантуру, устроился младшим научным сотрудником в институт геофизики. Вот и все: дом, пусть квартира, есть, сын есть, дерево наверняка тоже где-то есть.
Во время перестройки даже не ввязался ни в какое грязное дело, не посадили, не избивали до полусмерти, Афган и Чечня обошли стороной — живи да радуйся. Только было одно «но».
Состояло оно в том, что Борис был талантлив. И помимо геофизики очень, очень и очень много думал о жизни, стихотворения писал. Начал писать как раз в тот год, когда так успешно поколотил на ринге другого, несостоявшегося, чемпиона. Чисто внешне Борису его мысли о жизни и вытекавшее из них творчество страданий не доставляли.
Не диссидент, не вызывающе — одинокий, сотрудничал с некоторыми изданиями, вел раздел «Актуальной поэзии». Был лауреатом премии «Антибукер». Кстати, в тот год эту премию не вручили никому. Рыжий стал известен даже за границей, приняв участие в международном фестивале поэтов в Голландии.
Был выпущен первый сборник есть стихотворений «From Sverdlowsk with love».
Успех стихотворений Рыжего можно объяснить очень просто. Он писал и не выпендривался, не пытался выразиться глубже, метафоричнее, сложнее, чем того требовали обстоятельства и его внутренний мир. Когда плохо — он так и писал: «плохо»; хорошо — так и писал «хорошо»; ревновал — так и писал- «ревную». «Трагедия? Зачем мне трагения? Трагедия поэта в том, что он поэт. И все.» — и смеялся.
В стихотворениях абсолютно нет экзальтации, но при этом везде сквозит любовь.
Любовь не идеализированная, а «здесь и сейчас» — ко всему, что он видел: сложное перестроечное время, трубы заводов, алкоголики и бандиты, злые собаки, дрянное пиво- и многое другое открывает в его словах свою вторую, красивую сторону.
«Безобразное — это прекрасное, не нашедшее места в душе» — вот эта фраза лучше всего характеризует такое отношение к миру. Сам Рыжий говорит, что это аллюзия к кому-то, «кто умер уже», но я так и не нашла, к кому точно.
Скажу еще чуть-чуть на клишированную тему о том, кто оказал влияние на творчество Бориса: сам он говорил, что это были Бродский, Маяковский и Пастернак: «Я даже немного зол на эту троицу — они отняли у меня два-три года юности, хотя я до них набрел на свою интонацию.»
Помимо бесконечной любви есть в стихах еще один лейтмотив — одиночество. Но это одиночество не избегания, не противопоставления себя, но одиночество наблюдателя, который то ли не хочет, то ли не может влиться в поток обывательской жизни.
Как вспоминает один из его друзей, Рыжий не любил ходить в гости, больше принимал у себя, и влиться в компанию ему было сложно — не ярко выраженный интеллигент, не бандит, да еще и поэт. Наверное, лишь немногие из окружающих понимали, что за его отрешенностью стоит постоянный процесс осмысления и… сожаления.
«Поэт стоит не на стороне справедливости, а на стороне жалости — не сострадания, но высокого сожаления, объяснить которое, выразить можно только стихотворением.
Именно поэтому, именно потому, что поэт несправедлив, нелогичен в своих привязанностях, верен музыке, слову (слово, кстати сказать, которое обыватель вряд ли считает достойным своих ушей, может быть действительно бранным — именно поэтому поэт «всюду неуместен, как ребенок»),взрослые судьи не знают, что делать с этим ребенком, — гнать его за Урал или, наоборот, привозить с Урала?».
Эй, ты меня еще слушаешь? Видишь, алкаш ушел с качелей, голуби спокойно клюют семечки. Так вот, если ты прослушал, вкратце повторю: жил — был Борис Рыжий. У него был шрам на щеке, который получился после какого-то падения в детстве.
Боря был человеком творческим, так что рассказывал про этот шрам кучу интересных историй, и все верили. А еще писал он замечательные стихи про то, про что их обычно либо не пишут, либо пишут хреново, но него получалось просто и красиво.
Рыжий, конечно, был одинок, только это было не вызывающее одиночество, мол смотрите, какой я, а настоящее, принимаемое им же.
Недавно он зашел в подъезд, мы видели. Он дома, он повесился.
Я выбрала именно такой день и место встречи потому, что смерть для Рыжего была лейтмотивом не только творчества, но и всей жизни. «Перед кем вина? Перед тем, что жив.»
Причины его смерти до сих пор досконально не известны. То есть просто логически не объяснимы. «Поэты просто так не погибают — это надо понимать! Мне кажется, главная причина его гибели заключается в том, что Боря попросту не смог бы в новом времени жить. Началось то самое время, которое некто Сурков назвал: «около ноля».
То есть совсем другая история началась. Не девяностые, а нулевые годы. Другая страна, другие люди. Все это вряд ли бы подошло Боре. И я уверен, он это чувствовал!» — так говорит о причине его смерти друг, Евгений Касимов. Так говорят все, кто думал о этом — просто не мог дальше жить — и все.
Может быть, причина в том самом чувстве вины «перед тем, что жив», может быть, в перегрузившем душу сожалении. Начало двухтысячных были годы очень сложные, много молодых людей умирало, не дожив и до двадцати пяти. Потеряв чувство уверенности в будущем после развала СССР, они пытались как-то устроиться.
Те, у кого была коммерческая жилка, заводили собственное дело, те, у кого была жилка бандитская, жили за счет первых. Остальные, безжилистые, пытались как-то пережить это время. И все пытались устранить конкурентов. Борис никому не был конкурентом. Тем не менее, он стал апологетом своего времени и «последним советским поэтом».
Свою предсмертную записку Рыжий закончил собственным кредо: «Я всех любил. Без дураков.»
Начинается дождь, так что пойдем обратно, во время скоростного интернета и кед на каблуках. Надеюсь, тебе было интересно. И запомни, пожалуйста, что такое «безобразное» на самом деле. Пока.
* * *
Не жалей о прошлом, будь что было, даже если дело было дрянь. Штора с чем-то вроде носорога. На окне какая-то герань. Вспоминаю, с вечера поддали, вынули гвоздики из петлиц, в городе Перми заночевали у филологических девиц. На комоде плюшевый мишутка.
Стонет холодильник “Бирюса”. Потому так скверно и так жутко, что банальней выдумать нельзя. Я хочу сказать тебе заранее, милый друг, однажды я умру на чужом продавленном диване, головой болея поутру.
Если правда так оно и выйдет, кто-то тихо вскрикнет за стеной — это Аня Кузина увидит
светлое сиянье надо мной.
* * *
Только справа закроют соседа, откинется слева: никого здесь не бойся, пока мы соседи, сопляк. И опять загремит дядя Саша, и вновь дядя Сева в драной майке на лестнице: так, мол, Бориска, и так, если кто обижает, скажи.
Так бы жили и жили, но однажды столкнулись — какой-то там тесть или зять забуровил за водкой, они мужика замочили. Их поймали, и некому стало меня защищать.
Я зачем тебе это сказал, а к тому разговору, что вчера на башке на моей ты нашла серебро — жизнь проходит, прикинь! Дай мне денег, я двину к собору,
эти свечи поставлю, отвечу добром на добро.
* * *
На окошке на фоне заката дрянь какая-то жёлтым цвела. В общежитии жиркомбината некто Н., кроме прочих, жила. И в легчайшем подпитье являясь, я ей всякие розы дарил. Раздеваясь, но не разуваясь, несмешно о смешном говорил. Трепетала надменная бровка, матерок с алой губки слетал. Говорить мне об этом неловко, но я точно стихи ей читал.
Я читал ей о жизни поэта, чётко к смерти поэта клоня. И за это, за это, за это эта Н. целовала меня. Целовала меня и любила. Разливала по кружкам вино. О печальном смешно говорила. Михалкова ценила кино. Выходил я один на дорогу, чуть шатаясь мотор тормозил. Мимо кладбища, цирка, острога вёз меня молчаливый дебил.
И грустил я, спросив сигарету, что, какая б любовь ни была, я однажды сюда не приеду.
А она меня очень ждала.
* * *
Молодость мне много обещала, было мне когда-то двадцать лет, это было самое начало, я был глуп, и это не секрет. Это, мне хотелось быть поэтом, но уже не очень, потому что не заработаешь на этом и цветов не купишь никому.
Вот и стал я горным инженером, получил с отличием диплом — не ходить мне по осенним скверам, виршей не записывать в альбом. В голубом от дыма ресторане слушать голубого скрипача, денежки отсчитывать в кармане, развернув огромные плеча. Так не вышло из меня поэта, и уже не выйдет никогда.
Господа, что скажете на это? Молча пьют и плачут господа. Пьют и плачут, девок обнимают, снова пьют и всё-таки молчат, головой тонически качают,
матом силлабически кричат.
* * *
Довольно я поездил в поездах, не меньше полетал на самолётах. Соль жизни в постоянных поворотах, всё остальное тлен, вернее прах. Купе. Блондинка двадцати двух лет глядит в окно, изрядно беспокоясь: когда мы часовой проедем пояс, то сразу потемнеет или нет? Который час я на неё смотрю, хотя упорно не смотреть стараюсь. А тут обмяк, открыто улыбаюсь:
— А как же, дорогуша! — говорю.
Источник: https://dystopia.me/boris-ryzhij/
Борис Рыжий. Любимые стихи ( 4 )
?* * *Над домами, домами, домамиголубые висят облака —вот они и останутся с намина века, на века, на века.Только пар, только белое в синемнад громадами каменных плит…никогда никуда мы не сгинем,Мы прочней и нежней, чем гранит.
Пусть разрушатся наши скорлупы,геометрия жизни земной —оглянись, поцелуй меня в губы,дай мне руку, останься со мной.
А когда мы друг друга покинем,ты на крыльях своих унеситолько пар, только белое в синем,голубое и белое в си…
Борис Рыжий родился в 1974 году в семье ученого.
В 1997 году Борис Рыжий окончил отделение геофизики и геоэкологии Уральской горной академии, а в 2000-м окончил аспирантуру Института геофизики Уральского отделения РАН. То есть он был вполне состоявшимся человеком и ученым.Но основным делом жизни стала для него поэзия.
Он активно печатался в журналах, участвовал в фестивалях поэзии, вел поэтические рубрики в литературных журналах Екатеринбурга.Всего им было написано более 1300 стихотворений, из которых издано только около 350. Его стихи переведены на многие языки. Борис Рыжий – лауреат литературных премий «Антибукер» (номинация «Незнакомка»), «Северная Пальмира» (посмертно).
Борис жил в забытым богом районе Свердловска Вторчермете, недалеко от завода, выпускающего бактериологическое оружие. Его друзьями школьных и последующих лет были дети жителей этой окраины. Многие из друзей сели в тюрьму, другие спились, кого-то убили в пьяной драке. Все это наложило отпечаток на поэзию Рыжего.В 2001 году в возрасте 26 лет поэт покончил жизнь самоубийством.
Предсмертная записка оканчивается словами: «Я всех любил. Без дураков».Евгений Евтушенко считает, что причиной смерти поэта была его «бескожесть». Борис был человеком с обнаженной душой. А без кожи люди долго не живут. По утверждению поэта Ларисы Миллер Рыжий был «зачарован смертью». Тема собственной смерти постоянно присутствует в его стихах.
По утверждению поэта Евгения Рейна, Борис Рыжий был самый талантливый поэт своего поколения.* * *Играл скрипач в осеннем сквере, я тихо слушал и стоял.Я был один – по крайней мере, я никого не замечал.Я плакал, и дрожали руки, с пространством переплетены.И пусть я знал, что лгали звуки, но я боялся тишины.
И пусть я был в том состояньи, в котором смерти ждёт больной,но в страшном этом ожиданьи я разговаривал с собой.Я был вполне подобен Богу, я всё на свете понимал.Скрипач закончил понемногу, я тихо слушал и стоял.Стоял и видел чьи-то лица и слышал говорок чужой.Так жизни свежая страница открылась вся передо мной….
Мир станет чистым, будет новым, подобным сердцу твоему,лишь подчеркни молчанье словом и музыкою – тишину…* * *Осыпаются алые клёны,полыхают вдали небеса,солнцем розовым залиты склоны -это я открываю глаза.Где и с кем, и когда это было,только это не я сочинил:ты меня никогда не любила,это я тебя очень любил.Парк осенний стоит одиноко,и к разлуке, и к смерти готов.
Это что-то задолго до Блока,это мог сочинить Огарёв.Это в той допотопной манере,когда люди сгорали дотла.Что написано, по крайней мерев первых строчках, припомни без зла.Не гляди на меня виновато,я сейчас докурю и усну -полусгнившую изгородь адапо-мальчишески перемахну.
* * *Помнишь дождь на улице Титова,что прошел немного погодяпосле слёз и сказанного слова?
Ты не помнишь этого дождя!
Помнишь, под озябшими кустамимы с тобою простояли час,и трамваи сонными глазами
нехотя оглядывали нас?
Озирались сонные трамваи,и вода по мордам их текла.Что ещё, Иринушка, не знаю,
но, наверно, музыка была.
Скрипки ли невидимые пели,или что иное, если взятьдвух влюблённых на пустой аллее,
музыка не может не играть.
Постою немного на пороге,а потом отчалю навсегдабез музыки, но по той дороге,
по которой мы пришли сюда.
И поскольку сердце не забыловзор твой, надо тоже не забытьпоблагодарить за всё, что было,
потому что не за что простить.
жзл, рыжий борис, стихи
Источник: https://neznakomka-18.livejournal.com/137405.html
Книга – В кварталах дальних и печальных – Рыжий Борис Борисович – Читать онлайн, Страница 3
Закладки
Допуская возможность иных толкований, предлагаю своё: это стихотворение о любви. Его ключевые слова — влажным взором. Взор увлажняется любовью.
Есть свидетельство: готовя свой первый сборник к публикации, Борис Рыжий выбирал из трёх вариантов названия, одно из них было такое «Крыша паровоза». То есть и сам поэт придавал этому стихотворению особое значение. Между тем у паровоза вовсе нет крыши. Нет ничего мало-мальски пригодного для лежания или сидения.
Мало того — физически невозможно на полном паровозном ходу «лечь на синий воздух» Но в том-то и дело, что эти разумные соображении абсолютно неуместны, потому что — ну да, потому что правда поэзии правдивей, чем правда жизни. Что здесь выражается правдой поэзии? Увы, это невозможно передать отвлечёнными понятиями.
Половодье дружелюбия и застенчивость любви — вот мой неуклюжий перевод, примите его снисходительно.
(Один из персонажей «Войны и мира», испытывая потребность в отвлечённых понятиях, переходил с русского на французский. Я сознаю ничтожество предлагаемого перевода, но перейти на французский не умею и ничего лучшего придумать не мог.)
Так вот, обладатель рук, обнимающих друзей, которые носят заурядные дворовые клички, отмечает влажным взором всех и каждого, кто встречается на пути чудо-паровоза, а это опять же заурядные обыватели, каких мы сами ежедневно видим и провожаем равнодушным, а то и раздражённым взором. Посмотреть увлажнённо на грибников с корзинами — ещё куда ни шло.
Но что за бродяги-работягипоправляются с утра? А это опохмеляются алкаши. Это падшие, но и они милы. («И милость к падшим призывал…») Да и грешную свою родину Борис Рыжий любит не выборочно, а всю целиком. Не белую, скажем, берёзку или там плакучую иву, а всё, на что ляжет увлажнённый взор. Лесовозы. Трактора. Хмурые мотоциклисты. Вся она ему пригожа, вся мила.
Может, правда, нам отсюда никуда не уезжать?
А кто ещё у нас в поэзии проводил увлажнённым взором бездарно потерянную цивилизацию? Ну, Слуцкий. Ну, Чичибабин.
(Почему-то и они Борисы…) Кто вспомнил, что она, оплёванная всеми ничтожествами обоих полушарий, худо-бедно жила идеалами всечеловеческого братства, подарила мировой культуре самых прекрасных композиторов (да разве только их?), не жалела денег на переводы поэзии, сделала общедоступными толстые литературные журналы, давала пианистам и программистам (да разве только им?) лучшее в мире профессиональное образование и совсем даже неплохо обеспечивала истинно демократические отношения между людьми — на простом житейском уровне, безо всяких праймериз и иных перформансов.
…В побитом молью синем шарфике, я надувал цветные шарики, гремели лозунги и речи. Где ж песни ваши, флаги красные, вы сами — пьяные, прекрасные, меня берущие на плечи?
У Рыжего стихотворение называется «7 ноября». И язык не повернётся назвать время действия — прошедшим. Это взгляд в прошедшее из настоящего, опечаленный будущим.
Такие плечи
«Мы стояли на плечах гигантов» — эти слова Ньютона часто вспоминаются учёными людьми, но к поэзии они тоже приложимы. Когда семнадцатилетним первокурсником Горной академии Борис Рыжий попал в среду таких же самодеятельных стихотворцев, он был подражателем раннего Маяковского.
А чьим же ещё? Маяковский — единственный из продолжателей Хлебникова и, более того, единственный из великих поэтов Серебряного века, кому нашлось достойное место в школьной программе. Вот будущие стихотворцы и начинали с него.
У Рыжего это выражалось декоративной метафорикой:
Копьём разбивши пруда круп, Вонзилась рыжая река. Завод сухой клешнёю труб Доил седые облака.
Этих и других ранних стихов Борис не хранил, публиковать даже не собирался, мы знаем об их существовании из дневников Алексея Кузина [10] («Следы Бориса Рыжего», Екатеринбург, 2004).
В дневниках с завидной педантичностью, глазами понимающего (позже — с трудом понимающего) старшего друга, прослежен практически весь путь, пройденный Рыжим-стихотворцем после окончания средней школы. Студент-технарь, он сразу же попадает в высококреативную гуманитарную среду — дружелюбную, деятельную, достаточно квалифицированную.
Ему рады, ему в ней хорошо, он много и охотно пишет. Запись Кузина от 14 июля 1992 года: «Борис Рыжий попросил оценить подборку его стихотворений за март-июль (штук 40). Он отказался от своих февральских стихов». 28 декабря 1995: «Борис сказал, что каждый день пишет по нескольку десятков строф. Но это для него как упражнение.
И он их не собирается печатать». Это у Рыжего в порядке вещей, при высочайшей продуктивности он не держался за написанное — сознавал, что потом напишет лучше. Плюс постоянный интерес к высоким технологиям. 14 октября 1993: «Сказал, что пишет стихи… проводя полную глубокую метафору ситуации от начала до конца стихотворения».
Систематично и целенаправленно заниматься наращиванием мускулатуры — это, поверьте, большая редкость среди начинающих стихотворцев.
Судя по всему Борис Рыжий не был строго привязан к какому-то одному из доступных литобъединений.
Да и весь этот первичный творческий бульон был подвижным, открытым, общительным, его то и дело выплёскивало за пределы Екатеринбурга, в нём выслушивались и обсуждались не только стихи, но и песни под гитару. Себя Борис бардом не считал, но стихи свои часто называл песнями и перед бардами не спесивился.
(Из дневника Кузина, 24 июля 1994 года, геологическая практика. «Сегодня я вернулся из Сухого Лога. Навестил Б. Рыжего. Брал гитару. До четырёх утра сидели у костра». Знакомая картина! «О, да, он пел, помогая мне. И всё: голос, слух — у него есть».)
ЛИТО при вузовской многотиражке, Доме культуры, районной газете, поселковой библиотеке и т. п.
были замечательным порождением советской цивилизации, они прививали вкус, приучали терпеть критику, помогали молодому автору удовлетворить своё самолюбие, напечатавшись в каком-никаком местном альманахе с цветастой обложкой и многообещающим названием, к примеру, «Молодые голоса».
Все нынешние мастера письменной и поющейся поэзии вышли у нас из ЛИТО или КСП, этих народных творческих сообществ. Руководителями там, как правило, были подвижники, страстно преданные своему негромкому и бескорыстному делу.
Так повсеместно велось в СССР, так всё ещё, вопреки одичанию, остаётся пока в России и на дочерних территориях. Дай Бог здоровья безвестным бюджетникам — библиотекарю, учителю, врачу, собравшему вокруг себя малых сих, дабы приобщались к поэзии и к бардовской песне.
Едва окрепнув, Борис утвердился на плечах сильнейших непосредственных предшественников — Иосифа Бродского и Сергея Гандлевского, подражая сначала первому, затем второму.
Бродский был в те годы общим поветрием, многие тогдашние молодые так и застряли на всю жизнь на этой стадии развития. Рыжий двинулся дальше, но его благодарность Бродскому-учителю до конца оставалась горячей.
Причину своего отхода от Бродского отчасти прояснил тем, что выстроил яростную оппозицию: Слуцкий versus Бродский.
Она легко трактуема в понятиях человечности — постоянная готовность к состраданию у Слуцкого и недоразвитость, по мнению Рыжего, таковой у блистательного Бродского.
У Гандлевского Рыжий взял интонацию. Он «любил Гандлевского и самозабвенно подражал ему — до неотличимости, — пишет критик К.Анкудинов [11] и приводит в качестве примера центон составленный из строк Рыжего и Гандлевского: — А где здесь Гандлевский и где Рыжий — разберитесь сами»:
< empty-line /> Вот и стал я горным инженером, получил с отличием диплом. Не ходить мне по осенним скверам, виршей не записывать в альбом. Больше мне не баловаться чачей, сдуру не шокировать народ. Молодость, она не хер собачий, вспоминаешь — оторопь берёт.
А вот освоить изысканную поэтику Слуцкого Рыжий не успел или не хотел. Она уникальна: Слуцкий был склонен маскировать изощрённые средства своего стиха, назовём это скрытописью. У Бориса Рыжего был, однако, свой, не от Слуцкого, любимый приём скрытописи.
Источник: https://detectivebooks.ru/book/28752011/?page=3
Загрузка...
