Художественный мир А. П. Чехова

  • Сегодня на уроке мы:
  • –    
    Поговорим о судьбе и творчестве Антона Павловича Чехова.
  • –    
    Выделим основные черты чеховского творчества.
  • –    
    Разберёмся, в чем заключается своеобразие литературного мастерства
    Чехова.

Антон Павлович Чехов родился 29 января 1860 года в
многодетной семье купца третьей гильдии Павла Егоровича Чехова. Павел
Егорович держал в Таганроге бакалейную лавку. Содержать большую семью было
трудно, поэтому, чтобы помочь отцу, дети после гимназии трудились в лавке отца
до позднего вечера.

Кроме того, им частенько приходилось страдать из-за
сурового нрава отца, его ругани и побоев.

Но при всём этом Павел Егорович был художественно одарённым
человеком. Он великолепно пел и играл на скрипке. А церковный хор, в котором он
был регентом, приезжали слушать даже из других городов. В этом хоре пели и его
дети.

Жёсткий характер Павла Егоровича как могла уравновешивала его
жена Евгения Яковлевна. Она получила неплохое образование в частном
пансионе благородных девиц города Таганрога. Добрая, отзывчивая Евгения
Яковлевна заботилась о семье. Она старалась передать им свою любовь к
литературе и театру.

В 1868 году Антон Павлович Чехов поступил в подготовительный
класс греческой гимназии Таганрога. В гимназии любовь к театру и литературе окрепла,
превратившись в настоящую страсть. «Театр мне давал когда-то много хорошего…
Прежде для меня не было большего наслаждения как сидеть в театре…»
, ‒
признается Чехов в одном из писем.

В 1876 году Павел Егорович Чехов обанкротился и сбежал от
кредиторов в Москву вместе с семьёй. Антон Павлович остался в Таганроге один.
Он заканчивал гимназию и давал частные уроки, чтобы заработать себе на хлеб.

Закончив гимназию, Антон Павлович Чехов уехал в Москву. И в
1879 году его зачислили на медицинский факультет Московского университета.
Медицину, как и литературу, Чехов считал своим призванием и даже мечтал
написать диссертацию и преподавать медицину в университете.

Он не только несколько лет проработал практикующим врачом.
Чехов участвовал в съездах врачей, следил за всеми медицинскими нововведениями,
на свои деньги обустроил медпункт в Мелихово.

Боролся с эпидемией холеры и
буквально спас медицинский журнал «Хирургическая летопись».

Антон
Павлович считал, что «спасти хороший хирургический журнал так же полезно, как
сделать двадцать тысяч удачных операций»
.

Художественный мир А. П. Чехова

В студенческие годы Чехов начал писать короткие
юмористические рассказы. Первые напечатанные рассказы Антона Павловича Чехова
вышли в декабре 1879 года в журнале «Стрекоза».

Рассказ «Письмо к учёному
соседу»
и юмореска «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т.
п.»
читатели приняли с восторгом.

И уже вскоре юмористические рассказы
Чехова можно было увидеть сразу в нескольких журналах.

Свои рассказы молодой писатель публиковал под псевдонимами,
которых насчитывается более 50. Чаще всего писатель ставил псевдоним Антоша
Чехонте
.

Большая часть чеховских псевдонимов была своего рода весёлой игрой
с читателем.

Например: Брат моего брата; Врач без пациентов; Вспыльчивый
человек; Гайка номер девять; Грач; Дяденька; Крапива; Лаэрт; Прозаический поэт
или Пурселепетанов
.

«Фамилию я отдал медицине, с которою не расстанусь до
гробовой доски. С литературой же мне рано или поздно придется расстаться.
Во-вторых, медицина, которая мнит себя быть серьёзной, и игра в литературу
должны иметь разные клички»
, ‒ писал Чехов в одном из писем.

Тем не менее, в историю мировой литературы Антон Павлович
Чехов вошёл под своим настоящим именем.

Востребованным автором юмористических рассказов Чехов стал
ещё в студенчестве. По воспоминаниям писателя, в этот период он писал едва ли
не по рассказу в день. При этом сочетая литературную работу с учёбой на
медицинском факультете. Вообще, можно сказать, что вся жизнь Чехова – это
упорный труд, постоянная работа над собой и стремление к совершенству.

Писатель оставил нам не только огромное литературное наследие.
Антон Павлович Чехов был неутомим и в общественной деятельности: на свои деньги
строил школы для крестьян, пожарный сарай и колокольню для крестьян.

Посадил
сады и леса в Мелихове и Ялте. В Таганроге поставил памятник Петру I и основал общественную
библиотеку, пожертвовав туда более 2 тысяч книг из личной коллекции.

Бесплатно
принимал пациентов и помогал людям деньгами и хлопотами.

Антон Павлович Чехов путешествовал по Сибири и был на острове
Сахалин, где провёл перепись населения. В результате этой поездки появилась книга
«Остров Сахалин»
.

В одной из чеховских записных книжек есть такие слова:

«Мусульманин для спасения души копает колодезь. Хорошо,
если бы каждый из нас оставлял после себя школу, колодезь или что-нибудь вроде,
чтобы жизнь не проходила и не уходила в вечность бесследно».

Большинство современников вспоминают Чехова как чуткого и
отзывчивого человека. И дела писателя говорят сами за себя. Но при этом
находились и те, кто упрекал его в равнодушии и холодности.

Например,
знаменитый публицист Николай Константинович Михайловский обвинял Чехова в том,
что он «не живёт в своих произведениях, а так себе гуляет мимо жизни и,
гуляючи, ухватит то одно, то другое».

«Господин Чехов с холодною кровью пописывает, а читатель с
холодною кровью почитывает»,
‒ с негодованием писал критик. Откуда
такие упрёки?

Дело в том, что у Чехова не существовало чёткой программы
преобразования русской жизни, как это было принято в литературе XIX века. Не было видения
будущего, к которому надо идти определённым путём. И программы преобразования
человеческой души тоже не было. Поэтому писателю часто доставалось «за
безыдейность». Чехов избегал громких тем, тогда как литература была ареной
политической борьбы.

Внимание писателя сконцентрировано на повседневной жизни людей.
Чиновников, студентов, детей, лавочников и так далее. Внимание к повседневной
жизни, к миру людей роднит Чехова с Лесковым.

Но если Николай Семёнович Лесков
искал в народной среде яркие образы, для Чехова любой образ был достаточно
ярок, чтобы сделать его предметом изображения. Вспомните чиновника Червякова из
рассказа «Смерть чиновника». Или пару бывших однокашников из рассказа «Толстый
и тонкий»
.

Или раздавленного горем извозчика из рассказа «Тоска».
Разве их образы можно назвать скучными?

В каждом из чеховских рассказов, как и в жизни, в тесный
клубок сплетены смех и слёзы. Герои часто вызывают сложную гамму чувств.
Например, чиновник Червяков кажется жалким и смешным. Его подобострастие
вызывает отвращение.

Но вместе с тем, нельзя не почувствовать жалости к нему. И
нельзя не задуматься о том, почему человек, в котором «всё должно быть все
прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли»
превращается в такое жалкое
существо.

Очень много вопросов для короткого юмористического рассказа, не так
ли?

Сжатость формы и глубина содержания – одна из главных черт
чеховского творчества. Обманчивая простота и лёгкость рассказов Чехова
будоражит воображение, вызывает множество эмоций, заставляет задуматься над
смыслом привычных вещей, которые стали обыденностью. Увидеть нашу жизнь под
другим углом, а иногда и ужаснуться.

Ещё одна ключевая особенность творчества Антона Павловича
Чехова – это объективность. В текстах писателя нет образа автора, полностью
отсутствует авторская оценка происходящего. Писатель не учит, не внушает идеи и
не объясняет мысли. Он словно оставляет читателя наедине с увиденным.

Даёт
толчок к внутренней работе, которую каждый должен проделать сам. Но именно
такая отстранённость и вызывала у критиков упрёки в равнодушии писателя. Между
тем, сам Чехов однажды написал: «Говорят, что философы и истинные мудрецы
равнодушны.

Неправда, равнодушие – это паралич души, преждевременная смерть».

Разумеется, сжатая форма рассказа требует особого подхода к
способу изложения. Богатый витиеватый текст со сложными синтаксическими
конструкциями и множеством определений для этого не годится. Поэтому язык
рассказов Чехова предельно лаконичен. Поэт Владимир Маяковский оценивал
его так: «Язык Чехова определёнен, как «здравствуйте», прост, как «дайте
стакан чаю».

Художественный мир А. П. Чехова

Действительно, в рассказах Чехова нет ни одной лишней детали.
«Умею коротко говорить о длинных вещах», ‒ говорил о себе
писатель. За счёт чего же появляется необыкновенная выразительность чеховских
текстов?

Одной из главных особенностей творчества Антона Павловича
Чехова является ключевая роль художественной детали в тексте. Чехов умел с
помощью одной детали раскрыть характер или сущность жизненного явления.
Например, то, насколько погружён извозчик Иона в своё горе, нам показывает
целый сугроб снега на его плечах. Иона неподвижен и почти не реагирует на
внешние раздражители.

Художественная деталь может стать идейным центром рассказа.
Например, в рассказе «Человек в футляре» подчеркивается боязнь жизни
учителя Беликова, его стремление отгородиться от неё, спрятаться в футляр.
Личные вещи Беликов прячет в чехлы. На футляр похожа его застёгнутая на все
пуговицы жёсткая одежда и комнатка. И после смерти он оказывается в футляре –
гробу.

«Человек в футляре» – это личность, ещё при жизни потерявшая
свою человеческую душу. Он лишь оболочка – никому не нужный футляр. «Человек в
футляре» проживает бессмысленную, бесплодную жизнь, ничего не привнося в мир.

Исследователи творчества Чехова говорят об удивительном
психологизме и гуманизме его произведений. Творчество писателя направлено на
изображение внутреннего мира человека. И среди чеховских героев можно выделить
«живых» людей и людей «неживых», как человек в футляре.

По Чехову, живой человек открыт миру, умеет осмыслить
происходящее, способен на борьбу против пошлости и мещанства. «Неживой»
герой
– это тот самый человек в футляре, человек-должность, человек-функция.
Эти два типа часто сталкиваются в рассказах писателя. Можно сказать, что всё
творчество Чехова – это борьба за утверждение человечности.

Антон Павлович Чехов вошёл в историю русской культуры как
талантливый писатель и драматург-новатор. В мировой литературе Чехова прежде
всего знают как драматурга. Его пьесы до сих пор ставятся на театральных сценах
всего мира.

Свою первую драму Антон Павлович Чехов написал ещё в 18 лет.
Водевилей, юморесок и пародий в драматической форме в творчестве Чехова много.
Но славу серьёзного драматурга и новатора театра принесла ему пьеса «Чайка»,
созданная в 1896 году.

Надо сказать, что новаторский подход к драматургии публика
оценила далеко не сразу. Например, первая постановка «Чайки» окончилась
провалом. Нужен был новый подход к искусству постановки спектаклей.

Читайте также:  Образ Фаддея в рассказе Солженицына «Матренин двор»

Благодаря
художественной чуткости и смелости таланта режиссёров Константина Сергеевича
Станиславского
и Владимира Ивановича Немировича-Данченко драматургия
Чехова раскрылась на сцене и получила ошеломительный успех.

Все пьесы Чехова
были поставлены еще при жизни драматурга на сцене Малого Художественного
Театра.

Художественный мир А. П. Чехова

Чехов был буквально одержим театром. Он участвовал в выборе
актёров на роли, делал пометки для них, давал указания режиссёрам. Но посвятить
себя театру в полной мере Антон Павлович Чехов уже не мог из-за тяжёлой болезни.
В июле тысяча девятьсот четвёртого года писатель умер в немецком курортном
городке Баденвайлер от туберкулёза в возрасте сорока четырёх лет.

Неутомимый труженик и жизнелюб Чехов за свои сорок четыре
года успел сделать невероятно много в совершенно разных сферах жизни. Он
признавался:

«Моё святое святых ‒ это человеческое тело,
здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от
силы и лжи, в чём бы последние две ни выражались».

Введение

Художественный мир А. П. Чехова

Антон Павлович Чехов – один из самых изученных, читаемых и почитаемых русских классиков: это бесспорно. Его 100-летие (1960), недавнее 125-летие (1985) со дня рождения широко отмечены во всем мире. Когда-то, в 1888 г., Чехов написал Суворину: “Будь же у нас критика, тогда бы я знал, что я составляю материал – хороший или дурной, все равно, – что для людей, посвятивших себя изучению жизни, я так же нужен, как для астронома звезда. И я бы тогда старался работать и знал бы, для чего работаю. А теперь я, Вы, Муравлин и проч. похожи на маньяков, пишущих книги и пьесы для собственного удовольствия”.* История все поставила на свои места. Уже довольно давно в “созвездии” Чехова сложилась целая наука – чеховедение. Издано академическое собрание его сочинений и писем, создана летопись жизни и творчества, собраны мемуарные источники, появилось бесчисленное количество монографий и статей… Научные конференции, постановки, экранизации, переводы… В сознании возникает фантасмагорическая картина: половодье, поток, чеховский бум, над каждым текстом, включая двухстрочные афоризмы, сидят по два аспиранта. “Мнение профессора: не Шекспир (Чехов. – И. С.) главное, а примечания к нему” (17, 160).

* ()

Однако представление о тотальной изученности Чехова – иллюзия.

Время Чехова кажется еще совсем близким. М. П. Чехова умерла в 1957 г., исследователи старшего поколения беседовали с ней о брате, показывали ей свои работы.

И все же – как давно это было! Живое ощущение тупиковых восьмидесятых годов уже утрачено, многие документы пока не собраны и не осмыслены – так возникает ситуация исторического промежутка.

Борис Пастернак ощутил парадоксальность эпохи с точки зрения ее понимания в конце 1920-х годов. В поэме “Девятьсот пятый год” есть строфы:

Барабанную дробь Заглушают сигналы чугунки Гром позорных телег – Громыхание первых платформ Крепостная Россия Выходит C короткой приструнки На пустырь И зовется Россиею после реформ. Это – народовольцы, Перовская, Первое марта, Нигилисты в поддёвках, Застенки, Студенты в пенсне. Повесть наших отцов, Точно повесть из века Стюартов, Отдаленней, чем Пушкин, И видится Точно во сне.*

* ()

Через сорок лет другой поэт сказал нечто подобное в “суровой прозе”: “Нам, поздним потомкам, живущим в ином обществе, трудно, а то и невозможно восстановить картину реальных человеческих отношений, перекрещивающихся влияний и веяний в атмосфере конца прошлого и начала нашего века.

Скорее можно представить пушкинскую – декабристскую или герценовскую эпоху, нежели то смутное, тревожное безвременье,- именно потому, что как раз все как есть смыто в истории больше, нежели яркие времена Пушкина или Герцена.

Нам трудно представить себе далекость тогдашней интеллигенции от народной жизни, разобщенность ее представителей друг с другом, их кастовую замкнутость. Каждая заметная фигура этой эпохи возникает как фигура одинокая. В ее одиночестве ее разгадка, а разгадка кажется любопытным курьезом и только.

Каждый такой образ воплощен в плоть и кровь реальности не до конца, подобно вымышленному Треплеву или отнюдь не вымышленному Александру Добролюбову”.*

* ()

Имя чеховского героя возникает у Павла Антокольского не случайно. Мир Чехова – квинтэссенция этого времени, эпохи рубежа веков.

Поэтому не представляется парадоксом суждение парадоксального литературоведа: “Если расположить русских писателей XIX столетия по степени трудности их исследования, то первым в подобном списке окажется Чехов. Именно он. А далее, вероятно, последуют Гоголь, Достоевский, Лесков.

Впрочем, о том, кто последует далее, можно спорить. Но приоритет Чехова – мерцающего, неуловимого, составляющего в стройной, казалось бы, линии развития русской литературы неброскую, очень корректную, но тем не менее совершенно несомненную аномалию,- окажется бесспорным”.

* И другой автор задается вопросом: “Знаем ли мы Чехова?”.** И академичный А. В. Чичерин свои “Очерки по истории русского литературного стиля” завершает Щедриным, объясняя в заключении: “Меня упрекнут, быть может, что у меня остался недосказанным даже и XIX век.

Где же Чехов? Беда в том, что я в этом отношении согласен с В. Н. Турбиным… Так вот эта трудная тема – стиль Чехова – во многом еще не готова”.***

  • * ()
  • ** ()
  • *** ()
  • Мы многое знаем о Чехове, но понимание времени Чехова и его самого надо еще углублять и уточнять.

Сегодня одно из самых популярных в литературоведческой науке, если не сказать – модных, – понятие “художественный мир”.

В 50-х годах работы, выходящие за пределы жанра критико-биографического очерка, именовали обычно “О мастерстве…” (Чехова, Тургенева, русских классиков).

В 60-70-х годах эмпирически-аморфное понятие “мастерство” было постепенно заменено “поэтикой”. Сегодня же на обложках книг на сходную тему мы чаще всего видим “художественный мир”.

Дело здесь не просто в моде. За сменой терминов стоит тенденция ко все более отчетливому пониманию целостности, системности, структурности отдельного произведения, творчества писателя, литературного процесса. Именно оно приходит на смену прежнему представлению о мастерстве использования, владения отдельными элементами “художественного” (фабула, язык, пейзаж и т. п.

) и арифметическом “складывании” их в отдельном произведении. (Следует отметить, что Г. А. Гуковский, Б. М. Эйхенбаум, А. П. Скафтымов глубоко исследовали художественный мир писателя, не употребляя этого понятия.) Большую роль в утверждении категории “художественный мир” в нашем литературоведении сыграла известная статья Д. С.

Лихачева “Внутренний мир литературного произведения”: “Каждое художественное произведение (если оно только художественное!) отражает мир действительности в своих творческих ракурсах. И эти ракурсы подлежат всестороннему изучению в связи со спецификой художественного произведения и прежде всего в их художественном целом.

Изучая отражение действительности в художественном произведении, мы не должны ограничиваться вопросом “верно или неверно” – и восхищаться только верностью, точностью, правильностью. Внутренний мир художественного произведения имеет еще свои собственные взаимосвязанные закономерности, собственные измерения и собственный смысл как система”.* Д. С.

Лихачев показал, что автор не только отражает, но и творит в художественном произведении все стороны реальности: время и пространство, психологический мир и мир истории. В середине 70-х годов были опубликованы старые работы М. М.

Бахтина, где отдельные аспекты художественного мира, созидаемые в произведении (пространство и время, герой и его слово, автор), получили оригинальную, подлинно философскую разработку. Сегодня наступление на “художественный мир” с разных сторон и на разном материале ведут литературоведы, специалисты по эстетике, философы.

* ()

Понятие пока не попало в словари и энциклопедии, но уже активно работает в конкретной научной практике, стало одной из центральных категорий поэтики.

В изучении русской классики именно чеховеды оказываются здесь во многом пионерами.

Начиная с 70-х годов появляется целый ряд серьезных работ, аналитическим “фокусом” которых становится исследование художественного мира Чехова, поиск его законов и доминант.

* Основа такого изучения, собственно, уже была заложена в работах Г. А. Бялого и Г. П. Бердникова, Н. Я. Берковского и 3. С. Паперного, А. П. Скафтымова и А. И Роскина.

* ()

На этот путь наталкивает сама специфика чеховского материала. Мир Чехова, в отличие от большинства других русских классиков, лишен романного “костяка”, который обычно является основой для изучения творческой эволюции Тургенева и Гончарова, Толстого и Достоевского.

Монографический же перебор рассказов и повестей, лишенный общей перспективы, не всегда эффективен. “”Эффект системы” в данном случае выражается в том, – справедливо замечает М. П.

Громов,- что рассказы Чехова не просто соседствуют в хронологической структуре собрания сочинений, но смыкаются между собой как элементы сложного художественного построения, общая тема, “общая идея” находится за пределами каждого из них в отдельности и явлена в целом множестве их.

Так в массе рассказов Чехова синтезируются обобщенные темы и образы, само существование которых может быть выявлено лишь при последовательном изучении всех рассказов в целом”.*

* ()

Такой подход, вероятно, не означает, что внимание к отдельным текстам ослабевает. Иного материала, кроме тех же повестей и рассказов, в руках исследователя нет.

Просто анализ в данном случае по-иному сориентирован: он “центробежен”, предметом исследования и осмысления становятся не столько сами произведения, сколько художественные принципы писателя, в них реализованные.

Количество привлекаемого материала не обязательно велико, но отобран он должен быть очень точно, ибо установленные закономерности, в принципе, должны охватывать мир писателя в целом. “…

Только такие утверждения о сущности, об идейно-художественном характере творчества писателя научно весомы и методологически правильны, которые могут быть продемонстрированы и доказаны на любой части его произведений, на любом стихотворении, на любом романе”.*

* ()

Однако сама категория “художественный мир” лишь постулирует целостность, системность произведения или творчества писателя, но не дает ключа к его анализу.

Читайте также:  Любимые страницы в романе «Преступление и наказание»

Далее встает вопрос более дифференцированного его рассмотрения.

В нашем литературоведении, как представляется, есть идея, сформулированная на другом материале, но чрезвычайно важная именно для чеховедения, к ней с разных сторон давно подходят исследователи Чехова.

В 1972 г. Д. Е. Максимов в большой статье “Идея пути в поэтическом сознании Ал. Блока” наметил “два основных истолкования” этого понятия: “В одном случае можно говорить о пути писателя прежде всего как о его позиции, в другом, включающем первый случай, – как о его развитии”.

* Эти две возможности ведут и к двум типам построения (а следовательно – и постижения) художественного мира: в одном случае лежащая в основе мира система “инвариантов”, художественных принципов в процессе творчества резко изменяется, в другом – остается относительно стабильной. Чехов, по Д. Е.

Максимову, относится к художникам второго типа. “Путь как позиция реализуется в творчестве таких полярных, глубоко отличающихся друг от друга писателей, как Достоевский и Чехов.

Размышляя о них, мы на первое место естественно и неизбежно выдвигаем их поэтический мир, то есть сферу отраженной и преломленной ими действительности, и самый характер ее преломления, их идейный комплекс, и только во вторую очередь – их личное духовное развитие”.**

* ()

** ()

Точное метафорическое соответствие такому разграничению нашел, на наш взгляд, С. С. Аверинцев: для поэта “развития” принципиален образ дороги, для художника “позиции” – образ истока.

“Что такое “исток”? Это место, где все уже дано изначально и откуда оно потом “вытекает”, волнами распространяясь и разливаясь, но не изменяя своей субстанции.

Поток бежит вперед именно потому, что его исток остается на своем месте; прошлое не сменено настоящим, но обосновывает его”.*

* ()

Поиск чеховского “истока” – внутренних взаимосвязей между Чехонте и Чеховым, повествовательной прозой и драмой, “чистой” беллетристикой и документальной прозой и т. д.- одна из главных задач предлагаемой книги.

В соответствии с идеей чеховского пути как “позиции” главы, посвященные отдельным произведениям, должны представить разные, в значительной степени сосуществующие, стороны художественного мира.

Но критерием верности выявляемых принципов “отражения и преломления действительности” является как раз адекватное прочтение отдельных текстов.

В этом смысле большую часть книги можно рассматривать и как ряд этюдов о разных чеховских произведениях, спор о которых часто ведется десятилетиями. Автор неизбежно включается в него, с чем связан и некоторый полемический акцент, вероятно, ощутимый в соответствующих главах.

Полемика в литературоведении – вообще неизбежное условие исследования, ибо вряд ли стоит браться за перо, чтобы в. очередной раз повторить привычные суждения о первой пьесе или “Черном монахе”.

При все том очевидно, что осуществиться эта работа – как и любая другая современная работа о Чехове – могла лишь благодаря труду нескольких поколений литературоведов, которые собирали чеховские письма и мемуары современников, проверяли тексты, устанавливали факты, завоевывали мысль о масштабе и своеобразии чеховского творчества, И эта книга – реплика в коллективном диалоге о Чехове.

И еще об одном. С. П. Залыгин, прекрасный современный: писатель, в эссе “Мой поэт” сказал, что Чехов “оставил загадку своего таланта, своей личности. Быть может – наиболее зашифрованную среди многих других загадок такого рода, загадок талантливости и гениальности”.*

* ()

Данное размышление может показаться условием литературоведческой “игры”, заклинательной фразой, сразу напоминающей известное суждение Достоевского о Пушкине: “Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унес с собою в гроб некоторую великую тайну.

И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем”.* Но оно точно и справедливо. Каждый настоящий писатель (как и читатель – вспомним ахматовское: “И каждый читатель, как тайна, как в землю закопанный клад”; как и личность вообще) – в известной степени тайна.

Слово это в данном случае – синоним сложности и насущной необходимости в ней разобраться. Есть разные тайны – Пушкина и Гоголя, Достоевского и Толстого. Тайна всегда индивидуальна, она не допускает ни примитивных “отмычек”, ни абсолютного рассекречивания. В книге идет речь о контурах чеховской тайны.

Другие исследователи в других работах дадут, вероятно, иные разгадки и наметят иные контуры.

* ()

Сочинение на тему: “Художественный мир А. П. Чехова”

“Весь мир и вся драма человека внутри, а не во внешних проявлениях”. Антон Павлович Чехов отличался от остальных писателей своим необычным и зорким видением реального мира. Ему так ловко удавалось перенести реальность на бумагу и как можно подробнее и яснее выявить существующие проблемы.

Все мелочи жизни, интересы и быт своих героев Чехов передал так, что читателям кажется, что они не читают, а видят все наяву. Писатель много путешествовал и постоянно вел записные книжки, куда записывал все интересные увиденные им события, чтобы

после перенести их в свои произведения. Черты характера, внешний вид, поведение и жизнь людей записывал Антон Павлович в свои записные книжки. Он умел видеть то, чего не видели до него другие писатели и умело переносил это на бумагу. Чехов главное целью своего творчества видел обличение истинной жизни народа. Он в большинстве своих произведений показывал людей мелочных, незначительных, слабых, не желающих менять свою жизнь. Но писатели ни в коем случае их не осуждал. Он как бы разделял всех героев на две части: тех, кто не желал выбираться из плачевного положения и тех, кто мог добиваться своих целей и менять свою жизнь.

На мой взгляд, это противопоставление Чехов использовал для того, чтобы люди увидели, что в каком бы положении они не находились, они всегда могут изменить свою жизнь. Знаменитый английский писатель Д.

Пристли писал о Чехове так: “Автор “Моей жизни”, “Ионыча” не судья своих персонажей, а беспристрастный свидетель”. Трудно не согласиться с этими словами. Герои Чехова отличались своей необычностью, они абсолютно были не похожи на героев произведений предшествующих Чехову писателей.

Герои классиков несли в себе поучение, авторы смело их осуждали, хвалили.

Но Чехов был, как уже было выше сказано, “беспристрастным свидетелем”, за что многие современники писателя осуждали его, называя “безыдейным автором”.

Сам Чехов писал: ” Мой герой – и это одна из главных его черт – лишком беспечно относится к внутренней жизни окружающих, и в то время, когда около него плачут, ошибаются, лгут, он преспокойно трактует о театре, литературе”.

Но это не потому, что чеховский герой эгоист и циник, он – разочаровавшийся в своей жизни человек, ищущий помощи и понимания от окружающих.

(1 votes, average: 5.00

Художественный мир А.П.Чехова (к юбилею писателя)

Ложаков Антон Алексеевич1, Плешивенков Павел Андреевич11Нижегородская государственная сельскохозяйственная академия

Lozhakov Anton Alekseevich1, Pleshivenkov Pavel Andreevich11Nizhny Novgorod state agricultural Academy

Библиографическая ссылка на статью:
Ложаков А.А., Плешивенков П.А. Художественный мир А.П.Чехова (к юбилею писателя) // Филология и литературоведение. 2015. № 11 [Электронный ресурс]. URL: https://philology.snauka.ru/2015/11/1789 (дата обращения: 05.10.2021).

В этом году исполнилось 155 лет со дня рождения Антона Павловича Чехова. Антон Павлович Чехов – русский писатель, общепризнанный классик мировой литературы, один из самых известных драматургов мира. Его произведения переведены более чем на 100 языков.

А пьесы, в особенности «Чайка», «Три сестры» и «Вишнёвый сад», на протяжении более 100 лет ставятся во многих театрах мира.  Чехов создал около 900 различных произведений на любой вкус, которые стали классикой мировой литературы.

Каждый читатель сможет найти в его творчестве что-то, что подойдет именно ему – короткий юмористический рассказ, серьезную повесть или пьесу.

А.П. Чехов начал писать очень рано. Чехов-гимназист издавал юмористические журналы, придумывал подписи к рисункам, писал юмористические рассказы, сценки. Первая драма «Безотцовщина» была написана 18-летним Чеховым в период учёбы в гимназии.

Гимназический период писателя был важным этапом созревания и формирования его личности, развития её духовных основ. Гимназические годы дали Чехову огромный материал для писательской работы. Самые типичные и колоритные фигуры появятся позже на страницах его произведений.

 В юношеские годы Антон Чехов творил под псевдонимами «Антоша Чехонте» и «Человек без селезёнки» или их вариантами.

Чуждый моральному учительству, религиозной проповеди и социальному утопизму, Чехов не прописывает рецептов нравственного совершенствования, общественного переустройства или духовного преображения, но в томлениях и муках своих героев, в их неудовлетворенности бессмысленностью своего существования видит доказательства принципиальной возможности для человека устроить свою жизнь правдиво, достойно и радостно. Чехов обращается к
исследованию души современного человека, испытывающего влияние разнообразных социальных, научных и философских идей [5]. Основой сюжетов становится не столкновение человека с грубой социальной средой, но внутренний конфликт его духовного мира: герои Чехова – “хмурые”, скучные, живущие “в сумерках” люди [3], оказываются жизненно несостоятельными в силу собственной неспособности к творческой реализации, неумения преодолевать душевное отчуждение от других людей; их несчастья не имеют фатальной предопределенности и не обусловлены исторически – они страдают по причине собственных житейских ошибок, дурных поступков, нравственной и умственной апатии.

По случаю знаменательной даты – 155-летия Антона Павловича Чехова в России проводилось немало различных культурных событий. Во многих театрах страны проводились бесплатные спектакли по пьесам «Вишневый сад», «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры», а также спектакли – инсталляции о жизни и творчестве А.П.Чехова.

Весь год проводились «Чеховские чтения», выставки иллюстраций к произведениям Антона Павловича,  творческие конкурсы, литературные турниры и конференции. Телеканал «РОССИЯ Культура» снял документальный фильм в честь этой даты. В сахалинской библиотеке для  слепых был презентован сборник произведений А.П.

Чехова, напечатанный шрифтом Брайля.

В литературно-художественном музее – книги А.П.Чехова была представлена инсталляция «Чеховский сквер» (вечернее превращение сквера с ожившими чеховскими персонажами).

Чехов – это неувядающая классика, которая просто не может умереть. Адюльтер, а может великая любовь в «Даме с собачкой», философия «тонкого» и «толстого», пронзительная история Каштанки, разлетевшиеся на цитаты пьесы Чехова.

Читайте также:  Римма казакова - стихи о любви: читать стихотворения казаковой про любовь

Ну, кто не помнит – «в человеке должно быть все прекрасно все: и лицо, и  одежда, и душа, и мысли», «краткость – сестра таланта», «университет развивает все способности, в том числе – глупость», «язык должен быть прост и изящен».

Классика все больше и больше сегодня набирает популярность, тесня современную литературу, поэтому мы всегда будем помнить, что жил когда-то такой замечательный писатель, который утвердил в отечественной прозе принципиально новый формат, противопоставив пространному многотомному роману, отточенную изящную безжалостную лаконичность. Его легко и интересно читать, но еще интереснее перечитывать, открывая для своего сознания раз за разом все неизведанные и новые грани его произведений.

Библиографический список

  1. Громов Л.П. В творческой лаборатории А. П. Чехова. Ростов н/Д: Изд-во Ростовского ун-та, 1963. 175 с.
  2. Кочнова К.А. Лексико-семантическое поле «Природное время» в языковой картине мира А.П.Чехова: автореф.дис. Н.Новгород: ННГУ, 2005. 22 с.
  3. Кочнова К.А. Семантическая тема «одиночество» в пейзаже А.П.Чехова // Филология и литературоведение. 2015. № 4 (43). С. 13-17.
  4. Кочнова К.А. Языковая модель пейзажа А.П.Чехова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2015. № 3-2 (45). С.117-120.
  5. Сухих И.Н. С высшей точки зрения. О художественной философии А. П. Чехова // В мире отечественной классики. М., 1987. Вып. 2. С. 287-307.
  6. Чудаков А.П. Мир А.П.Чехова. Возникновение и утверждение. М.: Сов. писатель, 1986. 384 с.

Художественный мир прозы А. П. Чехова читать онлайн, Владимир Линков

ИЗДАТЕЛЬСТВО МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 1982

Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета Московского университета • Рецензенты: докт. филол. наук В. А. Ковалев. канд. филол. наук Л. И. Матюшенко

Линков В. Я. Художественный мир прозы А. П. Чехова. — М. : Изд-во Моск, ун-та, 1982. — 128 с. '

В монографии проза Чехова исследуется как целостный художественный мир и рассматривается в широком контексте русской классической литературы второй половины XIX века.

Особое внимание уделяется произведениям Чехова, в которых наиболее очевидно отразилось становление художественного метода и мировоззрения писателя (, «Дуэль», «Скучная история», «Студент», «Страх»), предпринята попытка по-новому подойти к традиционной в науке о Чехове теме — своеобразию сюжето-сложения в чеховской прозе.

  • Рассчитана на филологов, журналистов и широкую читательскую аудиторию.
  • ® Издательство Московского университета, 1982 г.
  • Введение

Изучение произведений литературы как целостных художественных миров в последние годы стало в нашем литературоведении одним из самых популярных методов исследования. Основная задача такого изучения — выявление внутренних связей и закономерностей, присущих отдельным произведениям или всему творчеству писателя в целом.

Как известно, литература не только отражает действительность, но и всегда преобразует ее, создавая особый мир. «собственную систему, систему замкнутую и обладающую сооственными закономерностями»1.

Любая черта, относится она к языку, способам характеристики героев или к приемам сюжетосложения и композиции, раскрывает свое значение только в соотнесенности с целостностью художественного мира писателя.

В свою очередь, целостность и отдельного произведения и всей их совокупности может быть осознана как порождение воли художника, как воплощение его понимания искусства и действительности, его мировоззрения. Применительно к отдельному произведению об этом замечательно точно и глубоко сказал Л. Н.

Толстой: «Люди, мало чуткие к искусству, думают часто, что художественное произведение составляет одно целое, потому что в нем действуют одни и те же лица, потому что все построено на одной завязке или описывается жизнь одного человека. Это несправедливо.

Это только так кажется поверхностному наблюдателю: цемент, который связывает всякое художественное произведение в одно целое и оттого производит иллюзию отражения жизни, есть не единство лиц и положений, а единство самобытного нравственного отношения автора к предмету»1 2. ,

Особенно ценной представляется мысль Толстого о том, что как раз творческая активность художника и создаёт «иллюзию отражения». Из рассуждения Толстого очевидно, что целостность художественного мира может быть раскрыта через осмысление мировоззрения писателя.

Проблема мировоззрения Чехова была наиболее острой для современной критики, упрекавшей писателя в отсутствии идеалов и целей в творчестве.

Характерно, например, название статьи А. М. Скабичевского «Есть ли у Чехова идеалы». Вопрос об идеалах, симпатиях и антипатиях постоянно возникал в переписке писателя с другими литераторами: А. С. Сувориным, А. Н. Плещеевым, Д. В. Григоровичем.

Чехов был вынужден разъяснять свою писательскую позицию, вызывавшую недоумение не только у критиков, но и у близких ему людей, с которыми он обсуждал волновавшие его проблемы творчества.

«Вы как-то говорили мне, что в моих рассказах отсутствует протестующий элемент, что в них нет симпатий и антипатий… »3, — напоминает Чехов в письме к Плещееву.

Постоянство критиков, писателей, исследователей разного времени, вновь и вновь обращавшихся к проблеме цели в творчестве Чехова, его писательской позиции, говорит о том, что эти вопросы являются ключевыми для понимания художественного мира Чехова.

В настоящее время в целом они полагаются решенными.

Считается, что у Чехова, как у всякого большого художника, были, конечно, и цели, и мировоззрение, и идеалы, а современная писателю критика в силу присущей ей близорукости просто не понимала всей глубины и новизны чеховских произведений.

Возможно, что критики, говорившие о равнодушии Чехова, были недостаточно проницательны. Но ведь и Л. Толстой высказывался о творчестве Чехова критически и также отмечал отсутствие у него идеалов, неопределенность мировоззрения. Дневниковая запись:

«1889. 17 марта. Читал Чехова. Нехорошо — ничтожно… Способность любить до художественного прозрения, но пока незачем»4. .

Из письма к Л. Л. Толстому от 4 сентября 1895 г. : «Чехов был у нас, и он понравился мне. Он очень Даровит, •и сердце у него должно быть доброе, но до сих пор нет у него своей определенной точки зрения»5.

Близок был Толстому во взгляде на Чехова и Н. С. Лесков: «А новые писатели… Альбов, Короленко, Чехов, Гаршин, Потапенко, Величко? Дарование у них есть, но оно ничему не служит им… Лучшие из них те, которые еще только равнодушны к идеалам, а другие: и пошлость пишут пушкинским стихом»6.

Таким образом, разными писателями и критиками высказывалось одно и то же мнение: Чехов — писатель даровитый, талантливый, но не имеет цельного мировоззрения, идеалов, и его искусство ничему не служит.

И наконец, интересное суждение о писателях 80-х годов находим у самого А. П. Чехова в письме к Суворину от 3 декабря 1892 г. : «То, что у позднейшего поколения писателей и художников нет целей в творчестве, — явление вполне законное, последовательное и любопытное… » (15, 450).

Объяснить все приведенные оценки и суждения недоразумением или непониманием невозможно. Очевидно, для них были объективные основания в самом творчестве писателя.

Слова Чехова об отсутствии у художников его поколения целей в творчестве следует, видимо, принять всерьез, понимая их в том конкретном смысле, который следует из контекста письма, где они были высказаны.

Речь идет не вообще о целях, без которых, разумеется, не может быть создано никакого произведения искусства, а о жизненных целях, и в первую очередь общественно-исторических.

Определяя сущность положения современного искусства, он писал А. С. Суворину: «В наших произведениях нет именно алкоголя, который бы пьянил и порабощал… » (15, 445). Особая манера7 Чехова выражать даже общие мысли в конкретно-чувственных образах до некоторой степени затрудняет анализ его рассуждений.

Писатель пользуется антитезой: «алкоголь» — «лимонад». «Лимонад» — искусство, может быть, и талантливое, но не захватывающее читателя, не дающее ему цели в жизни. «Алкоголь» — образное выражение важнейшего, по мнению Чехова, свойства искусства, порожденного наличием у художника ясно осознанной цели, которая дает человеку смысл жизни.

Это свойство в высшей степени было присуще русскому реализму XIX века.

«Вспомните, что писатели, которых мы называем вечными или просто хорошими и которые пьянят нас, имеют один общий и весьма важный признак: они куда-то идут и Вас зовут туда же, и Вы чувствуете не умом, а всем своим существом, что у них есть какая-то цель…

У одних, смотря по калибру, цели ближайшие — крепостное право, освобождение родины, политика, красота или просто водка, как у Дениса Давыдова, у других цели отдаленные — бог, загробная жизнь, счастье человечества…

А мы? Мы! Мы пишем жизнь такою, какая она есть, а дальше — ни тпрру ни ну… Дальше хоть плетями нас стегайте.

6 Русские писатели о литературе, т. 2. Л. , 1939, с. 296.

7 См. об этом: Чудаков А. П. Поэтика Чехова. М. , 1971.

. 2 В. Я. Линков

 У нас нет ни ближайших, ни отдаленных целей, и в нашей душе хоть шаром покати» (15, 446).

Нельзя не увидеть в этих строчках горького сожаления Чехова о судьбе целого поколения писателей, у которого нет даже такой незначительной цели, как воспевание разгульной «гусарской» жизни.

Чаще всего исследователи из самых лучших побуждений всячески смягчают критические самооценки Чехова и вопреки совершенно ясно выраженной мысли писателя утверждают, что цели в его творчестве были. Но при этом вкладывают в слово «цель» иное, более широкое значение.

В результате сглаживается различие между Чеховым и писателями-предшественниками, затемнеется его оригинальность и принижается вклад в литературу. Критерий «цели в творчестве» — решающий для Чехова: отсутствие ее — признак болезни.

Не будет преувеличением сказать, что именно глубокое осознание болезни времени и противостояние ей во многом предопределили новаторство и оригинальность творчества писателя.

Поэтому Чехов и не принимал упреков в отсутствии идеалов, так как осознавал, что причина этого не в субъективном желании или способностях художника, а в объективных, непреложных качествах эпохи, традиционно определяемой как безвременье.

, Нелегко бывает в непрерывном литературном потоке обозначить границы различных историко-литературных периодов. Но 80-е годы XIX века выделяются необычайно четко. …

Ссылка на основную публикацию