История открытия и изучения «Слова о полку Игореве»

Карамзин Николай Михайлович (1766 – 1826)

«Вас удивит, быть может, что два года тому назад в наших архивах открыли отрывок поэмы, сочиненной неизвестным автором XII столетия, под названием «Песнь Игоревых воинов», – который может сравниться с самыми прекрасными местами поэм Оссиана. Слог, исполненный энергии, чувства величайшего героизма, поражающие образы, почерпнутые из ужасов природы, составляют достоинство этого отрывка…» – так писал в октябрьской книжке за 1797 г. гамбургского журнала “Spectateur du Nord” Н. М. Карамзин.1´

В 1771 г. царское правительство издало указ, по которому Святейшему Синоду разрешалось собрать из монастырских архивов все рукописи, представляющие интерес для русской истории.

Мусин-Пушкин Алексей Иванович (1844 – 1817)

Обер-прокурор Синода граф А. И. Мусин-Пушкин,2´ историк и знаток русской старины, обычно сам просматривал новые поступления.

Одной из книг, присланной архимандритом Иоилем Быковским из Ярославля, оказался сборник 323, в состав которого входили редкие на Руси произведения: «Сказание об Индии богатой», «Сказание о премудром Акире», «Девгениево деяние» и др.

Среди церковной схоластики все эти произведения, наполненные фантастикой, богатырством, романтической нежностью, звучали резким диссонансом. Духовенство налагало суровые запреты на подобные сочинения, их редко переписывали и охотно предавали забвению.

Согласно последним исследованиями, А. И. Мусин-Пушкин получил сборник из библиотеки Кирилло-Белозерского монастыря зимой 1791/92 годов и присоединил его к своей коллекции.3´

В этом же сборнике находился единственный список «Слова о полку Игореве». Произведение заинтересовало А. И. Мусина-Пушкина, он забрал рукопись себе и стал ее изучать вместе со специалистами, имевшими опыт палеографической работы, — директором Московского архива Коллегии иностранных дел историком Н. Н. Бантыш-Каменским4´ и его помощником А. Ф. Малиновским.5´

Русская филология в конце XVIII – начале XIХ столетий еще только открывала для себя древнюю русскую литературу, которая значительно отличается от «новой». Палеография6´ – наука о письме и внешнем виде древних рукописей – делала в России первые шаги.

И рукописный характер произведения (индивидуальные  особенности писца, непривычный алфавит и приемы письма), и особенности строя древнего языка, и необычные, давно забытые реалии – все это создавало большие затруднения при работе над рукописью «Слова».

Вот почему исследователи подготовили текст к публикации только к началу нового века.

Издатели постарались тщательно изучить рукопись, объяснить «темные» места, дать возможные исторические справки, максимально точно перевести текст на современный русский, язык.

Для отдельного издания были подготовлены предисловие с краткой характеристикой эпохи и обстоятельств похода князя Игоря, русский перевод с историческими, географическими и лингвистическими ми и генеалогическая таблица русских князей, упомянутых в «Слове».

Титульный лист первого издания

В 1800 г. поэма увидела свет.

Она вышла в Москве отдельной книгой под названием «Героическая песнь о походе на половцев удельнаго князя Новагорода-Северскаго Игоря Святославича, писанная старинным русским языком в исходе XII столетий с переложением на употребляемое ныне наречие».

Это издание стало большим событием в литературной и культурной жизни русского общества XIX в. Оно дало толчок не только изучению самой поэмы, но и самым разнообразным филологическим изысканиям в области русской старины.

К сожалению, рукопись «Слова о полку Игореве» погибла во время пожара Москвы в 1812 г. Второго списка этого произведения до сих пор обнаружить не удалось.

__________

1 ’ Карамзин Николай Михайлович (1766 – 1826) – русский писатель-сентименталист, историк, общественный деятель, редактор «Московского журнала» и «Вестника Европы». Публикация «Писем русского путешественника» и повести «Бедная Лиза» открыли эпоху сентиментализма в русской литературе. Его поэтическое творчество также развивалось в рамках сентиментализма.

Проза и поэзия Н. М. Карамзина оказали влияние на развитие русского языка. Писатель последовательно отказывался от использования церковнославянизмов, приближал язык своих произведений к обиходному языку своего времени. Активно интересовался русской историей, что отразилось в его художественном творчестве.

Был назначен указом Александра I на должность историографа в 1803 году и до конца жизни работал над фундаментальным трудом «История государства Российского», в связи с чем изучал древнерусские летописи и памятники древнерусской книжности. сотрудничал с членами кружка А. И.

 Мусина-Пушкина, в том числе и при изучении подлинной рукописи «Слова о полку Игореве», из которой им были сделаны выписки, имеющие сегодня большое текстологическое значение.

2 ’ Мусин-Пушкин Алексей Иванович (1744 – 1817) – граф, русский государственный деятель, археограф, историк, собиратель рукописей и древностей. Член Российской Академии наук, президент академии художеств, обер-прокурор Святейшего Синода.

С 1775 года начал собирательскую деятельность и занялся историческими исследованиями.

В своих начинаниях получил поддержку Екатерины II, которая назначила его обер-прокурором Святейшего Синода и повелела собирать древние рукописи и старопечатные книги во всех церквах и монастырях России, что давало Мусину-Пушкину неограниченные возможности в исторических изысканиях и собирательской деятельности.

К 1793 году в его коллекции было 1725 рукописей. Вокруг Мусина-Пушкина формируется кружок единомышленников, которые также занимаются активным изучением российских древностей – Н. Н. Бантыш-Каменский, А. Ф. Малиновский, Йозеф Добровский, а также Н. М. Карамзин.

Благодаря их стараниям был подготовлен к изданию ряд уникальных памятьников, в том числе «Поучение» Владимира Мономаха и «Слово о полку Игореве». В 1807 году Н. Н. Бантыш-Каменский убедил Мусина-Пушкина передать свое книжное собрание в Московский архив Коллегии иностранных дел, однако тот не успел этого сделать. Древлехранилище Мусина-Пушкина погибло в пожаре Москвы 1812 года. Сохранилось лишь около 20 рукописей.

3 ’ Бобров А.Г. Происхождение и судьба Мусин-Пушкинского сборника со «Словом о полку Игорева» // Труды Отдела древнерусской литературы. Т.62. – СПб., 2-24. С.528 – 553.

4 ’ Бантыш-Каменский Николай Николаевич (1737 – 1814) – русский историк, археограф и издатель, после окончания Московского университета до самой смерти трудился в государственных архивах, с 1800 года – управляющим Московского главного архива.

Оказывал неоценимую помощь в работе отечественным историкам, в том числе Н. М. Карамзину, входил в кружок А. И. Мусина-Пушкина. Подготовил к печати и издал многие древнерусские памятники письменности, в том числе «Слово о полку Игореве».

Участвовал в издании «Древней Российской Вивлиофики».

5 ’ Малиновский Алексей Федорович (1762 – 1840) – русский археограф, сенатор. Всю жизнь трудился в российских архивах. С 1803 года – помощник управляющего Московского главного архива Н. Н. Бантыш-Каменского. С 1814 по 1840 год – управляющий Московского главного архива.

Являлся автором исторических исследований, переводов, в том числе драматургических произведений. Принимал активное участие в изучение и подготовке к печати рукописи «Слова о полку Игореве» в составе сотрудников кружка А. И. Мусина-Пушкина. Современники ценили А. Ф.

 Малиновского за энциклопедические знания и неутомимую научную и общественную деятельность.

6 ’ Палеография (от греч. παλαιóς «древний; важный» + γράφω «писать») – вспомогательная историческая и филологическая дисциплина, которая изучает историю письма, закономерности развития графических форм, памятники древней письменности в целях их атрибуции, орнамент, водяные знаки бумаги (филиграни), формат и переплет рукописей.

Вопрос №2. 1. История открытия, опубликования, изучения «Слова о полку Игореве»

1. История открытия, опубликования, изучения «Слова о полку Игореве»

В “Слове о полку Игореве” говорится об историческом событии: неудачном походе на половцев князя Новгород-Северской земли Игоря Святославовича в 1185 году, в котором он потерпел поражение и потерял войско.

Загадочна история открытия и опубликования этого произведения. Рукопись в списке XVI века была найдена в одном из старых монастырей, потом она хранилась в библиотеке графа М. И.

Мусина-Пушкина, который преподнес ее Екатерине II.

В последние годы XVIII в. А. И. Мусин-Пушкин совместно с архивистами А. Ф. Малиновским и Н. Н. Бантыш-Каменским готовит «Слово» к публикации. Оно было издано в 1800 г.

Однако двенадцать лет спустя все богатейшее собрание древнерусских рукописей, принадлежавших графу, и в их числе — сборник со «Словом», погибло в пожаре Москвы во время нашествия Наполеона.

Тогда же погибла и часть тиража первого издания «Слова»; в настоящее время в государственных хранилищах и у частных лиц хранится около 60 его экземпляров.

Гибель единственной дошедшей до нового времени рукописи «Слова» создала значительные трудности в изучении памятника.

Не был достаточно ясен состав сборника, не установлена его дата, выяснилось, что издатели не совсем точно передали подлинный текст «Слова», в ряде случаев не смогли верно прочесть отдельные написания или не заметили явные опечатки.

Для решения этих вопросов потребовалось немало усилий нескольких поколений русских и советских исследователей. Высказывались сомнения в подлинности этого произведения, авторство пытались приписать то Державину, то Карамзину.

2. Образная система «Слова», его жанровое и сюжетно-композиционное своеобразие и стилевые особенности. Образ автора.

Главные герои «Слова…» князья Игорь и Всеволод изображены в традициях эпического летописного стиля. Осуждая Игоря за безрассудный поход, автор тем не менее создает его образ как воплощение княжеских доблестей.

Игорь мужествен, исполнен «ратного духа», его чувство воинской чести и желание «испить шеломом Дону Великого» не может поколебать даже страшное предзнаменование — солнечное затмение.

Брат Игоря Всеволод не уступает ему в доблести, его воины «под трубами повиты, под шеломы взлелеяны, с конца копья вскормлены», ищут «себе чести, а князю славы».

Ярославна, жена князя Игоря, — воплощение лирического, женственного начала. С ней связаны мир, семейные узы и любовь.

Подчеркивая обобщающий характер этого образа, автор использует фольклорный жанр — плач. Ярославна обращается к силам природы: к ветру, Днепру и солнцу, призывает их на помощь князю. Образ тоскующей Ярославны сопоставляется с образом кукушки. «Полечу, — говорит, — кукушкою по Дунаю, омочу шелковый рукав в Каяле-реке, утру князю кровавые его раны на могучем его теле».

Своеобразным выражением авторской мысли об объединении Руси является образ киевского князя Святослава, двоюродного брата Игоря и Всеволода.

Сон Святослава, его «Золотое слово» можно назвать композиционным центром «Слова…». Святослав изображен могущественным, грозным и мудрым: «О мои дети, Игорь и Всеволод!.. Без чести ведь кровь поганую пролили..

. Но вот зло — князья мне не в помощь: худо времена обернулись».

Свой призыв к единению, чувство единства родины автор^ “Слова о полку Игореве” воплотил в живом, конкретном образе Русской земли. “Слово” посвящено всей Русской земле в целом. Героем произведения является не какой-либо из князей, а русский народ, его земля. К ним обращены все лучшие чувства автора.

Образ Русской земли — центральный в “Слове”; он очерчен автором легко и свободно. “Начнем же, братья, повесть эту от старого Владимира до нынешнего Игоря, который скрепил ум силою своею и поострил сердце свое мужеством; исполнившись ратного духа, навел свои храбрые полки на землю половецкую за землю русскую”.

Едва ли в мировой литературе есть произведение, в котором были бы одновременно втянуты в действие такие огромные географические пространства.

Решение проблемы жанра произведения до сих пор остаётся неоднозначным.

Практически изжитым можно считать мнение о фольклорном жанре «Слова», другие относят к жанру торжественного политического красноречия, к жанру торжественного ораторского красноречия, а из фольклорных-к плачам и словам.

Наиболее удачной считается точка зрения Прокофьева, говорившего о том, что «Слово»-лиро-эпическая песнь. Такое решение учитывает одновременно и родовую сложность произведения, его связь с народно-поэтической традицией, своеобразие ритмической организации.

В изображении русских князей и особенно главных героев «Слова» — Игоря и Всеволода — мы обнаружим черты уже знакомых нам по летописному повествованию стилей: эпического и стиля монументального историзма.

Стиль монументального историзма:

v образ идеального, доблестного князя. Как бы ни заслуживал осуждения безрассудный поход Игоря, сам герой остается для автора воплощением княжеских доблестей.

Игорь мужествен, исполнен «ратного духа», жажда «испить шеломом Дону Великого», понятие воинской чести («лучше потяту (изрублену) быти, чем полонену») заставляют его пренебречь зловещим предзнаменованием — затмением солнца. Автор хоть и укоряет Игоря, но в целом С. – песня славы и хвалы Игорю.

Столь же рыцарствен и брат Игоря — Всеволод и его воины-куряне: они под трубами повиты, под шлемами взлелеяны, с конца копья вскормлены, ищут в битвах себе чести, а князю — славы;

v огромная территория. Действие С. развертывается на огромном пространстве от Новгорода Великого на севере до Тмуторокани (на Таманском полуострове) на юге, от Волги на востоке до Галича и Карпат на западе;

v историзм. И события, и поступки, и сами качества героев оцениваются на фоне всей русской истории, на фоне событий не только XII, но и XI в.;

v церемониальность, этикетность. Часто упоминаются такие церемониальные формы народного творчества, как славы и плачи. О пленении Игоря сообщается как о церемониальном действе: князь пересаживается из золотого княжеского седла в седло раба (кощеево);

v авторские отступления, исторические экскурсы, в которых обычно наиболее рельефно выделяется основная идея «Слова» — осуждение княжеских усобиц, размышление о горестях Русской земли, подвергающейся половецким набегам.

Авторские отступления смещают, умышленно и нарочито, действительный ход событий, ибо цель автора не столько рассказ о них, хорошо известных современникам, сколько выражение своего отношения к ним и размышления над случившимся.

• «Слово» не документально, оно эпично, оно не столько повествует о событиях, сколько размышляет о них.
• Эпичность:
• v «книжная» природа «Слова» (авторские рассуждения;обращения к слушателям;
• «церемониальность»;)
• v фольклорная стихия: славы и плачи (плач Ярославны, плач русских жен, плач матери Ростислава) ; гиперболизация (Всеволод может веслами разбрызгать Волгу, а шлемами вычерпать Дон; Буй Тур Всеволод как бы воплощает в себе целую рать — он гремит «мечами харалужными», крушит шлемы врагов «саблями калеными»); образы битвы-пира, и бранного поля, и образы волка, тура, соколов, с которыми сравниваются герои; постоянные эпитеты.

“Слово о полку Игореве” привлекает нас тем, что глубокое идейное его содержание гармонически воплотилось в изумительной поэтической форме, какой мы не встретим ни в одном памятнике старинного славянского эпоса. Богатство образно-символических элементов – отличительная черта “Слова”.

Поэтическое олицетворение, сравнение, параллелизмы – все это в изобилии находим мы в нем. Важнейшей его особенностью, обусловившей богатство его поэтических красок, является неразрывная связь в нем мира природы и мира человека.

Природа принимает здесь самое активное – дружеское или враждебное – участие во всех происходящих событиях; животные и растения, земные и небесные стихии очень живо отзываются как на горе, так и на радость.

Автор «Слова» настойчиво подчеркивает основную идею произведения: необходимо единство князей в борьбе со степняками, необходимо прекращение усобиц.

Автор «Слова» не возражает против феодальных взаимоотношений своего времени, утверждавших удельную систему, он возражает лишь против междоусобиц, посягательств на чужие земли («се мое, а то мое же»), убеждает князей в необходимости жить в мире и, безусловно, подчиняться старшему по положению — великому князю киевскому. Поэтому так прославляются в «Слове» победы Святослава Киевского. Автор «Слова» стремится подчеркнуть главенствующее положение Святослава даже тем, что, вопреки действительным родственным связям, киевский князь в «Слове» именует своих двоюродных братьев — Игоря и Всеволода — племянниками, а его самого автор называет их «отцом», так как он их феодальный глава.

Этой же идее — необходимости единства князей подчинены и исторические экскурсы «Слова»: автор осуждает Олега Гориславича, «ковавшего крамолы, он с гордостью вспоминает о времени Владимира Святославича — времени единения Руси, тогда, как сейчас, порознь развеваются «стязи Рюриковы, а друзии Давыдови».

Суть поэмы — призыв русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ.

Изучаем литературу Древней Руси

 

История открытия

    Рукопись «Слова» была обнаружена в Спасо-Преображенском монастыре в Ярославле одним из наиболее известных и удачливых коллекционеров памятников русской старины — графом Алексеем Мусиным-Пушкиным. Единственный известный науке средневековый список «Слова» погиб в огне московского пожара 1812 года.

      Сохранилось два полных воспроизведения текста «Слова»:

      1) первое издание 1800 года, подготовленное Мусиным-Пушкиным, под заглавием: «Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новогорода-Северского Игоря Святославича» (М., 1800);

      2) снятая для Екатерины II в 1795       копия «Слова» («Екатерининская копия»). Копия эта издана академиком Пекарским в 1864 г.

Сюжет

    В основе сюжета — неудачный поход русских князей на половцев, предпринятый новгород-северским князем Игорем Святославичем в 1185 году. «Слово» было написано в конце XII века, вскоре после описываемого события (часто датируется тем же 1185 годом, реже 1-2 годами позже).

    В кратких и сжатых выражениях «Слова…» изображаются не только события неудачного похода на половцев Новгород-Северского князя Игоря в 1185 году, но и припоминаются события из княжеских междоусобиц, походов и удачных битв, начиная с древнейших времен. Перед нами как бы народная эпопея в книжном изложении писателя конца XII в.

Композиция

Вступление. В начале автор «Слова…» несколько раз обращается к своим читателям и слушателям со словом «братіе», напр.: «Почнє́мъ жє, бра́тиє, по́вѣсть сию́ отъ ста́раго Влади́мєра до н́ынєшнѧго И́горѧ». Затем следуют предания о княжеских певцах и о Бояне, которые «кнѧзє́мъ сла́ву рокота́ху».

     Поход Игоря. Князь Игорь выступил из Новгород-Северска.  В поход он пригласил своего племянника Святослава Ольговича из Рыльска, сына Владимира из Путивля.У города Оскол он встретился с дружиной своего брата Всеволода Трубчевского, который шёл из Курска.

    У реки Донец их застало затмение. Это было плохим предзнаменованием, но Игорь и Всеволод решили идти дальше, так как не хотели опозориться.

      Утром на другой день встретили полки половецкие. Шесть полков выступили под прикрытием стрельцов. Половцы обратились в бегство, русичи же взяли большую добычу.

      На следующий день, в субботу, против русских выступили основные силы половцев. Игорь решил пробиваться к Донцу. Битва длилась всю субботу, ночь и утро воскресенья. Игорь был ранен в руку.

Все князья спешились, Игорь же сидел на коне, потому что, видя бегство своих коуёв, поскакал за ними, снял шлем, чтобы они князя узнали и вернулись. Но отъехал очень далеко и попал в плен.

Попал в плен и сын Игоря, и Всеволод.

«Золотое слово» Святослава

    Далее в «Слове» идут плачи по павшим, замечания о дальнейшем движении половцев на русскую землю, воспоминания об усобицах и успокоение на киевском великом князе Святославе Всеволодовиче. Автор «Слова» объясняет нынешние печали, стоны Киева и напасти Чернигова неблагоразумием молодых князей, их спорами за чужое, их крамолами.

      Место действия «Слова» переносится в Киев. Следует «мутенъ сонъ» великого князя Святослава, объяснение его боярами и «золотое слово»Святослава, в котором онупрекает Игоря и Всеволода за излишнюю самонадеянность и призывает всех русских князей к объединению перед лицом внешней опасности для Руси.

  Плач Ярославны

 Жена князя Игоря предчувствует его возвращение, оплакивая, по дошедшей до нее вести, поражение полка и раны мужа.

На городском забрале в Путивле (недалеко от Курска, ныне Сумская область Украины) Ярославна обращается к ветру, к Днепру-Славутичу, к светлому-пресветлому солнцу.

Ветер развеял её радость по ковылю, Днепр может только нести её слёзы до моря, а солнце в поле безводном русичам жаждою луки стянуло (они бессильны натянуть лук).

Бегство Игоря из плена

    «Бог путь кажет Игореви из земли Половецкой в землю русскую», пишет автор «Слова…» Он как будто сам пережил бегство из плена от степняков: помнит, с каким трепетом и ловкостью выбирался Игорь, под условный свист верного человека, с конем за рекой, как пробегал он степи, скрываясь и охотой добывая себе пищу, перебираясь по струям Дона.

      Быстро переносит автор «Слова…» своего героя из степей в Киев, на радость странам-городам. «Игорь едет по Боричеву (и ныне — ул. Боричев ток, рядом с более известным Андреевским спуском) к святей Богородици Пирогощей (храм, находившийся на Подоле)».

      Заключительным словом к князьям, возможно, ещё пленным, и к погибшей дружине заканчивается «Слово о полку Игореве».

Автор «Слова…»

      Подобно другим древнерусским произведениям, «Слово» является анонимным, безымянным. До сих пор остаётся неясным, кто был автором «Слова». Его считали дружинником, участником похода. Это заключение делали из того, что он хорошо знал ход похода, верно описывал сражения.

Были версии, что он черниговский певец, выходец из окружения галицких князей, знатным боярином, независимым писателем южанином.

В ряде работ, посвящённых этому вопросу, делаются попытки связать его с конкретным человеком, например,  что это тысяцкий Рагуил, певец Митуса, летописец Пётр Бориславич и даже Киевский князь Святослав Всеволодович.

      Ни одна из этих гипотез до сих пор не доказана. Мы можем сказать только одно, что этот человек был очень образованным, знающим историю русских князей, прекрасно владеющий образным и выразительным словом, прекрасно разбирающийся в воинском деле.

История открытия и изучения "Слова о полку Игореве" – "Слово о полку Игореве" Древнерусская литература

Разновидностью исторического повествования, проникнутого сильным лирическим чувством, стало «Слово о полку Игореве» (80‑е годы ХII в.). Созданное на юго-восточной окраине Руси, оно обошло всю русскую территорию.

«Слово о полку Игореве» было найдено меценатом-любителем русских древностей графом А.И. Мусиным-Пушкиным в начале 90‑х гг. ХVIII в. и утеряно в московских пожарах 1812 г. Осталось первое печатное его издание (1800) с ми археографа Н.Н. Бантыш-Каменского и его ученика А.Ф.

Малиновского. В 60‑х годах ХIХ столетия в бумагах Екатерины II был найден писарский список с рукописи Мусина-Пушкина, сделанный в 1795–1796 годах.

Имеющийся в нашем распоряжении текст, реконструированный путем сопоставления печатного издания и этого списка, позволяет судить о сущности памятника, его художественном строении, образах, поэтическом языке.

Неоднократно возникали дискуссии по поводу подлинности «Слова» из-за отсутствия древнего списка, а также произведений ХII в., более или менее равных «Слову» по силе художественной выразительности. Так, в 1832 г. историк М.Т. Каченовский пытался доказать позднее происхождение произведения. Против его точки зрения выступал А.С.

Пушкин (неоконченная статья о «Слове»). В 1838 г. был опубликован текст «Задонщины», обнаруживший следы влияния «Слова». В 1870‑е гг. спор о подлинности «Слова» был продолжен. Поэт и современник Пушкина П.П. Вяземский усматривал в нем влияние древнегреческой литературы, литературовед и фольклорист В.Ф. Миллер — южнославянской (болгарской).

Филолог А.А. Потебня доказывал оригинальность «Слова», его связь с народной поэзией.

Главным аргументом «скептиков» было то, что в древнерусской литературе отсутствуют памятники, хотя бы сколько-нибудь по своим художественным качествам приближающиеся к «Слову о полку Игореве», что язык произведения будто бы не находит параллелей в языке древней словесности.

В конце 1930‑х— 1940‑е гг. вновь звучит версия о неоригинальности произведения — французский славист А. Мазон называет его поздней подделкой «Задонщины». Той же точки зрения придерживался российский историк А.А. Зимин, считавший, что «Слово о полку Игореве» было написано на основании «Задонщины» в ХVIII в.

и автором его был Иоиль Быковский, ярославский архимандрит, у которого А.И. Мусин-Пушкин приобрел сборник со «Словом». Против выступали ученые Академии наук СССР В.П. Адрианова-Перетц, Б.А. Рыбаков, позже — Д.С. Лихачев и др. Они отвергли версию литературной мистификации и указали на отражение в «Слове» деталей исторической обстановки ХII в.

, на архаические элементы в языке «Задонщины», обусловленные влиянием «Слова». Наиболее значимыми трудами, посвященными памятнику, были трехтомная работа Е.В. Барсова ««Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси» (1887–1889), В.Н. Перетца «Слово о полку Игореве. Памятка феодальной Украины — Руси 12 века» (1926), А.С.

Орлова «Слово о полку Игореве» (1946), Д.С. Лихачева «Слово о полку Игореве» (1950), В.П. Адриановой-Перетц ««Слово о полку Игореве» и памятники русской литературы ХI — ХII вв.» (1968), Б.А.

Рыбакова ««Слово о полку Игореве» и его современники» (1971), пятитомная «Энциклопедия «Слова о полку Игореве»» (1995), подготовленная сектором древнерусской литературы Пушкинского дома Российской АН.

Источник: Юрина Н.Г. История древнерусской литературы. – М: ФЛИНТА, 2015

История изучения «Слова о Полку Игореве»

История находки

Рукопись «Слова» (входившая в состав сборника из нескольких литературных текстов) была обнаружена в Спасо-Преображенском монастыре в Ярославле одним из наиболее известных и удачливых коллекционеров памятников русской старины — графом Алексеем Мусиным-Пушкиным. Единственный известный науке средневековый список «Слова» погиб в огне московского пожара 1812 года, причём сведения об этом носят противоречивый и сбивчивый характер, что дало повод сомневаться в подлинности произведения.

Первое печатное известие об открытии «Слова» появилось за границей, в гамбургском журнале «Spectateur du Nord» 1797 г. (октябрь). «Два года тому назад, — писал неизвестный автор статьи из России, — открыли в наших архивах отрывок поэмы под названием: „Песнь Игоревых воинов“, которую можно сравнить с лучшими Оссиановскими поэмами».

В «Историческом содержании песни», составляющем предисловие к изданию 1800 г., повторены почти те же самые выражения. Первое издание 1800 г. появилось без всяких указаний на лиц, трудившихся над чтением памятника, над его переводом, его подстрочными объяснениями, преимущественно с исторической стороны, на основании «Российской истории» Татищева. Только на стр.

VII предисловия, в примечании, замечено, между прочим: «Подлинная рукопись, по своему почерку весьма древняя, принадлежит издателю сего (гр.

Алексею Ивановичу Мусину-Пушкину), который, чрез старания и просьбы к знающим достаточно российский язык, доводил чрез несколько лет приложенный перевод до желанной ясности, и ныне по убеждению приятелей решился издать оный на свет».

Источники текста

Сохранилось два полных воспроизведения текста «Слова» по Мусин-Пушкинской рукописи:

Первое издание 1800 года, подготовленное Мусиным-Пушкиным, под заглавием: «Ироическая песнь о походе на половцев удельного князя Новогорода-Северского Игоря Святославича» (М., 1800).

В конце книги приложены «Погрешности» и «Поколенная роспись российских великих и удельных князей в сей песни упоминаемых». Открыв памятник, гр.

Мусин-Пушкин сообщил о нем знатокам палеографии — Малиновскому, Бантыш-Каменскому и другим — и, разобрав его, составил свой собственный список, в который ввел разделение слов, предложений, заглавные буквы и пр. Этот список и лежал в основе издания.

Снятая для Екатерины II в 1795 копия «Слова» («Екатерининская копия»). Копия эта издана академиком Пекарским в 1864 г. и Симони, более исправно, в 1889 г., в «Древностях и Трудах Московского археологического общества», XIII т.

Кроме этого, сохранились также выписки из погибшей рукописи, сделанные А. Ф. Малиновским и Н. М. Карамзиным, с заменами о некоторых чтениях оригинала сравнительно с текстом, приготовленным для издания 1800 г. (т.н. бумаги Малиновского, отчасти описанные Е. В.

Барсовым в его труде о С. о Полку Игореве; другой перевод, с заметками по рукописи Импер. публичн. библ., описан в «Отчете Импер. Публ. Библ., за 1889 г.»).

Значение имеет также выполненный для Екатерины ранний перевод «Слова», так как он делался не с вышеупомянутой копии.

Особенности утраченной рукописи

После потери оригинала «Слова о полку Игореве» явились сообщения о его особенностях со слов владельца и других очевидцев. Свидетельства эти противоречивы, так как никто не позаботился скопировать образчик письма рукописи, описать ее особенности.

Можно предполагать, что рукопись «Слова» относилась к XVI веку (орфография отражает второе южнославянское влияние), писана была скорописью без разделения слов, с надстрочными буквами, скорее всего, вообще без буквы i, без различия и и й (привнесённого издателями) и не свободна была от описок, ошибок, а может быть, и от пропусков или от изменения первоначальных выражений: такова судьба всех позднейших списков древнерусских памятников литературы. Отсюда с самых первых пор изучения «Слова о полку Игореве» тянутся в научной литературе опыты более или менее удачных исправлений текста «Слова». В XIX веке лучшие из них сделаны Дубенским в 1844 г., Тихонравовым в 1866—1888 гг., Огоновским в 1876 г., Потебнёй в 1878 г., Барсовым в 1887—1890 гг., Козловским в 1890 г. В XX веке наиболее подробные критические тексты «Слова» предлагали Р. О. Якобсон, Н. К. Гудзий, Н. А. Мещерский, издатели «Словаря-справочника „Слова о полку Игореве“» и «Энциклопедии „Слова о полку Игореве“», сводный текст недавно предложен (впрочем, без подробного ) и А. А. Зализняком.

Вопросы территориального происхождения и авторства «Слова»

«Слово о полку Игореве» имеет предположительно южнорусское происхождение, возможно даже киевское.

Подобные предположения вытекают из заключения «Слова», из восторженного отношения автора к великому князю киевскому Святославу, из любви к Киеву, к его горам.

Поэтические описания природы степей у Дона и Донца создают впечатления о близком знакомстве автора с этими местами. Текст «Слова» говорит также о том, что он хорошо знаком не только с родным Киевом, но и с другими русскими землями — княжествами.

На протяжении всех двух веков со времени публикации «Слова» выдвигаются гипотезы разной степени доказательности о том, кто (конкретное лицо или круг лиц) мог бы быть его автором.

Практически все известные по летописи деятели конца XII века назывались в качестве возможных кандидатур.

В СССР со своими версиями выступали не только филологи и историки, но также и многочисленные любители (писатели, такие, как Алексей Югов, Олжас Сулейменов или Игорь Кобзев, и популяризаторы).

«Слово» — слишком короткий, необычный и сложный текст, чтобы по нему можно было уверенно судить о тех или иных свойствах его автора или сравнивать его с другими текстами той эпохи.

Одни исследователи считали, что тон обращений автора к князьям указывают на то, что он сам был князем или членом княжеской фамилии (в частности, назывались имена самого Игоря, Ярославны, Владимира Игоревича и ряда других князей, включая крайне малоизвестных); другие, напротив, утверждали, что князь не мог называть князя «господином».

По-разному оценивались и политические симпатии автора (одни считают, что он воспевает Игоря и принадлежит к его черниговскому клану, другие — что он осуждает его авантюру и симпатизирует потомкам Мономаха), и его территориальное происхождение (псковские черты в языке «Слова», скорее всего, говорят не об авторе, а о переписчике XV века).

Выдвигалась даже маловероятная версия, что часть текста написана одним автором, другая часть — иным. Особую линию рассуждений на эту тему составляют попытки поиска прямо названного или «зашифрованного» имени автора в тексте, вычленение акростихов (так как первоначальная рукопись утрачена, такие реконструкции крайне уязвимы).

Б. А. Рыбаков, атрибутировав бо́льшую часть Киевской летописи XII в.

(известной в составе Ипатьевского списка) фигурирующему в ней киевскому боярину Петру Бориславичу, и, учитывая давно известные лингвистам нетривиальные сходства между Киевской летописью и «Словом о полку Игореве», допустил, что «Слово» написал также Пётр Бориславич.

Эту гипотезу он подкрепил анализом политической концепции обоих текстов. Однако атрибуция летописания указанного периода боярину Петру сама по себе гипотетична, а сходства между произведениями светской «княжеской» культуры одного времени не обязательно говорят о едином авторстве.

При современном состоянии вопроса и нынешнем корпусе известных нам источников надо полагать, что имя автора «Слова» не будет доподлинно известно никогда.

Скептическая точка зрения на «Слово»

Уже вскоре после публикации памятника многие критики высказывали сомнение в его подлинности (то есть в том, что это аутентичное древнерусское произведение, а не мистификация XVIII века).

После публикации в середине XIX века «Задонщины» — сохранившегося в шести списках произведения XV в.

, несомненно связанного со «Словом» (вплоть до заимствования целых пассажей), подлинность «Слова» долгое время никем не оспаривалась.

Однако в конце XIX века французским славистом Луи Леже, а в 1920—1950-е годы Андре Мазоном были выдвинуты новые скептические гипотезы относительно происхождения «Слова». По мнению Мазона и ряда других французских исследователей первой половины XX в.

, «Слово о полку Игореве» было создано в конце XVIII века по образцу «Задонщины», причём в качестве сюжета был использован пересказ событий XII в., сделанный В. Н. Татищевым по несохранившимся летописям (некоторые современные исследователи, такие, как А. П. Толочко, считающие «татищевские известия» совершенным вымыслом историка XVIII в.

, трактуют возможные параллели между «Словом» и Татищевым как аргумент против подлинности «Слова»). Авторство текста Мазон приписывал А. И. Мусину-Пушкину, Н. Н. Бантышу-Каменскому или архимандриту Иоилю Быковскому. Советский историк А. А.

Зимин (работавший над проблемой в 1960-е-1970-е годы) стал крупнейшим из российских авторов, поддержавших версию о «Слове» как о поддельном сочинении. Зимин считал его автором Иоиля Быковского.

В условиях советского времени, когда открытая дискуссия вокруг данной проблемы была невозможна, возражения официальной науки Зимину часто сводились к идеологическим нападкам; полностью основной труд Зимина издан только в 2006. Новейшую версию выдвинул американский славист Эдвард Кинан (2003): по его мнению, «Слово» сочинено чешским филологом и просветителем Йозефом Добровским.

Скептикам неоднократно возражали как историки, так и литературоведы, однако наиболее убедительные аргументы в пользу подлинности «Слова о полку Игореве» исходят от лингвистов. Р. О. Якобсон подробно опроверг все основные положения работ Мазона (1948), доказав полное соответствие языковых черт «Слова» версии о подлинном памятнике XII в., погибшая рукопись которого была списком XV—XVI вв.

В 2004 году А. А. Зализняк, всесторонне исследовав проблему, показал, что фальсификатор XVIII в.

никак не мог располагать лингвистическими знаниями, необходимыми для создания известного нам текста «Слова»; кандидатура Добровского также на эту роль не подходит, так как сведения о древней славянской грамматике, изложенные в его сочинениях, отличаются от фактов грамматики «Слова» (О. Б. Страхова).

В частности, Зализняк доказывает, что характер употребления так называемых клитик в тексте «Слова» соответствуют параметрам «некнижных» текстов XII века, ориентирующихся на живую речь (знаний об этих параметрах у предполагаемых фальсификаторов XVIII века заведомо не было); аналогичные наблюдения были сделаны и над другими компонентами грамматики.

Кроме того, по наблюдениям и подсчётам исследователей, приходящих к выводу о подлинности «Слова», ряд параметров демонстрирует несомненную зависимость текста «Задонщины» от текста «Слова», но не наоборот (частотность союзов в различных частях текста, поновления грамматики, искажения и перетасовки ряда пассажей, естественно выглядящих в контексте «Слова»).

Дискуссия о «Слове» как подделке XVIII в. стала исключительно полезным стимулом в деле исследования памятника.

Особую точку зрения выдвинул Лев Гумилёв, предположивший, что «Слово» — иносказательное сочинение, созданное в XIII веке, в нём под видом половцев изображены монголы, а под видом Игоря и русских князей конца XII в.

— Александр Невский, Даниил Галицкий и их современники. Версия Гумилёва опирается, в свою очередь, на его концепции событий, происходивших на Руси и в Орде в XIII в., которые не получили признания среди историков.

Концепцию истории «Слова», предлагаемую Гумилёвым, критиковали Б. А. Рыбаков и Я. С. Лурье.

История открытия и публикации “Слова о полку Игореве”

“Слово о полку Игореве, Игоря, сына Святославля, внука Ольгова” – таково полное название величайшего памятника древнерусской литературы, созданного не ранее 1185-1187 г.

и не позднее начала XIII века, но дошедшего до нас в составе сборника XVI века, принадлежавшего библиотеке Спаса-Ярославского монастыря. В конце 1780-х – начале 1790-х годов “Слово” было обнаружено известным собирателем древнерусских рукописей графом А. И.

Мусиным-Пушкиным в приобретенном им у монахов сборнике рукописей. В 1795-1796 г. была сделана копия с рукописи “Слова”

для императрицы Екатерины II, а в 1800 г. рукопись была переведена, снабжена вступительной статьей и примечаниями и опубликована.

После гибели подлинника “Слова”, сгоревшего во время пожара Москвы 1812 года вместе со всей библиотекой Мусина-Пушкина, именно это издание и царская копия стали единственными источниками сведений об этом памятнике. Уже в XVIII веке были сделаны и другие переводы “Слова”, постепенно совершенствовавшие первый, в котором было много ошибок из-за трудности понимания древнерусского текста.

Дальнейшее изучение и переводы “Слова” продолжались в XIX и XX вв. и породили массу вопросов, некоторые из которых остались не решенными до сих пор. Выдвигались различные версии по поводу авторства. Подвергалась сомнению сама подлинность “Слова”.

Лучший ответ скептикам прошлого и нынешнего времени дал Пушкин: “Подлинность самой песни доказывается духом древности, под которого невозможно подделаться”.

Почему же такой удивительный по глубине мысли и художественному совершенству памятник дошел до нас в одном единственном списке? Возможно, ответ на этот вопрос связан с содержательной основой “Слова”.

(1 votes, average: 5.00