Джордж байрон стихи: читать стихотворения лорда джорджа гордона байрона – лучшие стихи

Стихи Джорджа Байрона | Читать стихотворения онлайн

Главная > Книги онлайн > Стихи Джорджа Байрона

В день, когда мне исполнилось тридцать шесть лет

Должно бы сердце стать глухим И чувства прежние забыть, Но, пусть никем я не любим,

Хочу любить!

Мой листопад шуршит листвой. Все меньше листьев в вышине. Недуг и камень гробовой

Остались мне.

Огонь мои сжигает дни, Но одиноко он горит. Лишь погребальные огни

Он породит.

Надежда в горестной судьбе, Любовь моя — навек прости. Могу лишь помнить о тебе

И цепь нести.

Но здесь сейчас не до тоски. Свершается великий труд. Из лавра гордые венки

Героев ждут.

О Греция! Прекрасен вид Твоих мечей, твоих знамен! Спартанец, поднятый на щит,

Не покорен.

Восстань! (Не Греция восстань — Уже восстал сей древний край!) Восстань, мой дух! И снова дань

Борьбе отдай.

О мужестве! Тенета рви, Топчи лукавые мечты, Не слушай любви

И красоты.

Нет утешения, так что ж Грустить о юности своей? Погибни! Ты конец найдешь

Среди мечей.

Могила жадно ждет солдат, Пока сражаются они. Так брось назад прощальный взгляд

И в ней усни.

Даме, которая спросила, почему я весной уезжаю из Англии

Как грешник, изгнанный из рая, На свой грядущий темный путь Глядел, от страха замирая,

И жаждал прошлое вернуть.

Потом, бродя по многим странам, Таить учился боль и страх, Стремясь о прошлом, о желанном

Забыть в заботах и делах, —

Так я, отверженный судьбою, Бегу от прелести твоей, Чтоб не грустить перед тобою,

Не звать невозвратимых дней,

Чтобы, из края в край блуждая, В груди своей убить змею. Могу ль томиться возле рая

И не стремиться быть в раю!

Забыть тебя! Забыть тебя!

Забыть тебя! Забыть тебя! Пусть в огненном потоке лет Позор преследует тебя,

Томит раскаяния бред!

И мне и мужу своему Ты будешь памятна вдвойне: Была ты неверна ему,

И демоном была ты мне.

К Времени

О Время! Все несется мимо, Все мчится на крылах твоих: Мелькают весны, медлят зимы,

Гоня к могиле всех живых.

Меня ты наделило, Время, Судьбой нелегкою — а все ж Гораздо легче жизни бремя,

Когда один его несешь!

Я тяжкой доли не пугаюсь С тех пор, как обрели покой Все те, чье сердце, надрываясь,

Делило б горести со мной.

Да будет мир и радость с ними! А ты рази меня и бей! Что дашь ты мне и что отнимешь?

Лишь годы, полные скорбей!

Удел мучительный смягчает Твоей жестокой власти гнет: Одни счастливцы замечают,

Как твой стремителен полет!

Пусть быстротечности сознанье Над нами тучею висит: Оно темнит весны сиянье,

Но скорби ночь не омрачит!

Как ни темно и скорбно было Вокруг меня — мой ум и взор Ласкало дальнее светило,

Стихии тьмы наперекор.

Но луч погас — и Время стало Пустым мельканьем дней и лет: Я только роль твержу устало,

В которой смысла больше нет!

Но заключительную сцену И ты не в силах изменить: Лишь тех, кто нам придет на смену,

Ты будешь мучить и казнить!

И, не страшась жестокой кары, С усмешкой гнев предвижу твой, Когда обрушишь ты удары

На хладный камень гробовой!

Любовь и смерть

Я на тебя взирал, когда наш враг шел мимо, Готов его сразить иль пасть с тобой в крови, И если б пробил час — делить с тобой, любимой,

Все, верность сохранив свободе и любви.

Я на тебя взирал в морях, когда о скалы Ударился корабль в хаосе бурных волн, И я молил тебя, чтоб ты мне доверяла;

Гробница — грудь моя, рука — спасенья челн.

Я взор мой устремлял в больной и мутный взор твой, И ложе уступил и, бденьем истомлен, Прильнул к ногам, готов земле отдаться мертвой,

Когда б ты перешла так рано в смертный сон.

Землетрясенье шло и стены сотрясало, И все, как от вина, качалось предо мной. Кого я так искал среди пустого зала?

Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одной.

И судорожный вздох спирало мне страданье, Уж погасала мысль, уже язык немел, Тебе, тебе даря последнее дыханье,

Ах, чаще, чем должно, мой дух к тебе летел.

О, многое прошло; но ты не полюбила, Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь. Я не виню тебя, но мне судьба судила —

Преступно, без надежд, — любить все вновь и вновь.

Не вспоминай…

Не вспоминай тех чудных дней Что вечно сердцу будут милы, — Тех дней, когда любили мы. Они живут в душе моей. И будут жить, пока есть силы — До вечной — до могильной тьмы.

Забыть… Все, что связало нас? Как слушал я стук сердца страстный, Играя золотом волос… Клянусь, я помню, как сейчас, Твой томный взор, твой лик прекрасный, И нежных уст немой вопрос.

Как льнула ты к груди моей, И глаз твоих полупризыв, Полуиспуг — будил желанье… И мы сближались все тесней, Уста к устам, весь мир забыв, Чтоб умереть в одном лобзаньи!..

Потом склоняла ты чело, И глаз лазуревую негу Густых ресниц скрывала сень, Она — как ворона крыло, Скользя по девственному снегу, — На блеск ланит кидали тень… Вчера пригрезилась во сне Любовь былая наша мне… И слаще было сновиденье, Чем в жизни новой страсти пыл; Сиянье глаз иных — затмил Твой взор в безумьи наслажденья. Не говори ж, не вспоминай Тех дней, что снов дарят нам рай, Тех дней, что сердцу будут милы, Пока нас не забудет свет, Как хладный камень у могилы,

Вещающий, что нас уж нет!..

Победа

Пою дитя любви, вождя войны кровавой, Кем бриттов отдана Нормандии земля, Кто в роде царственном своем отмечен славой Завоевателя — не мирного царя. Он, осенен крылом своей победы гордой, Вознес на высоту блистательный венец: Бастард держал, как лев, свою добычу твердо,

И бриттов победил в последний раз — храбрец.

Прометей 

1

Титан! На наш земной удел, На нашу скорбную юдоль, На человеческую боль Ты без презрения глядел; Но что в награду получил? Страданье, напряженье сил Да коршуна, что без конца Терзает печень гордеца, Скалу, цепей печальный звук, Удушливое бремя мук Да стон, что в сердце погребен, Тобой подавленный, затих, Чтобы о горестях твоих

Богам не смог поведать он.

2

Титан! Ты знал, что значит бой Отваги с мукой… ты силен, Ты пытками не устрашен, Но скован яростной судьбой.

Всесильный Рок — глухой тиран, Вселенской злобой обуян, Творя на радость небесам То, что разрушить может сам, Тебя от смерти отрешил, Бессмертья даром наделил.

Ты принял горький дар, как честь, И Громовержец от тебя Добиться лишь угрозы смог; Так был наказан гордый бог! Свои страданья возлюбя, Ты не хотел ему прочесть Его судьбу — но приговор Открыл ему твой гордый взор. И он постиг твое безмолвье,

И задрожали стрелы молний…

3

Ты добр — в том твой небесный грех Иль преступленье: ты хотел Несчастьям положить предел, Чтоб разум осчастливил всех! Разрушил Рок твои мечты, Но в том, что не смирился ты, — Пример для всех людских сердец; В том, чем была твоя свобода, Сокрыт величья образец Для человеческого рода! Ты символ силы, полубог, Ты озарил для смертных путь, — Жизнь человека — светлый ток, Бегущий, отметая путь, Отчасти может человек Своих часов предвидеть бег: Бесцельное существованье, Сопротивленье, прозябанье… Но не изменится душа, Бессмертной твердостью дыша, И чувство, что умеет вдруг В глубинах самых горьких мук Себе награду обретать, Торжествовать и презирать,

И Смерть в Победу обращать.

Сон 

I

Жизнь наша двойственна; есть область Сна, Грань между тем, что ложно называют Смертью и жизнью; есть у Сна свой мир, Обширный мир действительности странной. И сны в своем развитье дышат жизнью, Приносят слезы, муки и блаженство.

Они отягощают мысли наши, Снимают тягости дневных забот, Они в существованье наше входят, Как жизни нашей часть и нас самих. Они как будто вечности герольды; Как духи прошлого, вдруг возникают, О будущем вещают, как сивиллы.

В их власти мучить нас и услаждать, Такими делать нас, как им угодно, Нас потрясать виденьем мимолетным Теней исчезнувших — они такие ж? Иль прошлое не тень? Так что же сны? Создания ума? Ведь ум творит И может даже заселить планеты Созданьями, светлее всех живущих, И дать им образ долговечней плоти. Виденье помню я, о нем я грезил Во сне, быть может, — ведь безмерна мысль, Ведь мысль дремотная вмещает годы,

Жизнь долгую сгущает в час один.

II

Я видел — двое юных и цветущих Стояли рядом на холме зеленом, Округлом и отлогом, словно мыс Гряды гористой, но его подножье Не омывало море, а пред ним Пейзаж красивый расстилался, волны Лесов, полей и кое-где дома Средь зелени, и с крыш их черепичных Клубился сизый дым.

Был этот холм Среди других увенчан диадемой Деревьев, вставших в круг, — не по игре Природы, а по воле человека. Их было двое, девушка смотрела На вид, такой же, как она, прелестный, А юноша смотрел лишь на нее. И оба были юны, но моложе Был юноша; она была прекрасна И, словно восходящая луна, К расцвету женственности приближалась.

Был юноша моложе, но душой Взрослее лет своих, и в целом мире Одно лицо любимое ему Сияло в этот миг, и он смотрел С боязнью, что оно навек исчезнет.

Он только ею и дышал и жил, Он голосу ее внимал, волнуясь От слов ее; глядел ее глазами, Смотрел туда, куда она смотрела, Все расцветив, и он всем существом Сливался с ней; она, как океан, Брала поток его бурливых мыслей, Все завершая, а от слов ее, От легкого ее прикосновенья Бледнел он и краснел — и сердце вдруг Мучительно и сладко так сжималось.

Но чувств его она не разделяла И не о нем вздыхала, для нее Он только брата заменял — не больше. Ей, не имевшей брата, братом стать Он смог по праву дружбы детской. Последним отпрыском она была Из рода древнего. Названье брата Он принял нехотя, — но почему? Он смутно понял то, когда другого Она вдруг полюбила, и сейчас Она любила, и с холма смотрела — Быть может, на коне послушном мчась,

Спешит возлюбленный к ней на свиданье.

III

Внезапно изменилось сновиденье.

Увидел я усадьбу и коня Оседланного пред старинным домом. В часовне старой, бледен и один, Тот самый юноша шагал в волненье. Потом присел к столу, схватил перо И написал письмо, но я не мог Прочесть слова.

Он голову руками, Поникнув, обхватил и весь затрясся, Как от рыданий, и потом, вскочив, Написанное разорвал в клочки, Но слез я на глазах его не видел. Себя принудил он и принял вид Спокойствия, и тут вновь появилась Пред ним владычица его любви.

Она спокойно улыбалась, зная, Что им любима, — ведь любви не скроешь, И что душа его омрачена Ее же тенью, и что он несчастен. Она и это знала, но не все. Он вежливо и холодно коснулся Ее руки, и по его лицу Скользнула тень невыразимых мыслей, — Мелькнула и пропала в тот же миг.

Он руку выпустил ее и молча Покинул зал, не попрощавшись с ней. Они расстались, улыбаясь оба. И медленно он вышел из ворот, И вспрыгнул на коня, и ускакал,

И больше в старый дом не возвращался.

IV

Внезапно изменилось сновиденье.

Стал взрослым юноша и средь пустынь На юге пламенном нашел приют. Он впитывал душой свет яркий солнца, Вокруг все было странно, и он сам Другим стал, не таким, как был когда-то.

Скитался он по странам и морям, И множество видений, словно волны, Вдруг на меня нахлынули, но он Был частью их; и вот он, отдыхая От духоты полуденной, лежал Средь рухнувших колонн, в тени развалин, Надолго переживших имена Строителей; паслись вблизи верблюды, И лошади стояли у фонтана На привязи, а смуглый проводник Сидел на страже в пышном одеянье, В то время как другие мирно спали. Сиял над ними голубой шатер Так ясно, и безоблачно, и чисто,

Что только бог один был виден в небе.

V

Внезапно изменилось сновиденье.

Читайте также:  Идейно-художественное своеобразие пьесы горького «на дне»

Любимая повенчана с другим, Но муж любить ее, как он, не может. Далеко от него в родимом доме Она жила, окружена детьми.

Потомством красоты, — но что случилось? Вдруг по лицу ее мелькнула грусть, Как будто тень печали затаенной, И, словно от невыплаканных слез, Поникшие ресницы задрожали. Что значит грусть ее? Она любима, Здесь нет того, кто так ее любил.

Надеждой, плохо скрытым огорченьем Не может он смутить ее покой. Что значит грусть ее? Ведь не любила Она его, и он об этом знал, И он, как призрак прошлого, не мог

Витать над ней и омрачать ей мысли.

VI

Внезапно изменилось сновиденье.

Вернулся странник и пред алтарем Стоял с невестой, доброй и прекрасной, Но Звездным Светом юности его Лицо прекрасное другое было.

Вдруг выразилось на его челе Пред алтарем то самое смятенье, Что в одиночестве часовни старой Его так взволновало, и сейчас, Как и тогда, вдруг по его лицу Скользнула тень невыразимых мыслей, Мелькнула — и пропала в тот же миг. И он спокойно клятву произнес, Как подобало, но ее не слышал.

Все закружилось, он не замечал Того, что совершалось, что свершится, Но старый дом, старинный зал знакомый, И комнаты, и место, и тот день, И час, и солнце яркое, и тени — Все, что ее когда-то окружало, Ее — его судьбу, — назад вернулось И встало между ним и алтарем.

Как в час такой могли они явиться?

VII

Внезапно изменилось сновиденье.

Владычицу его любви постигла Болезнь душевная, и светлый ум Куда-то отлетел, ее покинув. В ее глазах погаснул блеск, а взор Казался неземным, и королевой Она в своем волшебном царстве стала. Витали мысли у нее бессвязно.

Мир образов, незримых для других, Стал для нее знакомым и обычным. Считают то безумием, но мудрый Еще безумнее, ведь страшный дар — Блеск меланхолии, унылой грусти.

Не есть ли это правды телескоп? Он приближает фантастичность далей, Показывает обнаженной жизнь

И делает действительность реальной.

VIII

Внезапно изменилось сновиденье.

Был странник, как и прежде, одинок, Все окружающие отдалились Иль сделались врагами, и он сам Стал воплощенным разочарованьем, Враждой и ненавистью окружен, Теперь все стало для него мученьем, И он, как некогда понтийский царь, Питался ядами, и, не вредя, Они ему служили вместо пищи. И жил он тем, что убивало многих, Со снежными горами он дружил, Со звездами и со всемирным духом Беседы вел! Старался он постичь, Учась, вникая, магию их тайны, Была ему открыта книга ночи, И голоса из бездны открывали

Завет чудесных тайн. Да будет так.

IX

Мой сон исчезнул и не продолжался. И странно было, что судьба обоих Так ясно обозначилась во сне, Как и в действительности, — и безумьем

Закончила она, несчастьем — оба.

Ты счастлива 

Ты счастлива, — и я бы должен счастье При этой мысли в сердце ощутить; К судьбе твоей горячего участья

Во мне ничто не в силах истребить.

Он также счастлив, избранный тобою — И как его завиден мне удел! Когда б он не любил тебя — враждою

К нему бы я безмерною кипел!

Изнемогал от ревности и муки Я, увидав ребенка твоего; Но он ко мне простер с улыбкой руки —

И целовать я страстно стал его.

Я целовал, сдержавши вздох невольный О том, что на отца он походил, Но у него твой взгляд, — и мне довольно

Уж этого, чтоб я его любил.

Прощай! Пока ты счастлива, ни слова Судьбе в укор не посылаю я. Но жить, где ты… Нет, Мэри, нет! Иль снова

Проснется страсть мятежная моя.

Глупец! Я думал, юных увлечений Пыл истребят и гордость и года. И что ж: теперь надежды нет и тени —

А сердце так же бьется, как тогда.

Мы свиделись. Ты знаешь, без волненья Встречать не мог я взоров дорогих: Но в этот миг ни слово, ни движенье

Не выдали сокрытых мук моих.

Ты пристально в лицо мне посмотрела; Но каменным казалося оно. Быть может, лишь прочесть ты в нем успела

Спокойствие отчаянья одно.

Воспоминанье прочь! Скорей рассейся Рай светлых снов, снов юности моей! Где ж Лета? Пусть они погибнут в ней!

О сердце, замолчи или разбейся!

Хочу я быть ребенком вольным 

Хочу я быть ребенком вольным И снова жить в родных горах, Скитаться по лесам раздольным, Качаться на морских волнах. Не сжиться мне душой свободной С саксонской пышной суетой! Милее мне над зыбью водной

Утес, в который бьет прибой!

Судьба! возьми назад щедроты И титул, что в веках звучит! Жить меж рабов — мне нет охоты, Их руки пожимать — мне стыд! Верни мне край мой одичалый, Где знал я грезы ранних лет, Где реву Океана скалы

Шлют свой бестрепетный ответ!

О! Я не стар! Но мир, бесспорно, Был сотворен не для меня! Зачем же скрыты тенью черной Приметы рокового дня? Мне прежде снился сон прекрасный, Виденье дивной красоты… Действительность! ты речью властной

Разогнала мои мечты.

Кто был мой друг — в краю далеком, Кого любил — тех нет со мной. Уныло в сердце одиноком, Когда надежд исчезнет рой! Порой над чашами веселья Забудусь я на краткий срок… Но что мгновенный бред похмелья!

Я сердцем, сердцем — одинок!

Как глупо слушать рассужденья — О, не друзей и не врагов! — Тех, кто по прихоти рожденья Стал сотоварищем пиров. Верните мне друзей заветных, Деливших трепет юных дум, И брошу оргий дорассветных

Я блеск пустой и праздный шум.

А женщины? Тебя считал я Надеждой, утешеньем, всем! Каким же мертвым камнем стал я, Когда твой лик для сердца нем! Дары судьбы, ее пристрастья, Весь этот праздник без конца Я отдал бы за каплю счастья,

Что знают чистые сердца!

Я изнемог от мук веселья, Мне ненавистен род людской, И жаждет грудь моя ущелья, Где мгла нависнет, над душой! Когда б я мог, расправив крылья, Как голубь к радостям гнезда, Умчаться в небо без усилья

Прочь, прочь от жизни — навсегда!

Источник: https://relax.com.ua/books-online/stihi-bairona/

Читать

Решусь – пора освободиться

От мрачной горести моей,

Вздохнуть в последний раз, проститься

С любовью, с памятью твоей!

Забот и света я чуждался

И не для них был создан я,

Теперь же с радостью расстался,

Каким бедам страшить меня?

Хочу пиров, хочу похмелья;

Бездушным в свете стану жить;

Со всеми рад делить веселье,

Ни с кем же горя не делить.

То ль было прежнею порою!

Но счастье жизни отнято:

Здесь в мире брошен я тобою

Ничто уж ты – и все ничто.

Улыбка – горю лишь угроза,

Из-под нее печаль видней;

Она – как на гробнице роза;

Мученье сжатое сильней.

Вот меж друзей в беседе шумной

Невольно чаша оживит,

Весельем вспыхнет дух безумный, —

Но сердце томное грустит.

Взойдет бывало месяц полный

Над кораблем в тиши ночной:

Он серебрит Эгейски волны…

А я, к тебе стремясь душой,

Любил мечтать, что взор твой милый

Теперь пленяет та ж луна.

О Тирза! над твоей могилой

Тогда светила уж она.

В часы бессонные недуга,

Как яд кипел, волнуя кровь —

«Нет», думал я, «страданьем друга

Уж не встревожится любовь!»

Ненужный дар тому свобода,

Кто в узах жертва дряхлых лет.

Вот воскресит меня природа —

К чему? – тебя в живых уж нет.

Когда любовь и жизнь так новы,

В те дни залог мне дан тобой:

Печали краской рок суровый

Мрачит его передо мной.

Навек той сердце охладело,

Кем было все оживлено;

Мое без смерти онемело,

Но чувства мук не лишено.

Залог любви, печали вечной,

Прижмись, прижмись к груди моей;

Будь стражем верности сердечной,

Иль сердце грустное убей!

В тоске не гаснет жар мятежный,

Горит за сенью гробовой,

И к мертвой пламень безнадежный

Святее, чем любовь к живой.

В кипенье нежности сердечной

Ты «жизнью» друга назвала:

Привет бесценный, если б вечно

Живая молодость цвела!

К могиле все летит стрелою;

И ты, меня лаская вновь,

Зови не «жизнью», а «душою»,

Бессмертной, как моя любовь!

Была пора – они любили,

Но их злодеи разлучили;

А верность с правдой не в сердцах

Живут теперь, но в небесах.

Навек для них погибла радость;

Терниста жизнь, без цвета младость,

И мысль, что розно жизнь пройдет,

Безумства яд им в душу льет…

Но в жизни, им осиротелой,

Уже обоим не сыскать,

Чем можно б было опустелой

Души страданья услаждать.

Друг с другом розно, а тоскою

Сердечны язвы все хранят,

Так два расторгнутых грозою

Утеса мрачные стоят:

Их бездна моря разлучает

И гром разит и потрясает,

Но в них ни гром, ни вихрь, ни град,

Ни летний зной, ни зимний хлад

Следов того не истребили,

Чем некогда друг другу были.

Колридж. Кристобел

Прости! И если так судьбою

Нам суждено – навек прости!

Пусть ты безжалостна – с тобою

Вражды мне сердца не снести.

Не может быть, чтоб повстречала

Ты непреклонность чувства в том,

На чьей груди ты засыпала

Невозвратимо-сладким сном!

Когда б ты в ней насквозь узрела

Все чувства сердца моего,

Тогда бы, верно, пожалела,

Что столько презрела его.

Пусть свет улыбкой одобряет

Теперь удар жестокий твой:

Тебя хвалой он обижает,

Чужою купленной бедой.

Пускай я, очернен виною,

Себя дал право обвинять,

Но для чего ж убит рукою,

Меня привыкшей обнимать?

И верь, о, верь! Пыл страсти нежной

Лишь годы могут охлаждать:

Но вдруг не в силах гнев мятежный

От сердца сердце оторвать.

Твое то ж чувство сохраняет;

Удел же мой – страдать, любить,

И мысль бессменная терзает,

Что мы не будем вместе жить.

Печальный вопль над мертвецами

С той думой страшной как сравнять?

Мы оба живы, но вдовцами

Уже нам день с тобой встречать.

И в час, как нашу дочь ласкаешь,

Любуясь лепетом речей,

Как об отце ей намекаешь?

Ее отец в разлуке с ней.

Когда ж твой взор малютка ловит, —

Ее целуя, вспомяни

О том, тебе кто счастья молит,

Кто рай нашел в твоей любви.

И если сходство в ней найдется

С отцом, покинутым тобой,

Твое вдруг сердце встрепенется,

И трепет сердца – будет мой.

Мои вины, быть может, знаешь,

Мое безумство можно ль знать?

Надежды – ты же увлекаешь:

С тобой увядшие летят.

Ты потрясла моей душою;

Презревший свет, дух гордый мой

Тебе покорным был; с тобою

Расставшись, расстаюсь с душой!

Свершилось все – слова напрасны,

И нет напрасней слов моих;

Но в чувствах сердца мы не властны,

И нет преград стремленью их.

Прости ж, прости! Тебя лишенный,

Всего, в чем думал счастье зреть,

Истлевший сердцем, сокрушенный,

Могу ль я больше умереть?

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=105329&p=1

ПРИМЕЧАНИЯ. «Стихотворения (1816-1824)» | Байрон Джордж Гордон

В настоящий сборник вошли стихотворения Байрона, созданные им в годы изгнания.

В этот период зрелого творчества поэтом были созданы крупнейшие его произведения – поэмы, сатиры, драмы; стихотворения же занимают сравнительно скромное место.

Публикация произведений Байрона в Англии, проходила с осложнениями, поэтому многие стихотворения указанного периода не были опубликованы при жизни поэта.

Сон

Впервые – “Шильонский узник”, Лондон, Меррей, 1816.

Понтийский царь – Митридат VI Евпатор (132-63 до н. э.).

Тьма

Впервые – “Шильонский узник”, Лондон, Меррей, 1816.

Байрон, хорошо знавший Библию и часто обращавшийся к ее мотивам, видимо, и при создании “Тьмы” был близок к ее образной системе.

Прометей

Впервые – “Шильонский узник”, Лондон, Меррей, 1816.

Отрывок

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830.

Стансы к Августе

Впервые – “Шильонский узник”, Лондой, Меррей, 1816.

Посвящено сестре поэта Августе Ли.

Послание к Августе

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона” т. 2, 1830.

Стихотворение также посвящено Августе Ли.

К бюсту Елены, изваянному Кановой

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830.

В письме к Меррею от 25 ноября 1816 года, в котором было это стихотворение, Байрон писал: “Елена Кановы, бесспорно, на мой взгляд, самое совершенное по красоте создание человеческого гения, далеко оставившее мои представления о творческих возможностях человека”.

Канова, Антонио (1757-1822) – итальянский скульптор, представитель классицизма.

Читайте также:  Сочинение на тему: Поэзия «серебряного века»

Песня для луддитов

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830.

“Не бродить нам вечер целый…”

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, 1830.

Стихотворение является частью письма к Муру от 28 февраля 1817 года.

Томасу Муру

Впервые – “Вальс”, Лондон, Бенбоу, 1821.

На рождение Джона Уильяма Риццо Гопнера

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830.

Четверостишие написано по случаю рождения сына английского консула в Венеции.

Е nihilo nihil, или Зачарованная эпиграмма

Впервые – Собрание сочинений в 7 томах, под редакцией Э. X. Колриджа, Лондон, 1904.

К мистеру Меррею

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830.

Стрэхен, Уильям (1715-1785) – английский издатель.

Линто (Линтот), Бернеб Бернард (1675-1736) – английский издатель.

Геликон – гора в Беотии, по древнегреческой мифологии, жилище муз. В подлиннике упоминается не Геликон, а Пинд – горы в северной Греции, также по мифологии считавшиеся местопребыванием муз.

Quarterly – “The Quarterly Review” – журнал, основанный в феврале 1809 г. Его издателя, Уильяма Гиффорда, (1756-1826) Байрон считал лучшим литературным критиком в современной ему Англии.

А “Обозренье”? Где ж оно… – Меррей собирался купить половину пая в издании журнала “Блеквуд Эдинборо мансли магазин”. Байрон знал об этих намерениях Меррея, которые тот осуществил в августе 1818 года.

О “Долготе” мне умолчать… – Байрон рассказывал Медвину, что в 1813 г. Меррей взял заказ Адмиралтейства и Совета Долготы на издание навигационных карт, а шестое издание “Чайльд-Гарольда” передал другому издателю. (Т. Медвин. “Разговоры с лордом Байроном”, 1824).

Стансы к реке По

Впервые – Т. Медвин. “Разговоры с лордом Байроном”, 1824. Посвящены Терезе Гвиччиоли.

В день моей свадьбы

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830.

Эпитафия Уильяму Питту

Впервые – Томас Мур, “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830.

Питт, Уильям Старший – см. прим. к стих. “Строки, адресованные преподобному Бичеру”.

Эпиграмма на Уильяма Коббета

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830,

Коббет, Уильям (1762-1835) – английский публицист и историк, демократ; в 1819 году перевез прах Пейна из Америки в Англию.

Пейн, Томас (1737-1809) – английский публицист, участник войны за независимость в Северной Америке.

Стансы

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, 1830.

Стихи были посланы Байроном Муру на тот случай, если поэт погибнет, сражаясь в рядах карбонариев. Они представляют собой как бы автоэпитафию.

Пенелопе

Впервые – Т. Медвин, “Разговоры с лордом Байроном”, 1824.

Благотворительный бал

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830. Написано в связи с сообщением в газете, что леди Байрон была патронессой на ежегодном благотворительном балу.

Эпиграмма на адрес медников…

Впервые – Томас Мур, “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, 1830.

Основанием для написания стихотворения послужило сообщение в “Ежегоднике” Ривингтона от 30 октября 1820 года, в котором описывалась торжественная процессия медников, направлявшаяся к королеве.

Из Марциала

Впервые – Собрание сочинений в 17 томах, Лондон, Меррей, 1832-1833.

Марциал (ок. 40 – ок. 104) – римский поэт, автор пятнадцати книг эпиграмм. Байрон взял из Книги I первую эпиграмму.

На смерть поэта Джона Китса

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830.

Джон Китс (1795-1821) – английский поэт-романтик, близкий по своим взглядам Шелли и Байрону. Байрон считал, что в смерти Китса повинна злобная критика в английских журналах, травившая молодого поэта.

Ките умер от туберкулеза 23 февраля 1821 года в Риме. В письме к Шелли от 26 апреля 1821 года Байрон писал: “Я очень огорчен тем, что вы сообщили мне о Китсе, – неужели это правда? Я не думал, что критика способна убить”. См.

также поэму “Дон-Жуан”, XI, 60.

Стансы, написанные по дороге между Флоренцией и Пизой

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830.

На самоубийство британского министра  Кэстелри

Впервые – журн. “Либерал”, 1822, э 1.

Кэстелри (Каслрей) Роберт Стюарт (1769-1822) – английский политический деятель, возглавил жестокое подавление восстания в Ирландии в 1798 году; в 1812-1822 гг. министр иностранных дел.

Победа

Впервые – Собрание сочинений в 17 томах, Лондон, Меррей, 1832-1833. Рукопись стихов найдена в бумагах поэта после его отъезда из Генуи в Грецию.

Экспромт

Впервые – Томас Мур. “Жизнь, письма и дневники лорда Байрона”, т. 2, 1830.

Блессингтоны – муж и жена, друзья Байрона, которых поэт уговаривал задержаться в Генуе и снять виллу под названием “Рай”. Графиня Блессингтон в 1834 году издала книгу “Беседы лорда Байрона с графиней Блессингтон”.

Песнь к сулиотам

Впервые – Собрание сочинений в 7 томах, под редакцией Э. X. Колриджа, Лондон, 1904.

Сулиоты – греко-албанское горное племя. Свое происхождение ведут от небольшого числа греческих семейств, которые в XVII веке, спасаясь от турецкого ига, бежали в горы Сули, неподалеку от греческого города Парга. Сулиоты принимали активное участие в борьбе за независимость Греции.

Из дневника в Кефалонии

Впервые – Собрание писем и дневников в шести томах, под редакцией Р. Э. Протеро, Лондон, 1898-1901.

Последние слова о Греции

Впервые – журн. “Меррей мэгэзин”, 1887, февраль.

Любовь и смерть

Впервые – журн. “Меррей мэгэзин”, 1887, февраль.

Друг Байрона Хобхауз на копии этих стихов написал, что они никому конкретно не посвящены и представляют собою просто “поэтическое скерцо”.

Стихи были написаны на оборотной стороне “Песни к сулиотам”.

В день, когда мне исполнилось тридцать шесть лет

Впервые – газ. “Морнинг кроникл”, 1824, 29 октября.

Брат Терезы Гвиччиоли, Пьетро Гамба в своем “Описании последнего путешествия лорда Байрона в Грецию” (1825) пишет об этом стихотворении следующее: “Сегодня утром лорд Байрон вышел из своей спальни в комнату, где находились полковник Стенхоп и другие наши друзья, и, улыбаясь, сказал: “Вот вы как-то жаловались на то, что я теперь уже не пишу стихов. Сегодня день моего рождения, и я только что кончил стихи, которые, кажется, лучше того, что я обыкновенно пишу”. Вслед за тем он прочел это стихотворение”.

Р. Усманова

Источник: http://litra.pro/stihotvoreniya-1816-1824/bajron-dzhordzh-gordon/read/32

Джордж Гордон Байрон. Любовная лирика

Джордж Гордон Байрон

Любовная лирика Байрона
Корни и истоки

Байрон всегда был очень тонким, чувствующим человеком, недаром любовная лирика Байрона считается одной из наиболее ярких и проникновенных во всей английской литературе.

Первой любовью поэта была Мэри Дафф – «маленькая девочка с темно-каштановыми волосами и глазами газели, чье очаровательное личико, голос, фигура и манеры заставляли его не спать ночами, хотя ему было только девять лет».

Тогда еще он не отдавал себе отчета в том, что это любовь, но воспоминания об этом чувстве проникали в его поэзию и любовная лирика Байрона то и дело обращалась к этим детским чувствам и образам. Узнав, что его «первая любовь» вышла замуж, поэт почувствовал глубокий душевный удар и предался меланхолии. Маргарита Маркер – кузина Байрона, вторая любовь его детства.

«Девочка с темными глазами, длинными ресницами, греческим профилем и сияющей красотой», которая умерла через два года после того, как поэт влюбился в нее. Маргарита, по словам Байрона, дала толчок его поэзии. «Первый прыжок в литературу» он совершил в 1800 году под влиянием чувства к кузине.

Высказав свои признания в стихах, Байрон позже почтил память Маргариты элегией. Именно из нежного, тонкого и бесконечного чувства к Маргарите и началась великолепная любовная лирика Байрона. Любовная лирика Байрона. Особенности поэтического слова.

Поэтическое слово Байрона звучит очень взвешенно и продуманно, ведь его задача – воссоздать человеческое чувство, прояснить его, открыть его во всем многообразии и глубине. Чувствуя, что должен писать искренне, а значит, максимально точно, Байрон старается воспроизводить мельчайшие детали, подчеркивая степень своей откровенности и силу чувств.

Любовная лирика Байрона основана на примате эмоции, а не на примате слов, которые используются для ее передачи. Поэт убежден, что слова набирают силу не сами по себе, по своей словесной природе, а лишь тогда, когда их заполняют сильные эмоции, вызванные из темных сфер подсознания к жизни и свету. Любовная лирика Байрона делает особенный упор на том, что чувства, которые переживает индивид (в частности, речь идет о любви и сопутствующих ей эмоциях) приравниваются к содержимому самой личности. То есть, как утверждали романтики, «мои чувства – это и есть я сам».

Любовная лирика Байрона и гражданская лирика: точки соприкосновения

Любовная лирика Байрона обогатила английскую и мировую литературу, привнеся в них необыкновенную мощь и силу, тесно переплетенную с нежностью и трепетностью величайшего Чувства – Любви, а байроновские поэтические традиции были продолжены и развиты лириками последующих поколений.Романс Заветное имя сказать, начертать Хочу – и не смею молве нашептать. Слеза жжет ланиту – и выдаст одна, Что в сердце немая таит глубина. Так скоро для страсти, для мира сердец Раскаяньем поздно положен конец Блаженству – иль пыткам?.. Не нам их заклясть: Мы рвем их оковы – нас сводит их власть. Пей мед; преступленья оставь мне полынь! Мой идол, прости меня! Хочешь – покинь! Но сердце любви не унизит вовек: Твой раб я, – не сломит меня человек. И в горькой кручине пребуду я тверд: Смирен пред тобой и с надменными горд. Забвенье с тобой – иль у ног все миры?.. Мгновенье с тобой все вместило дары! И вздох твой единый дарит и мертвит И вздох твой единый дарит и живит. Бездушными буду за душу судим: Не им твои губы ответят, – моим!

Стихи, написанные при расставании

О дева! Знай, я сохраню Прощальное лобзанье И губ моих не оскверню До нового свиданья. Твой лучезарный нежный взгляд Не омрачится тенью, И слезы щек не оросят От горького сомненья.

Нет, уверений не тверди, – Я не хочу в разлуке Напрасно воскрешать в груди Спасительные звуки. И ни к чему водить пером, Марая лист несмело.

Что можно выразить стихом, Коль сердце онемело? Но это сердце вновь и вновь Твой образ призывает, Лелеет тайную любовь И по тебе страдает.

Она идет во всей красе (She walks in beauty)

Она идет во всей красе Светла, как ночь ее страны. Вся глубь небес и звезды все В ее очах заключены, Как солнце в утренней росе, Но только мраком смягчены.

Прибавить луч иль тень отнять – И будет уж совсем не та Волос агатовая прядь, Не те глаза, не те уста И лоб, где помыслов печать Так безупречна, так чиста. А этот взгляд, и цвет ланит, И легкий смех, как всплеск морской, – Все в ней о мире говорит.

Она в душе хранит покой И если счастье подарит, То самой щедрою рукой! (Перевод С. Маршака)

Стансы к Августе

Когда время мое миновало И звезда закатилась моя, Недочетов лишь ты не искала И ошибкам моим не судья. Не пугают тебя передряги, И любовью, которой черты Столько раз доверял я бумаге, Остаешься мне в жизни лишь ты. Оттого-то, когда мне в дорогу Шлет природа улыбку свою, Я в привете не чую подлога И в улыбке тебя узнаю.

Когда ж вихри с пучиной воюют, Точно души в изгнанье скорбя, Тем-то волны меня и волнуют, Что несут меня прочь от тебя. И хоть рухнула счастья твердыня И обломки надежды на дне, Все равно: и в тоске и унынье Не бывать их невольником мне.

Сколько б бед ни нашло отовсюду, Растеряюсь – найдусь через миг, Истомлюсь – но себя не забуду, Потому что я твой, а не их. Ты из смертных, и ты не лукава, Ты из женщин, но им не чета. Ты любовь не считаешь забавой, И тебя не страшит клевета.

Ты от слова не ступишь ни шагу, Ты в отъезде – разлуки как нет, Ты на страже, но дружбе во благо, Ты беспечна, но свету во вред. Я ничуть его низко е ставлю, Но в борьбе одного против всех Навлекать на себя его травлю Так же глупо, как верить в успех.

Слишком поздно узнав ему цену, Излечился я от слепоты: Мало даже утраты вселенной, Если в горе наградою – ты. Гибель прошлого, все уничтожа, Кое в чем принесла торжество: То, что было всего мне дороже, По заслугам дороже всего. Есть в пустыне родник, чтоб напиться, Деревцо есть на лысом горбе, В одиночестве певчая птица Целый день мне поет о тебе.

Не бродить уж нам ночами

Читайте также:  Рецензия на очерк Быкова «Трезвый Есенин»

Не бродить уж нам ночами Хоть душа любви полна И по-прежнему лучами Серебрит простор луна Меч сотрет железо ножен И душа источит грудь Вечный пламень невозможен Сердцу нужно отдохнуть Пусть влюбленными лучами Месяц тянется к земле Не бродить уж нам ночами В серебристой лунной мгле.

К бюсту Елены, изваянному Кановой

Джордж (Лорд) Байрон (перевод Абрам Арго) В своем чудесном мраморе светла, Она превыше грешных сил земли – Того природа сделать не могла, Что Красота с Кановою смогли! Ее постичь уму не суждено, Искусство барда перед ней мертво! Бессмертие приданым ей дано – Она – Елена сердца твоего!

Пенелопе

Джордж (Лорд) Байрон (перевод Сергей Ильин) Несчастней дня, скажу по чести, В ряду других не отыскать: Шесть лет назад мы стали вместе, И стали порознь – ровно пять!

Не бродить нам вечер целый…

Джордж (Лорд) Байрон (перевод Самуил Маршак) Не бродить нам вечер целый Под луной вдвоем, Хоть любовь не оскудела И в полях светло, как днем. Переживет ножны клинок, Душа живая – грудь. Самой любви приходит срок От счастья отдохнуть. Пусть для радости и боли Ночь дана тебе и мне – Не бродить нам больше в поле В полночь при луне!

В день моей свадьбы

Джордж (Лорд) Байрон (перевод Самуил Маршак) Новый год… Все желают сегодня Повторений счастливого дня. Пусть повторится день новогодний, Но не свадебный день для меня!

Неспящих солнце, грустная звезда…

Джордж (Лорд) Байрон (перевод Алексей Толстой) Неспящих солнце, грустная звезда, Как слезно луч мерцает твой всегда, Как темнота при нем еще темней, Как он похож на радость прежних дней! Так светит прошлое нам в жизненной ночи, Но уж не греют нас бессильные лучи, Звезда минувшего так в горе мне видна, Видна, но далека — светла, но холодна!

Забыть тебя!

Джордж (Лорд) Байрон (перевод Вячеслав Иванов) Забыть тебя! Забыть тебя! Пусть в огненном потоке лет Позор преследует тебя, Томит раскаяния бред! И мне, и мужу своему Ты будешь памятна вдвойне: Была ты неверна ему,

И демоном была ты мне.

ПОЭЗИЯ.

Copyright © 2015 Любовь безусловная

Источник: http://lubovbezusl.ru/publ/ljubov/stikhi/mi/42-1-0-984

Читать онлайн «Избранные стихотворения», автора Байрон Джордж Ноэл Гордон

Джордж Гордон Байрон

Тьма

К Д…

При расставании с Ньюстедским аббатством

https://www.youtube.com/watch?v=GC7MURpkgOU

Подражание Тибуллу

Отрывок, написанный вскоре после замужества мисс Чавот

O Rimembranza!

Первый поцелуй любви

При виде издали деревни и школы в Гарроу-На-Холме

К Мэри, при получении ее портрета

Сердолик

Отрывок

Джордж Гордон Байрон

Избранные стихотворения

Тьма

Я видел сон… Не все в нем было сном.

Погасло солнце светлое, и звезды

Скиталися без цели, без лучей

В просранстве вечном; льдистая земля

Носилась слепо в воздухе безлунном.

Час утра наставал и проходил,

Но дня не приводилон за собою…

И люди — в ужасе беды великой

Забыли страсти прежние…Сердца

В одну себялюбивую молитву

О свете робко сжались — и застыли,

Перед огнями жил народ; престолы

Дворцы царей невенчанных, шалаши

Жилища всех имеющих жилища

В костры слагались… города горели

И люди собирались толпами

Вокруг домов пылающих — затем,

Чтобы хоть раз взглянуть в глаза друг другу.

Счастливы были жители тех стран,

Где факелы вулканов пламенели…

Весь мир одной надеждой робкой жил…

Зажгли леса; но с каждым часом гас

И падал обгорелый лес; деревья

Внезапно с грозным треском обрушались…

И лица — при неровном трепетанье

Последних замирающих огней

Казались неземными… Кто лежал,

Закрыв глаза, да плакал; кто сидел,

Руками подпираясь, улыбался;

Другие хлопотливо суетились

Вокруг костров — и в ужасе безумном

Глядели смутно на глухое небо,

Земли погибшей саван… а потом

С проклятиями бросались в прах и выли,

Зубами скрежетали. Птицы с криком

Носились низко над землей, махали

Ненужными крылами… Даже звери

Сбегались робкими стадами… Змеи

Ползли, вились среди толпы, шипели

Без вредные… Их убивали люди

На пищу… Снова вспыхнула война,

Погасшая на время… Кровью куплен

Кусок был каждый; всякий в стороне

Сидел угрюмо, насыщаясь в мраке

Любви не стало; вся земля полна

Была одной лишь мыслью: смерти — смерти

Бесславной, неизбежной… Страшный голод

Терзал людей… И быстро гибли люди…

Но не было могилы ни костям,

Ни телу… Пожирал скелет скелета…

И даже псы хозяев раздирали.

Один лишь пес остался трупу верен,

Зверей, людей голодных отгонял

Пока другие трупы привлекали

Их зубы жадные…но пищи сам

Не принимал; с унылым долгим стоном

И быстрым, грустным криком все лизал

Он руку, безответную на ласку,

И умер наконец…Так постепенно

Всех голод истребил; лишь двое граждан

Столицы пышной — некогда врагов

В живых остались… Встретились они

У гаснущих остатков алтаря,

Где много было собрано вещей

Святых………………………………….

Холодными костлявыми руками,

Дрожа, вскопали золу… Огонек

Под слабамих дыханьем вспыхнул слабо,

Как бы в насмешку им; когда же стало

Светлее, оба подняли глаза,

Взглянули, вскрикнули и тут же вместе

От ужаса взаимного внезапного

Упали мертвыми…………………….

……………………………………….

………………….. И мир был пуст;

Тот многолюдный мир, могучий мир

Был мертвой массой, без травы, деревьев

Без жизни, времени, людей, движенья…

То хаос смерти был. Озера, реки

И море — все затихло. Ничего

Не шевелилось в бездне молчаливой.

Безлюдные лежали корабли

И гнили на недвижной, сонной влаге…

Без шуму, по частям валились мачты

И, падая, волны невозмущали…

Моря давно не ведали приливов…

Погибла их владычица — луна;

Завяли ветры в воздухе немом…

Исчезли тучи… Тьме не нужно было

Их помощи…она была повсюду…

К Д…

Когда я прижимал тебя к груди своей,

Любви и счастья полн и примирен с судьбою,

Я думал: только смерть нас разлучит с тобою;

Но вот разлучены мы завистью людей!

Пускай тебя навек, прелестное созданье,

Отторгла злоба их от сердца моего;

Но, верь, им не изгнать твой образ из него,

Пока не пал твой друг под бременем страданья!

И если мертвецы приют покинут свой

И к вечной жизни прах из тлена возродится,

Опять чело мое на грудь твою склонится:

Нет рая для меня, где нет тебя со мной!

При расставании с Ньюстедским аббатством

Зачем воздвигаешь ты чертог, сын крылатых дней? Сегодня ты глядишь с твоей башни; но пройдет немного лет — налетит ветер пустыни и завоет в твоем опустелом дворе.

Ньюстед, в башнях твоих свищет ветер глухой,

Дом отцов, ты пришел в разрушенье!

Лишь омела в садах да репейник седой

Пышных роз заглушает цветенье.

От баронов, водивших вассалов на бой

Из Европы в поля Палестины,

Лишь отались гербы да щиты, что порой

Треплет ветр, оглашая равнины.

Старый Роберт замолк; не споет больше он

Нам под арфу воинственных песен;

У стены аскалонской спит Джон Гористон;

Смертный одр менестреля так тесен.

При Креси спит и Павел в Губертом; они

За Эдварда и Англию пали.

Вас оплакала родина, предки мои,

И предания вас воспевали.

Вместе с Рупертом четверо братьев в бою

Смело отдали жизнь при Марстоне

За права короля, за отчизну свою

И за верность законной короне.

Тени храбрых! Потомок вам шлет свой привет,

Отчий дом навсегда покидая.

Сохранит он в душе память ваших побед

Вдалеке от родимого края.

Светлый взор при разлуке затмился слезой, —

Но не страха, — слезой сожаленья;

Едет вдаль он, горя постоянной мечтой

Удостоиться с вами сравненья.

Не унизит потомок ваш доблестный род

Ни позорным поступком, ни страхом…

Он, как вы, будет жить, и, как вы, он умрет,

И смешает свой прах с вашим прахом!

Подражание Тибуллу

Серинф жестокий! Ты ль неверным сердцем рад

Мученьям без числа, что грудь мою язвят?

Увы! Стремил …

Источник: https://knigogid.ru/books/52547-izbrannye-stihotvoreniya/toread

Стихотворение Байрона “Тьма” (1816) в переводе Ивана Тургенева (1845)

?Николай Подосокорский (philologist) wrote,
2017-10-29 13:21:00Николай Подосокорский
philologist
2017-10-29 13:21:00Впервые опубликовано в 1816 году. В автографе названо «Сон». В переводе И.С. Тургенева (1845), видимо, по требованию царской цензуры, в двух местах были пропущены строки (какие именно – см. конец записи).

ТЬМА

Я видел сон… Не все в нем было сном.Погасло солнце светлое, и звездыСкиталися без цели, без лучейВ пространстве вечном; льдистая земляНосилась слепо в воздухе безлунном.Час утра наставал и проходил,Но дня не приводил он за собою…И люди – в ужасе беды великойЗабыли страсти прежние…

СердцаВ одну себялюбивую молитвуО свете робко сжались – и застыли.Перед огнями жил народ; престолы,Дворцы царей венчанных, шалаши,Жилища всех имеющих жилища -В костры слагались… города горели…И люди собиралися толпамиВокруг домов пылающих – затем,Чтобы хоть раз взглянуть в глаза друг другу.

Счастливы были жители тех стран,

Где факелы вулканов пламенели…Весь мир одной надеждой робкой жил…Зажгли леса; но с каждым часом гасИ падал обгорелый лес; деревьяВнезапно с грозным треском обрушались…И лица – при неровном трепетаньеПоследних замирающих огнейКазались неземными…

Кто лежал,Закрыв глаза, да плакал; кто сидел,Руками подпираясь, улыбался;Другие хлопотливо суетилисьВокруг костров – и в ужасе безумномГлядели смутно на глухое небо,Земли погибшей саван… а потомС проклятьями бросались в прах и выли,Зубами скрежетали. Птицы с крикомНосились низко над землей, махалиНенужными крылами…

Даже звериСбегались робкими стадами… ЗмеиПолзли, вились среди толпы, шипели,Безвредные… Их убивали людиНа пищу… Снова вспыхнула война,Погасшая на время… Кровью купленКусок был каждый; всякий в сторонеСидел угрюмо, насыщаясь в мраке.Любви не стало; вся земля полнаБыла одной лишь мыслью: смерти – смертиБесславной, неизбежной…

Страшный голодТерзал людей… И быстро гибли люди…Но не было могилы ни костям,Ни телу… Пожирал скелет скелета…И даже псы хозяев раздирали.Один лишь пес остался трупу верен,Зверей, людей голодных отгонял -Пока другие трупы привлекалиИх зубы жадные…

Но пищи самНе принимал; с унылым долгим стономИ быстрым, грустным криком все лизалОн руку, безответную на ласку,И умер наконец… Так постепенноВсех голод истребил; лишь двое гражданСтолицы пышной – некогда врагов -В живых осталось… Встретились ониУ гаснущих остатков алтаря,Где много было собрано вещейСвятых . . . . . . . . . . .

Холодными костлявыми руками,Дрожа, вскопали золу… ОгонекПод слабым их дыханьем вспыхнул слабо,Как бы в насмешку им; когда же сталоСветлее, оба подняли глаза,Взглянули, вскрикнули и тут же вместеОт ужаса взаимного внезапноУпали мертвыми . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . .

И мир был пуст;Тот многолюдный мир, могучий мирБыл мертвой массой, без травы, деревьевБез жизни, времени, людей, движенья…То хаос смерти был. Озера, рекиИ море – все затихло. НичегоНе шевелилось в бездне молчаливой.Безлюдные лежали кораблиИ гнили на недвижной, сонной влаге…Без шуму, по частям валились мачтыИ, падая, волны не возмущали…

Моря давно не ведали приливов…Погибла их владычица – луна;Завяли ветры в воздухе немом…Исчезли тучи… Тьме не нужно былоИх помощи… она была повсюду…

Комментарий П.О. Морозова и С.А. Венгерова. – Из кн.: Библиотека великих писателей под ред. С.А. Венгерова. Байрон. Т. II. – СПб.: Издание Брокгауза-Ефрон, 1905.

Вы также можете подписаться на мои страницы:
– в фейсбуке: https://www..com/podosokorskiy

– в твиттере: https://.com/podosokorsky
– в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
– в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
– в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
– в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky Апокалипсис, Байрон, Тургенев, голод, поэзия, сновидения, тьма

  • Международные связи русской литературы (по собраниям Пушкинского Дома). Альбом / Отв. ред. М.Ю. Коренева; подгот. текстов и коммент. И.В. Аршиновой,…

  • Лорд Байрон. Лирика в переводах Георгия Шенгели = Lord Byron’s Poems Translated by Georgi Shengeli Сб. на англ. и рус. яз. Пер. с англ. Г.…

  • Оригинал взят у banshur69 в Нина Яковлевна Дьяконова (20.10.1915-09.12.2013) Сегодня на 99-м году жизни… Великий педагог СПбГУ и РГПУ…

  • Рукопись стихотворения английского поэта эпохи романтизма Джона Китса (1795-1821) продана за рекордную для его произведений сумму в 181 тысячу 250…

  • Копия первого издания романа «Франкенштейн» Мэри Шелли с подписью писательницы была продана аукционом Peter Harrington осенью 2012 года…

  • 26 ноября в Литературном институте им. А.М.Горького состоялось очередное заседание русской секции Международного Байроновского общества, посвященное…

  • Программа юбилейной международной конференции «Руссо и руссоизм в интеллектуальной культуре Запада XVIII – XXI вв.»…

  • Джордж Ноэл Гордон Байрон, с 1798 6-й барон Байрон, широко известный как лорд Байрон (англ. George Gordon Byron, 6th Baron, англ. Lord Byron; 22…

  • В коллекции Национального исторического парка в Морристауне, в штате Нью-Джерси, более 50 лет хранилось фальшивое письмо поэта Джорджа Гордона…

Источник: https://philologist.livejournal.com/9751244.html

Ссылка на основную публикацию