Все стихи Бертольта Брехта
Пусть я не прав, но я в рассудке здравом.
Они мне нынче свой открыли мир.
Я перст увидел. Был тот перст кровавым.
Я поспешил сказать, что этот мир мне мил.
Дубинка надо мной. Куда от мира деться?
Он день и ночь со мной, и понял я тогда,
Что мясники, как мясники — умельцы.
И на вопрос: «Ты рад?» — я вяло вякнул: «Да».
Трус лучше мертвеца, а храбрым быть опасно.
И стал я это «да» твердить всему и вся.
Ведь я боялся в руки им попасться
И одобрял все то, что одобрять нельзя.
Когда народу не хватало хлеба,
А юнкер цены был удвоить рад,
Я правдолюбцам объяснял без гнева:
Хороший хлеб, хотя дороговат.
Когда с работы гнали фабриканты
Двоих из трех, я говорил тем двум:
Просите фабрикантов деликатно,
Ведь в экономике я — ни бум–бум!
Планировали войны генералы.
Их все боялись — и не от добра
Кричал я генералу с тротуара:
«Техническому гению — ура!»
Избранника, который подлой басней
На выборах голодных обольщал,
Я защищал: оратор он прекрасный,
Его беда, что много обещал…
Чиновников, которых съела плесень,
Чей сброд возил дерьмо, дерьмом разил,
И нас давил налогами, как прессом,
Я защищал, прибавки им просил.
И не расстраивал я полицейских,
Господ судейских тоже я берег,
Для рук их честных, лишь от крови мерзких,
С охотой я протягивал платок.
Суд собственность хранит, и обожаю
Наш суд кровавый, чту судейский сан,
И судей потому не обижаю,
Что сам не знаю, что скрываю сам.
Судейские, сказал я, непреклонны,
Таких нет денег и таких нет сил,
Чтоб их заставить соблюдать законы.
«Не это ль неподкупность?» — я спросил.
Вот хулиганы женщин избивают.
Но, погодите: у хулиганья
Резиновых дубинок не бывает,
Тогда — пардон — прошу прощенья я.
Полиция нас бережет от нищих
И не дает покоя беднякам.
За службу, что несет она отлично,
Последнюю рубашку ей отдам.
Теперь, когда я донага разделся,
Надеюсь, что ко мне претензий нет,
Хоть сам принадлежу к таким умельцам,
Что ложь разводят на столбцах газет,
К газетчикам. Для них кровь жертв — лишь колер.
Они твердят: убийцы не убили.
А я протягиваю свежий номер.
Читайте, говорю, учитесь стилю,
Волшебною горой почтил нас автор.
Все славно, что писал он (ради денег),
Зато (бесплатно) утаил он правду.
Я говорю; он слеп, но не мошенник.
Торговец рыбой говорит прохожим:
Вонь не от рыбы, сам он, мол, гниет.
Подлаживаюсь я к нему. Быть может,
И на меня охотников найдет.
Изъеденному люэсом уроду,
Купившему девчонку за гроши,
За то, что женщине дает работу,
С опаской руку жму, но от души.
Когда выбрасывает бедных
Врач, как рыбак — плотву, молчу.
Ведь без врача не обойтись мне,
Уж лучше не перечить мне врачу.
Пустившего конвейер инженера,
А также всех рабочих на износ,—
Хвалю. Кричу: техническая эра!
Победа духа мне мила до слез!
Учителя и розгою и палкой
Весь разум выбивают из детей,
А утешаются зарплатой жалкой,
И незачем ругать учителей.
Подростки, точно дети низкорослы,
Но старики — по речи и уму.
А почему несчастны так подростки
Отвечу я: не знаю почему.
Профессора пускаются в витийство,
Чтоб обелить заказчиков своих,
Твердят о кризисах — не об убийствах.
Такими в общем представлял я их.
Науку, что нам знанья умножает,
Но умножает горе и беду,
Как церковь чту, а церковь уважаю
За то, что умножает темноту.
Но хватит! Что ругать их преподобья?
Через войну и смерть несет их рать
Любовь к загробной жизни. С той любовью,
Конечно, проще будет помирать.
Здесь в славе бог и ростовщик сравнялись.
«А где господь?» — вопит нужда окрест.
И тычет пастор в небо жирный палец,
Я соглашаюсь: «Да, там что–то есть».
Седлоголовые Георга Гросса
Грозятся мир пустить в небытие,
Всем глотки перерезав. Их угроза
Встречает одобрение мое.
Убийцу видел я и видел жертву.
Я трусом стал, но жалость не извел.
И, видя, как убийца жертву ищет
Кричал: «Я одобряю произвол!»
Как дюжи эти мясники и ражи.
Они идут — им только волю дай!
Хочу им крикнуть: стойте! Но на страже
Мой страх, и вдруг я восклицаю: «Хайль!»
Не по душе мне низость, но сейчас
В своем искусстве я бескрыл и сир,
И в грязный мир я сам добавил грязь
Тем самым, что одобрил грязный мир.
1930
баллады
Источник: https://45parallel.net/bertolt_brekht/stihi/
Бертольд Брехт – Стихи
Здесь можно скачать бесплатно “Бертольд Брехт – Стихи” в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Поэзия. Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.На В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы
Описание и краткое содержание “Стихи” читать бесплатно онлайн.
Бертольт Брехт
– Год за годом – К потомкам – Легенда о мертвом солдате – Нелегкие времена – О приветливости мира – Посещение изгнанных поэтов – Сожжение книг – Сонет о жизни скверной
О ПРИВЕТЛИВОСТИ МИРА 1
На пустой земле, где ветер лют, Каждый поначалу наг и худ, Зябко ждет, когда придет черед: Женщина пеленкой обернет.
2
Не желал никто его, не звал И за ним повозки не послал, Был он не известен никому, Но мужчина руку дал ему.
3
И с пустой земли, где ветер лют, В струпьях и коросте все уйдут. Наконец, полюбят этот свет: После горсть земли им кинут вслед.
Перевод В. Корнилова. Бертольт Брехт. Избранная лирика. Изд-во ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”, 1971.
ГОД ЗА ГОДОМ Сегодня в той ночи, где я тебя люблю, Беззвучно на небе белеют тучи, В сухом бурьяне вздрагивает ветер, И воды закипают с кручи.
Год за годом рушатся Пена и вода, А на небе вдосталь Туч, как и всегда.
Будут тучи белые еще видны Поздней, в те одинокие года, И будет ветер вздрагивать в траве, И будет рушиться с камней вода.
Перевод Б. Слуцкого Бертольт Брехт. Избранная лирика. Изд-во ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”, 1971.
К ПОТОМКАМ 1
Право, я живу в мрачные времена. Беззлобное слово – это свидетельство глупости. Лоб без морщин Говорит о бесчувствии. Тот, кто смеется, Еще не настигнут Страшной вестью.
Что же это за времена, когда Разговор о деревьях кажется преступленьем, Ибо в нем заключено молчанье о зверствах! Тот, кто шагает спокойно по улице, По-видимому, глух к страданьям и горю Друзей своих?
Правда, я еще могу заработать себе на хлеб, Но верьте мне: это случайность. Ничто Из того, что я делаю, не дает мне права Есть досыта. Я уцелел случайно. (Если заметят мою удачу, я погиб.)
Мне
говорят: “Ешь и пей! Радуйся, что у тебя есть пища!” Но как я могу есть и пить, если Я отнимаю у голодающего то, что съедаю, если Стакан воды, выпитый мною, нужен жаждущему? И все же я ем и пью.
Я хотел бы быть мудрецом. В древних книгах написано, что такое мудрость. Отстраняться от мирских битв и провести свой краткий век, Не зная страха. Обойтись без насилья. За зло платить добром. Не воплотить желанья свои, но о них позабыть. Вот что считается мудрым. На все это я неспособен.
Право, я живу в мрачные времена.
2
В города приходил я в годину смуты, Когда там царил голод. К людям приходил я в годину возмущений. И я восставал вместе с ними. Так проходили мои годы, Данные мне на земле. Я ел в перерыве между боями. Я ложился спать среди убийц. Я не благоговел перед любовью И не созерцал терпеливо природу. Так проходили мои годы, Данные мне на земле.
В мое время дороги вели в трясину. Моя речь выдавала меня палачу. Мне нужно было не так много. Но сильные мира сего Все же чувствовали бы себя увереннее без меня. Так проходили мои годы, Данные мне на земле.
Силы были ограничены, А цель – столь отдаленной. Она была ясно различима, хотя и вряд ли Досягаема для меня. Так проходили мои годы, Данные мне на земле.
3
О вы, которые выплывете из потока, Поглотившего нас, Помните, Говоря про слабости наши И о тех мрачных временах, Которых вы избежали. Ведь мы шагали, меняя страны чаще, чем башмаки, Мы шли сквозь войну классов, и отчаянье нас душило, Когда мы видели только несправедливость И не видели возмущения.
А ведь при этом мы знали: Ненависть к подлости Тоже искажает черты. Гнев против несправедливости Тоже вызывает хрипоту.
Увы, Мы, готовившие почву для всеобщей приветливости, Сами не могли быть приветливы. Но вы, когда наступит такое время, Что человек станет человеку другом, Подумайте о нас Снисходительно. 1938-1944 гг.
Бертольт Брехт. Избранная лирика. Изд-во ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”, 1971.
СОЖЖЕНИЕ КНИГ* После приказа властей о публичном сожжении Книг вредного содержания, Когда повсеместно понукали волов, тащивших Телеги с книгами на костер, Один гонимый автор, один из самых лучших, Штудируя список сожженых, внезапно Ужаснулся, обнаружив, что его книги Забыты.
Он поспешил к письменному столу, Окрыленный гневом, и написал письмо власть имущим. “Сожгите меня! – писало его крылатое перо.Сожгите меня! Не пропускайте меня! Не делайте этого! Разве я Не писал в своих книгах только правду? А вы Обращаетесь со мной как со лжецом.
Я приказываю вам: “Сожгите меня!”
* Стихотворение написано под впечатлением открытого письма писателя Оскара Мария Графа в связи с публичным сожжением книг гитлеровцами 10 мая 1933 года.
Перевод Б. Слуцкого Бертольт Брехт. Избранная лирика. Изд-во ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”, 1971.
ЛЕГЕНДА О МЕРТВОМ СОЛДАТЕ 1
Четыре года длился бой, А мир не наступал. Солдат махнул на все рукой И смертью героя пал.
2
Однако шла война еще. Был кайзер огорчен: Солдат расстроил весь расчет, Не вовремя умер он.
3
На кладбище стелилась мгла, Он спал в тиши ночей. Но как-то раз к нему пришла Комиссия врачей.
4
Вошла в могилу сталь лопат, Прервала смертный сон. И обнаружен был солдат И, мертвый, извлечен.
5
Врач осмотрел, простукал труп И вывод сделал свой: Хотя солдат на речи скуп, Но в общем годен в строй.
6
И взяли солдата с собой они. Ночь была голубой. И если б не каски, были б видны Звезды над головой.
7
В прогнившую глотку влили шнапс, Качается голова. Ведут его сестры по сторонам, И впереди – вдова.
8
А так как солдат изрядно вонял Шел впереди поп, Который кадилом вокруг махал, Солдат не вонял чтоб.
9
Трубы играют чиндра-ра-ра, Реет имперский флаг… И выправку снова солдат обрел, И бравый гусиный шаг.
10
Два санитара шагали за ним. Зорко следили они: Как бы мертвец не рассыпался в прах Боже сохрани!
11
Они черно-бело-красн
ый стяг Несли, чтоб сквозь дым и пыль Никто из людей не мог рассмотреть За флагами эту гниль.
12
Некто во фраке шел впереди, Выпятив белый крахмал, Как истый немецкий господин, Дело свое он знал.
13
Оркестра военного треск и гром, Литавры и флейты трель… И ветер солдата несет вперед, Как снежный пух метель.
14
И следом кролики свистят, Собак и кошек хор Они французами быть не хотят. Еще бы! Какой позор!
15
И женщины в селах встречали его У каждого двора. Деревья кланялись, месяц сиял, И все орало “Ура!”
16
Трубы рычат, и литавры гремят, И кот, и поп, и флаг, И посредине мертвый солдат Как пьяный орангутанг.
17
Когда деревнями солдат проходил, Никто его видеть не мог Так много было вокруг него Чиндра-ра-ра и хох!
18
Шумливой толпою прикрыт его путь. Кругом загорожен солдат. Вы сверху могли бы на солдата взглянуть, Но сверху лишь звезды глядят.
19
Но звезды не вечно над головой. Окрашено небо зарей И снова солдат, как учили его, Умер как герой.
Перевод С.Кирсанова. 1918 Бертольт Брехт. Избранная лирика. Изд-во ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”, 1971.
НЕЛЕГКИЕ ВРЕМЕНА Стоя за письменным пультом, Я вижу через окно в саду моем куст бузины Смешение черного с красным. И мне вспоминается вдруг Куст бузины моей юности, в Аугсбурге. Много минут я стою в самом серьезном раздумье: Пойти ли к столу за очками, Чтобы еще раз увидеть Черные ягод на ярко-красных ветвях?
Перевод Б. Слуцкого Бертольт Брехт. Избранная лирика. Изд-во ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”, 1971.
ПОСЕЩЕНИЕ ИЗГНАННЫХ ПОЭТОВ Когда – во сне – он вошел в хижину Изгнанных поэтов, в ту, что рядом с хижиной Изгнанных теоретиков (оттуда доносились Смех я споры), Овидий вышел Навстречу ему и вполголоса сказал на пороге: “Покуда лучше не садись. Ведь ты еще не умер.
Кто знает, Не вернешься ли ты еще назад? И все пойдет
по-прежнему, кроме того, Что сам ты не будешь прежним”. Однако подошел Улыбающийся Бо Цзюй-и и заметил, глядя
сочувственно: “Любой заслуживает кары, кто хотя бы однажды
сказал о несправедливости”. А его друг Ду Фу тихо промолвил: “Понимаешь,
изгнание Не место, где можно отучиться от высокомерия”.
Однако куда более земной, Совершенно оборванный, Вийон предстал перед ними
и спросил: “Сколько Выходов в твоем доме?” А Данте отвел его в сторону, Вял за рукав и пробормотал: “Твои стихи, Дружище, кишат погрешностями, подумай О тех, в сравненьи с которыми ты – ничто”. Но Вольтер прервал его: “Считай каждый грош, Не то тебя уморят голодом!” “И вставляй шуточки!” – воскликнул Гейне. “Это не помогает, Огрызнулся Шекспир. – С приходом Якова Даже мне запретили писать”.
– “Если дойдет до суда,Бери в адвокаты мошенника!
посоветовал Еврипид. Чтобы знал дыры в сетях закона”. Смех Не успел оборваться, когда из самого темного угла Послышался голос: “А знает ли кто твои стихи Наизусть? И те, кто знает, Уцелеют ли они?” – “Это забытые, Тихо сказал Данте, Уничтожили не только их тела,
их творения также”. Смех оборвался. Никто не смел даже переглянуться.
Пришелец Побледнел. Бертольт Брехт. Избранная лирика. Изд-во ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”, 1971.
СОНЕТ О ЖИЗНИ СКВЕРНОЙ Семь лет в соседстве с подлостью и злобой Я за столом сижу, плечом к плечу, И, став предметом зависти особой, Твержу: “Не пью, оставьте, не хочу!”
Источник: https://www.libfox.ru/8976-bertold-breht-stihi.html
Читать
О жизни Брехта — его жизни в обществе и в искусстве — меньше всего можно было бы сказать, что она протекала безоблачно и бесконфликтно. Этот художник неукротимо дерзкой мысли подвергался преследованиям и гонениям.
Он всегда доставлял опекунам общественного мнения на Западе немало огорчений и беспокойств, вокруг его имени кипели (кипят и но сей день) страсти отнюдь не только эстетического свойства, и его врагов отделяло от его друзей не только различие художественных вкусов.
Когда в Мюнхен, Париж или Лондон приезжал на гастроли из ГДР театр Брехта, раздвигался занавес с эмблемой сторонников мира — голубем Пикассо, и со сцены звучали слова писателя-марксиста, страстного поборника социалистического строя, то, как легко себе представить, многие критики и журналисты в зрительном зале испытывали чувства, мешавшие им предаваться бескорыстному наслаждению искусством.
Но несмотря на все споры (а отчасти и благодаря им), вот уже пятнадцать, а то и более, лет, как универсальный гений Брехта — драматурга, поэта и прозаика, режиссера и теоретика театра — завоевал всемирное признание.
Его пьесы завладели подмостками театров Берлина и Гамбурга, Москвы и Нью-Йорка, Парижа и Варшавы, Праги и Лондона, Милана и Токио. Его эстетические идеи оказывают могучее влияние на современное художественное развитие во всем мире.
Еще при жизни Брехта известный швейцарский писатель Макс Фриш написал статью «Брехт как классик».
Несомненно являясь классиком в сознании миллионов читателей и зрителей, литературоведов и театроведов, Брехт вместе с тем сохраняет и в настоящее время неувядаемую актуальность и остроту и достойно представляет художественные завоевания нового, социалистического мира на международном форуме искусств.
* * *
Бертольт Брехт родился 10 февраля 1898 года в Аугсбурге. Родители его — по происхождению из коренных шварцвальдских крестьян — принадлежали к довольно состоятельным гражданам этого, в то время небольшого, баварского города.
Отец будущего писателя, начав карьеру торговым служащим. в 1914 году стал директором крупной бумажной фабрики. Своим детям он создал материальные предпосылки для солидного буржуазного будущего.
Но старший сын еще в юные годы порвал с семейными традициям и, стал изгоем и бунтарем против мещанского уклада жизни.
Оглядываясь впоследствии на пройденный путь, Брехт писал:
Мои родители
Нацепляли па меня воротнички, растили меня,
Приучая к тому, что вокруг должна быть прислуга,
Учили искусству повелевать. Однако
Когда я стал взрослым и огляделся вокруг,
Не понравились мне люди моего класса,
Не понравилось мне повелевать и иметь прислугу.
И я покинул свой класс и встал
В ряды неимущих.
Литературное и художественное призвание пробудилось у Брехта очень рано. С 1914 года стихи и эссе шестнадцатилетнего гимназиста стали уже регулярно появляться в печати.
В 1918 году Брехт — в то время студент-медик п санитар в военном госпитале — пишет (ныне знаменитую) «Легенду о мертвом солдате», в которой в форме сатирического гротеска изобразил империалистическую вильгельмовскую Германию, обреченную гибели и уже тронутую трупным тлением.
Впоследствии, через пятнадцать лет, это стихотворение послужило гитлеровцам основанием для лишения Брехта германского гражданства.
В том же 1918 году поэт становится драматургом. Возникают первые пьесы Брехта — «Ваал», «Барабаны в ночи», «В чаще городов». Из захолустного Аугсбурга писатель переезжает в Мюнхен, позднее, в 1924 году, в Берлин — в центры немецкой художественной и театральной жизни 20-х годов.
Здесь он пробует свои силы в качестве режиссера, здесь его пьесы впервые видят свет рампы.
После премьеры «Барабанов в ночи» в Мюнхене 29 сентября 1922 года влиятельный берлинский критик Герберт Иеринг писал в газете «Берлинер берзенкурир»: «Двадцатичетырехлетний художник Берт Брехт в течение одного дня изменил художественный облик Германии».
Результатом этой премьеры было присуждение молодому драматургу самой почетной в Германии литературной премии — премии имени Клейста за 1922 год. С этого момента Брехт перестает быть лишь кумиром узкого круга поклонников — его имя завоевывает всегерманскую известность.
Между тем переезд в Берлин вселил в писателя ощущение совсем других масштабов жизни; социальная действительность огромного индустриального города поставила его лицом к лицу с новыми конфликтами.
Логика общественного развития и внутренние потребности творческого процесса — все это властно приводит Брехта к решающему рубежу на его пути, к марксизму.
Жизнь заставляет его обратиться к книгам (в октябре 1926 года он с увлечением изучает «Капитал» Маркса), книги вооружают его, дают ему компас, которым он руководствуется в запутанном лабиринте социальной жизни.
Обращение Брехта к марксизму не подсказывалось ему жизненным опытом Представителя угнетенных низов, не вытекало из повседневной практики классовой борьбы пролетариата.
Оно было прежде всего вызвано интеллектуальней и нравственными мотивами, остротой проблем, с которыми он, художник и мыслитель, сталкивался в жизни и творчестве.
Это было свободное решение, продиктованное бескорыстным разумом и чувством социальной справедливости.
В конце 20-х годов литературная слава Брехта быстро растет. Успех его «Трехгрошовой оперы» (1928), в котором немалую роль сыграла великолепная музыка Курта Вайля, был необычен даже для богатой яркими событиями театральной истории Берлина. Имя Брехта приобретает широкий международный резонанс.
И вместе с тем, по мере все большего сближения писателя с идеологией революционного рабочего класса, обостряется его конфликт с буржуазной публикой, премьеры его пьес все чаще сопровождаются скандалами и обструкциями. Травля Брехта становится организованной.
За ним, как «убежденным коммунистом и в качестве такового действующим в интересах КПГ писателем», устанавливается полицейская слежка, ряд его произведений подвергается цензурным и административным гонениям.
В мае 1932 года Брехт впервые посетил Советский Союз. Его приезд был связан с премьерой фильма «Куле Вампе» (режиссер Златан Дудов, сценарий Брехта и Отвальда, музыка Ганса Эйслера) в Москве.
Когда писатель вернулся в Германию, в стране уже повсеместно ощущалась грозная опасность гитлеровского переворота. Брехт пишет «Песню о штурмовике», «Когда фашизм набирал силу» и другие антифашистские стихотворения.
Но развязка неумолимо приближалась, и Брехт знал еще с ноября 1923 года (когда во время гитлеровского путча в Мюнхене его имя было занесено фашистами в черный список лиц, подлежащих уничтожению), что в условиях нацистской диктатуры ему пощады не будет.
27 февраля 1933 года объятый пламенем рейхстаг подал Брехту сигнал: пора, промедление смерти подобно! — и на следующий день писатель покинул Германию.
«Меняя страны чаще, чем башмаки», Брехт отправился в свои эмигрантские скитания. Путь его лежал через Прагу, Вену, Цюрих, Париж. Летом 1933 года по приглашению датской писательницы Карин Михаэлис он со своей семьей переехал в Данию.
Писатель хотел держаться поближе к германской границе, чтобы всегда быть готовым вернуться на родину и чтобы иметь лучшие возможности для ведения антифашистской пропаганды в Третьей империи.
И его перо, и общественная деятельность в эти годы подчинены прежде всего одной задаче — борьбе против германского фашизма.
Он выступает в 1935 году в Париже с трибуны Конгресса в защиту культуры, пишет боевые песни, памфлеты, статьи, в 1936–1939 годах становится совместно с Вилли Бределем и Лионом Фейхтвангером соиздателем выходившего в Москве литературно-художественного журнала «Дас ворт».
Источник: https://www.litmir.me/br/?b=252780&p=3
Читать онлайн «Общие вопросы эстетики (статьи, заметки, стихи)», автора Бертольд Брехт
Брехт Бертольд
Брехт Бертольд
Общие вопросы эстетики (статьи, заметки, стихи)
Бертольд Брехт
Общие вопросы эстетики
СОДЕРЖАНИЕ
Вопросы читающего рабочего. Перевод И. Фрадкина
Письмо Томброку Перевод М. Подляшук
Широта и многообразие реалистического метода. Перевод Н. Португалова
и И. Ревзина
Реалистическая критика. Перевод Е. Эткинда
Народность и реализм. Перевод Е. Михелевич
Народная литература. Перевод И. Фрадкина
Лирическому поэту не нужно бояться разума. Перевод Е. Эткинда
Восприятие искусства и искусство восприятия. Перевод В. Клюева
Крупномасштабные явления. Перевод Е. Михелевич
Замечания о народной драме. Перевод Е. Михелевич
О чистом “искусстве. Перевод Е. Эткинда
Форма и содержание. Перевод Э. Львовой
Формализм и форма. Перевод М. Подляшук
К спорам о формализме. Перевод М. Подляшук …..
Формализм и новые формы. Перевод Е. Эткинда …..
Без ощущения действительности. Перевод И. Фрадкина
Космополитизм. Перевод М. Подляшук
Конфликт. Перевод М. Подляшук
Мы должны быть не только зеркалом. Перевод Е. Эткинда
Разве не нужно просто-напросто говорить правду? Перевод М. Подляшук
О социалистическом реализме. Перевод И. Фрадкина
Социалистический реализм в театре. Перевод И. Фрадкина
Страх, внушаемый классическим совершенством. Перевод Н. Португалова
Критика. Перевод Е. Михелевич
Обсуждение моих пьес работниками театра. Перевод Е. Михелевич
Стихийные бедствия. Перевод М. Подляшук
Может ли театр отобразить современный мир? Перевод Е. Михелевич
Различные принципы построения пьес. Перевод Е. Эткинда
К советским читателям. Перевод И. Фрадкина
Задачи театра. Перевод И. Фрадкина
ВОПРОСЫ ЧИТАЮЩЕГО РАБОЧЕГО
Кто воздвиг семивратные Фивы?
В книгах названы имена повелителей.
Разве повелители обтесывали камни и сдвигали скалы?
А многократно разрушенный Вавилон
Кто отстраивал его каждый раз вновь? В каких лачугах
Жили строители солнечной Лимы?
Куда ушли каменщики в тот вечер,
Когда они закончили кладку Китайской стены?
Великий Рим украшен множеством триумфальных арок.
Кто воздвиг их? Над кем
Торжествовали цезари? Все ли жители прославленной
Византии
Жили во дворцах? Ведь даже в сказочной Атлантиде
В ту ночь, когда ее поглотили волны,
Утопающие господа призывали своих рабов.
Юный Александр завоевал Индию.
Совсем один?
Цезарь победил галлов.
Не имел ли он при себе хотя бы повара?
Филипп Испанский рыдал, когда погиб его флот.
Неужели никому больше не пришлось проливать слезы?
Фридрих Второй одержал победу в Семилетней войне.
Кто разделил с ним эту победу?
Что ни страница, то победа.
Кто готовил яства для победных пиршеств?
Через каждые десять лет – великий человек.
Кто оплачивал издержки?
Как много книг!
Как много вопросов!
1936
ПИСЬМО ТОМБРОКУ
Дорогой Томброк!
Я обдумал, как сделать в народных домах стенды; на одном должен быть только рисунок, на другом – текст.
Когда увидимся, сможем многое обсудить, а сейчас поговорим о том, как иллюстрировать “Вопросы читающего рабочего”. Рисунок должен быть крупным, фигура рабочего – выше человеческого роста. Если холст слишком дорог, придется взять доску и работать тушью и ножом. Главное, чтобы фигура выглядела внушительно.
Это должен быть рослый парень, не только сильный, но и внушающий страх. В Швеции такой тип найти нетрудно. Пусть будет ясно, что ему не хватает только книги, только этой силы, чтобы взять власть в свои руки.
Надо, чтобы все видели – вот он, истинный строитель семивратных Фив и покоритель Азии, – вот он сидит и читает лживые басни о себе, будто вовсе не он покорил и создал все вокруг.
Очень важно в народных домах напоминать народу о его силе. Когда рушится уют, должна появиться яркая картина хаоса. Пролетарий должен предстать перед всеми как политик, созидатель и воин, чтобы его право на власть (было неоспоримо.
Если ты остановишься на монументальных формах, обратись к графике. Чем значительнее цель, тем более скупыми должны быть средства. Это своего рода концентрация сил. Стенды приобрели бы строгость, что нам и требуется. (“Как много книг, как много вопросов!”.)
Наконец, следовало бы проверять каждый текст, непременно добиваясь, чтобы перевод был отменным; тексты нужно давать на просмотр нескольким шведским писателям. Сделать это нетрудно. Позвони мне, пожалуйста. Надеюсь, что эти стенды не доставят тебе слишком много хлопот.
ШИРОТА И МНОГООБРАЗИЕ РЕАЛИСТИЧЕСКОГО МЕТОДА
В последнее время читатели журнала “Дас ворт” с беспокойством заговорили о том, что понятие реализма в литературе трактуется журналом слишком узко; причиной тому явились, видимо, критические этюды, в которых особое внимание уделялось буржуазному реалистическому роману, как одной из разновидностей реалистического метода.
Возможно, что в определении реалистического метода авторы некоторых этюдов пользовались слишком формальными критериями, и, видимо, вследствие этого кое-кто из читателей решил, что, по мнению этих авторов, произведение может считаться реалистическим только в том случае, если оно “написано по образцу буржуазных реалистических романов прошлого века”. Разумеется, не это имелось в виду. Установить, является данное произведение реалистическим или нет, можно, лишь сопоставив его с той действительностью, которая в нем отображена. Нет никаких особых формальных признаков, которые заслуживали бы при этом предпочтения. Пожалуй, небесполезно в этой связи обратить внимание читателя на одного из поэтов прошлого века, который писал не так, как буржуазные романисты, и все же с полным правом считается великим реалистом. Это великий английский поэт-революционер Перси Шелли. Его превосходная баллада “Карнавальное шествие Анархии” {Эта баллада послужила мне прообразом для стихотворения “Свобода и Демократия”.} написана под свежим впечатлением кровавой бойни, которую буржуазия учинила во время волнений в Манчестере в 1819 году; и если бы оказалось, что его баллада не соответствует привычным определениям реалистического метода, то нам следовало бы позаботиться об изменении, расширении и уточнении этих определений.
Шелли описывает процессию чудовищных масок, шествующую из Манчестера в Лондон:
II
В маске Кэстльри на меня
Шла жестокая РЕЗНЯ
Щеки гладки, рот пунцов;
Следом семь кровавых псов.
III
Свора жирная была
Чрезвычайно весела:
Псарь от щедрости своей
То и дело своре всей
Скармливал сердца людей.
IV
Как лорд Эльдон, в горностае,
Следом шел ОБМАН, рыдая.
Слезы, выступив едва,
Превращались в жернова.
V
Детям, чей незрелый разум
Слезы те причел к алмазам,
Жернов, мрачен и тяжел,
Сразу череп расколол.
VI
ЛИЦЕМЕРИЕ, одето
В клочья Ветхого Завета,
Словно Сидмут, в полной силе
Ехало на крокодиле.
VII
Следом шли, потупив взоры,
ОГРАБЛЕНЬЯ и ПОБОРЫ,
Ряженные, например,
Как епископ или пэр.
VIII
И АНАРХИЯ вослед
Ехала. В крови – Конь Блед;
Так бледна, суха, как жердь,
В Апокалипсисе Смерть.
IX
Был венец ее богат,
Скипетр был в руке зажат,
А на лбу прочесть всяк мог:
“Я – ЗАКОН, КОРОЛЬ И БОГ!”
X
И покамест сановито
Ехали монах и свита,
Втоптан в пыль, окровавлен,
Простирался Альбион.
XI
Кровь на их мечах свежа,
Госпоже своей служа,
Войско движется, пыля,
А вокруг дрожит земля.
XII
Торжеству хмельному рада,
Лихо скачет кавалькада,
Вдрызг пьяна, меж наших нив
Все как есть опустошив!
XIII
Истоптав наш остров весь,
Скорым шагом едет СПЕСЬ,
Отдувается, устав,
Возле лондонских застав.
XIV
И в испуге задрожали
Горемыки-горожане,
Услыхав у всех ворот,
Как АНАРХИЯ ревет.
XV
Ведь навстречу кровопийце
Прут наемные убийцы,
И поют – выводят всласть:
“Ты – наш Бог, Закон и Власть!
XVI
Мы тебя так долго ждали,
Обеднели, отощали,
Нет работы для булата:
Дай нам славу, кровь и злато!”
XVII
Разношерстная толпа
От судьи и до попа
Бьет челом, аж слышен звон:
“Ты – Господь наш и Закон!”
XVIII
Все вскричали в унисон:
“Ты – Король, Господь, Закон!
У АНАРХИИ подножья
Да святится имя божье!”
XIX
И АНАРХИЯ при этом
Заюлила всем скелетом:
Мол, за миллионов десять
Мне не в труд поклон отвесить!
XX
Ей монархи-недотроги
Стелят путь в свои чертоги,
С ней престолы разделяют
И на царствие венчают.
Таким образом шествие Анархии движется к Лондону; мы видим величественные картины, полные символического значения, и чувствуем, что каждая строка здесь – это голос самой действительности.
Автор не только называет убийц по имени, но и разоблачает существующий строй, показывая, что так называемые Порядок и Спокойствие на самом деле не что иное, как Анархия и Преступление. “Символическая” манера письма не помешала Шелли говорить о самых конкретных вещах.
В полете творческой фантазии он не потерял почвы под ногами. В той же балладе он говорит о свободе:
X …
Источник: https://knigogid.ru/books/365119-obschie-voprosy-estetiki-stati-zametki-stihi/toread
Брехт Бертольд«Стихи»
Кто знает, Не вернешься ли ты еще назад? И все пойдет
по-прежнему, кроме того, Что сам ты не будешь прежним”. Однако подошел Улыбающийся Бо Цзюй-и и заметил, глядя
сочувственно: “Любой заслуживает кары, кто хотя бы однажды
сказал о несправедливости”. А его друг Ду Фу тихо промолвил: “Понимаешь,
изгнание Не место, где можно отучиться от высокомерия”.
Однако куда более земной, Совершенно оборванный, Вийон предстал перед ними
и спросил: “Сколько Выходов в твоем доме?” А Данте отвел его в сторону, Вял за рукав и пробормотал: “Твои стихи, Дружище, кишат погрешностями, подумай О тех, в сравненьи с которыми ты – ничто”. Но Вольтер прервал его: “Считай каждый грош, Не то тебя уморят голодом!” “И вставляй шуточки!” – воскликнул Гейне. “Это не помогает, Огрызнулся Шекспир. – С приходом Якова Даже мне запретили писать”.
– “Если дойдет до суда,Бери в адвокаты мошенника!
посоветовал Еврипид. Чтобы знал дыры в сетях закона”. Смех Не успел оборваться, когда из самого темного угла Послышался голос: “А знает ли кто твои стихи Наизусть? И те, кто знает, Уцелеют ли они?” – “Это забытые, Тихо сказал Данте, Уничтожили не только их тела,
их творения также”. Смех оборвался. Никто не смел даже переглянуться.
Пришелец Побледнел. Бертольт Брехт. Избранная лирика. Изд-во ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”, 1971.
СОНЕТ О ЖИЗНИ СКВЕРНОЙ Семь лет в соседстве с подлостью и злобой Я за столом сижу, плечом к плечу, И, став предметом зависти особой, Твержу: “Не пью, оставьте, не хочу!”
Хлебаю свой позор из вашей чаши, Из вашей миски – радости свои. На остальные ж притязанья ваши Я говорю: “Потом, друзья мои!”
Такая речь 247 не возвышает душу. Себе в ладонь я дунул, и наружу Пробился дух гниенья. Что за черт!
Тогда я понял – вот конец дороги. С тех пор я наблюдаю без тревоги, Как век мой краткий медленно течет.
Перевод Ю. Левитанского 1925 Бертольт Брехт. Избранная лирика. Изд-во ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”, 1971.
Я хотел бы быть мудрецом.
В древних книгах написано, что такое мудрость. Отстраняться от мирских битв и провести свой краткий век, Не зная страха. Обойтись без насилья. За зло платить добром. Не воплотить желанья свои, но о них позабыть. Вот что считается мудрым.
На все это я неспособен.
Право, я живу в мрачные времена.
2
В города приходил я в годину смуты, Когда там царил голод. К людям приходил я в годину возмущений. И я восставал вместе с ними. Так проходили мои годы, Данные мне на земле. Я ел в перерыве между боями. Я ложился спать среди убийц. Я не благоговел перед любовью И не созерцал терпеливо природу. Так проходили мои годы, Данные мне на земле.
В мое время дороги вели в трясину. Моя речь выдавала меня палачу. Мне нужно было не так много. Но сильные мира сего Все же чувствовали бы себя увереннее без меня. Так проходили мои годы, Данные мне на земле.
Силы были ограничены, А цель – столь отдаленной. Она была ясно различима, хотя и вряд ли Досягаема для меня. Так проходили мои годы, Данные мне на земле.
3
О вы, которые выплывете из потока, Поглотившего нас, Помните, Говоря про слабости наши И о тех мрачных временах, Которых вы избежали. Ведь мы шагали, меняя страны чаще, чем башмаки, Мы шли сквозь войну классов, и отчаянье нас душило, Когда мы видели только несправедливость И не видели возмущения.
А ведь при этом мы знали: Ненависть к подлости Тоже искажает черты. Гнев против несправедливости Тоже вызывает хрипоту. Увы, Мы, готовившие почву для всеобщей приветливости, Сами не могли быть приветливы. Но вы, когда наступит такое время, Что человек станет человеку другом,
Наши спонсоры:
Источник: http://mirpoezylit.ru/books/5638/5/
Загрузка...
