Рецензия на фильм Даррена Аронофски «Мама!»

В большом старинном доме в живописной глухомани живут он и она. Он (Хавьер Бардем) – известный поэт, который уже долго не может написать ни строчки.

Она (Дженнифер Лоуренс) – его верная спутница, у которой лишь две заботы – восстанавливать дом после пожара и виться вокруг мужа, предупреждая каждое его желание. Идиллия прерывается визитом неожиданного гостя (Эд Харрис) – тот представляется местным ортопедом, и Он приглашает его погостить.

На следующий день к гостю заявляется любопытная и бесцеремонная жена (Мишель Пфайффер), следом приезжают их сыновья и постепенно тихий и уютный домик превращается в бедлам.

Рецензия на фильм Даррена Аронофски «Мама!»

Это первый полнометражный фильм Даррена Аронофски, на котором режиссер обошелся без услуг своего постоянного композитора Клинта Манселла. Просто потому, что в «маме!» вообще нет музыки

Даррен Аронофски всегда был непростым режиссером – и дело не столько в его постановочной технике, сколько в том, за какие истории он брался и каким образом их раскрывал.

Удивив мир своим «Черным лебедем», Аронофски встроился в «голливудский конвейер» 125-миллионным библейским эпиком «Ной», но, несмотря на неплохие сборы, вернулся в сравнительно скромное авторское кино с «мамой!», которая вполне может стать для него одним из определяющих фильмов карьеры.

Рецензия на фильм Даррена Аронофски «Мама!»

Трейлеры «мамы!» подают ее как психологический триллер или даже хоррор и, хотя фильм ничем из этого не является даже отдаленно, после сеанса понимаешь, что выбора у маркетологов не было – «мама!» максимально далека от любой жанровости и куда ближе даже не столько к кино в традиционном смысле этого слова, сколько к арт-инсталляции, перфомансу, экспириенсу, если угодно. Это аллегорическая реплика с религиозными обертонами на тему гендерных отношений, перенесенная в формат обобщенно-обезличенной притчи – что-то в духе «Антихриста», хотя человеконенавистничества фон Триера у Аронофски, к счастью, не наблюдается.

Рецензия на фильм Даррена Аронофски «Мама!»

Одной из ключевых авторских находок Аронофски в «маме!» стало решение намертво привязать зрителя к главной героине в исполнении Дженнифер Лоуренс.

В картине много крупных планов ее лица, а когда актриса куда-то идет, оператор неотступно и почти вплотную следует за ней, словно мы наблюдаем за происходящим из-за ее плеча (актриса с честью выдерживает это внимание, хотя в ряде сцен со своим участием ее все-таки переигрывает удивительная Мишель Пфайффер).

Это позволяет лучше сродниться с героиней, что очень важно, потому что примерно с середины «мама!» начинает напоминать «наркоманский» анекдот про ежика, который шел, шел, шел, шел, шел… и полетел. И к этому моменту вы должны быть максимально настроены на ее волну.

Рецензия на фильм Даррена Аронофски «Мама!»

Не углубляясь в спойлеры, но помогая не готовому к метафорическим головоломкам зрителю нащупать некую отправную точку, можно уточнить, что в своих героях Аронофски иносказательно моделирует отношения между творческим мужчиной и приземленной женщиной с точки зрения последней.

Она вьет гнездо, окружает избранника заботой и ревностно относится к вторжениям в их уютный заповедник. Он искренне ей за все признателен, но творить в тепличных условиях не выходит, поэтому он тянется навстречу к новым людям и впечатлениям – которые ее напрягают и пугают.

И чем дальше в лес, тем более безумным становится происходящее, пока не превращается в вязкую, бьющую по всем органам чувств линчевскую фантасмагорию, где некогда такой уютный и спокойный дом то становится местом массового паломничества, то окрашивается в постапокалиптические тона, то превращается в поле боя с участием полиции и спецназа.

Рецензия на фильм Даррена Аронофски «Мама!»

Тонкая, как кружевной тюль, ткань религиозной иносказательности «мамы!» (в первых визитерах можно с ходу и не заметить аллюзии на Адама без ребра и нахальную Еву) постепенно грубеет, превращаясь к финальному акту в бронебойный молот – с ним, с одной стороны, все кристально ясно, но, с другой, сопротивляться его мощи невозможно, остается только завороженно наблюдать за тем, как точно и смачно Аронофски наносит сокрушительные удары по и без того трещащему союзу мужского эго, подсевшего на иглу «искусства» (и тут сложно не увидеть исповедальные нотки от самого режиссера), и того, что принято называть «женским началом». Религиозные обертоны никуда не уходят, но фильм все же шире, глубже и свободнее – в этом смысле крайне показательна сцена, в которой герой Бардема восхищается тем, что его новую поэму каждый из ее читателей воспринимает и трактует по-своему.

Концовку вплоть до последней детали угадываешь еще до финала (благо уже первые кадры ленты содержат намеки на развязку), но то, как красиво постановщик к ней подводит, восхищает – убедившись в своей правоте, не разочарованно вздыхаешь, а восторженно хлопаешь в ладоши.

Чистая поэзия! И хотя тех, кто «маму!» возненавидит, гарантированно будет немало (это фильм, который очень легко обвинить и в переборе, и в напыщенности, и даже в дурновкусии – и нельзя забывать о тех, кто вообще-то пришел в кинотеатр посмотреть на ужастик с Дженнифер Лоуренс), равнодушным она не оставит никого – перед нами совершенно точно один из самых запоминающихся фильмов года.

С 14 сентября в кино.

Фильм "мама!" Даррена Аронофски: ужас и моральный террор

Он (Хавьер Бардем) – поэт. Талантливый и успешный, но в творческом кризисе. Она (Дженнифер Лоуренс) – классическая домохозяйка, на которой, помимо готовки-стирки-уборки, еще и ремонт жилища – и периодическое подзуживание благоверного на тему того, что неплохо бы взяться за перо и написать-таки что-то новое.

Обитают они посреди леса в полной изоляции. Вполне неплохо и дружно – до тех пор, пока к ним вдруг не заваливается с неожиданным визитом Эд Харрис (в одном из лучших своих образов).

А потом еще вкрадчивая Мишель Пфайффер, двое сыновей Брендана Глисона и куча всякого другого народу начинают превращать их размеренное уютное существование в ад, содом и зону боевых действий, заставляя протагонистку неистово галлюцинировать и глотать успокоительное.

Рецензия на фильм Даррена Аронофски «Мама!»

“Мадам”: деистическая французская мелодрама о социальном неравенстве

От дальнейшего пересказа сюжета “мамы!” лучше воздержаться. И вовсе не потому, что он напичкан непредсказуемыми твистами (наоборот, многое тут становится очевидным с самого начала).

Это, скорее, вопрос уважения к Даррену Аронофски, который наконец-то попробовал шагнуть от своих фирменных удушливых мелодрам и пафосного дидактизма (не говоря уже о, например, кошмарном “Фонтане”) в сторону чего-то большего.

И – главное – смастерил чертовски впечатляющую обертку.

Последняя далеко не оригинальна, зато умело сшита из самого добротного материала “с барского плеча”. Стартует все с оммажа понятно какому фильму Ханеке, однако этим кругозор режиссера и сценариста не ограничен.

От “Ребенка Розмари” и “Отвращения” Полански тут гнетущая атмосфера бытового безумия и то ли мистического, то ли психологического хоррора: на полу проступают пятна крови, в подвале темно и страшно, в недокрашенной стене обитает тьма.

От Хичкока – давящая камерность: картина ни разу не выходит за пределы стартовой локации.

Рецензия на фильм Даррена Аронофски «Мама!»

“Напарник”: в голову нарисованного мальчика вселился Гармаш

Но больше всего – от угрюмых скандинавов. Снято на ручную подвижную камеру, как у фон Триера.

Закадровой музыки, как у того же датчанина и остальных режиссеров “Догмы”, нет вообще: вместо оной обостренные до звона в ушах звуки чего-то постоянно бьющегося, ломающегося или скрипящего (если рассматривать mother! как “ужастик”, то они в каком-то смысле подменяют собой скримеры). А белобрысая и нервная главная героиня, кажется, слегка напоминает Лив Ульман у Бергмана.

Конечно, быть Дженнифер Лоуренс она не перестает, но с “Сойкой-пересмешницей” и всякими там “Джой” общего – почти ничего. Да, изображать артистке приходится пару-тройку состояний (грусть-раздражение-страх), но с этим-то она справляется весьма убедительно. Что не может не радовать, поскольку смотреть на здешний безумный мирок нам приходится, в основном, ее глазами.

Рецензия на фильм Даррена Аронофски «Мама!»

“Шарлатаны”: блестящая ретросатира о врачах в духе “Монти Пайтона”

Оператор крутится вокруг да около, заскакивает ей за спину, что твой Эммануэль Любецки, берет крупные планы лица. В общем, делает все, чтобы покрепче повязать смотрящего с ней на уровне даже не эмоций, а рефлексов.

Этот трюк срабатывает безотказно – особенно когда в ход вдруг пускают шок-контент (по-настоящему жуткий и болезненный – вплоть до каннибализма почти без купюр): не заразиться истерикой героини и не проникнуться ненавистью к ее гостеприимному сожителю (тоже здорово сыгранному, хотя от Бардема иного ожидать и не приходится) оказывается практически невозможно.

Другое дело, что все это технически и постановочно безупречное великолепие, похоже, и затевалось ради истерики. Изящная поначалу метафора уже к исходу первого часа становится прямой, как рельс, по которому оголтело несется воющий огнедышащий поезд.

Понятно, Даррену Аронофски в роли машиниста этого состава – более чем удобно. Вот только ничего особенного он не везет: внутри – обрывки конспектов с лекций по философии и религиоведению, парочка выписок с феминистских интернет-форумов – ну и так далее.

В итоге упомянутая попытка шагнуть в сторону чего-то большего остается лишь попыткой. Глупым или примитивным фильм не назвать. Напротив, он вполне остроумен, ладно сделан и лихо выводит зрителя из зоны комфорта.

Читайте также:  Сочинение: образ хлестакова в комедии гоголя «ревизор»

Но своей претензии – быть крупным и цельным авторским высказыванием –  признаться, не соответствует.

Впрочем, перед нами – как раз тот самый случай, когда за безупречную форму можно простить если не все, то очень многое.

4.0

Рецензия на «маму!» Даррена Аронофски

Даже если вас не впечатлили трейлеры (а они не способны были объяснить, что это на самом деле за фильм), не заинтересовала тема, все же обратите на него внимание, попробуйте на зубок, потому что он пока выглядит самым наглым, жутким, прорывным и по-настоящему творческим большим фильмом года. ” src=”https://kanobu.ru/articles/retsenziya-na-mamu-darrena-aranofski-370895/”>14 сентября на наши экраны вышел фильм «мама!» Даррена Аронофски с Дженнифер Лоуренс и Хавьером Бардемом, и он может оказаться самым главным фильмом этого года. Даже если вас не впечатлили трейлеры (а они не способны были объяснить, что это на самом деле за фильм), не заинтересовала тема, все же обратите на него внимание, попробуйте на зубок, потому что он пока выглядит самым наглым, жутким, прорывным и по-настоящему творческим большим фильмом года.

Объяснить, о чем это кино, крайне сложно – и не только потому, что спойлерить его категорически нельзя. Еще и потому, что черт его знает, о чем оно на самом деле, картина сплетена из миллиона загадочных элементов далеко не каждому из которых находится объяснение. Но главное – фильм не оставляет после себя чувство обманутости или оборванности, не на все вопросы даны ответы, но завершенность и точка в конце витиеватого, но сильного авторского высказывания чувствуется.

Вопреки тому, что могло показаться по трейлеру, который не объяснял, но и к счастью не спойлерил ничего, это не ужастик. Нет, это не дом-убийца, не особняк с привидениями, не криповатые гости-монстры или маньяки. Но это не значит, что вам не будет страшно, жутко, отвратительно. Вам будет очень сильно не по себе весь фильм, но это почему-то не отталкивает, а завораживает.

Ближайшие аналоги «маме!» – все те же фильмы Аронофски: «Черный лебедь», «Фонтан», «Ной» с отсылками к «Ребенку Розмари», «Антихристу» и так далее.

Это психологический триллер по форме (хотя по сути своей это нечто большее), который стартует очень тихо – с ощущения чего-то странного, неуютного – и постепенно набирает обороты, а когда вы думаете, что вот он – катарсис, фильм продолжает гнать вперед – в безумие, в жесть, в фантасмагорический апокалипсис. В этом плане он похож на «Черного Лебедя», но нет, тут дело не в том, что кто-то постепенно сходит с ума и у него начинаются галлюцинации.

Но и реальностью происходящее назвать нельзя, это аллегория, притча – от начала до конца, поэтому вопросы вроде «а как он попал сюда, а почему этот не сделал то-то» попросту отпадают. Это одна большая метафора, поэтому не во всем она полностью подчиняется логике реального мира, она просто принимает его форму.

Поэтому и имен тут нет ни у кого – даже в титрах роли перечислены нарицательными: Фанатик, Осквернитель, Герольд и т.д. Главные же герои так и значатся: Мама и Он.

Внешний сюжет таков: поэт живет с молодой женой в доме, стоящем посреди леса. Дом этот некогда горел и героиня Лоуренс восстановила его почти до идеального состояния, осталось лишь покрасить стены.

Поэт же пытается преодолеть писательский блок и снова создать нечто великое, но вдохновение не приходит.

Жена старается ободрять его и поддерживать, она вообще очень кроткая и любящая, смотрящая на мужа с обожанием.

Однажды посреди ночи в их дверь стучится незнакомец, мол, ему сказали, что здесь можно снять комнату. Недоразумение устраняется, но герой Бардема все же предлагает ему остаться – не выгонять же его в ночь.

Его жена не слишком рада незваному гостю, нарушившему их супружеское уединение. Муж проводит все больше времени с новым знакомым, а затем внезапно на пороге объявляется и жена постояльца.

Дальше гостей становится все больше, а обстановка – все более напряженной.

Но главное здесь – то что гости эти не оказываются призраками, инопланетянами, маньяками или шпионами. Нет какого-то дешевого сюжетного поворота, которого невольно ждешь, насмотревшись ужастиков, нет простого ответа, ключевого твиста.

Ты просто смотришь полтора часа на мир глазами героини Дженнифер Лоуренс, мир, который внезапно начинает разъезжаться по швам, иногда – буквально, причем все дальше и дальше, хотя, казалось бы, хуже уже быть не может. Это очень тонкая жуть, очень близкая и понятная – вторжение в личное пространство.

Жена видит, что гости ведут себя странно, отталкивающе временами, но не настолько явно зловеще, чтобы выгнать их на мороз. Она видит, что муж отдаляется от нее, уделяет все больше внимание гостям, а не ей, и это тоже порождает то самое ощущение сильнейшего дискомфорта и паранойи, которое многим нам знакомо.

Не «за мной идет маньяк», а «близкий человек ведет себя отстраненно, у него на момент проскользнул странный взгляд, странный тон голоса, но добиться прямого ответа от него невозможно, и он продолжает игнорировать мои мольбы и нужды, словно не замечая, что я готова кричать».

Вот эта невозможность докричаться до любимого человека, который словно в каком-то забытьи не видит тяжесть ситуации, продолжает говорить что-то в духе «все в порядке» – это действительно заставляет потерять самообладание.

И картина прекрасно передает эти ощущения, раскаляя их до максимума.

Мы полтора часа смотрим на театральную постановку в пределах одного дома (мы вообще не покидаем его пределы, даже когда и герои, и мы мечтаем об этом), спокойные разговоры, улыбки, смех, абсолютно невзрачные бытовые ситуации – и от них трясет так, как будто где-то в шкафу прячется ксеноморф, настолько расшатывает нервы непонятность и внезапность этой ситуации.

Наглые навязчивые гости, от которых не избавиться – это понятно каждому, это то, что наравне с потерей контакта с близкими помогает фильму завязаться на наши эмоции и увлечь, но это далеко не самоцель, лишь форма. Смысл истории совершенно в другом.

Видеоряд состоит по большей части из крупных планов актеров, чаще всего – лица Лоуренс, так как именно за ней мы ходим по пятам и видим лишь то, что видит она.

Зажатый кадр тоже действует на нервы, усиливая клаустрофобию – хочется вырваться в общий план, убежать из этого дома, но вырываться некуда.

К слову, оригинальный формат пленки отличался от итогового – кадр обрезали, чтобы уместить на киноэкран, что сделало его еще более скованным, возможно, мы увидим версию с полноценной картинкой на дисках, как уже случалось раньше.

Саундтрека у фильма нет, но этого не замечаешь, настолько уместной здесь кажется тишина, скрип половиц и редкие реплики. Эта атмосфера настолько вязкая и насыщенная, что музыкальные подпорки ей не нужны.

Если посмотреть на главные темы, которые фильм исследует, помимо очевидных библейских, то это и муки творчества, и ужас от вторжения в твое личное пространство, потеря контроля над ситуацией, зависимость жены от своего мужа во всех отношениях и многое другое.

Нам не показывают, что именно пишет наш поэт, не демонстрируют его гениальность, не пытаются раскрыть его как творца – это остается за кадром, но мы полноценно испытываем на себе цену этого творчества.

Жертвы искусству приносят не только и не столько сами творцы, сколько их семьи, лишенные внимание гения, используемые им лишь для высасывания вдохновения, творческих сил, подпитки от них – лишь для того, чтобы потратить накопленное на свое творчество и свою аудиторию. Не на семью.

Уверен, в этом много рефлексии самого Аронофски, сценарий ведь тоже писал он один. За 5 дней, что тоже довольно иронично, учитывая тему произведения.

Я никогда не любил Лоуренс и считал ее Оскар незаслуженным, нигде она не поражала меня своей актерской игрой – до этого момента. Тут она сыграла просто потрясающе: все эмоции, все нюансы мимики, причем и образ еще для нее непривычный.

Не очередная дерзкая и уверенная в себе дикая штучка, видавшая жизнь, а абсолютно наивная, кроткая и стеснительная девушка, полностью отдающая себя мужу.

Потрясающая работа, как и у остального состава, начиная с Бардема и заканчивая неожиданным появлением пары знакомых лиц.

Донал Глисон («Из Машины», «Пробуждение силы», «Выживший», «Фрэнк», «Черное зеркало») появляется в фильме внезапно и успевает запомнится очень живым и необычным для него образом.

Интересно и то, что его младшего брата играет его реальный младший брат, Брин Глисон (они оба, соответственно, сыновья Брендана Глисона Грозного Грюма из «Гарри Поттера», снимавшегося так же в «Залечь на дно в Брюгге» и «Бандах Нью-Йорка»).

Ниже я хочу дать вам один из вариантов интерпретации главной аллегории фильма, на который присутствуют крайне однозначные намеки в фильме.

Но читать я все это до просмотра не советую. Это не спойлер (они еще ниже), но мне кажется расшифровывать все самостоятельно будет куда интереснее, половина удовольствия от картины получаешь просто от того, что она непредсказуема, ты действительно не знаешь, что будет дальше. Да и то, что уже увидел, тоже пока мало понятно.

Читайте также:  Смысл последней главы книги Лермонтова «Герой нашего времени»

Если вы прислушаетесь к совету и попробуете разобраться самостоятельно, пролистав сразу до Итогов, дам вам одну легкую подсказку, которая поможет вам сориентироваться, но не сделает за вас всю работу: ребро. Все. По-хорошему, вам этого хватит.

Повторяю, я не советую читать это тем, кто еще не смотрел фильм и имеет хоть малейший шанс решиться все же его увидеть, но если вы настаиваете, то…

Экранизировав один из эпизодов библии в «Ное», Аронофски решает ни много ни мало экранизировать весть ветхий и новый завет за полтора часа. Бардем играет бога, Лоуренс – Гею, планету Земля.

Если бы название было еще более прямолинейным, оно могло звучать как Mother Earth, Мать-Земля, или мать-природа, именно отсюда и берется эта непонятная «мама!», хотя, казалось бы, фильм все же не о материнстве.

Все, этого вам должно хватить для того, чтобы увидеть сотворение Адама и Евы, потоп, Казни Египетские и так далее.

Если вы уже посмотрели картину и хотите разобрать каждую деталь, то прочтите разбор, который я решил вынести отдельно, чтобы в рецензии люди гарантированно не наткнулись на спойлеры.

Уверен, даже в спойлерах я вскрыл лишь первый слой, это тот фильм, который уже породил множество обсуждений и интерпретаций – и он стоит того, что самое важное.

Правда, сам Аронофски сказал, что при попытке анализа истории, он понял, что она не складывается до конца, разваливается, но как аллегория она работает безупречно.

В общем, раздражать вас будут не только вопросы без ответа, но и невозможность понять – это вы не расшифровали очередную отсылку или тут действительно и не было никакого ответа, причины, связи.

«мама!» однозначно подойдет не всем, многих она уже откровенно вывела из себя.

Я вообще не люблю подобные вещи, тот же «Маллхолланд Драйв» с его символизмом и играми в загадки (да, напишите мне еще разок, что это супер простой фильм), но Даррену удалось меня зацепить и не разочаровать. Я увидел, что это не просто загадки ради загадок, наплевательство на зрителя, что только так эта история и имела смысл.

Одно могу сказать точно – это стоящий, важный, глубокий фильм.

В нем много жуткого, жестокого, отвратительного (особо чувствительным и религиозным его смотреть не стоит), но он ничем меня не оскорбил и не довел до кошмаров, потому что за всем этим есть конкретная идея.

И даже если вам неинтересен символизм, картина работает и просто как триллер, держащий тебя в напряжении, хотя третий акт и может разочаровать, если видеть в нем лишь «поворот сюжета не туда» и героиновый трип автора.

Здесь есть долгожданная непредсказуемость, есть потрясающая атмосфера и мастерски выстроенное ощущение дискомфорта, медленно набирающее силу, пока оно не перерастает в кафкианский кошмар.

Повторюсь – это уникальная картина, так давно никто ничего не снимал, если вы истосковались по действительно мощному авторскому кино, способному дать новые ощущения и увлечь так, что от экрана невозможно оторваться – это ваш выбор.

Я не знаю, как Аронофски дают зеленый свет на все его безумные эксперименты, но тот факт, что еще дают, немного греет. Не все нам «Трансформеры», сиквелы и экранизации. Живое кино с ноля еще есть. Сердце еще бьется.

«мама!» Даррена Аронофски: бог знает что Режиссер «Реквиема по мечте» и «Рестлера» показал в Венеции самый скандальный фильм года, его освистали (спойлеры!!!)

Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента.

Подпишите петицию с требованием отменить закон об иноагентах!

На 74-м Венецианском фестивале состоялась премьера фильма «мама!» Даррена Аронофски. Картина, вызвавшая совершенно противоположные отзывы зрителей и критиков, была освистана; она произвела на публику почти такой же эффект, как в свое время фильм Ларса фон Триера «Антихрист».

Однако кинокритик Антон Долин считает, что эксперимент Аронофски, взявшего сакральный сюжет и пересказавшего его в жанре малобюджетного хоррора, безусловно удался.

Осторожно: очень много спойлеров! Если вас это не устраивает, почитайте текст про фильм Мартина Макдонаха «Три рекламных щита близ Эббинга, штат Миссури».

Как освистывали «маму!» Даррена Аронофски на показах в Венеции! Топали, улюлюкали, кричали «бу-у-у-у». Аплодировали, естественно, тоже. Без такого фильма ни один фестиваль нельзя считать удавшимся. Их и разбирать интереснее всего, когда улягутся страсти и все выразят свое раздражение в более или менее язвительной форме. 

Конечно, этот фильм — enfant terrible, в отличие от самого Аронофски.

Его когда-то уже освистывали и топтали за претенциозный (и беспрецедентно личный для режиссера) «Фонтан», но с тех пор режиссер давно остепенился, заработал своего «Золотого льва» с впечатляющим «Рестлером», открыл Венецию и получил «Оскара» за «Черного лебедя», вручил в качестве президента жюри приз Александру Сокурову, потом и вовсе снял блокбастер «Ной» в Голливуде. Только очень зоркий взгляд мог различить в этой картине ту же бесшабашность, отчаянность, безумие и искреннее презрение к правилам хорошего тона и вкуса, из которых родились лучшие фильмы Аронофски. «мама!» буквально вынуждает о них вспомнить, причем еще до просмотра: достаточно взглянуть на вызывающе китчевые постеры и обратить внимание на восклицательный знак в заголовке. 

После краткого, пугающего и до поры непонятного пролога фильм начинается с идиллического сада и дома, в котором живут двое — Он (Хавьер Бардем) и Она (Дженнифер Лоуренс).

Имен у них, как и у остальных героев фильма, нет, что уже должно насторожить поборников психологического реализма и так называемой «убедительности», в нехватке которой зрители так любят упрекать художников. Он — гениальный поэт в стадии затяжного кризиса.

Она — его молодая прекрасная жена, восстанавливающая дом возлюбленного после давнего пожара. 

Тревожная атмосфера недопонимания нагнетается с первых кадров и достигает пика, когда в дом приходит незваный гость: некий доктор (персонаж Эда Харриса невольно напоминает Солоницына из «Зеркала»), который кашляет кровью и, видимо, смертельно болен. Невзирая на это, вскоре в дом заявляются новые чужаки: жена доктора (Мишель Пфайффер), потом — их двое взрослых сыновей.

А когда все они вступают в конфликт, предсказуемо завершающийся трагически, дом наполняется скорбящими друзьями и родственниками; но вскоре они перестают скорбеть, начиная веселиться, пить, заниматься сексом и постепенно разрушать дом.

Поэт почему-то благожелательно терпит это безобразие, его жена в какой-то момент не выдерживает и кричит — почти буквально — «Пошли вон, дураки!»

И это только первая половина фильма. Во второй героиня наконец-то оправдает название фильма, забеременев, а ее муж выйдет из кризиса и начнет писать новый шедевр. У дверей дома их будет подстерегать огромная толпа фанатов.

На этот раз все завершится убийством и коллективным актом каннибализма, на котором сломаются даже самые стойкие зрители. Градус хаоса нарастает, массовка только что не вываливается с экрана в зрительский зал, сюжет теряется вовсе.

Хочется буквально зажмуриться и констатировать: «Пожалуй, фильм не удался». 

Позволю себе краткое теоретическое отступление. Что вообще можно считать знаком неудачи? Неудачен блокбастер, который собрал в прокате меньше своего бюджета; фильм ужасов, на котором никому не было страшно; комедия, на которой никто не смеется.

Неудачен детектив, развязка которого ясна уже во вступительных сценах; эротический фильм, который не возбуждает, а смешит публику; триллер, зрители которого зевают и смотрят на часы.

Но как определить неудачу авторского фильма («мама!», вне сомнений, относится к их числу)? Пожалуй, критерий лишь один: такая картина не удалась, если она предсказуема, банальна, никого не наводит на мысли и не раздражает.

Этого о картине Аронофски сказать нельзя при всем желании, как нельзя было сказать и об «Антихристе» Ларса фон Триера (близнеце «мамы!») — в свое время этот фильм в Каннах тоже освистали и поторопились окрестить худшей лентой в истории кино. 

Вместо того чтобы подумать об этой очевидной параллели, в «маме!» путем прямых аналогий пытаются рассмотреть парафразы «Сияния» (тема одержимого писателя) и «Ребенка Розмари» (таинственная беременность, незваные гости в доме будущей матери), торжествующе заключив: Аронофски — не Кубрик и не Полански. Бесспорно.

Более того, «мама!» — вообще не психологический или мистический триллер, а внежанровое экспериментальное кино. Актеры и персонажи не обязаны вызывать никакой самоидентификации — их личности подчеркнуто условны.

Логика их поведения должна быть неуловимой, — и это не потому, что режиссер утратил контроль над собственным произведением.

Напротив, «мама!» с точки зрения формы выдержана безупречно строго: весь фильм изысканно снят постоянным оператором Аронофски Мэттью Либатиком с точки зрения героини, ее крупные планы занимают едва ли не большую часть экранного времени. Она ничего не понимает в происходящем, и мы теряемся в дискомфортных догадках вместе с ней. 

Что же значит все, что мы увидели и пережили за эти два напряженных часа? Чтобы ответить на вопрос, придется выложить несколько непростительных спойлеров. Тем, кто старается избежать предварительного знания о фильме, рекомендуется остаток статьи не читать. 

Аронофски с дебютного фильма «Пи» увлечен мистикой и каббалой. Его предыдущая картина «Ной» — тщательная и вдохновенная экранизация ключевого эпизода Торы. А «мама!» — не что иное, как символический пересказ Библии, обеих ее частей. Поэт, сыгранный Бардемом, — это Бог.

Мама — дева Мария. А также Святой Дух, Архангел или даже (учитывая апокалиптический финал) сам Сатана до грехопадения. Сад — Эдем, дом — модель вселенной, где на верхнем этаже расположен рабочий кабинет Поэта (Рай), а в инфернальном подвале (Аду) вечно горит огонь.

 

Первая половина картины — Ветхий Завет. В идиллическое вневременное бытие вторгается человек (Харрис): разумеется, это Адам, чья болезнь напоминает нам о смертности. Есть в фильме и эпизод, в котором мы видим на обнаженном торсе персонажа рану в районе ребра.

Читайте также:  ЛитераКаникулы: лучшие литературные музеи Москвы в одной подборке

Разумеется, следом за ним в дверь входит Ева (Пфайффер); их нескромные разговоры и объятия напоминают о чувственности и первородном грехе. Ссорящиеся сыновья парочки — не кто иные, как Каин и Авель, один из которых в гневе убивает другого.

Катастрофа с разрушением дома (есть и сцена с прорванной трубой) — Всемирный потоп. 

Вторая половина начинается с непорочного зачатия: Мама просыпается в своей кровати и сразу, обходясь без тестов и походов по врачам, заявляет, что беременна. Бог бросается писать новый текст — читай, Новый Завет.

Но рождение ребенка неминуемо ведет к трагической развязке: отец должен отобрать сына у матери и отдать на растерзание восторженной толпе, которая за закрытыми дверями превратила дом в храм. Грядет Апокалипсис.

 

«мама!» отлично работает как фантасмагория о мужском эгоизме и подавлении женщины, вынужденной служить не столько мужу, сколько всей патриархальной системе.

И как печальная история о музе поэта, затоптанной его фанатами; для него же самого она — не более, чем умозрительный образ (в какой-то момент Мама буквально превращается в магический кристалл, который Поэт удовлетворенно помещает на каминную полку). 

В то же время перед нами, вероятно, грубый и неловкий, но искренний и страстный богоборческий манифест. Демиург представлен здесь как изменчивый и лицемерный нарцисс, питающийся только поклонением толп и нисколько не озабоченный ни чужими жертвами, ни даже судьбой собственного наследия и его интерпретаций.

Как психологически достоверный типаж персонаж Хавьера Бардема провален, но как изменчивый многоликий тиран, от которого так или иначе зависим все мы, он моментально узнаваем. Страх и боль героини — наши страх и боль. Она же, кроме того, и Мать-Земля, что добавляет фильму актуальное экологическое звучание.

Недаром пресс-релиз открывается еретической молитвой, написанной в адрес Матери, — вывернутого наизнанку текста «Отче наш».

Впрочем, неверным было бы видеть в «маме!» только напыщенный библейский пафос. В конечном счете, перед нами — самый сакральный из существующих сюжетов, пересказанный в жанре малобюджетного хоррора.

А эта комбинация настолько остроумна, нахальна и свежа, что сразу хочется простить ей все условности, длинноты и сюжетные провалы, которыми тоже грешит удивительный фильм Даррена Аронофски. Да, он не безупречен.

Но посмотрите на сотворенный Богом мир. Он что, лучше? 

Одна сатана: рецензия на новый фильм Даррена Аронофски «Мама!» с Дженнифер Лоуренс

Тем не менее сарафан» сработал — и в зале те, кто хорошо знаком с творчеством режиссера, непременно столкнутся со зрителями, пришедшими полтора часа попищать от вида воскресших покойников, а вместо этого попавшими в причудливую и абсурдную реальность, которая непростым, но прямолинейным способом превращается в притчу. Как это чаще всего бывает, основанную на самой известной книге с притчами.

«Отношения молодой пары оказываются под угрозой, когда, нарушая безмятежное существование супругов, в их дом заявляются незваные гости», — гласит распространенная аннотация к фильму.

В трейлерах его создатели старались придерживаться той же линии: минимум вопросов, минимум ответов, много крупных планов лиц Дженнифер Лоуренс и Хавьера Бардема, персонажам которых действительно явно не по себе.

На грядущие странности намекали разве что само название картины, начинающееся с прописной буквы и заканчивающееся восклицательным знаком, а также один из постеров, на котором главная героиня, стоя в неких райских кущах, протягивала кому-то собственное сердце, вырванное из груди.

Еще на одном главный герой преспокойно восседал в кресле посреди бушующего пламени. С первых же кадров фильма становится ясно, что одними только «отношениями молодой пары» (Бардему под 50, ну да ладно) дело не ограничится.

Аронофски сразу же напоминает о том, что страсть к визуальным экспериментам сопровождает всю его карьеру, и быстро убеждает зрителя в том, что официальный слоган картины «Видеть значит верить» не в полной мере отвечает реальному положению вещей. Потому что оно само по себе не всегда реально. Но пара есть, есть дом, который возрождается из пепла, и есть покой, которому очевидно вот-вот настанет конец.

Впрочем, и в раю (так именует семейную жизнь безымянная героиня Лоуренс) далеко не все безмятежно.

Пока мечтающая забеременеть Она блуждает по дому с валиками и шпателями и привинчивает к стенам раковины, иногда отвлекаясь на приготовление обильных завтраков, Он страдает от отсутствия вдохновения в почти священном писательском кабинете, гуляет по полянке и вообще ничего, что касалось бы быта, не делает.

Сцена, в которой жена, свернувшись в креслице, с умилением смотрит, как ее гениальный муж бегает от окна к столу и царапает бумагу, пытаясь написать первое предложение, снята с переливающимся через край сарказмом.

Образ творческого человека в кризисе, столь популярный в мировой культуре, Аронофски использует на всю катушку: скандалы, слезы, разбитые кружечки и захлопнутые двери. Так они и шатаются по этажам слишком огромного для двоих строения, пока в дверь не стучит первый тот самый «незваный гость».

Потом появятся и другие — режиссер прилагает все усилия, чтобы зритель как можно быстрее и основательнее погрузился в пучину ужасающего и беспрерывно нарастающего дискмофорта. Когда хронометраж отсчитывает первый час, публика искренне ненавидит и Её, и Его, и всех, кто волей обстоятельств оказывается в Их доме. Отдельный восторг старой гвардии в лице Эда Харриса и Мишель Пфайффер: безумные поступки их персонажей заставляют злиться так, как приличный человек в кинозале себе обычно не позволяет.

Камера Мэттью Либатика, давно и хорошо знающего, чего хочет Аронофски, блуждает по комнатам, в которых в силу «затянувшегося ремонта» невозможно даже толком запереться — и при этом старается вообще не выпускать из виду Лоуренс.

Вероятно, сказались ещё одни романтические отношения — между режиссером (ровесником Бардема) и актрисой: но дело явно не только в этом. Выступив в проекте еще и в качестве сценариста, американец очень трепетно относится к своему детищу и прилагает все силы, чтобы зритель как можно дольше нервничал, не понимая, куда идет.

Поэтому ее нам подсовывают как главную и единственную героиню, вокруг которой решительно все сошли с ума и чувствуют себя в этом состоянии вполне комфортно. Конечно, не обходится без подсказок — и драгоценный камушек на подставочке смотрится куда менее прямолинейно, чем, к примеру, сцена убиения младшего брата старшим.

Но публике пока не до этого: в скудных декорациях, из которых главной героине никак не удается выбраться, разворачивается нечто среднее между фильмами Романа Полански (особенно — «Резня» и «Ребенок Розмари») и психоделическими творениями, список которых каждый волен определить для себя самостоятельно.

Дом изредка живет своей жизнью — скорее забавной, нежели страшной: то дверца в печке ухнет, то половица замироточит.

Аронофски берет всего понемногу. Персонажи иногда любят внезапно появиться из-за спины героини: зритель вздрагивает, но напряжение нарастает вовсе не из-за этого.

Пожилая семейная пара, удобно устроившаяся в чужом доме, ведет себя так, что с лихвой хватило бы на отдельный фильм с непременным побоищем на кухонных ножах в финале. Но у Аронофски они всего лишь помогают залу как следует подготовиться к главному номеру программы.

И исчезают, добившись успеха: пусть вас не обманывает многообещающий последний взгляд героини Пфайффер. Режиссер, напомню, рассказывает притчу. Рассказывает с тем редким удовольствием, которое испытывают только сами сочинители притч.

Здесь не нужны имена, ведь такие истории должны быть универсальны и широкоприменимы, хотя и не несут в себе никакой практической пользы на самом деле. Ну то есть — если вы знаете хотя бы одного человека, который поменял бы решение, услышав рассказ, к примеру, о блудном сыне, поправьте меня, пожалуйста, в х.

И во второй половине Аронофски уводит судно в крен, но пассажиры подсознательно чувствуют это заранее и успевают пристегнуться и помолиться. Абсурд набирает невиданные масштабы, а в центре оказывается вовсе никакая не страдающая от неласковой мужской любви героиня, а как раз то, что вынесено в название фильма.

Режиссер позволяет себе жесткость и жестокость, которые трудно было себе представить на большом экране совсем недавно. Он хватается за разнообразные библейские мотивы, то выворачивая их наизнанку, то оставляя во вполне привычном виде.

Он задает всякие вопросы — о вере, о мобильной связи, о творчестве и его гримасах, о  даре и дарах, о фанатизме, о любви и ее метастазах, о ремонте etc — но они тонут в грохоте, потому что звучат на фоне непрекращающейся войны, взятой из истории человечества и спрессованной до масштабов одного домика, стоящего на отшибе. Порой он лупит зрителя в лоб так сильно, что тот в очередной раз успевает разочароваться в творчестве одного из самых обсуждаемых постановщиков современности. Порой он отчетливо заявляет публике, что считает ее очень и очень недалеко ушедшей в развитии. Потом наступает тишина: ее хватает как раз на то, чтобы выжать скупую слезу и замкнуть кольцо — о, нет ни малейших сомнений, что это один из приоритетных замыслов Аронофски. Но в общем и целом фильм «Мама!» из разряда тех, которые можно и хвалить, и ругать, но только в процессе долгих и вдумчивых обсуждений. К тому же он достаточно многослоен, чтобы каждый мог найти хоть что-то по душе.

Рукописи, как известно, не горят. А как насчёт их авторов?

Расписание киносеансов в Благовещенске смотрите в разделе«Афиша».

Ссылка на основную публикацию