Стихи о смысле жизни
Наш свет – театр; жизнь – драма; содержатель
Пётр ВяземскийНаш свет – театр; жизнь – драма; содержатель – Судьба; у ней в руке всех лиц запас: Министр, богач, монах, завоеватель В условный срок выходит напоказ. Простая чернь, отброшенная знатью, В последний ряд отталкивают нас. Но платим мы издержки их проказ, И уж зато подчас, без дальних справок, Когда у них в игре оплошность есть, Даем себе потеху с задних лавок
За свой алтын освистывать их честь.
Двойная бездна
Дмитрий МережковскийНе плачь о неземной отчизне, И помни,- более того, Что есть в твоей мгновенной жизни, Не будет в смерти ничего. И жизнь, как смерть необычайна… Есть в мире здешнем – мир иной.
Есть ужас тот же, та же тайна – И в свете дня, как в тьме ночной. И смерть и жизнь – родные бездны; Они подобны и равны, Друг другу чужды и любезны, Одна в другой отражены. Одна другую углубляет, Как зеркало, а человек Их съединяет, разделяет Своею волею навек.
И зло, и благо,- тайна гроба. И тайна жизни – два пути – Ведут к единой цели оба. И все равно, куда идти. Будь мудр,- иного нет исхода. Кто цепь последнюю расторг, Тот знает, что в цепях свобода И что в мучении – восторг. Ты сам – свой Бог, ты сам свой ближний.
О, будь же собственным Творцом, Будь бездной верхней, бездной нижней,
Своим началом и концом.
Память
Николай ГумилёвТолько змеи сбрасывают кожи, Чтоб душа старела и росла. Мы, увы, со змеями не схожи, Мы меняем души, не тела. Память, ты рукою великанши Жизнь ведешь, как под уздцы коня, Ты расскажешь мне о тех, что раньше В этом теле жили до меня.
Самый первый: некрасив и тонок, Полюбивший только сумрак рощ, Лист опавший, колдовской ребенок, Словом останавливавший дождь. Дерево да рыжая собака – Вот кого он взял себе в друзья, Память, память, ты не сыщешь знака, Не уверишь мир, что то был я. И второй…
Любил он ветер с юга, В каждом шуме слышал звоны лир, Говорил, что жизнь – его подруга, Коврик под его ногами – мир. Он совсем не нравится мне, это Он хотел стать богом и царем, Он повесил вывеску поэта Над дверьми в мой молчаливый дом. Я люблю избранника свободы, Мореплавателя и стрелка, Ах, ему так звонко пели воды И завидовали облака.
Высока была его палатка, Мулы были резвы и сильны, Как вино, впивал он воздух сладкий Белому неведомой страны. Память, ты слабее год от году, Тот ли это или кто другой Променял веселую свободу На священный долгожданный бой. Знал он муки голода и жажды, Сон тревожный, бесконечный путь, Но святой Георгий тронул дважды Пулею не тронутую грудь.
Я – угрюмый и упрямый зодчий Храма, восстающего во мгле, Я возревновал о славе Отчей, Как на небесах, и на земле. Сердце будет пламенем палимо Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
…
Вечер
Павел КоганВесь город вечер высинил, И фонари разлучились, Чуть-чуть глаза зажмуришь – И стукнутся в зрачки. Я шел. И мне казалось, Что фонари те – лучшие И лучше всех смеются В прохожие очки. Я шел, и мне казалось, Что это очень здорово, Что это замечательно, Что на дворе весна.
Я шел, и бессознательно Я ставил гордо голову, Я шел, и был уверен, И очень твердо знал, Что жизнь – это солнце! Что жить на свете – стоит! Что в кровь ко мне залезла Весенняя гроза, Что сердце не желает Сидеть себе спокойно, Что у моей любимой хорошие глаза, Что я живу в стране, где Весна зимою даже, Где люди, что умеют смеяться и любить. И я иду.
А небо, Измазанное сажей, Со мной хохочет вдребезги
И пробует запеть.
Да, наша жизнь текла мятежно
Николай НекрасовДа, наша жизнь текла мятежно, Полна тревог, полна утрат, Расстаться было неизбежно – И за тебя теперь я рад! Но с той поры как все кругом меня пустынно! Отдаться не могу с любовью ничему, И жизнь скучна, и время длинно, И холоден я к делу своему.
Не знал бы я, зачем встаю с постели, Когда б не мысль: авось и прилетели Сегодня наконец заветные листы, В которых мне расскажешь ты: Здорова ли? что думаешь? легко ли Под дальним небом дышится тебе? Грустишь ли ты, жалея прежней доли, Охотно ль повинуешься судьбе? Желал бы я, чтоб сонное забвенье На долгий срок мне на душу сошло, Когда б мое воображенье Блуждать в прошедшем не могло… Прошедшее! его волшебной власти Покорствуя, переживаю вновь И первое движенье страсти, Так бурно взволновавшей кровь, И долгую борьбу с самим собою, И не убитую борьбою, Но с каждым днем сильней кипевшую любовь. Как долго ты была сурова, Как ты хотела верить мне, И как и верила, и колебалась снова, И как поверила вполне! (Счастливый день! Его я отличаю В семье обыкновенных дней; С него я жизнь мою считаю, Я праздную его в душе моей!) Я вспомнил все… одним воспоминаньем, Одним прошедшим я живу – И то, что в нем казалось нам страданьем, И то теперь я счастием зову… А ты?.. ты так же ли печали предана?.. И так же ли в одни воспоминанья Средь добровольного изгнанья Твоя душа погружена? Иль новая роскошная природа,
…
И это снилось мне, и это снится мне
Арсений ТарковскийИ это снилось мне, и это снится мне, И это мне еще когда-нибудь приснится, И повторится все, и все довоплотится, И вам приснится все, что видел я во сне.
Там, в стороне от нас, от мира в стороне Волна идет вослед волне о берег биться, А на волне звезда, и человек, и птица, И явь, и сны, и смерть – волна вослед волне.
Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду, Жизнь – чудо из чудес, и на колени чуду Один, как сирота, я сам себя кладу, Один, среди зеркал – в ограде отражений Морей и городов, лучащихся в чаду.
И мать в слезах берет ребенка на колени.
Идеал
Семён НадсонНе говори, что жизнь – игрушка В руках бессмысленной судьбы, Беспечной глупости пирушка И яд сомнений и борьбы. Нет, жизнь – разумное стремленье Туда, где вечный свет горит, Где человек, венец творенья, Над миром высоко царит.
Внизу, воздвигнуты толпою, Тельцы минутные стоят И золотою мишурою Людей обманчиво манят; За этот призрак идеалов Немало сгибнуло борцов, И льется кровь у пьедесталов Борьбы не стоящих тельцов.
Проходит время,- люди сами Их свергнуть с высоты спешат И, тешась новыми мечтами, Других тельцов боготворят; Но лишь один стоит от века, Вне власти суетной толпы, – Кумир великий человека В лучах духовной красоты.
И тот, кто мыслию летучей Сумел подняться над толпой, Любви оценит свет могучий И сердца идеал святой; Он бросит все кумиры века, С их мимолетной мишурой, И к идеалу человека
Пойдет уверенной стопой!
Жизнь
Иван НикитинПрекрасны молодые годы, Когда, не ведая утрат, Картины жизни и природы Мы начинаем изучать! Когда надежды беззакатной Звезда приветливо горит И нам так много говорит Желаний голос непонятный; Когда в восторг приводит нас Борьба и подвиг знаменитый, И безыскусственный рассказ О старине давно забытой, И ночи мрак, и солнца блеск, И утренней зари сиянье, И музыкальный моря плеск, И ветра тихое дыханье, Степей безлюдье и простор, Напевы бури заунывной, И вечный снег пустынных гор, И леса тень, и шум призывный… И жить в ту пору мы спешим, Вперед глядим нетерпеливо И новой жизни перспективу Узнать заранее хотим. А между тем, как метеор, Воображенье потухает, И в книге жизни юный взор Картины грустные встречает; В душе является борьба Глубокой веры и сомненья, И вот беспечные года Берут другое направленье. Акт жизни прожит – и теперь Иная сцена пред очами: Для сердца период потерь Приходит с пылкими страстями; Взамен забытых нами грез Под пестротою маскарадной Находим мы источник слез В существенности безотрадной, И, не умея примирять Нужду с достоинством свободы, Мы начинаем замечать Противоречия в природе, Не признавая в ней чудес. И сколько грустных размышлений В нас пробуждает интерес Разнообразных впечатлений: Терпимый в обществе разврат И злоба сплетней утонченных, Их горький смысл и результат, И цель вопросов современных!..
…
В какой-то миг неуловимый
Римма КазаковаВ какой-то миг неуловимый, неумолимый на года, я поняла, что нелюбимой уже не буду никогда. Что были плети, были сети не красных дат календаря, но доброта не зря на свете и сострадание не зря. И жизнь – не выставка, не сцена, не бесполезность щедрых трат, и если что и впрямь бесценно –
сердца, которые болят.
В дорогу – живо! Или – в гроб ложись!..
Владимир ВысоцкийВ дорогу – живо! Или – в гроб ложись. Да! Выбор небогатый перед нами. Нас обрекли на медленную жизнь – Мы к ней для верности прикованы цепями. А кое-кто поверил второпях – Поверил без оглядки, бестолково.
Но разве это жизнь – когда в цепях? Но разве это выбор – если скован? Коварна нам оказанная милость – Как зелье полоумных ворожих: Смерть от своих – за камнем притаилась, И сзади – тоже смерть, но от чужих.
Душа застыла, тело затекло, И мы молчим, как подставные пешки, А в лобовое грязное стекло Глядит и скалится позор кривой усмешке. И если бы оковы разломать – Тогда бы мы и горло перегрызли Тому, кто догадался приковать Нас узами цепей к хваленой жизни.
Неужто мы надеемся на что-то? А может быть, нам цель не по зубам? Зачем стучимся в райские ворота Костяшками по кованным скобам? Нам предложили выход из войны, Но вот какую заложили цену: Мы к долгой жизни приговорены Через вину, через позор, через измену! Но стоит ли и жизнь такой цены?! Дорога не окончена! Спокойно! – И в стороне от той, большой, войны Еще возможно умереть достойно. И рано нас равнять с болотной слизью – Мы гнезд себе на гнили не совьем! Мы не умрем мучительною жизнью –
Мы лучше верной смертью оживем!
Зовет нас жизнь: идем, мужаясь, все мы
Каролина ПавловаЗовет нас жизнь: идем, мужаясь, все мы; Но в краткий час, где стихнет гром невзгод, И страсти спят, и споры сердца немы,— Дохнет душа среди мирских забот, И вдруг мелькнут далекие эдемы, И думы власть опять свое берет.
_________ Остановясь горы на половине, Пришлец порой кругом бросает взгляд: За ним цветы и майский день в долине, А перед ним — гранит и зимний хлад. Как он, вперед гляжу я реже ныне, И более гляжу уже назад. Там много есть, чего не встретить снова; Прелестна там и радость и беда; Там много есть любимого, святого, Разбитого судьбою навсегда.
Ужели всё душа забыть готова? Ужели всё проходит без следа? Ужель вы мне — безжизненные тени, Вы, взявшие с меня, в моей весне, Дань жарких слез и горестных борений, Погибшие! ужель вы чужды мне И помнитесь, среди сердечной лени, Лишь изредка и тёмно, как во сне? Ты, с коей я простилася, рыдая, Чей путь избрал безжалостно творец, Святой любви поборница младая,— Ты приняла терновый свой венец И скрыла глушь убийственного края И подвиг твой, и грустный твой конец. И там, где ты несла свои страданья, Где гасла ты в несказанной тоске,— Уж, может, нет в сердцах воспоминанья, Нет имени на гробовой доске; Прошли года — и вижу без вниманья Твое кольцо я на своей руке. А как с тобой рассталася тогда я, Сдавалось мне, что я других сильней, Что я могу любить, не забывая, И двадцать лет грустеть, как двадцать дней.
…
К Тибуллу
Василий ЖуковскийНа прошедший век Он совершил свое теченье И в бездне вечности исчез…
Могилы пепел, разрушенье, Пучина бедствий, крови, слез – Вот путь его и обелиски! Тибулл! все под луною тленно! Давно ль на холме сем стоял Столетний дуб, густой, надменной, И дол ветвями осенял? Ударил гром – и дуб повержен! Давно ли сей любимец Славы Народов жребием играл, Вселенной подавал уставы И небо к распре вызывал? Дохнула смерть – что он?- горсть пыли. Тибулл! нам в мире жить не вечно: Вся наша жизнь – лишь только миг. Как молнья, время скоротечно!- На быстрых крылиях своих Оно летит, и все с ним гибнет. Едва на дневный свет мы взглянем, Едва себя мы ощутим И жизнью радоваться станем – Уже в сырой земле лежим, Уж мы добыча разрушенья! Тибулл! нельзя, чтобы Природа Лишь для червей нас создала; Чтоб мы, проживши два-три года, Прешед сквозь мрачны дебри зла, С лица земли, как тени, скрылись! На что винить богов напрасно? Себя мы можем пережить: Любя добро и мудрость страстно, Стремясь друзьями миру быть –
Мы живы в самом гробе будем!..
Эпиграмма (Котора лучше жизнь…
)
Александр СумароковКотора лучше жизнь: в златой ли птичке клетке, Иль на зеленой ветке? Которые стихи приятнее текут? Не те ль, которые приятностью влекут И, шествуя в свободе, В прекрасной простоте, А не в сияющей притворной красоте, Последуя природе, Без бремени одежд, в прелестной наготе, Не зная ни пустого звука, Ни несогласна стука? А к этому большой потребен смысл и труд. Иль те, которые хоть разуму и дивны, Но естеству противны?
Пузырь всегда пузырь, хоть пуст, хотя надут.
Неподражаемо лжет жизнь:
Марина ЦветаеваНеподражаемо лжет жизнь: Сверх ожидания, сверх лжи… Но по дрожанию всех жил Можешь узнать: жизнь! Словно во ржи лежишь: звон, синь…
(Что ж, что во лжи лежишь!) — жар, вал Бормот — сквозь жимолость — ста жил… Радуйся же!— Звал! И не кори меня, друг, столь Заворожимы у нас, тел, Души — что вот уже: лбом в сон.
Ибо — зачем пел? В белую книгу твоих тишизн, В дикую глину твоих «да» — Тихо склоняю облом лба:
Ибо ладонь — жизнь.
Парня спасем
Владимир ВысоцкийПарня спасем, Парня в детдом – На воспитанье! Даром учить, Даром поить, Даром питанье!.. Жизнь – как вода, Вел я всегда Жизнь бесшабашную,- Все ерунда, Кроме суда Самого страшного. Все вам дадут, Все вам споют – Будьте прилежными,- А за оклад – Ласки дарят Самые нежные. Вел я всегда Жизнь без труда – Жизнь бесшабашную,- Все ерунда, Кроме суда
Самого страшного.
Предсмертная исповедь
Аполлон ГригорьевAnd lives as saints have died — a martyr. Byron * 1 Он умирал один, как жил, Спокойно горд в последний час; И только двое было нас, Когда он в вечность отходил. Он смерти ждал уже давно; Хоть умереть и не искал, Он всё спокойно отстрадал, Что было отстрадать дано.
И жизнь любил, но разлюбил С тех пор, как начал понимать, Что всё, что в жизни мог он взять, Давно, хоть с горем, получил.
И смерти ждал, но верил в рок, В определенный жизни срок, В задачу участи земной, В связь тела бренного с душой Неразделимо; в то, что он Не вовсе даром в мир рожден; Что жизнь — всегда он думал так – С известной целью нам дана, Хоть цель подчас и не видна,— Покойник страшный был чудак! 2 Он умирал…
глубокий взгляд Тускнел заметно; голова Клонилась долу, час иль два Ему еще осталось жить, Однако мог он говорить.
И говорить хотел со мной Не для того, чтоб передать Кому поклон или привет На стороне своей родной, Не для того, чтоб завещать Для мира истину,— о нет! Для новых истин слишком он Себе на горе был умен! Хотел он просто облегчить Прошедшим сдавленную грудь И тайный ропот свой излить Пред смертью хоть кому-нибудь; Он также думал, может быть, Что, с жизнью кончивши расчет, Спокойней, крепче он уснет. 3 И, умирая, был одним, Лишь тем одним доволен он, Что смертный час его ничьим Участьем глупым не смущен;
…
У смерти тоже есть свои порядки
Маргарита АгашинаУ смерти тоже есть свои порядки. Ну что ж, умру когда-нибудь и я. Меня положат в зале «Волгоградки» – тогда уж воля будет не моя. И кто-нибудь, всегда на всё готовый, создаст двухцветный траурный уют и с чувством скажет горестное слово по принципу – «лежачего не бьют».
И все узнают, как жила я мало, как я ещё бы – жить да жить могла, какие я «шедевры» написала, какая я «хорошая» была!.. Ах, щедрый автор смертных приговоров, он так доволен – речи вопреки, – что я ушла в дорогу, о которой не пишут путевые дневники.
Что от плохих стихов не затоскую, что на собраньях слова не прошу и никого-то я не критикую, убийственных рецензий не пишу! Не верьте тем, кто скажет надо мною высокие надгробные слова! Какой была – а я была иною, – сама скажу, покуда я жива. А я – как все: и плакала, и пела, стыдилась плакать и любила петь.
А я гораздо больше не успела, чем было мне доверено успеть. Я жизнь люблю. Я, и прощаясь с нею, ищу дорог и радуюсь весне! А жить стараюсь проще и честнее, чем после смерти скажут обо мне.
1962
Но мне бывает в тягость дружба
Маргарита АгашинаНо мне бывает в тягость дружба, когда порой услышу я, что я жила не так, как нужно, – мне говорят мои друзья.
Что мало песен написала, что не боролась, а ждала, что не жила, а угасала, что не горела, а жила. Что я сама себя сгубила, сама себя не сберегла…
А я жила – тебя любила! А я – счастливая жила! Я не хочу начать сначала, ни изменить, ни повторить! И разве это так уж мало: все время ждать, всю жизнь любить?
1960
О смысле жизни
Эдуард Асадов- В чем смысл твоей жизни? – Меня спросили. – Где видишь ты счастье свое, скажи? – В сраженьях, – ответил я, – против гнили И в схватках, – добавил я, – против лжи! По-моему, в каждом земном пороке, Пусть так или сяк, но таится ложь. Во всем, что бессовестно и жестоко, Она непременно блестит, как нож.
Ведь все, от чего человек терзается, Все подлости мира, как этажи, Всегда пренахальнейше возвышаются На общем фундаменте вечной лжи.
И в том я свое назначенье вижу, Чтоб биться с ней каждым своим стихом, Сражаясь с цинизма колючим льдом, С предательством, наглостью, черным злом, Со всем, что до ярости ненавижу! Еще я хочу, чтоб моя строка Могла б, отверзая тупые уши, Стругать, как рубанком, сухие души До жизни, до крохотного ростка! Есть люди, что, веря в пустой туман, Мечтают, чтоб счастье легко и весело Подсело к ним рядом и ножки свесило: Мол, вот я, бери и клади в карман! Эх, знать бы им счастье совсем иное: Когда, задохнувшись от высоты, Ты людям вдруг сможешь отдать порою Что-то взволнованное, такое, В чем слиты и труд, и твои мечты! Есть счастье еще и когда в пути Ты сможешь в беду, как зимою в реку, На выручку кинуться к человеку, Подставить плечо ему и спасти. И в том моя вера и жизнь моя. И, в грохоте времени быстротечного, Добавлю открыто и не тая, Что счастлив еще в этом мире я От женской любви и тепла сердечного…
…
Источник: http://RusPoeti.ru/stihi/life/meaning/
Стихотворения русских поэтов про бессмертие
Бессмертие
Кедрин Дмитрий Борисович
Кем я был? Могильною травою? Хрупкой галькою береговою? Круглобоким облачком над бездной? Ноздреватою рудой железной? Та трава могильная сначала Ветерок дыханием встречала, Тучка плакала слезою длинной, Пролетая над родной долиной.
И когда я говорю стихами – От кого в них голос и дыханье? Этот голос – от прабабки-тучи, Эти вздохи – от травы горючей! Кем я буду? Комом серой глины? Белым камнем посреди долины? Струйкой, что не устает катиться? Перышком в крыле у певчей птицы? Кем бы я ни стал и кем бы ни был – Вечен мир под этим вечным небом: Если стану я водой зеленой – Зазвенит она одушевленно, Если буду я густой травою – Побежит она волной живою. В мире все бессмертно: даже гнилость.
Отчего же людям смерть приснилась?
Бессмертие
Чёрный Саша
Бессмертье? Вам, двуногие кроты, Не стоящие дня земного срока? Пожалуй, ящерицы, жабы и глисты Того же захотят, обидевшись глубоко… Мещане с крылышками! Пряники и рай! Полвека жрали – и в награду вечность.. Торг не дурен. “Помилуй и подай!” Подай рабам патент на бесконечность.
Тюремщики своей земной тюрьмы, Грызущие друг друга в каждой щели, Украли у пророков их псалмы, Чтоб бормотать их в храмах раз в неделю. Нам, зрячим,- бесконечная печаль, А им, слепым,- бенгальские надежды, Сусальная сияющая даль, Гарантированные брачные одежды!..
Не клянчите! Господь и мудр, и строг,- Земные дни бездарны и убоги, Не пустит вас господь и на порог,
Сгниете все, как падаль, у дороги.
Бессмертие
Цензор Дмитрий Михайлович
Кто из нас станет богом?
Альфред Мюссе
О, если ты пророк, — твой час настал. Пора! Зажги во тьме сердец пылающее слово. Ты должен умереть на пламени костра Среди безумия и ужаса земного… Не бойся умереть. Бессмертен луч добра. Ты в сумраке веков стократно вспыхнешь снова. Для песни нет преград,-она, как меч, остра; И нет оков словам, карающим сурово… И тусклые года томлений и тревог, Как факел, озарит, страдалец и пророк, Негаснущий костер твоей красивой смерти. Из пламени его голодных языков Не смолкнет никогда мятежно яркий зов:
«Да будет истина! Да будет правда! — Верьте!»
Бессмертие
Кубанёв Василий Михайлович
Мороз дает зерну ростки И прививает гибель. Зерно сгнивает, а ростки,
Созрев, выводят зерна.
Бессмертие души
Державин Гаврила Романович
Умолкни, чернь непросвещенна, Слепые света мудрецы! Небесна истина, священна! Твою мне тайну ты прорцы. Вещай: я буду ли жить вечно? Бессмертна ли душа моя? Се слово мне гремит предвечно:
Жив Бог!— Жива душа твоя!
Жива душа моя! и вечно Она жить будет без конца; Сиянье длится беспресечно, Текуще света от Отца. От лучезарной единицы, В ком всех существ вратится круг, Какие ни текут частицы, Все живы, вечны: — вечен дух.
Дух тонкий, мудрый, сильный, сущий В единый миг и там, и здесь, Быстрее молнии текущий Всегда, везде и вкупе весь, Неосязаемый, незримый, В желаньи, в памяти, в уме Непостижимо содержимый, Живущий внутрь меня и вне.
Дух, чувствовать, внимать способный, Все знать, судить и заключать; Как легкий прах, так мир огромный Вкруг мерить, весить, исчислять; Ревущи отвращать перуны, Чрез бездны преплывать морей, Сквозь своды воздуха лазурны Свет черпать солнечных лучей; Могущий время скоротечность, Прошедше с будущим вязать; Воображать блаженство, вечность, И с мертвыми совет держать; Пленяться истин красотою, Надеяться бессмертным быть: Сей дух возможет ли косою Пресечься смерти и не жить? Как можно, чтобы Царь всемирный, Господь стихий и вещества — Сей дух, сей ум, сей огнь эфирный, Сей истый образ Божества — Являлся с славою такою, Чтоб только миг в сем свете жить, Потом покрылся б вечной тьмою? Нет, нет!— сего не может быть. Не может быть, чтоб с плотью тленной, Не чувствуя нетленных сил, Противу смерти разъяренной В сраженье воин выходил; Чтоб властью Царь не ослеплялся, Судья против даров стоял, И человек с страстьми сражался, Когда бы дух не укреплял. Сей дух в Пророках предвещает, Парит в Пиитах в высоту, В Витиях сонмы убеждает, С народов гонит слепоту; Сей дух и в узах не боится Тиранам правду говорить: Чего бессмертному страшиться? Он будет и за гробом жить. Премудрость вечная и сила, Во знаменье чудес своих, В персть земну душу, дух вложила, И так во мне связала их, Что сделались они причастны Друг друга свойств и естества: В сей водворился мир прекрасный Бессмертный образ Божества! Бессмертен я!— и уверяет Меня в том даже самый сон; Мои он чувства усыпляет, Но действует душа и в нём; Оставя неподвижно тело, Лежащее в моем одре, Он свой путь совершает смело, В стихийной пролетая пре. Сравним ли и прошедши годы С исчезнувшим, минувшим сном: Не все ли виды нам природы Лишь бывших мечт явятся сонм? Когда ж оспорить то не можно, Чтоб в прошлом време не жил я: По смертном сне так непреложно Жить будет и душа моя. Как тьма есть света отлученье: Так отлученье жизни, смерть. Но коль лучей, во удаленье, Умершими нельзя почесть: Так и души, отшедшей тела, Она жива,— как жив и свет; Превыше тленного предела В своем источнике живет. Я здесь живу,— но в целом мире Крылата мысль моя парит; Я здесь умру,— но и в эфире Мой глас по смерти возгремит. О! естьли б стихотворство знало Брать краску солнечных лучей, Как ночью бы луна, сияло Бессмертие души моей. Но если нет души бессмертной: Почто ж живу в сем свете я? Что в добродетели мне тщетной, Когда умрет душа моя? Мне лучше, лучше быть злодеем, Попрать закон, низвергнуть власть, Когда по смерти мы имеем И злой и добрый равну часть. Ах, нет!— коль плоть разрушась тленна Мертвила б наш и дух с собой, Давно бы потряслась вселенна, Земля покрылась кровью, мглой; Упали б троны, царствы, грады И все погибло б зол в борьбе: Но дух бессмертный ждет награды От правосудия себе. Дела и сами наши страсти, Бессмертья знаки наших душ. Богатств алкаем, славы, власти; Но, все их получа, мы в ту ж Минуту вновь — и близ могилы — Не престаем еще желать; Так мыслей простираем крылы, Как будто б ввек не умирать. Наш прах слезами оросится, Гроб скоро мохом зарастет: Но огнь от праха в том родится, Надгробну надпись кто прочтет; Блеснет,— и вновь под небесами Начнет свой феникс новый круг; Все движется, живет делами, Душа бессмертна, мысль и дух. Как серный пар прикосновеньем Вмиг возгорается огня, Подобно мысли сообщеньем Возможно вдруг возжечь меня; Вослед же моему примеру Пойдет отважно и другой: Так дел и мыслей атмосферу Мы простираем за собой! И всяко семя, роду сродно Как своему приносит плод: Так всяка мысль себе подобно Деянье за собой ведёт. Благие в мире духи, злые Суть вечны чада сих семен; От них те свет, а тьму другие, В себя приемлют, жизнь, иль тлен. Бываю весел и спокоен, Когда я сотворю добро; Бываю скучен и расстроен, Когда соделаю я зло: Отколь же радость чувств такая? Отколь борьба и перевес? Не то ль, что плоть есть персть земная, А дух — влияние небес? Отколе, чувств но насыщенье, Объемлет душу пустота? Не оттого ль, что наслажденье Для ней благ здешних суета? Что есть для нас другой мир краше, Есть вечных радостей чертог? Бессмертие стихия наша, Покой и верьх желаний — Бог! Болезнью изнуренна смертной Зрю мужа праведна в одре, Покрытого уж тенью мертвой; Но при возблещущей заре Над ним прекрасной, вечной жизни Горе он взор возводит вдруг, Спеша в объятие отчизны, С улыбкой испускает дух. Как червь, оставя паутину И в бабочке взяв новый вид, В лазурну воздуха равнину На крыльях блещущих летит, В прекрасном веселясь убранстве, С цветов садится на цветы: Так и душа, небес в пространстве, Не будешь ли бессмертна ты? О нет!— бессмертие прямое — В едином Боге вечно жить, Покой и счастие святое В его блаженном свете чтить. О радость!— О восторг любезный! Сияй, надежда, луч лия, Да на краю воскликну бездны:
Жив Бог!— Жива душа моя!
Бессмертие есть цель жизни человеческой
Кюхельбекер Вильгельм Карлович
Из туч сверкнул зубчатый пламень. По своду неба гром протек, Взревели бури — челн о камень; Яряся, океан изверг Кипящими волнами Пловца на дикий брег. Он озирается — и робкими очами Блуждает ночи в глубине; Зовет сопутников,— но в страшной тишине Лишь львов и ветра вопль несется в отдаленьи.
Увы! так жизни в треволненьи Единый плач я зрю, стенанья полон слух; Безвестность мрачная, мучительно сомненье Колеблют мой смущенный дух! Как море зла волнуется повсюду! Венцов и скипетров на груду Воздвигнул изверг свой престол,— И кровью наводнил и град, и лес, и дол, И области покрыл отчаянья туманом! Герой, невинных щит, гоним, повержен в прах, Неблагодарности, неистовства в ногах Его безглавый труп терзаем хищным враном; С сверкающим мечом на брата брат восстал, И на родителя десницу сын подъял. О небо! где ж перун, злодеям мститель? Всевышний судия! почто твой глас утих? Иль нет тебя, каратель злых, И случай нам властитель? Могила, знать, всему предел, И извергов она, и добрых — всех удел! Увянут благость и пороки, И тленья лишь текут за гробом мрачны токи! И совесть, и закон, и честь, и долг — мечты! К чему ж заботы и труды? Не льстися за добро, безумец, воздаяньем И не внимай слезам, стенаньям! Дух сладострастию предай И сердце негой упояй! Нет бога!— внемлешь ли?— нет вечныя награды И буйству нет преграды! Но что! возможно ли? и солнце и луна Родились ли сами собою? С угрюмой, хладною зимою Цветущая весна Сменяются по собственной ли воле? Кому послушны ночь и день, Когда то свет зари, то сумрачная тень Объемлют холм и поле? Кто одарил меня душой? С ее сравненны быстротой Недвижны ветр, и звук, и самый свет, и время: Телесности отбросив бремя, Сверкает молниной стрелой, Миры мгновенно пролетает, Вселенную в себе вмещает! И случаем она Во мне средь мрака возжена? И случай сей не бог всесильный, Благий, премудростью обильный? Егова, случай ли, Ормузд или Зевес Царя небес Святое имя?— Но вовеки Всему начало он, всему конец, На нас лиет щедрот он реки, Он чад своих отец! Я мыслю, я тебя, творец мой, постигаю, Горячия мольбы поток Перед тобою изливаю, Ума на крыльях возлетаю В твой выспренной чертог! И смерть в твоем бессмертном лоне Дерзнет пожать меня, как злак, И при моем последнем стоне, Отец! твой не смутится зрак? Ужель столь пышными дарами Меня, как первенца цветами, Ты на закланье увенчал? О, если так! кляну тот час, где я мученья С мгновенной жизнию приял. Ах! лучше бы вовек я мрачного забвенья Из недра не был извлечен, Для бедствий лишь одних вовеки не рожден! Почто глас совести влиян во грудь мою? Почто моим страстям положены препоны? Почто, лишь преступить дерзну Суровые ее законы, Вторгается в меня весь ад? Счастливые, счастливей во сто крат Попранный червь моей ногою! Но да исчезнет с страшной мглою Воображения призрак! Источник слез да иссушится — Иль нет! да не престанет литься Он благодарности во знак! Бессмертие! о мысль неизреченна! К престолу вышнего возносишь ты меня: Погибнет вся вселенна,— Но невредим пребуду я! Воскреснет юный мир, порядок воцарится И снова в бездну погрузится — Но средь развалин сих стою неколебим, Средь общей гибели рукой отца храним! О сын земли, воспрянь, воспрянь от заблужденья И мрак сомненья От веждей отряси, И глас природы вопроси! Ужели он тебя, слепец, не убеждает? «Бессмертен ты,— вещает,— В бессмертии с самим равняешься творцом, Конец твой сопряжен лишь вечности с концом! Се червь, се образ твой лежит перед тобою, Недвижим, заключен Во гроб самим собою; Но лишь весеннею порою От животворного луча Вдруг рощи восшумят, одежду получа, С брегами реки пробудятся, От склянных свободясь оков, И тенью рощи осенятся, И прекратится царство льдов,— Оставя дом свой тесный, Он явится в лугах сильфидою прелестной, Распустит крылья, воспарит, От розы к розе полетит!» Почто, коль жизни луч пожрется тьмою вечной, Почто же пламенным желанием томим? Почто же от утех ты жаждой бесконечной К утехам новым век гоним?— Вот сибарит перед тобою; Рабов он шумною толпою, Прислужниц роем окружен,— Но пресыщением, как некою горою, Печалью, грустью угнетен; Ему совиного страшнее клика Лидии неясная музыка, Ему вино златое — яд; Рукой он кубок отвращает И томный, страждущий свой взгляд Во мрак хитона погружает! На честолюбца взор простри, На вихря бранного воззри, Кого кровавый след и днесь еще дымится! С его могуществом дерзал ли кто сравниться? Он цепью приковал блестящий сонм царей К своей победной колеснице; Всесокрушающей покорствуя деснице, Тирана грозного очей Все племена страшились, трепетали И молча жизнь иль смерть из уст его внимали! А он? он клял судьбу И из торжеств своих и сердцу и уму Единую извлек отраву; И вот — утратил трон, и счастие, и славу! И что ж?— он дней своих не прекратил! Грозящей вечности злодея вид страшил Что слез и воплей дани, Мученья нес ему в неумолимой длани, И гласом громовым: «О трепещи!» вещал —
И ум ужасного вдруг ужас обуял!
Венец бессмертия
Державин Гаврила Романович
Беседовал с Анакреоном В приятном я недавно сне, Под жарким, светлым небосклоном, В тени он пальм явился мне. Хариты вкруг его, эроты, С братиною златою Вакх, Вафиль прекрасный – в рощи, гроты Ходили в розовых венках.
Он дев плясаньем забавлялся, Тряхнув подчас сам сединой, На белы груди любовался, На, взор метал их пламень свой. Или, возлегши раменами На мягки розы, отдыхал; Огнистыми склонясь устами, – Из кубка мед златый вкушал. Иль, сидя с юным другом, нежным, Потрепывал его рукой, А взором вкруг себя прилежным Искал красавицы какой.
Цари к себе его просили Поесть, попить и погостить, Таланты злата подносили, Хотели с ним друзьями быть. Но он покой, любовь, свободу Чинам, богатству предпочел; Средь игр, веселий, хороводу С красавицами век провел. Беседовал, резвился с ними, Шутил, пел песни и вздыхал, И шутками себе такими Венец бессмертия снискал.
Посмейтесь, красоты российски, Что я в мороз, у камелька, Так вами, кик певец Тииский,
Дерзнул себе искать венка.
Источник: http://russkie-stihi.ru/stihi/bessmertie
Бессмертные стихи русских классиков
Цветаева Марина
“На солнце, на ветер, на вольный простор” На солнце, на ветер, на вольный простор Любовь уносите свою! Чтоб только не видел ваш радостный взор Во всяком прохожем судью. Бегите на волю, в долины, в поля, На травке танцуйте легко И пейте, как резвые дети шаля, Из кружек больших молоко. О, ты, что впервые смущенно влюблен, Доверься превратностям грез! Беги с ней на волю, под ветлы, под клен, Под юную зелень берез; Пасите на розовых склонах стада, Внимайте журчанию струй; И друга, шалунья, ты здесь без стыда В красивые губы целуй! Кто юному счастью прошепчет укор? Кто скажет: «Пора!» забытью? — На солнце, на ветер, на вольный простор
Любовь уносите свою!
Александр Пушкин
Чем чаще празднует лицей… Чем чаще празднует лицей Свою святую годовщину, Тем робче старый круг друзей В семью стесняется едину, Тем реже он; тем праздник наш В своем веселии мрачнее; Тем глуше звон заздравных чаш, И наши песни тем грустнее. Так дуновенья бурь земных И нас нечаянно касались, И мы средь пиршеств молодых Душою часто омрачались; Мы возмужали; рок судил И нам житейски испытанья, И смерти дух средь нас ходил И назначал свои закланья. Шесть мест упраздненных стоят, Шести друзей не узрим боле, Они разбросанные спят – Кто здесь, кто там на ратном поле, Кто дома, кто в земле чужой, Кого недуг, кого печали Свели во мрак земли сырой, И надо всеми мы рыдали. И мнится, очередь за мной, Зовет меня мой Дельвиг милый, Товарищ; юности живой, Товарищ юности унылой, Товарищ песен молодых, Пиров и чистых помышлений, Туда, в толпу теней родных Навек от нас утекший гений. Тесней, о милые друзья, Тесней наш верный круг составим, Почившим песнь окончил я, Живых надеждою поздравим, Надеждой некогда опять В пиру лицейском очутиться, Всех остальных еще обнять И новых жертв уж не страшиться.
Анна Ахматова
Я улыбаться перестала… Я улыбаться перестала, Морозный ветер губы студит, Одной надеждой меньше стало, Одною песней больше будет. И эту песню я невольно Отдам на смех и поруганье, Затем, что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье.
Сергей Есенин
О верю, верю, счастье есть… О верю, верю, счастье есть! Еще и солнце не погасло. Заря молитвенником красным Пророчит благостную весть. О верю, верю, счастье есть. Звени, звени, златая Русь, Волнуйся, неуемный ветер! Блажен, кто радостью отметил Твою пастушескую грусть. Звени, звени, златая Русь. Люблю я ропот буйных вод И на волне звезды сиянье. Благословенное страданье, Благословляющий народ.
Люблю я ропот буйных вод.
Александр Блок
Осенняя любовь Когда в листве сырой и ржавой Рябины заалеет гроздь, – Когда палач рукой костлявой Вобьет в ладонь последний гвоздь, – Когда над рябью рек свинцовой, В сырой и серой высоте, Пред ликом родины суровой Я закачаюсь на кресте, – Тогда – просторно и далеко Смотрю сквозь кровь предсмертных слез, И вижу: по реке широкой Ко мне плывет в челне Христос. В глазах – такие же надежды, И то же рубище на нем. И жалко смотрит из одежды Ладонь, пробитая гвоздем. Христос! Родной простор печален! Изнемогаю на кресте! И челн твой – будет ли причален К моей распятой высоте? И вот уже ветром разбиты, убиты Кусты облетелой ракиты. И прахом дорожным Угрюмая старость легла на ланитах. Но в темных орбитах Взглянули, сверкнули глаза невозможным… И радость, и слава – Всё в этом сияньи бездонном, И дальном. Но смятые травы Печальны, И листья крутя'тся в лесу обнаженном… И снится, и снится, и снится: Бывалое солнце! Тебя мне всё жальче и жальче… О, глупое сердце, Смеющийся мальчик, Когда перестанешь ты биться? Под ветром холодные плечи Твои обнимать так отрадно: Ты думаешь – нежная ласка, Я знаю – восторг мятежа! И теплятся очи, как свечи Ночные, и слушаю жадно – Шевелится страшная сказка, И звездная дышит межа… О, в этот сияющий вечер Ты будешь всё так же прекрасна, И, верная темному раю, Ты будешь мне светлой звездой! Я знаю, что холоден ветер, Я верю, что осень бесстрастна! Но в темном плаще не узнают, Что ты пировала со мной!.. И мчимся в осенние дали, И слушаем дальние трубы, И мерим ночные дороги, Холодные выси мои… Часы торжества миновали – Мои опьяненные губы Целуют в предсмертной тревоге
Холодные губы твои.
Анна Ахматова
Я не любви твоей прошу… Я не любви твоей прошу. Она теперь в надежном месте. Поверь, что я твоей невесте Ревнивых писем не пишу. Но мудрые прими советы: Дай ей читать мои стихи, Дай ей хранить мои портреты,— Ведь так любезны женихи! А этим дурочкам нужней Сознанье полное победы, Чем дружбы светлые беседы И память первых нежных дней… Когда же счастия гроши Ты проживешь с подругой милой И для пресыщенной души Все станет сразу так постыло — В мою торжественную ночь Не приходи. Тебя не знаю. И чем могла б тебе помочь?
От счастья я не исцеляю.
Цветаева Марина
Исповедь Улыбаясь, милым крошкой звали, Для игры сажали на колени… Я дрожал от их прикосновений И не смел уйти, уже неправый. А они упрямца для забавы Целовали! В их очах я видел океаны, В их речах я пенье ночи слышал. “Ты поэт у нас! В кого ты вышел?” Сколько горечи в таких вопросах! Ведь ко мне клонился в темных косах Лик Татьяны! На заре я приносил букеты, У дверей шепча с последней дрожью: “Если да, – зачем же мучить ложью? Если нет, – зачем же целовали?” А они с улыбкою давали
Мне конфеты.
Источник: http://krasivye-stihi.3dn.ru/load/russkie/bessmertnye_stikhi_russkikh_klassikov/22-1-0-219
Загрузка...
