Читать онлайн «Стихи», автора Давыдов Денис Васильевич
Давыдов Денис Васильевич
Давыдов Денис Васильевич
Стихи
Денис Васильевич Давыдов
Стихи
ДНЕВНИК ПАРТИЗАНСКИХ ДЕЙСТВИИ 1812 ГОДА
ТРИ ПИСЬМА НА 1812 ГОДА КОМПАНИЮ, НАПИСАННЫЕ РУССКИМ ОФИЦЕРОМ, УБИТЫМ В СРАЖЕНИИ ПРИ МОНМАРТРЕ. 1814-ГО ГОДА
Денис Васильевич Давыдов Гусарская исповедь
СОН
– Кто столько мог тебя, мой друг, развеселить?
От смеха ты почти не можешь говорить.
Какие радости твой разум восхищают,
Иль деньгами тебя без векселя ссужают?
Иль талия тебе счастливая пришла
И двойка трантель-ва на выдержку взяла?
Что сделалось с тобой, что ты не отвечаешь?
– Ай! дай мне отдохнуть, ты ничего не знаешь!
Я, право, вне себя, я чуть с ума не сшел:
Я нонче Петербург совсем другим нашел!
Я думал, что весь свет совсем переменился:
Вообрази – с долгом Нн расплатился;
Не видно более педантов, дураков,
И даже поумнел Зой, Сов!
В несчастных рифмачах старинной нет отваги,
И милый наш Марин не пачкает бумаги,
А, в службу углубясь, трудится головой:
Как, заводивши взвод, вовремя крикнуть: стой!
Но больше я чему с восторгом удивлялся:
Коев, который так Ликургом притворялся,
Для счастья нашего законы нам писал,
Вдруг, к счастью нашему, писать их перестал.
Во всем счастливая явилась перемена,
Исчезло воровство, грабительство, измена,
Не видно более ни жалоб, ни обид,
Ну, словом, город взял совсем противный вид.
Природа красоту дала в удел уроду,
И сам Лль престал коситься на природу,
Бна нос вершком короче стал,
И Дич красотой людей перепугал,
Да я, который сам, с начала свово века,
Носил с натяжкою названье человека,
Гляжуся, радуюсь, себя не узнаю:
Откуда красота, откуда рост – смотрю;
Что слово – то bon mot* что взор – то страсть вселяю,
Дивлюся – как менять интриги успеваю!
Как вдруг, о гнев небес! вдруг рок меня сразил:
Среди блаженных дней Андрюшка разбудил,
И все, что видел я, чем столько веселился
Все видел я во сне, всего со сном лишился.
1803
* острое словцо (фр.).
ГОЛОВА И НОГИ
Уставши бегать ежедневно
По грязи, по песку, по жесткой мостовой,
Однажды Ноги очень гневно
Разговорились с Головой:
“За что мы у тебя под властию такой,
Что целый век должны тебе одной повиноваться;
Днем, ночью, осенью, весной,
Лишь вздумалось тебе, изволь бежать, таскаться
Туда, сюда, куда велишь;
А к этому еще, окутавши чулками,
Ботфортами да башмаками,
Ты нас, как ссылочных невольников, моришь
И, сидя наверху, лишь хлопаешь глазами,
Покойно судишь, говоришь
О свете, о людях, о моде,
О тихой иль дурной погоде;
Частенько на наш счет себя ты веселишь
Насмешкой, колкими словами,
И, словом, бедными Ногами
Как шашками вертишь”.
“Молчите, дерзкие, – им Голова сказала,
Иль силою я вас заставлю замолчать!..
Как смеете вы бунтовать,
Когда природой нам дано повелевать?”
“Все это хорошо, пусть ты б повелевала,
По крайней мере, нас повсюду б не швыряла,
А прихоти твои нельзя нам исполнять;
Да, между нами ведь признаться,
Коль ты имеешь право управлять,
Так мы имеем право спотыкаться
И можем иногда, споткнувшись – как же быть,
Твое Величество об камень расшибить”.
Смысл этой басни всякий знает…
Но должно – тс! – молчать: дурак – кто все болтает.
1803
РЕКА И ЗЕРКАЛО
За правду колкую, за истину святую,
За сих врагов царей, – деспот
Вельможу осудил: главу его седую
Велел снести на эшафот.
Но сей успел добиться
Пред грозного царя предстать
Не с тем, чтоб плакать иль крушиться,
Но, если правды не боится,
То чтобы басню рассказать.
Царь жаждет слов его; философ не страшится
И твердым гласом говорит:
“Ребенок некогда сердился,
Увидев в зеркале свой безобразный вид;
Ну в зеркало стучать, и в сердце веселился,
Что может зеркало разбить.
Наутро же, гуляя в поле,
Свой гнусный вид в реке увидел он опять.
Как реку истребить? – Нельзя, и поневоле
Он должен был и стыд и срам питать.
Монарх, стыдись! Ужели это сходство
Прилично для тебя?..
Я – зеркало: разбей меня,
Река – твое потомство:
Ты в ней найдешь еще себя”.
Монарха речь сия так сильно убедила,
Что он велел ему и жизнь и волю дать…
Постойте, виноват! – велел в Сибирь сослать,
А то бы эта быль на басню походила.
1803
БУРЦОВУ
В дымном поле, на биваке
У пылающих огней,
В благодетельном араке
Зрю спасителя людей.
Собирайся вкруговую,
Православный весь причет!
Подавай лохань златую,
Где веселие живет!
Наливай обширны чаши
В шуме радостных речей,
Как пивали предки наши
Среди копий и мечей.
Бурцев, ты – гусар гусаров!
Ты на ухарском коне
Жесточайший из угаров
И наездник на войне!
Стукнем чашу с чашей дружно!
Нынче пить еще досужно;
Завтра трубы затрубят,
Завтра громы загремят.
Выпьем же и поклянемся,
Что проклятью предаемся,
Если мы когда-нибудь
Шаг уступим, побледнеем,
Пожалеем нашу грудь
И в несчастье оробеем;
Если мы когда дадим
Левый бок на фланкировке,
Или лошадь осадим,
Или миленькой плутовке
Даром сердце подарим!
Пусть не сабельным ударом
Пресечется жизнь моя!
Пусть я буду генералом,
Каких много видел я!
Пусть среди кровавых боев
Буду бледен, боязлив,
А в собрании героев
Остр, отважен, говорлив!
Пусть мой ус, краса природы,
Черно-бурый, в завитках,
Иссечется в юны годы
И исчезнет, яко прах!
Пусть фортуна для досады,
К умножению всех бед,
Даст мне чин за вахтпарады
И “Георгья” за совет!
Пусть… Но чу! гулять не время!
К коням, брат, и ногу в стремя,
Саблю вон – и в сечу!
Вот Пир иной нам Бог дает,
Пир задорней, удалее,
И шумней, и веселее…
Ну-тка, кивер набекрень,
И – ура! Счастливый день!
1804
БУРЦОВУ
Призывание на пунш
Бурцев, ера*, забияка,
Собутыльник дорогой!
Ради Бога и… арака
Посети домишко мой!
В нем нет нищих у порогу,
В нем нет зеркал, ваз, картин,
И хозяин, слава Богу,
Не великий господин.
Он – гусар и не пускает
Мишурою пыль в глаза;
У него, брат, заменяет
Все диваны куль овса.
Нет курильниц, может статься,
Зато трубка с табаком;
Нет картин, да заменятся
Ташкой** с царским вензелем!
Вместо зеркала сияет
Ясной сабли полоса:
Он по ней лишь поправляет
Два любезные уса.
А наместо ваз прекрасных,
Беломраморных, больших,
На столе стоят ужасных
Пять стаканов пуншевых!
Они полны, уверяю,
В них сокрыт небесный жар.
Приезжай, я ожидаю,
Докажи, что ты гусар.
1804
* беспутный человек. – Прим. ред. ** Ташка – у гусар свободно висящий кожаный декоративный карман. – Прим. ред.
ГУСАРСКИЙ ПИР
Ради Бога, трубку дай!
Ставь бутылки перед нами,
Всех наездников сзывай
С закрученными усами!
Чтобы хором здесь гремел
Эскадрон гусар летучих,
Чтоб до неба возлетел
Я на их руках могучих;
Чтобы стены от ура
И тряслись и трепетали!..
Лучше б в поле закричали…
Но другие горло драли:
“И до нас придет пора!”
Бурцев, брат, что за раздолье!
Пунш жестокий!.. Хор гремит!
Бурцев, пью твое здоровье:
Будь, гусар, век пьян и сыт!
Понтируй, как понтируешь,
Фланкируй, как фланкируешь;
В мирных днях не унывай
И в боях качай-валяй!
Жизнь летит: не осрамися,
Не проспи ее полет,
Пей, люби да веселися!
Вот мой дружеский совет.
1804
ОРЛИЦА, ТУРУХТАН И ТЕТЕРЕВ
Орлица
Царица
Над стадом птиц была,
Любила истину, щедроты изливала,
Неправду, клевету с престола презирала.
За то премудрою из птиц она слыла,
За то ее любили,
Покой ее хранили.
Но наконец она Всемощною Рукой,
По правилам природы,
Прожив назначенные годы,
Взята была судьбой,
А попросту сказать – Орлица жизнь скончала;
Тоску и горести на птичий род нагнала;
И все в отчаянье горчайши слезы льют,
Унылым тоном
И со стоном
Хвалы покойнице поют.
Что сердцу горестно, легко ли то забыть?
Слеза – души отрада
И доброй памяти награда.
Но – как ни горестно – ее не возвратить…
Пернаты рассуждают
И так друг друга уверяют,
Что без царя нельзя никак на свете жить
И что царю у них, конечно, должно быть!
И тотчас меж собой совет они собрали
И стали толковать,
Кого в цари избрать?
И наконец избрали…
Великий Боже!
Кого же?
Турухтана!
Хоть знали многие, что нрав его крутой,
Что будет царь лихой,
Что сущего тирана
Не надо избирать,
Но должно было потакать
Источник: https://knigogid.ru/books/476674-stihi/toread
Читать
Я слушаю тебя — и сердцем молодею…
Пушкин — Денису Давыдову
1
Однажды, в 1793 году, Александр Васильевич Суворов, в ту пору командовавший кавалерийским корпусом, возвращался с маневров.
В белой рубашке и солдатской каске, без ленты и орденов, прискакал он на саврасом калмыцком коне в лагерь Полтавского легкоконного полка. Все население лагеря и близлежащего села высыпало в поле. Каждый хотел хотя бы издали взглянуть на легендарного полководца.
Прибежал и сын полкового командира Давыдова — резвый девятилетний Денис. Он весь был взор и внимание, весь — любопытство и восторг.
Суворов остановил коня и спросил мальчика:
— Любишь ли ты солдат, друг мой?
— Я люблю Суворова; в нем всё — и солдаты, и победа, и слава, — мгновенно ответил тот.
— О, помилуй бог, какой удалой! Это будет военный человек…
Так великий Суворов напророчил Денису Давыдову его судьбу.
Сам Денис Васильевич говорил потом: «Имя мое во всех войнах торчит, как казацкая пика».
Он беззаветно храбро сражался в 1806–1807 годах с французами в Пруссии, в 1809 году — со шведами в Финляндии, в 1809–1810 с турками в Молдавии и на Балканах, в 1812–1814 громил французов в России и гнал их до самого Парижа. Позже участвовал в персидской и польской кампаниях 1826 и 1831 годов.
В народной памяти имя Дениса Давыдова неотделимо от Отечественной войны 1812 года как имя зачинателя и одного из руководителей армейского партизанского движения, которое достигло больших успехов и сыграло немаловажную роль в победоносном исходе войны.
Денис Давыдов своим русским чутьем глубоко постиг народный, национально-освободительный характер этой войны. Патриотическое воодушевление народа, поголовно поднявшегося на борьбу за честь и независимость родины, подсказало Давыдову его замечательный «план партизанских действий».
Он представил этот план главнокомандующему Кутузову накануне Бородинской битвы, и ему же было поручено применить его на деле.
Всю Отечественную войну Давыдов провел в седле. Командуя на первых порах совсем небольшим отрядом, составленным из гусар и казаков, он проникал в глубокий тыл неприятеля, смело вступал в боевые схватки, брал пленных и трофеи, формировал из крестьян партизанские дружины и снабжал их оружием, захваченным у противника.
Он и сам старался наилучшим образом приноровиться к необычной обстановке. Чтобы крестьяне по ошибке не принимали гусарскую форму за французскую, он отпустил густую бороду, надел мужицкий армяк, на грудь повесил образ почитаемого народом Николая-угодника и «заговорил языком народным»…
Успех превзошел самые смелые ожидания Давыдова. Оценив его почин, Кутузов организовал еще несколько армейских партизанских отрядов.
Яркая печать самобытности и талантливости лежала решительно на всем, что делал Денис Давыдов. Это был на редкость щедро и разносторонне одаренный человек.
Он бесспорно обладал выдающимися способностями военачальника и военного теоретика; был вполне оригинальным поэтом со своим взглядом на мир, со своей неповторимой художнической манерой; писал превосходную мемуарную и военно-историческую прозу.
И сам по себе, как личность, как характер, он был удивительно целен и выделялся из общего ряда.
Друзья и приятели — а их у него было множество — любили его, а еще больше любовались им.
И в самом деле нельзя было не залюбоваться этим живым, деятельным, искрометно веселым человеком, умницей, неистощимым на выдумку, всегда с острым словом на языке, с душой нараспашку.
Везде и всегда — под бивачной палаткой, на шумной дружеской пирушке, в чопорном светском салоне, за письменным столом или на псовой охоте — он кипел и пенился или, говоря его языком, «горел, как свечка».
Сила его обаяния была так велика, что он буквально заразил ею свое поколение.
Сам великий Пушкин — первый тому пример. Между ними было пятнадцать лет разницы. Когда мальчик-лицеист горящими глазами провожал в Царском Селе полки, уходившие на Отечественную войну, Давыдов был уже заслуженным офицером, окуренным боевым порохом.
После войны они познакомились, вскоре, несмотря на разницу в годах, подружились, и Пушкин через всю жизнь пронес восторженное увлечение «Денисом-храбрецом», не переставал громко восхищаться им, запоминал его острые словечки и даже всерьез утверждал, что не кому иному, а именно Давыдову был обязан тем, что не поддался в молодости, еще в Лицее, влиянию модных поэтов (Жуковского и Батюшкова) и «почувствовал возможность быть оригинальным».
В этом есть, конечно, доля дружеского преувеличения. Но как характерна она для отношения к Денису Давыдову его современников! Сдержанный, скептический, порядком-таки скупой на похвалы Грибоедов утверждал, например, что ни у кого другого, как у Давыдова, «нет этакой буйной и умной головы» и что «все сонливые меланхолики не стоят выкурки из его трубки».
Не случайно же чуть ли не все русские поэты первой трети XIX века, различных рангов и направлений, начиная с Пушкина, Жуковского, Вяземского, Баратынского, Языкова и кончая безвестными провинциальными дилетантами, наперерыв воспевали Дениса Давыдова. Антология обращенных к нему стихотворных посланий, дополненная стихами поэтов нашей эпохи, — совершенно необходимое добавление к собственным его сочинениям.
В этих стихотворных посланиях живет созданный «певцом-гусаром» живописный автопортретный образ. Говоря о Давыдове, русские поэты (как его современники, так и писавшие век спустя) не только подхватывали его главную тему, но и погружались в его эмоциональную стихию, как бы невольно перенимали его звонкую и «распашную» поэтическую манеру.
Анакреон под нарядным гусарским доломаном и прославленный в народе «бородинский бородач», пламенный боец и счастливый певец любви и вина, забубённый весельчак и прямодушно-благородный человек, чуждый лести и низкопоклонства, спеси и чванства, заклятый враг надменных дураков, знаменитый усач с декоративным седым локоном на лбу, чьи изображения украшают и богатые палаты и скромные хижины и небезызвестны в чужих краях (портрет Давыдова висел в кабинете Вальтера Скотта, — они были в переписке), — таковы грани яркого образа, прочно вошедшего в сознание людей Давыдовского поколения и сохранившего свое обаяние и свои краски до нашего времени.
2
«Моя жизнь — борьба». Эти слова Вольтера Денис Давыдов поставил эпиграфом к своим «Военным запискам».
Эпиграф содержит двойной смысл. Один — открытый: борьба на полях сражений, священная борьба за родину.
Другой — прикровенный: изнурительная и обидная для самолюбия борьба, которую пришлось вести с недоброжелателями, бюрократами, выскочками, холодными карьеристами, просто злобными ничтожествами — со всеми, кто дружно преследовал знаменитого воина за все, что в нем их раздражало: за вольный, непокорный нрав, за беспощадный язык, за презрение к фрунтомании и плацпарадной шагистике, которые пришли на смену воинской отваге и предприимчивости.
Для такого, второго, понимания слова «борьба» у Дениса Давыдова были веские основания.
В той реакционной, полицейско-стеснительной и ханжеской общественно-политической обстановке, которая сложилась в России после блистательной победы в Отечественной войне, Давыдов, несмотря на всю свою народную славу, что называется, пришелся не ко двору. Заслуги его преуменьшались, подчас вообще замалчивались, самолюбие его подвергалось жестоким испытаниям. Истоки такого отношения к Давыдову в официальных, правительственных кругах восходят к ранней молодости воина-поэта.
Источник: https://www.litmir.me/br/?b=239123&p=22
Давыдов Денис Васильевич – Записки партизана. Стихи
Денис Давыдов
Записки
партизана.
Стихи
Литографии Ю. ИВАНОВА
Москва «Молодая гвардия.
1984
< empty-line/>
Денис Васильевич Давыдов (1784—1839) — легендарный герой Отечественной войны 1812 года, поэт, писатель, публицист.
Настоящее издание, приуроченное к 200-летию со дня рождения Давыдова, включает разножанровые его произведения. Стихи неоднократно издавались и широко известны читателям. Проза менее известна. Между тем его «Военные записки» вызывали восхищенные оценки современников. В. Г.
Белинский писал: «Прозаические сочинения Давыдова…
— перлы нашей бедной литературы: живое изложение, доступность для всех и каждого, интерес, слог его быстрый, живописный, простой и благородный, прекрасный, поэтический! Как прозаик, Давыдов имеет полное право стоять наряду с лучшими прозаиками русской литературы».
Прозаические произведения Д. Давыдова и составили первый раздел этой книги. В них автор рассказывает о военных событиях первой трети XIX века, участником которых ему довелось быть.
Отец Давыдова был потомственным военным, из этой же среды происходили почти все его близкие. Д. Давыдов был воспитан в духе любви к Отечеству и с детских лет мечтал о воинских подвигах.
И судьба его сложилась так, что впоследствии он принимал участие почти во всех войнах, которые вела Россия в то время. И сам любил повторять, что имя его в битвах торчит, как казацкая пика.
В 1806—1807 годах он воевал с французами в Пруссии, в 1809-м — со шведами в Финляндии, в 1809—1810 годах — с турками на Балканах и, наконец, в Отечественную войну 1812 года прославился как зачинатель партизанского движения в России.
Это был его звездный час, именно в это время к нему пришла всенародная слава. Участвовал он и в последующих кампаниях — в 1826 и в 1831 годах, но это был уже закат его военной карьеры, вскоре ему пришлось уйти в отставку.
Всю свою страсть вложил Давыдов в «Военные записки»: не дали ему драться, заставили уйти, так он будет писать!
Денис Давыдов был одним из самых популярных людей своего времени. Личность его полна обаяния. Его любили, им восхищались, ему посвящали стихи многие поэты. Его портреты. — чернокудрый гусар с белым локоном на лбу — писали Кипренский, Орловский, Дау.
Для Давыдова «жизнь была поэзией, а поэзия жизнью,— и он
поэтизировал все, к чему ни прикасался…» — писал Белинский и считал, что Давыдов «решительно принадлежит к самым ярким светилам второй величины на небосклоне русской поэзии».
Давыдов владел, как пишет советский литературовед Вл. Орлов, «гусарским просторечием — легким, бойким, гибким, совершенно непринужденным поэтическим слогом, сохраняющим разнообразные оттенки живой разговорной речи.
За тебя на черта рад,
Наша матушка Россия!
Все это было новым, более того — неожиданным в тогдашней поэзии, как правило,— возвышенной и строгой…»
И в прозе, и в стихах Д. Давыдова ощутима атмосфера 1812 года, они исполнены чувства любви к Родине. Он писал: «Еще Россия не подымалась во весь исполинский рост свой, и горе ее неприятелям, если она когда-нибудь подымется!»
В этот юбилейный сборник, кроме «Военных записок» и стихов, вошла автобиография Давыдова,— написанная от третьего лица, при жизни Давыдова она приписывалась его однополчанам, однако, судя по слогу и манере, принадлежит перу самого поэта-партизана. Она открывает нашу книгу.
Особый интерес вызовут впервые публикуемые письма Д. В. Давыдова, составляющие третий раздел книги.
В них, как и во всех его произведениях, из живого, непринужденного повествования вырисовывается яркий образ гусара, отважного воина, любимого друзьями и товарищами по оружию, любящего отца своих сыновей.
Завершают книгу стихи, посвященные Д. В. Давыдову его современниками.
«Военные записки» поэта-партизана печатаются в хронологической последовательности событий. Примечания и перевод иноязычных слов и фраз, если это специально не оговаривается в тексте или сноске, принадлежат автору — Д. Давыдову.
Некоторые черты из жизни Дениса Васильевича Давыдова
(Автобиография ')
Денис Васильевич Давыдов родился в Москве 1784 года июля 16-го дня1, в год смерти Дениса Дидерота 2. Обстоятельство сие тем примечательно, что оба сии Денисы обратили на себя внимание земляков своих бог знает за какие услуги на словесном поприще!
Давыдов, как все дети, с младенчества своего оказал страсть к маршированию, метанию ружьем и проч. Страсть эта получила высшее направление в 1793 году от нечаянного внимания к нему графа
Александра Васильевича Суворова, который при осмотре Полтавского легкоконного полка, находившегося тогда под начальством родителя Давыдова, заметил резвого ребенка и, благословив его, сказал: «Ты выиграешь три сражения!» Маленький повеса бросил псалтырь, замахал саблею, выколол глаз дядьке, проткнул шлык няне и отрубил хвост борзой собаке, думая тем исполнить пророчество великого человека.
Розга обратила его к миру и к учению.
Но как тогда учили! Натирали ребят наружным блеском, готовя их для удовольствий, а не для пользы общества: учили лепетать по-французски, танцевать, рисовать и музыке; тому же учился и Давыдов до тринадцатилетнего возраста. Тут пора была подумать и о будущности: он сел на коня, захлопал арапником, полетел со стаею гончих собак по мхам и болотам — и тем заключил свое воспитание.
Между порошами и брызгами, живя в Москве без занятий, он познакомился с некоторыми молодыми людьми, воспитывавшимися тогда в Университетском пансионе. Они доставили ему случай прочитать «Аониды», полупериодическое собрание стихов, издаваемое тогда H. М. Карамзиным.
Имена знакомых своих, напечатанные под некоторыми стансами и песенками, помещенными в «Аонидах», воспламенили его честолюбие, он стал писать; мысли толпились, но, как приключение во сне, без связи между собою.
В порывах нетерпения своего он думал победить препятствия своенравием: рвал бумагу и грыз перья, но не тут-то было! Тогда он обратился к переводам, и вот первый опыт его стихосложения:
Источник: https://fanread.ru/book/13514298/?page=1
Давыдов Денис Васильевич – Стихи (2), Страница 2, Читать книги онлайн
* * * Море воет, море стонет, И во мраке, одинок, Поглощен волною, тонет Мой заносчивый челнок.
Но, счастливец, пред собою Вижу звездочку мою И покоен я душою, И беспечно я пою:
“Молодая, золотая Предвещательница дня, При тебе беда земная Недоступна до меня.
Но сокрой за бурной мглою Ты сияние свое И сокроется с тобою Провидение мое!” Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, “Советская Россия”, 1979.
ЭЛЕГИЯ VIII О пощади!- Зачем волшебство ласк и слов,
Зачем сей взгляд, зачем сей вздох глубокий,
Зачем скользит небережно покров
С плеч белых и груди высокой?
О пощади! Я гибну без того,
Я замираю, я немею При легком шорохе прихода твоего; Я, звуку слов твоих внимая, цепенею…
Но ты вошла – и дрожь любви, И смерть, и жизнь, и бешенство желанья
Бегут по вспыхнувшей крови,
И разрывается дыханье!
С тобой летят, летят часы, Язык безмолвствует… одни мечты и грезы, И мука сладкая, и восхищенья слезы
И взор впился в твои красы, Как жадная пчела в листок весенней розы! 1817 Чудное Мгновенье. Любовная лирика русских поэтов. Москва, “Художественная литература”, 1988.
ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН Вечерний звон, вечерний звон,Как ммого дум наводит он! Не тот, что на закате дня Гудит в стенах монастыря, Но тот, что пасмурной порой Поется девой молодой… Вечерний звон, вечерний звон,Как много дум наводит он!
Как он мучителен и мил! Как он мне чувства возмутил, Когда впервые звук его Коснулся слуха моего!.. То был не звук, но глас страстей, То говор был с душой моей! Вечерний звон, вечерний звон,Как много дум наводит он!
Все вторило в природе ей: Луна средь облачных зыбей, Пустыня в сумрачной тиши И роп 1000 от девственной души, Терзаемой любви тоской, И очи, полные слезой!.. Вечерний звон, вечерний звон,Как много дум наводит он! 1830-е годы Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, “Советская Россия”, 1979.
ЛИСТОК Листок иссохший, одинокой, Пролетный гость степи широкой, Куда твой путь, голубчик мой?”Как знать мне! Налетели тучи, И дуб родимый, дуб могучий Сломили вихрем и грозой.
С тех пор, игралище Борея, Не сетуя и не робея, Ношусь я, странник кочевой, Из края в край земли чужой; Несусь, куда несет суровый, Всему неизбежимый рок, Куда летит и лист лавровый И легкий розовый листок!” 1810-1820-е годы Д.
Давыдов. Стихотворения. Москва, “Советская Россия”, 1979.
ГУСАР Напрасно думаете вы, Чтобы гусар, питомец славы, Любил лишь только бой кровавый И был отступником любви.
Амур не вечно пастушком В свирель без умолка играет: Он часто, скучив посошком, С гусарской саблею гуляет; Он часто храбрости огонь Любовным пламенем питает И тем милей бывает он! Он часто с грозным барабаном Мешает звук любовных слов; Он так и нам под доломаном Вселяет зверство и любовь.
В нас сердце не всегда желает Услышать стон, увидеть бой… Ах, часто и гусар вздыхает, И в кивере его весной Голубка гнездышко свивает… 1822 Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, “Советская Россия”, 1979.
БУРЦОВУ В дымном ноле, на биваке У пылающих огней, В благодетельном араке Зрю спасителя людей. Собирайся вкруговую, Православный весь причет! Подавай лохань златую, Где веселие живет!
Наливай обширны чаши В шуме радостных речей, Как пивали предки наши Среди копий и мечей. Бурцов, ты – гусар гусаров! Ты на ухарском коне Жесточайший из угаров И наездник на войне!
Стукнем чашу с чашей дружно! Нынче пить еще досужно; Завтра трубы затрубят, Завтра громы загремят.
Выпьем же и поклянемся, Что проклятью предаемся, Если мы когда-нибудь Шаг уступим, побледнеем, Пожалеем нашу грудь И в несчастьи оробеем; Если мы когда дадим Левый бок на фланкировке, Или лошадь осадим, Или миленькой плутовке Даром сердце подарим! Пусть не сабельным ударом Пресечется жизнь моя! Пусть я буду генералом, Каких много видел я! Пусть среди кровавых боев Буду бледен, боязлив, А в собрании героев Остр, отважен, говорлив!
Пусть мой ус, краса природы, Черно-бурый, в завитках, Иссечется в юны годы И исчезнет, яко прах! Пусть фортуна для досады, К умножению всех бед, Даст мне чин за вахтпарады И георгья за совет! Пусть…
Но чу! гулять не время! К коням, брат, и ногу в стремя, Саблю вон – и в сечу! Вот Пир иной нам бог дает, Пир задорней, удалее, И шумней, и веселее… Ну-тка, кивер набекрень, И – ура! Счастливый день! 1804 Денис Давыдов. Стихи и проза.
Москва, “Детская литература”, 1977.
ЭЛЕГИЯ IV В ужасах войны кровавой Я опасности искал, Я горел бессмертной славой, Разрушением дышал; И в безумстве упоенный Чадом славы бранных дел, Посреди грозы военной Счастие найти хотел!.. Но, судьбой гонимый вечно, Счастья нет! подумал я…
Друг мой милый, друг сердечный, Я тогда не знал тебя! Ах, пускай герой стремится За блистательной мечтой И через кровавый бой Свежим лавром осенится…
О мой милый друг! с тобой Не хочу высоких званий, И мечты завоеваний Не тревожат мой покой! Но коль враг ожесточенный Нам дерзнет противустать, Первый долг мой, долг священный Вновь за родину восстать; Друг твой в поле появится, Еще саблею блеснет, Или в лаврах возвратится, Иль на лаврах мертв падет!..
Полумертвый, не престану Биться с храбрыми в ряду, В память Лизу приведу.. Встрепенусь, забуду рану, За тебя еще восстану И другую смерть найду! 1816 Денис Давыдов. Стихи и проза. Мо 1000 сква, “Детская литература”, 1977.
ГОЛОВА И НОГИ
Уставши бегать ежедневно По грязи, по песку, по жесткой мостовой,
Однажды Ноги очень гневно
Разговорились с Головой: “За что мы у тебя под властию такой, Что целый век должны тебе одной повиноваться;
Днем, ночью, осенью, весной, Лишь вздумалось тебе, изволь бежать, таскаться
Туда, сюда, куда велишь; А к этому еще, окутавши чулками,
Ботфортами и башмаками, Ты нас, как ссылочных невольников, моришь,И, сидя наверху, лишь хлопаешь глазами,
Покойно судишь обо всём,
Об свете, об людях, об моде,
Об тихой и дурной погоде; Частенько на наш счет себя ты веселишь
Насмешкой, колкими словами,
И, словом, бедными Ногами
Как шашками вертишь”. “Молчите, дерзкие,- им Голова сказала,Иль силою я вас заставлю замолчать!..
Как смеете вы бунтовать, Когда природой нам дано повелевать?” “Все это хорошо, пусть ты б повелевала, По крайней мере нас повсюду б не швыряла, А прихоти твои нельзя нам исполнять;
Источник: https://romanbook.ru/book/5310935/?page=2
Загрузка...
