Иван Дмитриев – К Волге: читать стих, текст стихотворения поэта классика на РуСтих
Конец благополучну бегу! Спускайте, други, паруса! А ты, принесшая ко брегу, О Волга! рек, озер краса, Глава, царица, честь и слава, О Волга пышна, величава! Прости!.. Но прежде удостой Склонить свое вниманье к лире Певца, незнаемого в мире,
Но воспоенного тобой!
Исполнены мои обеты; Свершилось то, чего желал Еще в младенческие леты, Когда я руки простирал К тебе из отческия кущи, Взирая на суда, бегущи На быстрых белых парусах! Свершилось, и блажу судьбину: Великолепну зрел картину!
И я был на твоих волнах!
То нежным ветерком лобзаем, То ревом бури и валов Под черной тучей оглушаем И отзывом твоих брегов, Я плыл, скакал, летел стрелою — Там видел горы над собою И спрашивал: который век Застал их в молодости сущих? Здесь мимо городов цветущих
И диких пустыней я тек.
Там веси, нивы благодатны, Стада и кущи рыбарей, Цветы и травы ароматны, Растущи средь твоих: зыбей, Влекли попеременно взоры; А там сирен пернатых хоры, Под тень кусточков уклонясь, Пространство пеньем оглашали — И два сайгака им внимали
С крутых стремнин, не шевелясь.
Там кормчий, руку простирая Чрез лес дремучий на курган, Вещал, сопутников сзывая: «Здесь Разинов был, други, стан!» Вещал и в думу погрузился; Холодный пот по нем разлился, И перст на воздухе дрожал. А твой певец в сии мгновенья, На крылиях воображенья,
В протекших временах летал.
Летал, и будто сквозь тумана Я видел твой веселый ток Под ратью грозна Иоанна; И видел Астрахани рок. Вотще ордынцы безотрадны Бегут на холмы виноградны И сыплют стрелы по судам: Бесстрашный росс на брег ступает, И гордо царство упадает
Со трепетом к его стопам.
Я слышал Каспия седого Пророческий, громовый глас: «Страшитесь, персы, рока злого! Идет, идет царь сил на вас! Его и Юг и Норд трепещет; Он тысячьми перуны мещет, Затмил Луну и Льва сразил!.. Внемлите шум: се волжски волны Несут его, гордыни полны!
Увы, Дербент!.. идет царь сил!»
Прорек, и хлынули реками У бога воды из очес; Вдруг море вздулося буграми, И влажный Каспий в них исчез. О, как ты, Волга, ликовала! С каким восторгом поднимала Победоносного царя! В сию минуту пред тобою Казались малою рекою
И Белы и Каспий, все моря!
Но страннику ль тебя прославить? Он токмо в искренних стихах Смиренну дань хотел оставить На счастливых твоих брегах. О, если б я внушен был Фебом, Ты первою б рекой под небом, Знатнейшей Гангеса была! Ты б славою своей затмила Величие Евфрата, Нила
И всю вселенну протекла.
Популярные тематики стихов
Читать стих поэта Иван Дмитриев — К Волге на сайте РуСтих: лучшие, красивые стихотворения русских и зарубежных поэтов классиков о любви, природе, жизни, Родине для детей и взрослых.
Источник: https://rustih.ru/ivan-dmitriev-k-volge/
На Волге
Читать стих «На Волге» Некрасова Николая Алексеевича тяжело, ведь в нем показана жизнь простого крестьянина такой, какая она есть. Поэт не стремился ее как-то приукрасить. В его поэме виден неимоверно тяжелый быт и жизнь людей, вынужденных зарабатывать на кусок хлеба физическим трудом.
Текст стихотворения Некрасова «На Волге» посвящен бурлакам, которых он однажды увидел на Волге. Это была толпа грязных, больных людей, которые тащили тяжелую баржу по реке. Эта картина так врезалась в сознание поэта, что спустя очень много времени он обрисовал ее в поэме.
Здесь чувствуются надежды Некрасова, который мечтал поскорее вырасти, чтобы облегчить жизнь простых людей. Но это были только иллюзии. Для самого поэта Волга была связана с чувством свободы. Здесь он провел свое беззаботное детство. Некрасов не делал различий между разными социальными слоями, для него люди были братьями.
Он рос с крестьянскими детьми, любил ходить с ними на рыбалку. Но встреча с бурлаками перевернула все его сознание. Поэт понял, что если человек родился рабом, то избежать печальной участи он не в состоянии. Произведение состоит из четырех частей.
В первых частях поэт вспоминает свои детские годы, а также говорит о том, что спустя много лет, он снова попал на берег Волги. И снова увидел бурлаков. Душа его наполнена горечью, что ничего не меняется. Учить эту поэму ученикам задают в классе на уроке литературы. Скачать ее полностью можно онлайн на сайте.
(Детство Валежникова)
1
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Не торопись, мой верный пес! Зачем на грудь ко мне скакать? Еще успеем мы стрелять. Ты удивлен, что я прирос На Волге: целый час стою Недвижно, хмурюсь и молчу. Я вспомнил молодость мою И весь отдаться ей хочу Здесь на свободе. Я похож На нищего: вот бедный дом, Тут, может, подали бы грош.
Но вот другой — богаче: в нем Авось побольше подадут. И нищий мимо; между тем В богатом доме дворник плут Не наделил его ничем. Вот дом еще пышней, но там Чуть не прогнали по шеям! И, как нарочно, все село Прошел — нигде не повезло! Пуста, хоть выверни суму. Тогда вернулся он назад К убогой хижине — и рад.
Что корку бросили ему; Бедняк ее, как робкий пес, Подальше от людей унес И гложет… Рано пренебрег Я тем, что было под рукой, И чуть не детскою ногой Ступил за отческий порог.
Меня старались удержать Мои друзья, молила мать, Мне лепетал любимый лес: Верь, нет милей родных небес! Нигде не дышится вольней Родных лугов, родных полей, И той же песенкою полн Был говор этих милых волн. Но я не верил ничему. Нет,— говорил я жизни той.— Ничем не купленный покой
Противен сердцу моему…
Быть может, недостало сил Или мой труд не нужен был, Но жизнь напрасно я убил, И то, о чем дерзал мечтать, Теперь мне стыдно вспоминать! Все силы сердца моего Истратив в медленной борьбе, Не допросившись ничего От жизни ближним и себе, Стучусь я робко у дверей Убогой юности моей: — О юность бедная моя! Прости меня, смирился я! Не помяни мне дерзких грез, С какими, бросив край родной, Я издевался над тобой! Не помяни мне глупых слез, Какими плакал я не раз, Твоим покоем тяготясь! Но благодушно что-нибудь, На чем бы сердцем отдохнуть Я мог, пошли мне! Я устал, В себя я веру потерял, И только память детских дней
Не тяготит души моей…
2
Я рос, как многие, в глуши, У берегов большой реки, Где лишь кричали кулики, Шумели глухо камыши, Рядами стаи белых птиц, Как изваяния гробниц, Сидели важно на песке; Виднелись горы вдалеке, И синий бесконечный лес Скрывал ту сторону небес, Куда, дневной окончив путь,
Уходит солнце отдохнуть.
Я страха смолоду не знал, Считал я братьями людей И даже скоро перестал Бояться леших и чертей. Однажды няня говорит: «Не бегай ночью — волк сидит За нашей ригой, а в саду Гуляют черти на пруду!» И в ту же ночь пошел я в сад. Не то, чтоб я чертям был рад, А так — хотелось видеть их. Иду.
Ночная тишина Какой-то зоркостью полна, Как будто с умыслом притих Весь божий мир — и наблюдал, Что дерзкий мальчик затевал! И как-то не шагалось мне В всезрящей этой тишине. Не воротиться ли домой? А то как черти нападут И потащат с собою в пруд, И жить заставят под водой? Однако я не шел назад.
Играет месяц над прудом, И отражается на нем Береговых деревьев ряд. Я постоял на берегу, Послушал — черти ни гу-гу! Я пруд три раза обошел, Но черт не выплыл, не пришел! Смотрел я меж ветвей дерев И меж широких лопухов, Что поросли вдоль берегов, В воде: не спрятался ли там? Узнать бы можно по рогам.
Нет никого! Пошел я прочь, Нарочно сдерживая шаг. Сошла мне даром эта ночь, Но если б друг какой иль враг Засел в кусту и закричал Иль даже, спугнутая мной, Взвилась сова над головой — Наверно б мертвый я упал! Так, любопытствуя, давил Я страхи ложные в себе И в бесполезной той борьбе Немало силы погубил.
Зато, добытая с тех пор, Привычка не искать опор Меня вела своим путем, Пока рожденного рабом Самолюбивая судьба
Не обратила вновь в раба!
3
О Волга! после многих лет Я вновь принес тебе привет. Уж я не тот, но ты светла И величава, как была. Кругом все та же даль и ширь, Все тот же виден монастырь На острову, среди песков, И даже трепет прежних дней Я ощутил в душе моей, Заслыша звон колоколов. Все то же, то же… только нет
Убитых сил, прожитых лет…
Уж скоро полдень. Жар такой, Что на песке горят следы, Рыбалки дремлют над водой, Усевшись в плотные ряды; Куют кузнечики, с лугов Несется крик перепелов. Не нарушая тишины Ленивой медленной волны, Расшива движется рекой.
Приказчик, парень молодой, Смеясь, за спутницей своей Бежит по палубе; она Мила, дородна и красна. И слышу я, кричит он ей: «Постой, проказница, ужо — Вот догоню!..» Догнал, поймал,— И поцелуй их прозвучал Над Волгой вкусно и свежо.
Нас так никто не целовал! Да в подрумяненных губах У наших барынь городских
И звуков даже нет таких.
В каких-то розовых мечтах Я позабылся. Сон и зной Уже царили надо мной. Но вдруг я стоны услыхал, И взор мой на берег упал. Почти пригнувшись головой К ногам, обвитым бечевой. Обутым в лапти, вдоль реки Ползли гурьбою бурлаки, И был невыносимо дик И страшно ясен в тишине Их мерный похоронный крик,—
И сердце дрогнуло во мне.
О Волга!.. колыбель моя! Любил ли кто тебя, как я? Один, по утренним зарям, Когда еще все в мире спит И алый блеск едва скользит По темно-голубым волнам, Я убегал к родной реке. Иду на помощь к рыбакам, Катаюсь с ними в челноке, Брожу с ружьем по островам.
То, как играющий зверок. С высокой кручи на песок Скачусь, то берегом реки Бегу, бросая камешки, И песню громкую пою Про удаль раннюю мою… Тогда я думать был готов, Что не уйду я никогда С песчаных этих берегов.
И не ушел бы никуда — Когда б, о Волга! над тобой
Не раздавался этот вой!
Давно-давно, в такой же час, Его услышав в первый раз. Я был испуган, оглушен. Я знать хотел, что значит он,— И долго берегом реки Бежал. Устали бурлаки. Котел с расшивы принесли, Уселись, развели костер И меж собою повели Неторопливый разговор.
— Когда-то в Нижний попадем?— Один сказал: — Когда б попасть Хоть на Илью…— «Авось придем. Другой, с болезненным лицом, Ему ответил. — Эх, напасть! Когда бы зажило плечо, Тянул бы лямку, как медведь, А кабы к утру умереть — Так лучше было бы еще…» Он замолчал и навзничь лег.
Я этих слов понять не мог, Но тот, который их сказал, Угрюмый, тихий и больной, С тех пор меня не покидал! Он и теперь передо мной: Лохмотья жалкой нищеты, Изнеможенные черты И, выражающий укор, Спокойно-безнадежный взор… Без шапки, бледный, чуть живой, Лишь поздно вечером домой Я воротился.
Кто тут был — У всех ответа я просил На то, что видел, и во сне О том, что рассказали мне, Я бредил. Няню испугал: «Сиди, родименькой, сиди! Гулять сегодня не ходи!»
Но я на Волгу убежал.
Бог весть, что сделалось со мной? Я не узнал реки родной: С трудом ступает на песок Моя нога: он так глубок; Уж не манит на острова Их ярко-свежая трава, Прибрежных птиц знакомый крик Зловещ, пронзителен и дик, И говор тех же милых волн
Иною музыкою полн!
О, горько, горько я рыдал, Когда в то утро я стоял На берегу родной реки,— И в первый раз ее назвал
Рекою рабства и тоски!..
Что я в ту пору замышлял, Созвав товарищей детей, Какие клятвы я давал — Пускай умрет в душе моей,
Чтоб кто-нибудь не осмеял!
Но если вы — наивный бред, Обеты юношеских лет, Зачем же вам забвенья нет? И вами вызванный упрек
Так сокрушительно жесток?..
4
Унылый, сумрачный бурлак! Каким тебя я в детстве знал, Таким и ныне увидал: Все ту же песню ты поешь, Все ту же лямку ты несешь, В чертах усталого лица Все та ж покорность без конца.
Прочна суровая среда, Где поколения людей Живут и гибнут без следа И без урока для детей! Отец твой сорок лет стонал, Бродя по этим берегам, И перед смертию не знал, Что заповедать сыновьям. И, как ему,— не довелось Тебе наткнуться на вопрос: Чем хуже был бы твой удел, Когда б ты менее терпел? Как он, безгласно ты умрешь, Как он, безвестно пропадешь.
Так заметается песком Твой след на этих берегах, Где ты шагаешь под ярмом Не краше узника в цепях, Твердя постылые слова, От века те же «раз да два!» С болезненным припевом «ой!»
И в такт мотая головой…
Источник: https://obrazovaka.ru/biblioteka/nekrasov/na-volge-stih
На Волге
(Детство Валежникова)
❉❉❉❉
1
❉❉❉❉
. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
Не торопись, мой верный пес!
Зачем на грудь ко мне скакать?
Еще успеем мы стрелять.
Ты удивлен, что я прирос
На Волге: целый час стою
Недвижно, хмурюсь и молчу.
Я вспомнил молодость мою
И весь отдаться ей хочу
Здесь на свободе. Я похож
На нищего: вот бедный дом,
Тут, может, подали бы грош.
Но вот другой — богаче: в нем
Авось побольше подадут.
И нищий мимо; между тем
В богатом доме дворник плут
Не наделил его ничем.
Вот дом еще пышней, но там
Чуть не прогнали по шеям!
И, как нарочно, все село
Прошел — нигде не повезло!
Пуста, хоть выверни суму.
Тогда вернулся он назад
К убогой хижине — и рад.
Что корку бросили ему;
Бедняк ее, как робкий пес,
Подальше от людей унес
И гложет… Рано пренебрег
Я тем, что было под рукой,
И чуть не детскою ногой
Ступил за отческий порог.
Меня старались удержать
Мои друзья, молила мать,
Мне лепетал любимый лес:
Верь, нет милей родных небес!
Нигде не дышится вольней
Родных лугов, родных полей,
И той же песенкою полн
Был говор этих милых волн.
Но я не верил ничему.
Нет,— говорил я жизни той.—
Ничем не купленный покой
Противен сердцу моему…
❉❉❉❉
Быть может, недостало сил
Или мой труд не нужен был,
Но жизнь напрасно я убил,
И то, о чем дерзал мечтать,
Теперь мне стыдно вспоминать!
Все силы сердца моего
Истратив в медленной борьбе,
Не допросившись ничего
От жизни ближним и себе,
Стучусь я робко у дверей
Убогой юности моей:
— О юность бедная моя!
Прости меня, смирился я!
Не помяни мне дерзких грез,
С какими, бросив край родной,
Я издевался над тобой!
Не помяни мне глупых слез,
Какими плакал я не раз,
Твоим покоем тяготясь!
Но благодушно что-нибудь,
На чем бы сердцем отдохнуть
Я мог, пошли мне! Я устал,
В себя я веру потерял,
И только память детских дней
Не тяготит души моей…
❉❉❉❉
2
❉❉❉❉
Я рос, как многие, в глуши,
У берегов большой реки,
Где лишь кричали кулики,
Шумели глухо камыши,
Рядами стаи белых птиц,
Как изваяния гробниц,
Сидели важно на песке;
Виднелись горы вдалеке,
И синий бесконечный лес
Скрывал ту сторону небес,
Куда, дневной окончив путь,
Уходит солнце отдохнуть.
❉❉❉❉
Я страха смолоду не знал,
Считал я братьями людей
И даже скоро перестал
Бояться леших и чертей.
Однажды няня говорит:
«Не бегай ночью — волк сидит
За нашей ригой, а в саду
Гуляют черти на пруду!»
И в ту же ночь пошел я в сад.
Не то, чтоб я чертям был рад,
А так — хотелось видеть их.
Иду. Ночная тишина
Какой-то зоркостью полна,
Как будто с умыслом притих
Весь божий мир — и наблюдал,
Что дерзкий мальчик затевал!
И как-то не шагалось мне
В всезрящей этой тишине.
Не воротиться ли домой?
А то как черти нападут
И потащат с собою в пруд,
И жить заставят под водой?
Однако я не шел назад.
Играет месяц над прудом,
И отражается на нем
Береговых деревьев ряд.
Я постоял на берегу,
Послушал — черти ни гу-гу!
Я пруд три раза обошел,
Но черт не выплыл, не пришел!
Смотрел я меж ветвей дерев
И меж широких лопухов,
Что поросли вдоль берегов,
В воде: не спрятался ли там?
Узнать бы можно по рогам.
Нет никого! Пошел я прочь,
Нарочно сдерживая шаг.
Сошла мне даром эта ночь,
Но если б друг какой иль враг
Засел в кусту и закричал
Иль даже, спугнутая мной,
Взвилась сова над головой —
Наверно б мертвый я упал!
Так, любопытствуя, давил
Я страхи ложные в себе
И в бесполезной той борьбе
Немало силы погубил.
Зато, добытая с тех пор,
Привычка не искать опор
Меня вела своим путем,
Пока рожденного рабом
Самолюбивая судьба
Не обратила вновь в раба!
❉❉❉❉
3
❉❉❉❉
О Волга! после многих лет
Я вновь принес тебе привет.
Уж я не тот, но ты светла
И величава, как была.
Кругом все та же даль и ширь,
Все тот же виден монастырь
На острову, среди песков,
И даже трепет прежних дней
Я ощутил в душе моей,
Заслыша звон колоколов.
Все то же, то же… только нет
Убитых сил, прожитых лет…
❉❉❉❉
Уж скоро полдень. Жар такой,
Что на песке горят следы,
Рыбалки дремлют над водой,
Усевшись в плотные ряды;
Куют кузнечики, с лугов
Несется крик перепелов.
Не нарушая тишины
Ленивой медленной волны,
Расшива движется рекой.
Приказчик, парень молодой,
Смеясь, за спутницей своей
Бежит по палубе; она
Мила, дородна и красна.
И слышу я, кричит он ей:
«Постой, проказница, ужо —
Вот догоню!..» Догнал, поймал,—
И поцелуй их прозвучал
Над Волгой вкусно и свежо.
Нас так никто не целовал!
Да в подрумяненных губах
У наших барынь городских
И звуков даже нет таких.
❉❉❉❉
В каких-то розовых мечтах
Я позабылся. Сон и зной
Уже царили надо мной.
Но вдруг я стоны услыхал,
И взор мой на берег упал.
Почти пригнувшись головой
К ногам, обвитым бечевой.
Обутым в лапти, вдоль реки
Ползли гурьбою бурлаки,
И был невыносимо дик
И страшно ясен в тишине
Их мерный похоронный крик,—
И сердце дрогнуло во мне.
❉❉❉❉
О Волга!.. колыбель моя!
Любил ли кто тебя, как я?
Один, по утренним зарям,
Когда еще все в мире спит
И алый блеск едва скользит
По темно-голубым волнам,
Я убегал к родной реке.
Иду на помощь к рыбакам,
Катаюсь с ними в челноке,
Брожу с ружьем по островам.
То, как играющий зверок.
С высокой кручи на песок
Скачусь, то берегом реки
Бегу, бросая камешки,
И песню громкую пою
Про удаль раннюю мою…
Тогда я думать был готов,
Что не уйду я никогда
С песчаных этих берегов.
И не ушел бы никуда —
Когда б, о Волга! над тобой
Не раздавался этот вой!
❉❉❉❉
Давно-давно, в такой же час,
Его услышав в первый раз.
Я был испуган, оглушен.
Я знать хотел, что значит он,—
И долго берегом реки
Бежал. Устали бурлаки.
Котел с расшивы принесли,
Уселись, развели костер
И меж собою повели
Неторопливый разговор.
— Когда-то в Нижний попадем?—
Один сказал: — Когда б попасть
Хоть на Илью…— «Авось придем.
Другой, с болезненным лицом,
Ему ответил. — Эх, напасть!
Когда бы зажило плечо,
Тянул бы лямку, как медведь,
А кабы к утру умереть —
Так лучше было бы еще…»
Он замолчал и навзничь лег.
Я этих слов понять не мог,
Но тот, который их сказал,
Угрюмый, тихий и больной,
С тех пор меня не покидал!
Он и теперь передо мной:
Лохмотья жалкой нищеты,
Изнеможенные черты
И, выражающий укор,
Спокойно-безнадежный взор…
Без шапки, бледный, чуть живой,
Лишь поздно вечером домой
Я воротился. Кто тут был —
У всех ответа я просил
На то, что видел, и во сне
О том, что рассказали мне,
Я бредил. Няню испугал:
«Сиди, родименькой, сиди!
Гулять сегодня не ходи!»
Но я на Волгу убежал.
❉❉❉❉
Бог весть, что сделалось со мной?
Я не узнал реки родной:
С трудом ступает на песок
Моя нога: он так глубок;
Уж не манит на острова
Их ярко-свежая трава,
Прибрежных птиц знакомый крик
Зловещ, пронзителен и дик,
И говор тех же милых волн
Иною музыкою полн!
❉❉❉❉
О, горько, горько я рыдал,
Когда в то утро я стоял
На берегу родной реки,—
И в первый раз ее назвал
Рекою рабства и тоски!..
❉❉❉❉
Что я в ту пору замышлял,
Созвав товарищей детей,
Какие клятвы я давал —
Пускай умрет в душе моей,
Чтоб кто-нибудь не осмеял!
❉❉❉❉
Но если вы — наивный бред,
Обеты юношеских лет,
Зачем же вам забвенья нет?
И вами вызванный упрек
Так сокрушительно жесток?..
❉❉❉❉
4
❉❉❉❉
Унылый, сумрачный бурлак!
Каким тебя я в детстве знал,
Таким и ныне увидал:
Все ту же песню ты поешь,
Все ту же лямку ты несешь,
В чертах усталого лица
Все та ж покорность без конца.
Прочна суровая среда,
Где поколения людей
Живут и гибнут без следа
И без урока для детей!
Отец твой сорок лет стонал,
Бродя по этим берегам,
И перед смертию не знал,
Что заповедать сыновьям.
И, как ему,— не довелось
Тебе наткнуться на вопрос:
Чем хуже был бы твой удел,
Когда б ты менее терпел?
Как он, безгласно ты умрешь,
Как он, безвестно пропадешь.
Так заметается песком
Твой след на этих берегах,
Где ты шагаешь под ярмом
Не краше узника в цепях,
Твердя постылые слова,
От века те же «раз да два!»
С болезненным припевом «ой!»
И в такт мотая головой…
❉❉❉❉
Источник: http://vstih.ru/nikolay-nekrasov/10142-na-volge.html
«На Волге» Н. Некрасов
Обращаясь в своем творчестве к жизни и быту простых людей, Николай Некрасов никогда не стремился к их приукрашиванию.
Наоборот, он пытался показать, в каких рабских и неимоверно сложных условиях живут крестьяне, вынужденные зарабатывать себе на жизнь тяжелым физическим трудом. Стихи Некрасова, посвященные крепостным людям, наполнены болью и состраданием.
При этом поэт постоянно задается вопросом о том, почему мир устроен так несправедливо, и мечтает о том, чтобы его изменить.
Большинство стихов, посвященных представителям низших слоев общества, было создано Некрасовым в зрелые годы, когда он уже распрощался с юношескими иллюзиями и осознал, что его благородные душевные порывы не найдут отклика в современном обществе.
Тем не менее, поэт не мог и не хотел смиряться с тем неравноправием, которое видел вокруг.
Но все, что ему оставалось, так это запечатлевать в своих произведениях нелицеприятные сценки из жизни крестьян, пытаясь хотя бы таким образом открыть глаза людям на то, что обратной стороной роскоши и благополучия являются нищета, голод и болезни.
В 1860 году Некрасов написал поэму «На Волге», которая частично посвящена детским воспоминаниям.
Поэт вырос в родовом имении, которое располагалось на берегу этой реки, и до определенного возраста не имел понятия о том, что могущество пароходной индустрии построено на рабском труде бурлаков.
Однажды он увидел, как толпа грязных, изможденных и больных людей тащит по Волге баржу, и был настолько поражен этой жестокой и мрачной картиной, что спустя много лет воссоздал ее в своей поэме.
Волга для Некрасова является чем-то гораздо большим, нежели обычная река. С ней связаны его самые светлые и беззаботные детские годы. Именно она давала Некрасову-подростку то чувство свободы, которого ему так не хватало в отчем доме, а ее «прозрачные воды» дарили прохладу в жаркий летний полдень. Поэт признается, что в детстве «считал я братьями людей».
Он не делал различия между бедными и богатыми, так как рос вместе с детьми крепостных крестьян и с удовольствием общался с местными рыбаками, которые обучали его премудростям своего ремесла.
Но именно встреча с бурлаками заставила будущего поэта по-иному взглянуть на жизнь и осознать, что человека, «рожденного рабом», ожидает весьма печальная участь, избежать которой он не в состоянии.
Поэма «На Волге» состоит из четырех частей, первые две из которых посвящены детским воспоминаниям. Однако в последующих главах Некрасов рассказывает о том, что спустя много лет ему вновь довелось побывать на Волге, которую он боготворит, не переставая восхищаться ее могуществом и красотой.
Однако новая встреча с рекой детства оставила в душе поэта ощущение горечи и безысходности, потому что даже через десятилетия ничего не изменилось, и все те же бурлаки по-прежнему зарабатывают себе на жизни адским, каторжным трудом. «Все ту же песню ты поешь, всю ту же лямку ты несешь», — так описывает новую встречу с бурлаками поэт.
И именно в этот момент к автору приходит осознание простой истины, что одной из причин его побега из родового поместья стало желание никогда в жизни больше не сталкиваться с этими изможденными людьми, бредущими вдоль берега в упряжке и тянущими свою бесконечную заунывную песню.
Поэтому Некрасов отмечает, что с песчаных речных берегов «не ушел бы никуда – когда б, о Волга! на тобой не раздавался этот вой!».
Вместе с тем поэт признается: его юношеские мечты изменить этот мир были настолько несбыточными, что, по прошествии многих лет, ему даже стыдно о них вспоминать. Некрасов отмечает, что «в бесполезной той борьбе немало силы погубил», но при этом обрел чувство сострадания к ближним и стремление всегда придти на помощь людям, если они в ней нуждаются.
Источник: http://pishi-stihi.ru/na-volge-nekrasov.html
Читать онлайн электронную книгу Избранные произведения. Дмитриев Иван Иванович – САТИРИЧЕСКИЕ И ЛИРИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ бесплатно и без регистрации!
«Что за диковинка? лет двадцать уж прошло,
Как мы, напрягши ум, наморщивши чело,
Со всеусердием всё оды пишем, пишем,
А ни себе, ни им похвал нигде не слышим!
Ужели выдал Феб свой именной указ,
Чтоб не дерзал никто надеяться из нас
Быть Флакку [1] …Флакку… — Флакк Квинт Гораций (65—8 гг. до н. э.) римский поэт., Рамлеру [2] Рамлер Карл Вильгельм (1725–1798) — немецкий поэт, переводчик древнегреческих и латинских авторов. и их собратьи равным
И столько ж, как они, во песнопеньи славным?
Как думаешь?.. Вчера случилось мне сличать
И их и нашу песнь: в их… нечего читать!
Листочек, много три, а любо, как читаешь —
Не знаю, как-то сам как будто бы летаешь!
Судя по краткости, уверен, что они
Писали их резвясь, а не четыре дни;
То как бы нам не быть еще и их счастливей,
Когда мы во́ сто раз прилежней, терпеливей?
Ведь наш начнет писать, то все забавы прочь!
Над парою стихов просиживает ночь,
Потеет, думает, чертит и жжет бумагу;
А иногда берет такую он отвагу,
Что целый год сидит над одою одной!
И подлинно уж весь приложит разум свой!
Уж прямо самая торжественная ода!
Я не могу сказать, какого это рода,
Но очень полная, иная в двести строф!
Судите ж, сколько тут хороших есть стишков!
К тому ж, и в правилах: сперва прочтешь вступленье,
Тут предложение [3] Предложение — здесь: основная часть произведения., а там и заключенье —
Точь-в-точь как говорят учены по церквам!
Со всем тем нет читать охоты, вижу сам.
Возьму ли, например, я оды на победы,
Как покорили Крым, как в море гибли шведы;
Все тут подробности сраженья нахожу,
Где было, как, когда, — короче я скажу:
В стихах реляция! прекрасно!.. а зеваю!
Я, бросивши ее, другую раскрываю,
На праздник иль на что подобное тому:
Тут на́йдешь то, чего б нехитрому уму
Не выдумать и ввек: зари багряны персты,
И райский крин , и Феб , и небеса отверсты!
Так громко, высоко!.. а нет, не веселит,
И сердца, так сказать, ничуть не шевелит!»
Так дедовских времен с любезной простотою
Вчера один старик беседовал со мною.
Я, будучи и сам товарищ тех певцов,
Которых действию дивился он стихов,
Смутился и не знал, как отвечать мне должно;
Но, к счастью — ежели назвать то счастьем можно,
Чтоб слышать и себе ужасный приговор, —
Какой-то Аристарх [4] Аристарх (жил ок. 170 г. до н. э.) — греческий грамматик. Имя его стало нарицательным для строгого и справедливого критика. с ним начал разговор.
«На это, — он сказал, — есть многие причины;
Не обещаюсь их открыть и половины,
А некоторы вам охотно объявлю.
Я сам язык богов, поэзию, люблю,
И нашей, как и вы, утешен так же мало;
Однако ж здесь, в Москве, толкался я, бывало,
Меж наших Пиндаров и всех их замечал:
Большая часть из них — лейб-гвардии капрал,
Асессор, офицер, какой-нибудь подьячий
Иль из кунсткамеры антик, в пыли ходячий,
Уродов страж, — народ всё нужный, должностной;
Так часто я видал, что истинно иной
В два, в три дни рифму лишь прибрать едва успеет,
Затем что в хлопотах досуга не имеет.
Лишь только мысль к нему счастливая, придет,
Вдруг било шесть часов! уже карета ждет;
Пора в театр, а там на бал, а там к Лиону, [5]Бывший содержатель в Петербурге вольных маскерадов. (прим. автора).
А тут и ночь… Когда ж заехать к Аполлону?
Назавтра, лишь глаза откроет, — уж билет:
На пробу [6] На пробу — на репетицию. в пять часов … Куда же? В модный свет,
Где лирик наш и сам взял Арлекина ролю.
До оды ль тут? Тверди, скачи два раза к Кролю; [7]Петербургский портной. (прим. автора).
Потом опять домой: здесь холься да рядись;
А там в спектакль, и так со днем опять простись!
К тому ж, у древних цель была, у нас другая:
Гораций, например, восторгом грудь питая,
Чего желал? О! он — он брал не с высока,
В веках бессмертия, а в Риме лишь венка
Из лавров иль из мирт, чтоб Делия сказала:
«Он славен, чрез него и я бессмертна стала!»
А наших многих цель — награда перстеньком,
Нередко сто рублей иль дружество с князьком,
Который отроду не читывал другова,
Кроме придворного подчас месяцеслова,
Иль похвала своих приятелей; а им
Печатный всякий лист быть кажется святым.
Судя ж, сколь разные и тех и наших виды,
Наверно льзя сказать, не делая обиды
Ретивым господам, питомцам русских муз,
Что должен быть у них и особливый вкус
И в сочинении лирической поэмы
Другие способы, особые приемы;
Какие же они, сказать вам не могу,
А только объявлю — и, право, не солгу, —
Как думал о стихах один стихотворитель,
Которого трудов «Меркурий» наш, и «Зритель», [8]Петербургские журналы. (прим. автора). [9] «Меркурий» наш, и «Зритель»… — журналы «Санктпетербургский Меркурий» (1793) и «Зритель» (1792), издававшиеся И. А. Крыловым и А. И. Клушиным. В них высмеивались синтиментальная литература и авторы-сентименталисты.
И книжный магазин, и лавочки полны.
«Мы с рифмами на свет, — он мыслил, — рождены;
Так не смешно ли нам, поэтам, согласиться
На взморье в хижину, как Демосфен [10] Демосфен (ок. 384–322 до н. э.) — афинский оратор и политический деятель., забиться,
Читать да думать все, и то, что вздумал сам,
Рассказывать одним шумящим лишь волнам?
Природа делает певца, а не ученье;
Он не учась учен, как придет в восхищенье;
Науки будут всё науки, а не дар;
Потребный же запас — отвага, рифмы, жар».
И вот как писывал поэт природный оду:
Лишь пушек гром подаст приятну весть народу,
Что Рымникский Алкид [11] Рымникский Алкид — А. В. Суворов (граф Рымникский) в 1794 году участвовал в подавлении польского восстания. поляков разгромил,
Иль Ферзен [12] Ферзен Иван Евстафьевич (1747–1799) — русский генерал. их вождя Костюшку [13] Костюшко Тадеуш (1746–1817) — руководитель польского национально-освободятельного восстания 1794 года. полонил,
Он тотчас за перо и разом вывел: Ода!
Потом в один присест: такого дня и года!
«Тут как?.. Пою!.. Иль нет, уж это старина!
Не лучше ль: Даждь мне, Феб!.. Иль так: Не ты одна
Попала под пяту, о чалмоносна Порта!
Но что же мне прибрать к ней в рифму, кроме черта?
Нет, нет! нехорошо; я лучше поброжу
И воздухом себя открытым освежу».
Пошел и на пути так в мыслях рассуждает:
«Начало никогда певцов не устрашает;
Что хочешь, то мели! Вот штука, как хвалить
Героя-то придет! Не знаю, с кем сравнить?
С Румянцевым [14] Румянцев Петр Александрович (1725–1796) — русский полководец XVIII века. его, иль с Грейгом [15] Грейг Самуил Карлович (1736–1788) — адмирал русского флота, участник Чесменской битвы., иль с Орловым [16] Орлов Алексей Григорьевич (1737–1808) — фаворит Екатерины II, главнокомандующий русским флотом в русско-турецкой войне 1770 года.?
Как жаль, что древних я не читывал! а с новым —
Неловко что-то все. Да просто напишу:
Ликуй, Герой! ликуй. Герой ты! возглашу.
Изрядно! Тут же что! Тут надобен восторг!
Скажу: Кто завесу мне вечности расторг?
Я вижу молний блеск! Я слышу с горня света
И то, и то… А там?.. известно: многи лета!
Брависсимо! и план и мысли, всё уж есть!
Да здравствует поэт! осталося присесть,
Да только написать, да и печатать смело!»
Бежит на свой чердак, чертит, и в шляпе дело!
И оду уж его тисненью предают
И в оде уж его нам ваксу продают!
Вот как пиндарил [17] Пиндарил — то есть витийствовал, высоко парил в стихах; от имени древнегреческого поэта Пиндара, автора од и гимнов. он, и все ему подобны
Едва ли вывески надписывать способны!
Желал бы я, чтоб Феб хотя во сне им рек:
«Кто в громкий славою Екатеринин век
Хвалой ему сердец других не восхищает
И лиры сладкою слезой не орошает,
Тот брось ее, разбей, и знай: он не поэт!»
Да ведает же всяк по одам мой клеврет [18] Клеврет — приверженец, приспешник.,
Как дерзостный язык бесславил нас, ничтожил,
Как лирикой ценил! Воспрянем! Марсий ожил!
Товарищи! к столу, за перья! отомстим,
Надуемся, напрем, ударим, поразим!
Напишем на него предлинную сатиру
И оправдаем тем российску громку лиру.
Источник: http://librebook.me/izbrannye_proizvedeniia__dmitriev_ivan_ivanovich/vol1/1
Дмитриев, Иван Иванович
Ива н Ива нович Дми триев (10 (21) сентября 1760, село Богородицкое, Казанская губерния — 3 (15) октября 1837, Москва) — русский поэт, баснописец, государственный деятель; представитель сентиментализма. Член Российской академии (1797).
Биография
Дмитриев родился 10 (21) сентября 1760 в имении отца Ивана Гавриловича Дмитриева (1736—1818) — селе Богородском Казанской (позднее Симбирской) губернии. Получил домашнее образование, несколько лет обучался в частном пансионе Ф. Ф. Кабрита в Симбирске.
Восстание Пугачёва вынудило семью Дмитриева переехать в Москву. На 14-м году жизни весной 1774 года Дмитриев отправился в Петербург на службу в гвардейский лейб-гвардии Семёновский полк и вскоре принялся сочинять стихи.
Первые стихотворные опыты относятся к 1777 году, писались под воздействием журналиста Николая Новикова и носили большей частью сатирический характер; автор их впоследствии уничтожил.
Дебют в печати состоялся в журнале Новикова «Санкт-Петербургские учёные ведомости», где в 1777 году было напечатано стихотворение «Надпись к портрету князя А. Д. Кантемира» с пожеланием успехов юному поэту. Ориентиром для Дмитриева служили стихи Ломоносова, Сумарокова, Хераскова.
Дмитриев основательно ознакомился с произведениями лучших писателей французской литературы, а также и с римскими и греческими классиками во французских переводах.
В 1783 году состоялось знакомство с Николаем Карамзиным. Под его влиянием Дмитриев обратился к книгам французских просветителей.
В Карамзине Дмитриев нашёл не только друга, но и руководителя в литературных занятиях, советам и указаниям которого безусловно подчинялся. Вслед за тем Дмитриев сблизился с Державиным.
Знакомство с ним, по словам Дмитриева, «открыло ему путь к Парнасу»; в доме его он перезнакомился почти со всеми современными писателями.
В 1791 году в «Московском Журнале», который издавал Карамзин, появился целый ряд произведений Дмитриева, в том числе и самая его известная песня «Голубок» («Стонет сизый голубочек»). Последняя тотчас же была положена на музыку и получила самое широкое распространение. Вслед за «Московским Журналом» Карамзин приступил к изданию «Аглаи» и «Аонид», в которых Дмитриев также принял участие.
В 1795 году в Московской университетской типографии вышло первое издание его стихотворений под заглавием «И мои безделки». По версии исследователя Виктора Трофимовича Чумакова, книга стала первым печатным изданием, в котором встречается буква «ё». Первым словом, отпечатанным с буквой «ё», было «всё», затем «огонёк», «пенёк», «безсмёртна», «василёчик».
В том же году Дмитриев приступил к изданию песенника, в который вошли как его собственные песни, так и песни других поэтов, и который вышел в 1796 году под заглавием «Карманный песенник, или собрание лучших светских и простонародных песен».
В начале 1796 года Дмитриев получил чин капитана гвардии и взял годовой отпуск с намерением выйти в отставку. Однако смерть Екатерины II заставила его вернуться в Петербург, где он был неожиданно арестован по обвинению в подготовке покушения на Павла I.
После выяснения недоразумения Дмитриев пользовался особыми милостями императора и в 1797 году был назначен товарищем министра уделов, затем обер-прокурором Сената. В конце 1799 года он добился отставки, поселился в Москве и целиком отдался литературной работе.
В 1806 году Дмитриев вернулся на службу, исполняя сенаторские обязанности в Москве. В 1810 году был назначен членом Государственного совета и министром юстиции.
По окончании Отечественной войны в 1814 году он попросил об отставке, был уволен и в том же году уехал в Москву, где с 1816 по 1819 годы состоял председателем комиссии для оказания помощи жителям Москвы, пострадавшим от нашествия французов, за успешное выполнение которого он был награждён чином действительного тайного советника и орденом св. Владимира I степени. После этого Дмитриев окончательно оставил служебную деятельность. Последние годы своей жизни Дмитриев провёл почти безвыездно в Москве. Мало занимаясь литературными делами, он написал лишь несколько басен и литературных мелочей и исправлял старые стихотворения для новых переизданий трёхтомного собрания сочинений.
Умер в Москве 3 (15) октября 1837. Похоронен на Донском кладбище в Москве.
Творчество
Известность Дмитриеву принесли стихотворные сказки и песни, публиковавшиеся в «Московском Журнале». 1794 год, по собственным словам Дмитриева, был для него самым «пиитическим годом». В этом году написаны лучшие его произведения — оды «К Волге», «Глас патриота на взятие Варшавы», «Ермак» и сатира «Чужой толк», сразу доставившие ему почетное место среди современных ему поэтов.
Басни и сказки Дмитриева, хотя они почти все переведены с французского, считались лучшим украшением его литературного венка, чему сильно способствовали внешние их качества — легкий язык, свободная и плавная версификация. Настоящим уделом его таланта была, несомненно, сатира.
Сатирическое направление видно во многих его произведениях, но особенно резко оно выразилось в «Чужом толке». Сатира эта была вызвана распространившейся тогда страстью писать оды.
Осмеивая одописцев, Дмитриев имел в виду не Ломоносова или Державина, а их многочисленных подражателей, из которых большинство не только не обладало поэтическим дарованием, но даже не понимало, в чём заключается сущность поэтических произведений вообще.
Стараясь освободить стихотворный язык от тяжелых и устарелых форм, придать ему легкость, плавность и привлекательность, Дмитриев явился, наряду с Карамзиным, одним из преобразователей русского стихотворного языка.
Источник: http://blog-poetries.ru/poety-i-stihi/russkie-poety/dmitriev-ivan-ivanovich.html
О волга, колыбель моя(образ реки волги в русской литературе)
Река Волга – самая крупная река европейской части России и самая большая река Европы. Берет свое начало на Валдайской возвышенности на высоте 228 м, из родника в селе Волго-Верховье Тверской области и, протекая по всей территории Центральной России, впадает в Каспийское море.
Наши предки славяне называли реку Волгу «большая вода». Думается, за счет ее огромных размеров. Смотришь на нее, смотришь – и, кажется, время останавливается.
По мнению Александра Дюма, Волга – царица наших рек. Она – защитница, кормилица и заступница. Река кормит и поит людей, она является естественной преградой от врагов. Волгу называют матушкой.
Ведь именно Волга была основным путем, соединяющим Европу и Азию.
Волга считается любимым символом России. В различных песнях и стихах она всегда славилась как “мать-река”, “матушка-Волга”. Из поколения в поколение передавались волжские легенды, были, сказания, предания.
Эта фольклорная традиция привлекала к себе внимание многих поэтов прошлого века. Тема Волги в русской поэзии уже давно заняла особое место. В народном фольклоре, творчестве писателей, поэтов, художников широко отражена тема Волги матери, Волги кормилицы.
Обобщив эти образы, можно сказать, что для русского человека Волга – это сама Жизнь.
Как бы ни менялась в дальнейшем Волга, она не перестанет быть для русского человека прекрасной, величественной, загадочной. А для литераторов – источником вдохновения.
Волга всегда вдохновляла деятелей культуры: произведения многих писателей посвящены быту ее жителей – например, П. И. Мельникова-Печерского, М. Е. Салтыкова-Щедрина, драматурга А. Н. Островского, поэта Н.
А. Некрасова (автора известных строк: “О, Волга, колыбель моя, любил ли кто тебя, как я!”, знаменитого на весь мир Максима Горького, родившегося на Волге и правдиво описавшего жизнь ее простого народа.
Прославленным певцом великой реки стал и гениальный бас Федор Шаляпин, волжанин по происхождению, коронным номером которого была народная песня “Дубинушка”, также посвященная тяжелой участи волжских бурлаков. Многих поэтов вдохновила Волга на стихи и песни, многих живописцев – на чудесные полотна. Волгу писали замечательные русские пейзажисты Ф. А. Васильев, И. И. Левитан, И. Е. Репин.
У каждого поэта тема Волги решается своеобразно, неповторимо. И, тем не менее, представляется возможным найти и нечто общее, родственное в восприятии и отражении великой реки.
Образ Волги в поэзии И. И. Дмитриева
Волжская тема в поэзии заявила о себе только в конце 18 века, но и в фольклоре она развивалась задолго до этого. Широко известны такие народные песни, как “Ах ты, Волга ли, Волга-матушка”, “Волга, реченька глубока”, “Вниз по матушке по Волге”, “Волга, моя матушка” и др.
Главной песней о Волге для россиян уже почти полвека остается эпически пронзительная ошанинская: «Издалека долго течет река Волга, течет река Волга, конца и края нет», в которой человеческая жизнь и течение реки сплетены в единое целое.
Откуда бы взяла свою единственную силу наша разливная народная песня, если бы не было у нас Волги, в дополнение к нашим утробным земным просторам?
Первооткрывателями волжской темы в поэзии, как известно, принято считать Н. М. Карамзина (“Волга”, 1793) и И. И. Дмитриева (“К Волге”, 1794).
«Воспоенные» Волгой симбиряне Н. М. Карамзин и И. И. Дмитриев, слагали в ее честь гимны, тем самым пытаясь возвеличить “на слабой лире” “священнейшую в мире реку”, “.
в искренних стихах смиренну дань оставить”.
Любуясь величавою Волгою, воспетою питомцами ее Карамзиным и Дмитриевым в Симбирске, почтим ее признательным приветом и там, где она еще, так сказать в младенчестве, струится тихо и смиренно.
Иван Иванович Дмитриев родился 10 (21) сентября 1760 г. в семье симбирского помещика. Его поэтическое творчество продолжалось немногим более десяти лет. Сам Дмитриев писал, что его «деятельная пиитическая жизнь. продолжалась только одиннадцать лет».
Личность поэта Ивана Дмитриева и его мировосприятие формировала не только высокая культура семьи, её духовная самодостаточность. Сызранский уезд, симбирские и самарские земли времён Дмитриева — юго-восточная окраина России. Кругом — заволжские степи, реки, озёра и Волга.
Просторы такие, что хоть три года скачи, никуда не доскачешь. Город Сызран выстроен худо, но необычайно красив по своему местоположению: в заливе Волги и разделяемый рекой Крымзой. Разливы рек по весне создавали необычайной красоты живописные виды, возбуждавшие воображение.
А сочетание воды, голубого неба и солнца наполняло бытие внутренним и внешним спокойствием. Дмитриев значительно расширил жанровое многообразие сентиментальной поэзии.
В стихотворении «К Волге» (1794) возникает лирический образ поэта, восхищенного красотой и величием Волги:
Конец благополучну бегу!
Спускайте, други, паруса!
А ты, принесшая ко брегу,
О Волга! рек, озер краса,
Глава, царица, честь и слава,
Прости!. Но прежде удостой
Склонить свое вниманье к лире
Певца, незнаемого в мире,
Но воспоенного тобой!
Исполнены мои обеты;
Свершилось то, чего желал
Еще в младенческие леты,
Когда я руки простирал
К тебе из отческие кущи,
Взирая на суда, бегущи
На быстрых белых парусах!
Свершилось, и блажу судьбину:
Великолепну зрел картину!
И я был на твоих волнах!
А далее вид великой реки рождает воспоминания о прошлом Отечества, поэт вспоминает рать «грозна Иоанна», ордынцев, в стихотворении возникает и образ Разина.
Там кормчий, руку простирая,
Чрез лес дремучий на курган,
Вещал, сопутников сзывая:
«Здесь Разинов был, други, стан!»
Вещал и в думу погрузился;
Холодный пот по нем разлился,
И перст на воздухе дрожал.
Тяготясь «скучной унтер-офицерской службой», Дмитриев часто испрашивал длительные отпуски, которые проводил в родных местах на Волге. Служебные досуги посвящал изучению «правил поэзии» и стихотворству, подражая, в основном, французским авторам легких стихов.
Первые, публиковавшиеся анонимно в 1777–1782, литературные опыты оказались неудачны и успеха не принесли. Однажды, будучи в театре, Дмитриев услышал, что стихи его называют «глупыми», и надолго перестал печататься.
Умер Дмитриев 3(15)октября 1837, окруженный почетом и уважением, хотя его творчество выглядело старомодным на фоне свершений пушкинской эпохи. Прах его покоится в Московском Донском монастыре.
Образ Волги в поэзии Н. М. Карамзина
Одним из первых Карамзин воспел Волгу (“Волга”, 1793)/./p>
Образ Волги привлек внимание Н. М. Карамзина. Родился Николай Михайлович Карамзин 1 декабря 1766 года под Симбирском в дворянской семье. Детство его прошло на берегу Волги – величавой реки, “священнейшей в мире” (как она названа в одном из его стихотворений).
Отдавшись писательской деятельности, он стал одним из первых русских профессиональных литераторов. На берегах Волги он ведет «рассеянный образ жизни»: делает визиты знакомым семьям, не чурается карточного стола, посещает балы. В то же время читает Шекспира и переводит Эдуарда Юнга.
Питая интерес к деятельности «вольных каменщиков», Карамзин вместе с И. А. Тургеневым, соратником Новикова, выехал из Симбирска в Москву. Едва ли не главная заслуга Карамзина-пейзажиста – осознание глубинной поэтичности самой природы как предмета созерцания и источника вдохновения.
Слова “Природа”, “Натура” пишутся у Карамзина с прописной буквы: в его творчестве впервые создается, в русле руссоистских влияний, поэтический культ природы как таковой, отсюда и значение пейзажа, как средства “воспитания души”.
В стихотворениях “Поэзия”, “Дарования” – раздумья поэта-пейзажиста о высших целях своего творчества, призыв к созерцанию природы, которая своей красотой облагораживает нравы и умиротворяет страсти. У Карамзина впервые поэзия вообще и пейзажная в особенности размышляет о самой себе.
Река священнейшая в мире,
Кристальных вод царица, мать!
Дерзну ли я на слабой лире
Тебя, о Волга! величать,
Богиней песни вдохновенный,
Твоею славой удивленный?
Дерзну ль игрою струн моих,
Под шумом гордых волн твоих —
Их тонкой пеной орошаясь,
Прохладой в сердце освежаясь —
Хвалить красу твоих брегов,
Где грады, веси процветают,
Поля волнистые сияют
Под тению густых лесов,
В которых древле раздавался
Единый страшный рев зверей
И эхом ввек не повторялся
Любезный слуху глас людей,—
Брегов, где прежде обитали
Орды Златыя племена;
Где стрелы в воздухе свистали
И где неверных знамена
Нередко кровью обагрялись
Святых, но слабых християн;
Где враны трупами питались
Несчастных древних россиян;
Но где теперь одной державы
Народы в тишине живут
И все одну богиню чтут,
Богиню счастия и славы
В своих произведениях Карамзин изобразил образы родных и знакомых, виды волжской природы. Его стихотворение «Волга» (1713) открывает антологию о «реке, священнейшей в мире, кристальных вод царице-матери».
Хрестоматийными стали строчки Карамзина из письма к брату (от 6 июня 1808): «Симбирские виды уступают в красоте немногим в Европе». Это неизбывная любовь заставляла его не раз слетать «воображением на берег Волги, Симбирский Венец» Трагизмом пронизаны слова Карамзина к И.
Дмитриеву в письме от 9 июля 1825: «Любезный Симбирск, Волга, Свияга! Мне уже, вероятно, не видать вас»
Кончина Николая Михайловича Карамзина отозвалась в сердцах современников глубокой печалью. Для них он был благородным примером служения родине, последним летописцем ее прошлого и первым писателем XIX века. П. А.
Вяземский дал Карамзину образную оценку: «Карамзин — это Кутузов 12-го года: он спас Россию от нашествия забвения, воззвал ее к жизни, показал нам, что у нас отечество есть, как многие узнали о том в двенадцатом году».
Образ Волги в поэзии Н. М. Языкова
Иные смыслы приобретает Волга в эпоху романтизма в творчестве К. Н. Батюшкова, П. А. Вяземского, Н. М. Языкова и др.
Их пейзажи, где Волга выступает символом России, можно условно назвать “патриотическими”.
Очень часто их стихи строятся на антитезе “родина – чужбина”, что дает возможность ярче, эмоциональнее выразить любовь к родной стране и прекрасной реке. Тема Волги у них неразрывно связана с темой Родины.
Непревзойденный певец водной стихии, ее освежительного воздействия на человека, симбирянин Н. М. Языков особенно любил Волгу.
Молю святое провиденье:
Оставь мне тягостные дни,
Но дай железное терпенье,
Но сердце мне окамени.
Пусть, неизменен, жизни новой
Приду к таинственным вратам,
Как Волги вал белоголовый
Доходит целый к берегам
Ей он посвятил наибольшее из всех крупных русских лириков количество стихотворений. Кипучему дару Языкова дорог образ взволнованной, брызжущей, потрясенной стихии.
Он может считаться основоположником той линии в развитии национального пейзажа, которая подчеркивает не скромную, смиренную прелесть русской природы, а ее гордый простор, яркость, пышность, величавость (“Моя родина”, “Чужбина”, “Родина”).
Где твоя родина, певец молодой?”-
– Где берег уставлен рядами курганов;
Где бились славяне при песнях баянов;
Где Волга, как море, волнами шумит.
Там память героев, там край вдохновений,
Там все, что мне мило, чем сердце горит;
Туда горделивый певец полетит,
И струны пробудят минувшего гений!
Глава II. Образ Волги в поэзии 19-20 веков
Образ Волги в поэзии Н. А. Некрасова
В середине 19 века, благодаря поэтам революционно-демократического лагеря, входит в русскую поэзию мотив “трудовой” Волги, бурлачества. Здесь уже романтическая традиция уступает место реалистической.
Тема “природа и труд”, органичная для поэта, порой передается с кольцовской бодростью, чаще же приобретает трагическое звучание.
Он противопоставляет “зрелище” цветущей природы “позору” невежества, нищеты, бесправия.
У них река ассоциируется прежде всего с малой родиной: родным селом, городом, родным домом. Они замечают, как сильно изменилась родная Волга, глядя на бегущие по ней пароходы, разрывается от боли сердце, кода смотрят они на вырубленные по берегам леса, на “плевки Горынычей стальных”, на то, “как голубую телогрею Чернит без устали мазут. “
На берегах Волги прошло детство Некрасова Николая Алексеевича, сюда он постоянно приезжал и, будучи известным, признанным поэтом. Волге он посвятил свои лучшие строки.
С детства знакомые ярославские, костромские, владимирские раздолья всегда были близки и милы сердцу Некрасова. Могучие просторы Волги, скромные деревеньки, разбросанные по её берегам, леса, поля, заливные луга постоянно влекли к себе поэта.
Теперь Волга и Некрасов – понятия, вряд ли отделимые друг от друга в истории отечественной культуры.
Поздней осенью 1824 года будущий поэт вместе с отцом и матерью впервые приехал в родовое имение Грешнево. Грешнево расположено неподалёку от Волги; вокруг холмы, заливные луга, поля.
На правой стороне Волги видны золотые купола Бабайского монастыря, о котором Некрасов рассказывает в стихотворении «Горе старого Наума».
Вниз по Волге – крахмально-паточные заводы, затапливаемая в весеннее половодье Костромская низина, Кострома, Ипатьевский монастырь – величественный памятник древней архитектуры
Родовой дом Некрасовых стоял на самом конце Грешнева. Окна его выходили на столбовую дорогу – Ярославско-Костромской низовой тракт, который в народе называли Сибиркой. В усадьбе, по словам Некрасова, всего замечательнее был старый обширный сад, окружённый густыми липами.
В глубине сада, позади дома, располагались хозяйственные постройки: кухня, баня, людская и в самом дальнем углу стоял флигель с кирпичным первым и деревянным вторым этажами. В нём жили крепостные музыканты. Дом этот, назывался «музыкантской». Он сохранился до нашего времени.
Совершенно особое место, как ни у кого другого из русских писателей, занимает Волга в жизни и творчестве Некрасова. Здесь в Грешневе, в доме отца, Некрасов учился «любить и ненавидеть». Невдалеке от Грешнева протекала река Волга. Вместе со своими деревенскими друзьями Некрасов часто бывал на волжском берегу.
Целые дни проводил он здесь, помогал рыбакам, бродил с ружьем по островам и часами любовался вольными просторами великой реки:
О Волга!. колыбель моя!
Любил ли кто тебя, как я?
Но однажды мальчик был потрясен открывшейся перед его глазами картиной: по берегу реки, почти пригнувшись головой к ногам, толпа изможденных бурлаков из последних сил тянула огромную расшиву. А над нею как будто повисла тоскливая, похожая на стон песня:
И был невыносимо дик
И страшно ясен в тишине
Их мерный похоронный крик –
И сердце дрогнуло во мне.
(“На Волге”)
Вести о смертельной болезни поэта довели популярность его до высшего напряжения. Со всех концов России посыпались письма, телеграммы, приветствия, адресы. Они доставляли высокую отраду больному в его страшных мучениях.
Написанные за это время “Последние песни” по искренности чувства, сосредоточившегося почти исключительно на воспоминаниях о детстве, о матери и о совершенных ошибках, принадлежат к лучшим созданиям его музы. В душе умирающего поэта ясно вырисовывалось и сознание его значения в истории русского слова.
В прекрасной колыбельной песне “Баю-баю” смерть говорит ему: “не бойся горького забвенья: уж я держу в руке моей венец любви, венец прощенья, дар кроткой родины твоей. Уступит свету мрак упрямый, услышишь песенку свою над Волгой, над Окой, над Камой”. Некрасов умер 27 декабря 1877 г.
Несмотря на сильный мороз, толпа в несколько тысяч человек, преимущественно молодежи, провожала тело поэта до места вечного его успокоения в Новодевичьем монастыре.
Источник: http://www.microanswers.ru/article/mojaobraz-reki-volgi-v-rysskoj-literatyre.html
Загрузка...
