Анализ стихотворения Беллы Ахмадулиной «Я думала, что ты мой враг…»

я думала что ты мой враг i автор текста белла ахмадулина

1:17 Белла Ахмадулина – Я думала, что ты мой враг…

1:17

326261

1:16 Белла Ахмадулина – Я думала , что ты мой враг.

1:16

157828

1:01 Я думала, что ты мой враг I Автор текста Белла Ахмадулина

1:01

67089

1:14 Я думала, что ты мой враг (Белла Ахмадулина)

1:14

365001

1:07 Белла Ахмадулина «Я думала, что ты мой враг…»

1:07

267133

1:11 Я думала, что ты мой враг. Белла Ахмадуллина

1:11

979314

1:41 Белла Ахмадулина – Я думала что ты мой враг.

1:41

688279

0:59 Белла Ахмадулина – Я думала, что ты мой враг…

0:59

416782

1:14 Белла Ахмадулина – Я думала, что ты мой враг…

1:14

504867

1:23 Я думала , что ты мой враг…

1:23

317318

1:02 Евгений Евтушенко – Ты большая в любви…

1:02

773220

4:53 Белла Ахмадулина. Это я…

4:53

72110

4:50 По улице моей который год…

4:50

503354

1:59 Сказка о дожде/стихи Беллы Ахмадулиной

1:59

862632

1:02 Евгений Евтушенко – Ты большая в любви…

1:02

254047

4:53 Белла Ахмадулина. Это я…

4:53

297824

0:56 Анна Ахматова – А ты думал, я тоже такая?

0:56

769353

1:59 Сказка о дожде/стихи Беллы Ахмадулиной

1:59

408469

1:55 Белла Ахмадулина. “15 мальчиков”

1:55

897240

3:23 Пожалуйста, заботься обо мне

3:23

959376

2:23 Белла Ахмадулина. Уроки музыки

2:23

930080

1:10 Руслан Левицкий – Откровения

1:10

516391

2:49 По улице моей который год… (стихи Беллы Ахмадулиной)

2:49

292944

0:59 В тот месяц май I Белла Ахмадулина

0:59

166389

0:15 Я правда не думала что так сильно в тебя влюблюсь…

0:15

467357

1:28 Я вручила тебе три ножа I Автор стихотворения SOPHI . AMB

1:28

729514

5:17 ПО УЛИЦЕ МОЕЙ ст.Б.Ахмадулиной, муз.М.Таривердиева

5:17

846550

3:18 Александр Блок – Незнакомка

3:18

216554

Что пришлось простить белле ахмадулиной евгению евтушенко

?

ygashae_zvezdu Golden Entry

April 10 2019, 20:09

Category:

10 апреля отмечала день рождения Белла Ахмадулина (1937-2010), может быть самая раскрученная поэтесса нашей страны.

Личная жизнь ее была бурной и экстремальной, о чем мы уже говорили, вспоминая брак Беллы с Юрием Нагибиным (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/131498.html)

Но самым известным стала для общественности ее совместная жизнь с Евгением Евтушенко. Именно в этом браке Белла приобрела лицо оторванной от мира принцессы и потеряла юношеский восторг.

Публиковаться Белла начала еще школьницей. Одна из громких публикаций случилась в журнале «Октябрь», где на ее стихи наткнулся Евгений Евтушенко. Сей человек просто по складу характера не мог пройти мимо успеха, какие бы причудливые формы тот не принимал. Он явился в литературное объединение Беллу послушать. Девушка, так сказать, произвела на него впечатление. 

Уже одно из первых свиданий завершилось скандалом. Евтушенко пригласил девушку встретить Новый Год в ЦДЛ. Семнадцатилетняя Белла оказалась банально не готова к тому, что писатели и их спутницы ужрались, и начали себя вести, как обычные пьяницы. Потрясенная, она ушла среди ночи в туфельках по снегу. Старший товарищ отказался ее провожать, предпочтя продолжить веселье. 

И все же он влюбился.

Позже Евтушенко вспоминал:

«Мы часто ссорились, но быстро и мирились. Мы любили и друг друга, и стихи друг друга. Одно новое стихотворение, посвященное ей, я надел на весеннюю ветку, обсыпанную чуть проклюнувшимися почками, и дерево на Тверском бульваре долго махало нам тетрадным, трепещущим на ветру листком, покрытым лиловыми, постепенно размокающими буквами.

Взявшись за руки, мы часами бродили по Москве, и я забегал вперед и заглядывал в ее бахчисарайские глаза, потому что сбоку была видна только одна щека, только один глаз, а мне не хотелось потерять глазами ни кусочка любимого и потому самого прекрасного в мире лица. Прохожие на нас оглядывались, ибо мы были похожи на то, что им самим не удалось».

Роман продолжался около года, пока Белле не исполнилось восемнадцать. Перед женитьбой состоялись смотрины, в ходе которых мама Жени всплеснула ручками, вопросив: «Что же она у тебя такая толстая?».

Нам, привыкшим к точеному облику поэтессы, это восклицание может показаться троллингом, и здесь впору сказать, что к моменту своих восемнадцати представляла собой Белла.

Не то, что мы привыкли видеть. Корпулентная девушка, с большой грудью, веснушчатая, с косой. Очень застенчивая. Очень советская, верящая в идеалы революции. 

Именно с застенчивостью Беллы начал бороться привыкший к эстрадному эпатажу поэт. Он заставлял ее броско одеваться, а когда жену, которая вышла на публику в красном пальто, продернули за это в одном фельетоне, искренно изумлялся ее огорчению: «В чем дело, о тебе заговорили!»

Боролся Евтушенко и с весом любимой, внушая, – поэтесса должна выглядеть бесплотной. При каждой ссоре у Беллы вошло в привычку демонстративно жрать перед мужем пирожные, запивая оные пивом. 

В общем, если не стихотворный, то внешний рисунок Ахмадулиной сформировал лучший эстрадник Москвы. Их имена звучали рядом, а это помогало и славе, и публикациям, всему, всему. 

Но главное ведь стихи. Присутствие Беллы явно в таких знаковых стихах Евтушенко как «Со мною вот что происходит…», Моя любимая приедет…», «Вальс на палубе». 

Или вот стихотворение «Глубокий снег». 

По снегу белому на лыжах я бегу.   Бегу и думаю:   что в жизни я могу?   В себя гляжу,   тужу,   припоминаю.   Что знаю я?   Я ничего не знаю.   По снегу белому на лыжах я бегу.

В красивом городе есть площадь   Ногина.   Она сейчас отсюда мне видна.   Там девушка живет одна.   Она   мне не жена.   В меня не влюблена.   Чья в том вина?..

  Ах, белое порханье!   Бегу.   Мне и тревожно и легко.   Глубокий снег.   Глубокое дыханье.   Над головою тоже глубоко.   Мне надо далеко…

Читайте также:  Сочинение «слово о полку игореве»: образ князя игоря

   Скрипите,   лыжи милые,   скрипите,   а Вы,   далекая,   забудьте про беду.   Скрепите сердце.   Что-нибудь купите.

  Спокойно спите.   Я не пропаду.   Я закурить хочу.   Ломаю спички.   От самого себя устал бежать.   Домой поеду.

  В жаркой электричке   кому-то буду лыжами мешать.

   Приеду к девушке одной.   Она все бросит.   Она венком большие косы носит.   Она скучала от меня вдали.   Она поцеловать себя попросит.   «Не подвели ли лыжи?»-   тихо спросит.   «Нет, нет, – отвечу я, –   не подвели».

  А сам задумаюсь…   «Ты хочешь, милый, чаю?» –   «Нет».-   «Что с тобой –   понять я не могу…   Где ты сейчас?»   Я головой качаю.

  Что я отвечу?   Я ей отвечаю:   «По снегу белому   на лыжах я бегу»

В этом стихотворении, как в коконе, можно разглядеть проблемы, приведшие к разрыву двух любящих. Евтушенко при всей своей внешней распахнутости был вещью в себе; человеком быстрых ощущений; поэтом, не способным фиксироваться на чужих проблемах. Может оно и так надо, кто спорит.

Но все им сотворенное в отношении Беллы, мало какая женщина простит.

Создавая Галатею, Пигмалион – Евтушенко упустил из виду золотое правило: «Мы в ответе за тех, кого приручили». К ответственности он оказался не готов, хотя вроде как был старше на пять лет. 

В 1957 году под Евтушенко заколебалась почва, его выгнали из Литературного института, что могло означать конец карьеры вообще.

Всю жизнь Евгений Александрович уверял, будто отчислили его за выступление в защиту романа Дудинцева «Белые одежды», умалчивая о куче академических задолженностей.

Господи, да он за четыре года даже вечернюю школу не умудрился закончить, предоставив в деканат аттестат о среднем образовании, хотя брали его в институт на таком условии.

• А тут еще Белла со своей беременностью.
• Не кстати – не кстати…
• Евтушенко отправил жену на аборт, о чем впоследствии сильно жалел, признаваясь:
• «Я не понимал тогда, что если мужчина заставляет любимую женщину убивать их общее дитя в её чреве, то он убивает её любовь к себе».

Даже после аборта существовал шанс выправить ситуацию. По выходе из больницы, Белла цеплялась за Женю, умоляя взять ее с собой в поездку по Сибири. Тот счел это обременительной блажью. 

Когда поэт вернулся из путешествия, его встретила другая женщина изменившая внешне и внутренне. Встретила стихотворением, показывающим, что все, действительно, кончилось. 

1. Я думала, что ты мой враг,
2. что ты беда моя тяжелая,
3. а вышло так: ты просто враль,
4. и вся игра твоя – дешевая.
5. На площади Манежной
6. бросал монетку в снег.
7. Загадывал монете
8. люблю я или нет.
9. И шарфом ноги мне обматывал
10. там,  в Александровском саду,
11. и руки грел, а все обманывал,
12. все думал, что и я солгу.
13. Кружилось надо мной вранье,
14. похожее на воронье.
15. Но вот в последний раз прощаешься.
16. В глазах ни сине, ни черно.
17. О, проживешь, не опечалишься,
18. а мне и вовсе ничего.
19. Но как же все напрасно,
20. но как же все нелепо!
21. Тебе идти направо,
22. Мне идти налево.
23. Евтушенко съехал из семейного дома. 
24. Он писал:

«Мы не поссорились. Наша любовь не умерла – она перестала быть. Мы разошлись, и я переселился в комнатушку над Елисеевским магазином – настолько крошечную, что входящим женщинам нельзя было избежать тахты, и через пару месяцев я чуть не рехнулся от карусели, которую сам себе устроил».

Финиш пришел, когда в жизни Ахмадулиной появился Юрий Нагибин. Сунувшемуся к ней среди ночи вернувшемуся мужу Белла не открыла дверь. Последовал развод. 

Конец семейной жизни не означал конца отношений, поскольку оба были знаковыми лицами оттепельной поэзии. Их имена пресса по-прежнему писала через запятую. Приходилось общаться. 

Ахмадулина стала лучшей подругой второй жены Евтушенко Галины Сокол, которую он увел у друга – поэта Михаила Луконина. Дамы вместе зажигали, давая окружающим повод для пересудов.

Так однажды ГАИшники задержали Сокол и Ахмадулину за езду в пьяном виде. Сокол начала орать, что она жена Евтушенко. Белла присоединилась к ее воплям: «И я тоже». 

Историю совместного усыновления дамами детдомовцев, дабы удержать рядом мужей я уже рассказывал (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/131498.html) Замечу только, что Нагибин Ахмадулину с ребенком выгнал, а вот Евтушенко блажь Сокол принял и заменил мальчику Пете отца.

Постепенно углы сгладились до равнодушия. Вчера любил – сегодня готов убить – завтра простишь: вот нормальное развитие отношений. 

Время развело Евтушенко со многими друзьями юности: Рождественским (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/143267.html), Вознесенским, Аксеновым (https://ygashae-zvezdu.livejournal.com/143597.html) Чуть ли не единственная, с кем он не обменялся на старости лет ехидными инвективами Ахмадулина. Там присутствовало уважение, взаимное, впрочем. 

Увидев у коллекционера Виктора Сербского на одной из своих книжек автограф Беллы: «Виктору Сербскому с любовью к поэту Евгению Евтушенко — Белла Ахмадулина», он откликнулся автографом: «Глубочайше тронут тем, что рукой Беллы — ее драгоценными пальчиками подтверждено то, что хотя бы когда-то она любила меня. Евг. Евтушенко».

Ну а Белла еще в конце 1950-ых высказала отношение к Евгению, закончив одно из вдохновленных им стихотворений словами:

Никто не покарает, не измерит

вины его. Не вышло ни черта.

И все же он, гуляка и изменник,

не вам чета. Нет. Он не вам чета.

Отвечая же на вопрос корреспондента «АИФ» о бывшем муже, Белла констатировала: 

«Мы просто не видимся. Евгений Александрович мне ничего никогда плохого не сделал. Он — мастер литературной формы. Я только это могу сказать…»

И так уж получилось, что отпели Евтушенко 10 апреля 2017 года, в день, когда его звезде и музе, могло бы исполниться 80 лет.

битва титановевтушенколитература

Читать

Белла Ахмадулина

Стихотворения и поэмы. Дневник

Предисловие

Б. Ахмадулина стала знаменита с первой же строки как поэт, как личность, как образ. Взлет этой славы, начавшейся с оттепели, не прекращается уже более сорока лет. Чистый, серебряный звук.

Эпитет «серебряный» очень подходит, поскольку трудно себе представить другого русского поэта, второй половины XX века, столь непосредственно воспринявшего и развившего традиции «века серебряного». Блок, Пастернак, Мандельштам и, в особенности, Ахматова и Цветаева – не только прямые предшественники, но и герои ее поэзии.

В той прямо-таки альпинистской связке поэтов, взошедшей на нобелевский Олимп, Милош – Бродский – Октавио Паз – Уолкотт – Шеймуз Хини, Ахмадулина заслуженно и естественно завершает и ряд, и век. Бродский неоднократно, и устно и письменно, именно так высоко и требовательно оценивал ее поэзию (теперь это звучит как завещание).

С уходом Бродского отсчет русской поэзии XX века завершается Ахмадулиной. Бесстрашие и мужество поэта, проявленное в достаточно тяжкие годы, снискало ей славу бескомпромиссного гражданина, но никак не исказило и не огрубило чистоты и высоты ее поэтического голоса.

Закончу притчей из жизни. Есть у нас одна великая камерная певица, более известная и признанная среди великих музыкантов, чем отмеченная государством. Прощаясь со сценой, на одном из последних своих концертов она исключила из репертуара одну вещицу, уже трудную для ее физических сил.

Один из филармонических «ценителей», пытаясь подольститься тонкостью своего суждения к присутствовавшему на концерте великому музыканту, стал рассуждать на эту тему. Маэстро посмотрел на него, как на вещь: «О чем вы лепечете? она же у нас единственная». Довод исчерпывающий. Ахмадулина у нас – единственная.

Со своим до сих пор звонким верхним «ля»[1].

Белла прошла все-таки помимо печатного слова, мы ее воспринимаем как диск, как пластинку, и все здесь сидящие конечно, восприняли ее через ее выступление. Это какое-то явление, сочетание позы, жеста, звука голоса, интонации – всего.

Это не только слова на бумаге, иначе с этим тоже огромная борьба и превозмогание Она часто оговаривается о своей, так сказать, тоске по романтическому выражению, потому что она сама себе всегда была самым строгим судией. И в стихотворении «Сад-всадник» – моем любимом, надо сказать, и я не берусь его здесь читать за Беллу, – есть такая формула: «избранник-ошибка».

Вот это сочетание полного сознания собственной избранности, без которого нет поэта, и такая глухая история, которая сопровождала нас 20 или 30 лет, которые избранничество было ошибкой, а не судьбой. И превращение этой ошибки в избранничество и в судьбу – это суть, вот, по-моему, подвига Беллы внутри ее поэтического страдания.

И там же, в этом же стихотворении «Сад-всадник», такая строчка обронена: «Все было давно, а судьбы не хватило». Знаете, когда… когда вы читаете одни из самых замечательных ее стихотворений о русской поэзии, и они прежде всего посвящены русским поэтам, т. е.

людям, живым, – где она кормит пирожными Мандельштама, где она так восчувствует судьбу Цветаевой и Ахматовой, как мало кому было дано, судьбу Блока, – то вы понимаете, что это не просто соизмерение, вечное соизмерение живущего русского поэта с судьбой великого предшественника.

Это не только какая-то обделенность по сравнению с той судьбой, которой поэт восхищен, а это выковывание собственной судьбы, которая невозможна по меркам уже прошедших поэтов. И таким образом, самому человеку, самому поэту, который выковывает свою судьбу в том времени, которое ему было отпущено, вот это увидеть со стороны не дано, но только этому он посвящает всю свою жизнь.

Я думаю, что у Беллы – судьба, и судьба, я бы сказал, очень страшная и глухая, и вся ее слава, которая затмила ее работу поэта, – это тоже та же самая несправедливость, которой обычно расплачивается русский читатель со своим поэтом.

Он может его либо убрать, либо не понять, либо способствовать его уничтожению, либо признать так, чтобы его уже не видеть. Это все формы прижизненной ампутации поэта, и через все это должен пройти поэт.

И мне кажется, что Белла это прошла, прошла с тем же жестом, который у нее как в слове, так и в жизни безукоризнен и нем.

У нее жест всюду. Вот в стихах я очень люблю период ее заточения, так сказать.

Добровольного заточения, когда она сама себя, как боярыня Морозова, с помощью друзей заточала – то в Тарусу, то еще в какую-то другую ипостась – и писала там стихи, так близкие к жизни.

И там все время идет комментарий о немоте, и все время есть этот жест: так жизнь моя текла. Помните, это как будто бы человека нет…

Как отметил Фазиль Искандер: у нее не так много таких гражданских мотивов в ее лирике, – однако поведение ее было абсолютно гражданским, я также отмечаю, что всюду, где был запах благородства, всюду, где была возможность поведения, этот человек выступал как благородный человек и осуществлял поведение, независимо от того, чем это ему грозило.

Но я не вижу, честно говоря, более антисоветских вещей, или антикоммунистических, или противорежимных, или каких-то угодно, чем все еще продолжавшая при любом режиме работать погода, пейзаж, Бог – это были самые страшные категории, самые невыносимые для режима.

И если вы подумаете, сколько у Беллы погоды, то вы подумаете, что этот поэт не мог существовать при этом режиме.

Для меня как для прозаика самые дорогие вещи в поэзии – это там, где поэзия пересекается с прозой. У нее сплошная погода, у нее лирика – это один сплошной дневник безвременья.

Она всегда ставит дату, потому что жить у нее и проживать определенные озарения – это есть поступок, это есть поведение, это есть событие этого безвременья. Я прочитаю еще одно стихотворение, позволю себе, поскольку это гораздо лучше всего, что можно рассуждать о стихах.

Вот стихотворение-дата, которыми насыщено ее творчество, оно все продатировано. И это стихотворение на классическую тему. Казалось бы, его мог написать Пушкин (как Белла часто любит читать «Цветок засохший, безуханный…»). Это стихотворение «Бабочка».

Я выбрал еще его потому, что, по заверению Набокова, в русской литературе, в русской поэзии не было ни одного стихотворения про бабочку.

• День октября шестнадцатый столь тёпел,
• жара в окне так приторно желта,
• что бабочка, усопшая меж стекол,
• смерть прервала для краткого житья.

1. Не страшно ли, не скушно ли? Не зря ли
2. очнулась ты от участи сестер,
3. жаднейшая до бренных лакомств яви
4. средь прочих шоколадниц и сластён?

• Из мертвой хватки, из загробной дрёмы
• ты рвешься так, что, слух острее будь,
• пришлось бы мне, как на аэродроме,
• глаза прикрыть и голову пригнуть.

1. Перстам неотпускающим, незримым
2. отдав щепотку боли и пыльцы,
3. пари, предавшись помыслам орлиным,
4. сверкай и нежься, гибни и прости.

• Умру иль нет, но прежде изнурю я
• свечу и лоб: пусть выдумают – как
• благословлю я xищность жизнелюбья
• с добычей жизни в меркнущих зрачках.

Пора! В окне горит огонь-затворник.

Усугубилась складка меж бровей.

Пишу: октябрь, шестнадцатое, вторник —

и Воскресенье бабочки моей[2].

Стихотворения Беллы Ахмадулиной «Я думала, что ты мой враг…», «Я думаю: как я была глупа…», «Я завидую ей — молодой…»

Я думала, что ты мой враг, что ты беда моя тяжелая, а вышло так: ты просто враль, и вся игра твоя – дешевая. На площади Манежная бросал монету в снег. Загадывал монетой, люблю я или нет.

И шарфом ноги мне обматывал там, в Александровском саду, и руки грел, а все обманывал, всё думал, что и я солгу. Кружилось надо мной вранье, похожее на воронье. Но вот в последний раз прощаешься. В глазах ни сине, ни черно. О, проживешь, не опечалишься, а мне и вовсе ничего.

Но как же всё напрасно, но как же всё нелепо! Тебе идти направо. Мне идти налево.

1957

Стихотворение Беллы Ахмадулиной «Я думаю: как я была глупа…»

Я думаю: как я была глупа, когда стыдилась собственного лба – зачем он так от гения свободен? Сегодня, став взрослее и трезвей, хочу обедать посреди друзей – лишь их привет мне сладок и угоден. Мне снился сон: я мучаюсь и мчусь, лицейскою возвышенностью чувств пылает мозг в честь праздника простого.

Друзья мои, что так добры ко мне, должны собраться в маленьком кафе на площади Восстанья в полшестого. Я прихожу и вижу: собрались. Благословляя красоту их лиц, плач нежности стоит в моей гортани. Как встарь, моя кружится голова. Как встарь, звучат прекрасные слова и пенье очарованной гитары. Я просыпаюсь и спешу в кафе, я оставляю шапку в рукаве, не ведая сомнения пустого.

Я твердо помню мой недавний сон и стол прошу накрыть на пять персон на площади Восстанья в полшестого. Я долго жду и вижу жизнь людей, которую прибоем площадей выносит вдруг на мой пустынный остров. Так мне пришлось присвоить новость встреч, чужие тайны и чужую речь, борьбу локтей неведомых и острых. Вошел убийца в сером пиджаке. Убитый им сидел невдалеке.

Я наблюдала странность их общенья. Промолвил первый:                  – Вот моя рука, но всё ж не пейте столько коньяка.- И встал второй и попросил прощенья. Я у того, кто встал, спросила:                                                                   – Вы однажды не сносили головы, неужто с вами что-нибудь случится?- Он мне сказал:                  – Я узник прежних уз.

Дитя мое, я, как тогда, боюсь – не я ему, он мне ночами снится. Я поняла: я быть одна боюсь. Друзья мои, прекрасен наш союз!* О, смилуйтесь, хоть вы не обещали. Совсем одна, словно Мальмгрен во льду, заточена, словно мигрень во лбу.

Друзья мои, я требую пощады! И всё ж, пока слагать стихи смогу, я вот как вам солгу иль не солгу: они пришли, не ожидая зова, сказали мне: – Спешат твои часы.- И были наши помыслы чисты на площади Восстанья в полшестого. * Строчка из стихотворения А. Пушкина.

1967

Стихотворение Беллы Ахмадулиной «Я завидую ей — молодой…»

                                                              Анне Ахматовой Я завидую ей — молодой и худой, как рабы на галере: горячей, чем рабыни в гареме, возжигала зрачок золотой и глядела, как вместе горели две зари по-над невской водой.

Это имя, каким назвалась, потому что сама захотела,— нарушенье черты и предела и востока незваная власть, так — на северный край чистотела вдруг — персидской сирени напасть. Но ее и мое имена были схожи основой кромешной, лишь однажды взглянула с усмешкой, как метелью лицо обмела.

Что же было мне делать — посмевшей зваться так, как назвали меня? Я завидую ей — молодой до печали, но до упаданья головою в ладонь, до страданья, я завидую ей же — седой в час, когда не прервали свиданья две зари по-над невской водой.

Да, как колокол, грузной, седой, с вещим слухом, окликнутым зовом, то ли голосом чьим-то, то ль звоном, излученным звездой и звездой, с этим неописуемым зобом, полным песни, уже неземной. Я завидую ей — меж корней, нищей пленнице рая и ада. О, когда б я была так богата, что мне прелесть оставшихся дней? Но я знаю, какая расплата за судьбу быть не мною, а ей.

• 1974
• Предыдущая страница    К списку стихов