Karen Swallow Prior
Актриса Джоан Фонтейн в роли Джейн Эйр (1943 год). Киностудия 20th Century Fox
Роман Шарлотты Бронте, опубликованный в 1847 году, помог появиться идее о «современной личности» – для читателей 19 века эта концепция была весьма радикальной.
Вспомните селфи.
Сейчас этим никого не удивишь, даже после множества статей, в которых критиковалась популярность селфи, возросшая в результате увлечения так называемого «я-поколения» социальными сетями (Me generation, термин предложенный Томом Вулфом – прим. пер. ). Любой, у кого есть недорогой телефон с камерой или ноутбук, может сделать свою собственную фотографию, отредактировать ее (или не отредактировать) и показать всему миру – и это займет всего несколько секунд.
Но еще до появления селфи появилась концепция «я» или относительно новая идея независимого индивида. Селфи, которые сейчас заполонили все, что можно, выражают в миниатюре тот грандиозный концептуальный сдвиг, что имел место несколько столетий назад.
Отчасти он произошел благодаря развитию печатных технологий и появлению новых идей в философии. Это не означает, что до настоящего времени концепции «я» не существовало.
Наоборот, в 16 веке идеи протестантизма, основанного на понятиях собственной воли, совести и понимания в вопросах веры и восстававшего против следования традициям и авторитетам, постепенно проникли во все сферы жизни, выйдя за чисто религиозные рамки.
Возможно, первым романом, который лучше всего выразил современную идею «я», был роман Джейн Эйр (1847), автор которого, Шарлотта Бронте, родилась 200 лет назад.
Те, кто читали Джейн Эйр только в рамках обязательной школьной программы, вероятно, помнят лишь готические мотивы: наказание в комнате, отмеченной печатью смерти, таинственная обитательница чердака, байронический герой и мрачный особняк в языках пламени.
Это больше похоже на то, что показывают по каналу Lifetime (американский кабельный телеканал, специализирующийся на фильмах, комедиях и драмах, где главные роли играют женщины – прим.пер ), а совсем не на революцию.
Однако – и это невероятно в такой же степени, как и невероятны многие события, описанные в книге, – даже сегодня основным достоинством романа являются вовсе не сюжетные перипетии. Дело в самой Джейн-рассказчице, которая так открыто выразила свое стремление к самоопределению, самоидентификации и свободе выбора.
В 19 веке ее мысли оказались особенно актуальными для читающей публики. Некоторые искренне считали, что Джейн Эйр – это рассказ о действительно произошедших событиях (роман имел подзаголовок «автобиография» – мудрый маркетинговый ход), возможно, подтверждение реального существования его главной героини.
В романе описывался жизненный опыт и переживания отдельного человека (а не универсалии эпических сказаний и рыцарских романов), и поэтому он превратился в идеальное средство для того, чтобы выяснить, как читатели представляли себе современную личность.
Количество литературных произведений увеличилось благодаря изобретению печатного станка, вслед за которым появилась культура книгопечатания и возросла грамотность, культивируемая в течение нескольких веков до появления Джейн Эйр .
Этот роман, казалось, идеально подходил, для того, чтобы Бронте от первого лица рассказала об одинокой девочке-сироте, пытающейся обрести саму себя – сначала среди бездушных родственников, затем в приюте с суровыми порядками, и наконец, в семье у богатого, но недосягаемого хозяина, которого она полюбила.
Не сумев найти собственную индивидуальность через других, Джейн приходит к удивительному решению – заглянуть внутрь самой себя.
Более широкие выводы, к которым можно прийти по прочтении романа, – это мысли о ценности совести и свободы воли. Несколько лет спустя после выхода романа один из литературных критиков негодующе писал: «За «Джейн Эйр» последовала самая крупная революция последних лет».
До Реформации и Просвещения, до декартовского «мыслю, следовательно, существую», во времена, когда источники авторитета были внешними по отношению к человеку, идее самоопределения, которая так важна сегодня, не придавали большого значения, так как оно, по сути, никак не влияло на жизнь отдельного человека. Реформация дала верующим мощное оружие – возможность читать и интерпретировать священные тексты, и не полагаться больше на служителей церкви. По большому счету, это означало, что людям позволили читать и интерпретировать свой внутренний мир.
Конечно, и до Бронте писатели (Фанни Бёрни, Даниель Дефо, Сэмюэл Ричардсон и Мэри Шелли) внесли вклад в развитие повествования от первого лица.
Но эти писатели «маскировали» свои романы под отредактированные письма или мемуары, в результате, характеры их героев оставались до конца не проработанными, сюжеты – несвязными, и произведения в целом – искусственными, даже когда их они подавались не как «романы», а как «истории».
Ни один писатель до Бронте не говорил таким ясным голосом; голосом так явно принадлежавшим ее героине. Литературный талант Бронте развивался вместе с талантами ее сестер, тоже писательниц, Энн и Эмили (они все публиковали свои произведения под гендерно нейтральными псевдонимами). Однако именно Шарлотте лучше всего удалось передать идею современной личности.
Благодаря произведениям Энн Бронте Агнес Грей и Незнакомка из Уайлдфелл-Холла в романах появились замечания и критика социального характера; а Эмили Бронте в романе Грозовой перевал исследовала как «другой» (непредсказуемый жестокий Хитклифф) мог угрожать неприкосновенности внутреннего «я».
Достоинства романа Бронте безоговорочно признала, например, Вирджиния Вулф, писательница, стоявшая у истоков литературы модернизма, в произведениях которой запечатлен мир совсем непохожий на мир викторианки Шарлотты Бронте.
«…в очередной раз открывая «Джейн Эйр», поневоле опасаешься, что мир ее фантазии окажется при новой встрече таким же устарелым, викторианским и отжившим, как и сам пасторский домик посреди вересковой пустоши, посещаемый сегодня любопытными и сохраняемый лишь ее верными поклонниками».
Вулф продолжает: «Итак, открываем «Джейн Эйр»; и уже через две страницы от наших опасений не остается и следа». От книги не остается ничего, – заявляет Вулф, – «кроме Джейн Эйр».
Голос Джейн – это источник власти книги; читатель, увлекаемый этим голосом, полностью погружается в мир, созданный Бронте. Вулф объясняет, как ей это удается:
«Так, наверно, бывает с каждым писателем, который обладает яркой индивидуальностью, о котором говорят в обыденной жизни, что, мол, стоит ему только дверь открыть, и уже все обратили на него внимание. Такие люди ведут постоянную, первобытно-яростную войну против общепринятого порядка вещей, и эта ярость побуждает их к немедленному творчеству, а не к терпеливому наблюдению».
Именно это желание – даже страсть – «вести войну против общепринятого порядка вещей» характеризует сегодняшнюю концепцию «я». Сейчас нам это кажется чем-то само собой разумеющимся, но во времена Бронте, как отлично понимали современники писательницы, такие взгляды выглядели весьма радикальными.
Читателей-викторианцев больше тревожила не чувственность истории и не глубокая любовь Джейн, а «отказ героини принять свою социальную судьбу», – поясняет литературный критик Сандра М. Гилберт.
И скорее всего дело именно в этом – один из критиков писал: «конечно, Джейн поступает правильно и выказывает большую силу духа», но «это сила дикарки, для которой нет иного закона, кроме нее самой». Создавая такую героиню, Бронте, по словам того же критика, «ниспровергает авторитеты» и призывает к «мятежу».
В каком-то смысле так оно и есть: «Я сопротивлялась до самого конца», – говорит Джейн, рассказывая, о том, как тетка тащила ее в ту самую комнату, где умер ее дядя. Эти слова, по мнению Джойс Кэрол Оутс, служат лейтмотивом для всей истории Джейн Эйр.
Однако сопротивление Джейн – это не бессмысленный бунт нигилизма или эгоизма (вспомните, как часто современных приверженцев культуры селфи обвиняют в нарциссизме).
Наоборот, ее поиск себя как личности срывает покровы традиций и условностей, чтобы обнажить истинную мораль и веру.
Сама Бронте пишет в предисловии ко второму изданию книги (своим появлением это предисловие обязано нападкам моралистов, последовавшим после публикации романа):
«Светские условности еще не нравственность. Ханжество еще не религия. Обличать ханжество еще не значит нападать на религию…. Все эти вещи и дела диаметрально противоположны, они столь же различны, как порок и добродетель.
Люди слишком уж часто путают их, а путать их нельзя. Нельзя принимать внешность за суть.
Нельзя допускать, чтобы узкие человеческие доктрины, служащие вознесению и восхвалению немногих, подменяли учение Христа, искупившее весь мир».
- В одном из писем Шарлотта Бронте пишет: «Если у меня не хватит мужества писать языком истины, а не условностей, я лучше буду молчать…»
- Благодаря тому, что эта женщина, жившая в такое время, все-таки предпочла говорить, появилась новая модель для самоопределения – та, что сегодня видна не только в фотографиях, выложенных в Инстаграме, но и – что более важно – в общем осознании того, что внутренняя жизнь человека может позволить ему изменить внешний мир.
- Перевод: two_cats
Совместный проект клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ
Анализ произведения Шарлотты Бронте «Джейн Эйр» | СуперСоч
«Джейн Эйр» – известный и популярный у широкого круга читателей роман английской писательницы Шарлотты Бронте.
В произведении затронуто множество проблем и тем. Галерея художественных образов романа богата персонажами с самыми разными характерами и судьбами.
Роман не единожды успешно экранизирован.
История создания
Роман вышел в свет под названием «Джейн Эйр: Автобиография» в 1847 году в лондонском издании «Smith, Elder & Company». Вместо своего настоящего имени писательница указала псевдоним Каррер Белл.
Книга сразу же вызвала интерес у читателей и очень быстро полюбилась им.
Положительными отзывами встретили произведение и критики, в том числе и английский писатель-сатирик Уильям Теккерей – признанный мастер реалистического романа. Именно ему Шарлотта Бронте посвятила второе издание своей книги.
- В литературных кругах известны девять переводов романа на русский язык.
- Произведение пять раз переводили в XIX веке, дважды – в дореволюционный период XX столетия и дважды – в советское время.
- Первая редакция романа на русском языке вышла весной 1849 года в журнале «Библиотека для чтения» под названием «Дженни Ир».
В 1950 году издательство «Лениздат» опубликовало перевод романа под названием «Джен Эйр», выполненный Верой Станевич. В этой редакции сохранился уникальный стиль Шарлотты Бронте, но из соображений советской этики были удалены незначительные фрагменты религиозного толка.
Самым полным и точным переводом популярного романа считается перевод, сделанный Ириной Гуровой и опубликованный под названием «Джейн Эйр» в 1990 году в советском издательстве «Художественная литература».
Роман «Джейн Эйр» частично автобиографичен, основан на событиях, пережитых писательницей или ее сестрами, дополнен художественным вымыслом.
Жанр, направление
Произведение написано в свойственном английской литературе первой половины XIX века готическом стиле.
Книга сочетает в себе признаки социально-психологического, реалистического, любовного, романтического, романа, романа-воспитания и последовательно описывает духовное развитие героини и становление ее цельного, сильного и гордого характера.
События, происходящие с Джейн Эйр в романе, вымышлены писательницей. Но душевные переживания главной героини, безусловно, близки внутреннему миру Шарлотты Бронте.
Писательница щедро наделила Джейн Эйр, сполна познавшую горесть одиночества, радостями супружества и материнства, хотя сама так никогда и не испытала их, уйдя из жизни в возрасте тридцати девяти лет.
Сюжет
- Повествование ведется от лица Джейн Эйр, главной героини произведения.
- В начале повествования она предстает перед читателями маленькой девочкой-сиротой, воспитывающейся в доме неродной и жестокой тетки Рид.
- Теткины дети и сама миссис Рид при любом удобном случае обижают, унижают Джейн и напоминают ей о том, что она не такая, как они.
- Тетка отправляет бедную сироту на обучение в школу Ловуд, где атмосфера такая же суровая и холодная, как и в доме Ридов.
После школы Джейн устраивается в Торнфилде гувернанткой маленькой Адель в дом мистера Рочестера, богатого и знатного человека, который влюбляется в девушку и делает ей предложение. Но их браку не суждено состояться.
Рочестер женат, его супруга очень больна.
Джейн в отчаянии покидает дом любимого мужчины.
После нелегких скитаний девушка оказывается в доме священника Сент-Джона Риверса, который видит в ней будущую спутницу жизни и верную помощницу в его религиозных деяниях. Но сердце Джейн по-прежнему принадлежит Рочестеру, она соглашается помогать священнику лишь на правах доброй сестры или подруги.
Волею судьбы Джейн становится наследницей богатого состояния. Он возвращается в Торнфилд, где узнает, что имение сгорело по вине безумной жены Рочестера. Сам хозяин дома, который теперь живет неподалеку от Торнфилда, пытаясь спасти сою супругу, потерял кисть правой руки и ослеп.
Джейн спешит увидеть своего возлюбленного. Через некоторое время они становятся мужем и женой, а спустя два года к Рочестеру частично вернулось зрение.
Главные герои произведения
Главная героиня произведения, Джейн Эйр, познавшая сиротскую долю в доме своей тетки, неласковой и придирчивой миссис Рид, а затем отправленная родственниками в Ловудский приют, словно закаляет силу своего духа из года в год.
При своей внешней неброскости Джейн являет неординарность своего внутреннего мира, свою душевную красоту.
Героиня предельно честна, непреклонна и принципиальна с самого раннего детства. Он трудолюбива и очень много читает. Именно ее ум, прямота, сила воли, духовная глубина заставили обратить на себя внимание богатого и любимого женщинами мистера Рочестера.
Именно в любви к Рочестеру раскрывается широта натуры Джейн Эйр. Она, узнав перед алтарем страшную тайну любимого человека, не ищет обходных путей, не приспосабливается, а бежит в никуда, не желая нарушить чистоту их любовного союза.
Мистер Рочестер, главный герой романа, статный, гордый и суровый мужчина с своенравным характером мизантропа. Его трудно назвать красавцем, но он отлично сложен.
Он не жалует непослушных, но с удовольствием может поддержать разговор с умным собеседником, способным отстоять свою точку зрения.
Эдвард Рочестер умен, много путешествовал и много видел. Ему интересны мир и жизнь.
Волевой и решительный герой страдает от того, что огромная тайная ответственность возложена на него, лишая полноценной жизни и счастья. Он вынужден не поддаваться душевным порывам, он не может открыть свою душу, он боится привязанности.
Встретив Джейн, Рочестер поначалу ведет себя грубовато и чопорно. Но через некоторое время они становятся хорошими друзьями, а потом Рочестер и вовсе влюбляется в девицу пылко и страстно, являя свою скрытую сторону.
- Романтическим флером окутаны его все нарастающие чувства к Джейн.
- Благородство и смелость Эдварда проявляются в эпизоде спасения супруги из пылающего дома.
- В кульминационной заключительной части романа Рочестер предстает счастливым, просветленным героем, преодолевшим вместе с Джейн превратности судьбы.
Темы и проблемы
Тема женской независимости – одна из ключевых тем романа.
Словами Джейн Эйр Шарлотта Бронте выразила свое авторское кредо: «Женщины испытывают то же, что и мужчины; у них та же потребность проявлять свои способности и искать для себя поле деятельности, как и у их собратьев мужчин; вынужденные жить под суровым гнетом традиций, в косной среде, они страдают совершенно так же, как страдали бы на их месте мужчины». А женщина имеет право развиваться духовно, самоутверждаться и добиваться своих целей.
Важной в произведении является и тема воспитания. Писательница ненавязчиво заостряет на ней внимание на протяжении всего романа.
Вначале она рассказывает о том, какими антигуманными методами пытались воздействовать на маленькую Джейн в теткином дом. Затем читатели узнают о «воспитательном» процессе с использованием розог в Ловудской школе.
Позже тема воспитания пронизывает фрагменты романа, где говорится об учительском выборе Джейн и ее работе гувернанткой в доме Рочестера.
Ни издевательские и жестокие методы воздействия на девочку миссис Рид, ни унылая жизнь по звонку и атмосфера запугивания в Ловудской школе не сумели вытравить в Джейн ее природную доброту и чувство сострадания близким.
Тема семьи и родственных отношений вместе с темой воспитания также тесно вплетена в канву романа и развивается на всем его протяжении. Джейн в начале романа сирота, одинокая, лишенная родительского тепла и ласки, не знающая нежности матери и поддержки отца.
Не дарит ей ощущение семьи и приют в Ловуде. Но внимание директрисы к девочке вносит немного добрых красок в ее жизнь. Впервые, пожалуй, Джейн погружается в атмосферу семейной доброжелательности и уюта в доме мистера Рочестера.
И став его женой, героиня, сполна познает радость замужества и материнства.
Религиозная тема в романе обширна. Она не только неразрывно связана с темой воспитания, а и имеет самостоятельное развитие.
- Духовные состояния героев передаются через библейские аллюзии и собственную оценку персонажей своей религиозности.
- Рисунки Джейн сочетают в себе библейские образы.
- О смирении и богобоязненном поведении лицемерно рассуждает мистер Брокльхерст, один из попечителей Ловуда, прибывший забирать девочку в приют, где дети постоянно мерзнут и голодают.
- Спасший Джейн, покинувшую дом Рочестера, Сент-Джон Риверс оказывается истовым служителем церкви.
- Присущая романтическому произведению тема любви между мужчиной и женщиной, торжествующей несмотря на все трудности и преграды, ставит этот роман в ряд лучших романтических и любовных романов того времени.
Смысл
Всей совей жизнью, своим характером Джейн Эйр доказывает, что женщина – равноправный член общества. Женщина способна достигнуть многого, и в ее достижениях внешняя красота не играет решающей роли. Счастье обязательно настигнет умную, рассудительную, добропорядочную и верящую в сои силы девушку.
Критика
Читатели и критики с одобрением восприняли увидевший свет роман «Джейн Эйр». Но для самой Шарлотты Бронты крайне важна была оценка ее наставника Уильяма Теккерея, восторженного отозвавшегося о произведении.
Карл Маркс также высоко оценил произведение, особо подчеркнув значимость идеи женской независимости, озвученной в романе. Немецкий философ и экономист считал Шарлотту Бронте одной из лучших английских писательниц.
И в наши дни роман «Джейн Эйр» находится в списке лучших романов мира.
Эстезис – «Джейн Эйр» как первый феминистский роман
СТАТЬЯ«Джейн Эйр» как первый феминистский роман
Для большинства русскоязычных читателей роман Шарлотты Бронте остаётся одной из многих историй любви, тогда как в зарубежных университетах его изучают как первый феминистский литературный манифест, открывший сознанию современников не просто внутренний мир женщины, но женщины, которая определяет себя в первую очередь как «человека».
Моя любимая учительница по литературе в школе часто цитировала Маяковского: «Я – поэт. Этим и интересен. Об этом и пишу.
Об остальном – только если это отстоялось словом», подразумевая, что биография автора – это дело вторичное, важнее всего разобраться, что же он хотел сказать, и как нам это его высказывание интерпретировать.
Такой подход, конечно, имеет право на существование, но куда интереснее рассматривать литературное произведение с позиции как авторской биографии (и даже любовных историй), так и с позиции соответствия тому или иному историческому времени.
Роман в контексте викторианской эпохи
«Джейн Эйр» была опубликована в 1847 году под мужским псевдонимом Каррер Белл (Currer Bell), спустя десять лет после начала правления королевы Виктории, которое в русле общественной жизни характеризовалось предельным консерватизмом и строгой моралью.
Отзывы, как водится, были диаметрально противоположными.
Среди поклонников романа оказался знаменитый английский писатель, Уильям Теккерей, который вспоминал, что читал «Джейн Эйр» с «восторгом, удивлением и радостью», и называл автора «крохотной, суровой Жанной д’Арк, идущей на нас походом, чтобы укорить за лёгкость жизни, лёгкость нравов».
Шарлотта Бронте. Гравюра по портрету Г. Ричмонда, ок. 1850 года
Именно ему Бронте посвятила второе издание, даже не догадываясь, как удивительно похожа история жизни Теккерея на коллизии мистера Рочестера: жена писателя была психически нездорова, он был вынужден прятать её в клинике и искать гувернанток для двух своих дочерей.
Джейн Эйр (кадр из фильма Джейн Эйр, режиссёр Кэри Фукунага, 2011)
Конечно, сплетники заговорили о том, что это история любви самой Шарлотты и Теккерея, общественность была скандализована, а роман буквально смели с полок. А вот Элизабет Ригби, леди Истлейк, считала произведение суровой Жанны д’Арк вульгарным и антихристианским, проникнутым «духом сопротивления».
Феминистический протест
Как ни странно, именно это нелестное в устах критика выражение – «дух сопротивления» – лучше всего описывает характер Джейн Эйр, бедной сироты, которая всю свою жизнь боролась за право поступать так, как хотела она, а не так, как требовало общество.
Пожалуй, главное, что обращает на себя внимание в романе – это настойчивое требование равенства.
Когда камеристка мисс Эббот отчитывает маленькую Джейн за то, что она набросилась на «молодого хозяина» Джона Рида (на самом деле, это был всего лишь ответ на его побои и грубость), она тут же реагирует: «Хозяина? Как так – хозяина? Разве я служанка?».
И камеристка, и служанка Бесси, и сама миссис Рид, вдова дяди Джейн, единственного её родственника после смерти родителей, наперебой твердят девочке, что её обязанность – угождать миссис Рид, ведь она ей всем обязана. Но Джейн это непонятно: ведь это же не даёт право женщине относиться к ней как к человеку низшего сорта.
Требование равенства звучит и в словах, которые воспринимаются как жизненное кредо Джейн Эйр: «Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар – я уверена в этом, – и притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас». Но, конечно, в рамках феминистического дискурса нас больше всего интересует требование равенства между мужчиной и женщиной.
В знаменитой сцене между ней и мистером Рочестером в двадцать третьей главе Джейн произносит слова, которые являются квинтэссенцией всего её миропонимания: «Вы думаете, я говорящий автомат? Механизм, лишенный чувств? И стерплю, чтобы мой кусочек хлеба был вырван из моих уст и капелька моей живой воды выплеснута из моей чаши? Вы думаете, что, раз я бедна, безродна, некрасива и мала ростом, у меня нет души, нет сердца? Вы ошибаетесь! У меня есть душа, как и у вас, и сердце тоже! И если бы Господь даровал мне немного красоты и много богатства, я бы добилась того, чтобы расстаться со мной вам было бы столь же тяжко, как мне теперь расставаться с вами. Сейчас я говорю с вами без посредничества обычаев и условностей или даже смертной плоти: моя душа обращается к вашей душе, словно они обе миновали врата могилы и мы стоим перед Божьим Престолом равные – потому что мы равны!».
Вне всякого сомнения, это производило эффект разорвавшейся бомбы.
Девушка, столь свободно обращающаяся к мужчине, первая признающаяся ему в любви, поглощённая страстями (и не падающая от них в обморок), да ещё и декларирующая равенство между полами, по крайней мере, в области выражения чувств – есть от чего прийти в ужас благовоспитанной викторианской барышне! Всё та же мисс Ригби, откликаясь на слухи о том, что роман написал не Каррер Белл, а женщина, с негодованием пишет, что, должно быть, это женщина, «которая давно уже потеряла право на общество лиц одного с нею пола».
«Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар – я уверена в этом, – и притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас».
Современные читатели, впрочем, признание Джейн понять могут и не воспринимают это как нечто из ряда вон выходящее, однако другая, не менее известная, сцена романа способна оставить в замешательстве и спустя несколько веков.
Когда Джейн узнаёт, что у её возлюбленного есть психически нездоровая жена, она принимает решение покинуть его, невзирая на чувства, хотя мистер Рочестер предлагает ей уехать на юг Франции и жить там, где их никто не знает.
Она отказывается стать его любовницей, но только ли потому, что это считалось аморальным? Ведь Рочестер совершенно справедливо замечает: «Неужели лучше ввергнуть своего ближнего в отчаяние, чем преступить созданный человеком закон, если это никому не принесет вреда? Ведь у тебя же нет ни друзей, ни родных, которых ты бы оскорбила, живя со мной». И ответ Джейн самой себе здесь принципиально важен. Она говорит: «Я оскорблю себя. Чем глубже мое одиночество, без друзей, без поддержки, тем больше я должна уважать себя». Решение стать любовницей оскорбит не викторианскую мораль, не отсутствующую семью, не общество – но её саму. Если Джейн Эйр и может на что-то опереться, то это что-то – её собственные принципы, её свободный выбор. Как бы ни было заманчиво предложение Рочестера, это всё-таки его видение их общего будущего. «Я свободное человеческое существо с независимой волей», – декларирует Джейн, и Рочестер вынужден с ней согласиться: «В руке моей она, как тростник, я мог бы согнуть ее двумя пальцами; но какой толк, если бы я согнул ее, если бы я растерзал, раздавил ее? Загляните в эти глаза, перед вами существо решительное, неукротимое, свободное!»
Женщинам должно быть позволено реализовать свои таланты
Весь роман Джейн сопротивляется навязанным ролям, и в этом сопротивлении, конечно, очень много самой Шарлотты Бронте, которая страстно желала писать, в то время как общество предлагало женщине сидеть дома с детьми и заниматься домашним хозяйством, либо, если женщина одинока, максимально «приличной» для неё считалась работа гувернанткой.
Устами Джейн она выражает протест против такого однобокого понимания женской природы: «Предполагается, что женщине присуще спокойствие; но женщины испытывают то же, что и мужчины; у них та же потребность проявлять свои способности и искать для себя поле деятельности, как и у их собратьев мужчин; вынужденные жить под суровым гнетом традиций, в косной среде, они страдают совершенно так же, как страдали бы на их месте мужчины. И когда привилегированный пол утверждает, что призвание женщины только печь пудинги да вязать чулки, играть на рояле да вышивать сумочки, то это слишком ограниченное суждение».
Джейн Эйр спорит с миссис Рид (иллюстарция Ф. Х. Таунсенда)
Джейн Эйр как новый тип героини романа
Упрощая и обобщая, привычный женский образ в викторианском романе – этакая кисейная барышня. Любая мало-мальски приличная девица обязана немного музицировать, писать акварели в альбомах, обладать томной бледностью, падать в обморок от переизбытка чувств и быть красивой и грациозной, как нежная лилия.
Джейн Эйр решительно из этого канона выбивается. Посудите сами – бедна, подчёркнуто некрасива, максимально рациональна, отчасти даже холодна, постоянно пытается сдерживать лавину своих совсем не английских страстей.
Злой ребёнок внутри неё (как в сцене в красной комнате), не находит выхода в Джейн так, как это происходит с её своеобразным двойником – безумной Бертой Мэзон, которую мы (глазами Джейн) даже не видим в человеческом облике.
Если Джейн Эйр и может на что-то опереться, то это что-то – её собственные принципы, её свободный выбор.
Умение владеть собой, рассуждать, слушать не только сердце, но и разум – это вроде бы мужская прерогатива, и «покушение» Джейн на традиционные психологические особенности гендера – в XIX веке явление совсем новое.
В эссе, посвящённом романам Шарлотты Бронте и её сестры Эмили, писатель и критик Вирджиния Вулф замечает: «Быть во всех случаях самой Джейн Эйр не всегда удобно.
Прежде всего это означает постоянно оставаться гувернанткой, и притом влюбленной, в мире, где большинство людей, – не гувернантки и не влюблены». Быть женщиной в мире, принадлежащем мужчинам, сложно в любом веке.
Но быть свободным существом с независимой волей можно всегда. ■
Екатерина Орлова
Воспитательный потенциал романа Шарлотты Бронте «Джен Эйр»
A key feature of this novel is a profound social meaning and expression methods of education of orphans. The piece covered a lot of controversial issues moral, ethical, and social plan. The importance of humanity and the problem of choice of life creates the need to read this work.
Keywords: education, humanity, duty, love, violence, education, orphans, the orphanage.
Рассматриваемый нами роман «Джейн Эйр» является одним из самых популярных и значительных произведений английской литературы не только 19 века, но и в современности. Роман вышел в свет в 1847 году под псевдонимом Каррер Белл в издательстве «Смит, Элдер и К» и как не удивительно, был отклонен многими издательствами, пока, в августе 1847 года, его не прочел У.
Уильямс, редактор «Смит, Элдер и К».Уильямс, согласно свидетельству писательницы Элизабет Гаскелл, первому биографу Шарлотты Бронте, был «поражен его оригинальностью». Уже 19 октября — рекордные для того времени сроки — Шарлотта получила шесть авторских экземпляров.
В романе Шарлотты Бронте «Джейн Эйр» сочетаются черты автобиографического и социального – психологического романа [1, c.535].
«Джейн Эйр» – роман от первого лица. Все, что показывает автор, показано от имени восемнадцатилетней героини, но настроение и чувства Джейн – это настроение и чувства самой Шарлотты. Роман строится по канону романа воспитания, показывая становление независимой личности.
Исключительность произведения заключаются в том, что главной героиней является лицо женского пола – молодая девушка, что было не характерно для литературы того времени. В образе героини писательница воплотила свои представления о современной женщине, способной определить свою жизнь, стать не только женой, но и реализоваться на общественном поприще.
В условиях Викторианской Англии такая постановка проблемы была воспринята как проявление крайней смелости взглядов писательницы. Образа, подобного Джейн Эйр не было ни у кого из современников Бронте. Она являлась носительницей нового типа самосознания, духовного воспитания и нравственности.
Новаторский характер романа «Джейн Эйр» состоит также в том, что в нем изображена героиня, смело отстаивающая свое человеческое достоинство, право на самостоятельную трудовую жизнь, собственное мнение, самовыражение и способность самостоятельно сделать выбор.
Писательница в романе затрагивает, и в соответствии со своими взглядами на вещи, решает многие актуальные социально – педагогические вопросы не только своего времени, но и современности: вопрос воспитания и образования малоимущих, вопрос положения женщины, самоопределение личности, бьющейся в тисках враждебного ей мира, вопрос об отношениях между людьми в обществе, где мерилом ценностей выступают деньги. В романе писательница выступает пламенной защитницей женского равноправия, пока еще не политического, но равенства женщины с мужчиной в семье и трудовой деятельности [1, c.540].
Сила воздействия произведения Ш.
Бронте – в правде чувств, в их истинности, в соединении реального и романтического, в покоряющей своей увлекательностью истории простой девочки сироты, далее гувернантки, способной на большую и преданную любовь и сумевшей сохранить свои моральные принципы, получить образование, стремится к независимости, найти свое счастье.
В книге заключен бессмертный мотив сказочной Золушки, предстающей в образе столь похожей на саму Бронте юной Джейн Эйр, которая умеет противостоять превратностям судьбы, энергичному напору своего хозяина, сохранить чувство собственного достоинства и заключить в финале счастливый брак.
Повествование в романе выстроено хронологически, все главы объединены главной героиней. Каждая глава романа, по мнению автора, похожа на действие в пьесе. Принцип драматического построения – один из характерных в творческой манере Ш. Бронте. Движение прозы осуществляется через многочисленные диалоги, в построении которых Ш.
Бронте обнаружила удивительное мастерство. Каждый из диалогов имеет специфическую окраску: самоутверждение, страстная исповедь, печальное предчувствие, философски окрашенный спор о мире, человеке, вопросах нравственности, восптанности, справедливости.
Лейтмотивом романа является почти постоянно дующий холодный, пронизывающий ветер, метафора эмоционально насыщенной и быстро меняющейся жизни.
Большую роль в романе играют различные символы: звуки, краски, присутствие в доме некой тайны, неожиданно начинающийся пожар, разорванная фата героини, туманы, предчувствия, вещие сны – все эти моменты являются приметами романтизма. Для характеристики героев автор часто использует принцип контраста.
Ослепительная красота аристократки Бланш Ингрем сочетается с крайним эгоизмом, жестокостью, чёрствостью. Внешняя невзрачность Джейн Эйр – с глубиной и искренностью чувств, душевным благородством, воспитанностью. Природа и человек воспринимаются Ш. Бронте в тесном единстве.
Разнообразные явления природы: гроза, буря, проливной дождь – подчеркивают эмоциональное состояние героев, усиливают нюансировку чувств. Бурному объяснению в любви и несостоявшейся свадьбе (кульминация романа) предшествует символическая сцена грозы в саду Торнфильда, удар молнии, расколовший на две части старый каштан, который символизирует предстоящую разлуку любящих. Сами герои в какой-то степени романтичны и сказочны.
Роман распадается на две части. В первой рассматривается личность в соотнесении с ее душевным миром, вопросы нравственности, воспитанности, положения сиротства и нищеты, женского равноправия и т.д. Во второй, повествующей о скитаниях Джейн Эйр, также поставлены актуальные проблемы.
Более остро звучит тема социального неравенства, тяжелого положения батраков, чьих детей учит Джейн Эйр в деревенской школе, постепенно осознавая, что бедные крестьяне – «такие же существа из плоти и крови, как и отпрыски самых знатных фамилий».
Два мужских центральных образа представляют собой антитезу (слепой, но обладающий внутренним зрением Рочестер, и зрячий «слепец» Сент-Джон) [1, c. 541]. Особую глубину повествованию придает философский стержень, гегелевская мысль о живом развитии идеи как тезис, антитезис и синтез, что определяет внутреннюю структуру.
Каждый из трех центральных персонажей олицетворяет собой определенный жизненный путь, который соотносится, так или иначе, с нравственным идеалом, выдвигаемым автором. Шарлотта Бронте первая показала обществу страдания женщины, которая видит закрытыми все пути жизни, кроме единственного, указанного ей природой, но и на этом пути ее ждут беды и разочарования.
Устами своих героинь писательница призывали общество взглянуть на социальное неравенство, положение сирот и неприглядную участь женщин, на отсутствие возможностей для их развития как полноценных членов общества. Женщина в творчестве Бронте – существо свободолюбивое, независимое, равное мужчине по интеллекту и силе характера.
В этом аспекте интересна связь творчества Бронте и с XVIII веком, веком Просвещения, почему, в частности, закономерен вопрос о продолжении Шарлоттой и ее сестрами традиции. Роман Бронте становится идеалом, и образцом многих произведений.
Укореняется сама типология образа бедной сироты, но гордой девушки и конфликта, ситуации, «заданной» Шарлоттой Бронте в ее знаменитом романе: героиня (не обязательно гувернантка, но, как правило, молодая девушка или женщина) оказывается в неблагоприятных обстоятельствах и только благодаря своей моральной цельности, стойкости, уму и характеру преодолевает жизненные невзгоды.
Более того – добивается успеха, в том числе и прежде всего – материального. В отличие от своей сестры Эмили, Шарлотта Бронте не была чужда сентиментальных, готических и романтических склонностей. В «Джейн Эйр» использованы многие традиции готического романа, например, готическое поместье. Также в романе есть мистика в готическом духе.
Если явление маленькой Джейн духа ее покойного дяди Рида еще можно приписать разыгравшемуся детскому воображению, то голос Рочестера, который Джейн слышит, находясь за много миль от любимого (потом он рассказывает ей, что именно в то время вслух позвал ее), – это уже полноценный мистический эпизод в романе.
В романе фигурирует байронический герой (Рочестер), а также сумасшедшая женщина (Берта, его жена). Берта бросается на своего брата «подобно вампиру» [1, c. 247].
Но роман, написанный в 1847 году, когда романтизм как литературное направление уже сошел в английской литературной сцены, интересен прежде всего тем, что это одно из первых произведений, утверждавших независимость и равноправие женщины, как такого же человека, как и мужчина.
Консервативная критика обвиняла героиню Шарлотты Бронте в безнравственности потому, что она жаждала достойной жизни и не смирялась с унижениями со стороны своих родственников, а еще и потому, что в любви Джейн Эйр чувствует себя равным Рочестеру человеком. Критиков невероятно возмущал тот факт, что Джейн практически осмеливается признаться в любви мистеру Рочестеру.
Тем не менее, Джейн ни в коем случае не безнравственное существо. Для нее ее нравственность, для нее правильный поступок важнее ее личного счастья. Вернее, она не может быть счастлива, если ее счастье покоится на том, что она считает безнравственным. Роман выстроен так, чтобы отвести от Джейн любые упреки в ханжестве и лицемерии. Узнав, что ее воспитанница Адель – незаконная дочь Рочестера и французской танцовщицы, Джейн не отшатывается от нее в лицемерном моральном ужасе, но, наоборот, говорит, что будет еще больше любить бедную девочку. «Джейн Эйр» – это роман о человеке с бесконечным чувством своего достоинства, с врожденным нравственным чувством, и роман о человеке, для которого нравственность – высшая ценность, выше, чем ее личное счастье, которое невозможно на основе того, что сам человек, а не общество, считает безнравственным. Неудивительно, что Джейн вознаграждается за свой стоицизм и обретает как раз то счастье, от которого она так бесповоротно, казалось бы, отказывается.
Таким образом, данное литературное произведение имеет очень глубокий социальный смысл и обладает огромным воспитательным потенциалом.
Он привлекает и поражает образом главной героини – девушки сироты, смелая и чистая душой, она одиноко ведет тяжкую борьбу за достойное самостоятельное существование, честность, нравственность и человеческое достоинство.
Она столь же беспощадна и к любым проявлениям накопительства, преклонения перед деньгами, так же оставаясь реалисткой в самом главном – в правдивом и типичном изображении социальной среды, социальных отношений и человеческих характеров.
Литература:
- Бронте Ш. Джен Эйр: Роман/Пер. с англ. В. Станевич; Послесл. З. Гражданской. – Мн.: Беларусь; Химки: Акция, 1992. – 544с.
Основные термины (генерируются автоматически): роман, главная героиня, женское равноправие, личное счастье, молодая девушка, нравственность, образ, социальное неравенство, человеческое достоинство.
Смысл романа "Джейн Эйр" Шарлотты Бронте | Какой Смысл
«Чудовищная, аморальная книга, автора которой стоило бы не принимать с почетом в литературных кругах, а выставить к позорному столбу!» Так судачили любители литературы в викторианской Англии, обсуждая нашумевшую литературную новинку сезона.
Кто был автором этой таинственной книги, написанной совершенно неизвестным автором? Может, очередной продолжатель традиций маркиза де Сада? Нет, скромная гувернантка, дочь священника из провинциальной деревушки, которая всего лишь осмелилась сказать то, что чувствовали многие девушки из небогатых семей, наделенные независимым умом и горячим нравом.
История юной бунтарки Джейн Эйр стала книгой-бомбой, взорвавшей чопорный мир лондонских гостиных и даже литературные круги. Сегодня же эту повесть считают самым подходящим чтением для юных девушек и даже для девочек-школьниц, классической историей Золушки, которая «захомутала» и повела под венец своего строптивого ухажера.
Но что же видели в этой книге возмущенные современники Шарлотты Бронте, требовавшие запретить безнравственный роман или, по крайней мере, исключить его из общедоступных библиотек? Возможно, они были ближе к истине, чем читатели наших дней, считающие эту книгу типичной сентиментальной книжицей для развлечения чувствительных девиц?
Начнем с того, что независимый бунтарский нрав Джейн проявляется с первых страниц романа, посвященных детским годам героини и ее жизни в «милосердном» семействе Рид.
«Любящие» родственники относятся к маленькой сироте хуже, чем к последней из служанок, ведь прислуга сама зарабатывает себе на хлеб. Особенно ненавидит Джейн тетушка Рид, чувствующая в ней непокорную и стойкую натуру.
Что должен чувствовать ребенок, взятый в такую семью из милости? Прощать все обиды и послушно подчиняться тем, кто возненавидел тебя безо всякой вины с твоей стороны? Такая покорность — не для Джейн, девочки, не желающей смиренно признать свое место.
Вспомним, как отвечает она «любящей» тете Рид, и признаем, что такие ненавидящие и страстные речи из уст десятилетнего ребенка шокируют и в наши дни, пусть Джейн и была сто раз права.
Следующее место действия — Ловудская благотворительная школа, где тоже требуют безоговорочного послушания и умения смиренно принимать оскорбления от учительниц и от попечителей этого примечательного учебного заведения.
И снова Джейн не желает быть покорной и возражает своей подруге Элен Бернс, уверяя, что нравственно отвечать любовью на любовь, ненавистью на ненависть и ударом на удар, а не благословлять обидчиков, пусть они сто раз твердят, что желают тебе добра и всего лишь хотят исправить твои недостатки.
И в поместье Торнфильд, где оказывается повзрослевшая Джейн уже после окончания школы, девушка ведет себя не как типичная гувернантка, нечто среднее между благородной барышней и прислугой, а как независимый человек с чувством собственного достоинства.
Именно как человека ценит ее и эксцентричный хозяин усадьбы Эдвард Рочестер, который полюбит Джейн и увидит в ней той, что не видят другие — и молодость, и очарование, и даже красоту.
Самый сложный для современного читателя момент — эпизод, когда Джейн узнает, что возлюбленный жестоко обманул ее и совершает поступок, противный здравому смыслу — бежит из Торнфильда куда глаза глядят.
В этот момент ею владеют не ханжество и стремление соблюсти приличия, хотя со стороны может показаться, что это именно так, а стремление сохранить свое достоинство, свое внутреннее «я».
А финал романа — это уже сказка о Золушке, вывернутая наизнанку. В сказке принц снисходит до бедной замарашки, в романе же независимая и богатая Джейн, получившая наследство от ямайского дядюшки и нашедшая близких ей по духу родственников, возвращается к искалеченному и ослепшему Рочестеру, от которого отвернулись прежние друзья.
Можно подумать, что теперь-то Джейн всласть потешится над своим беспомощным возлюбленным, оказавшемся в полной ее воле. Существуют даже фанфики, изображающие эту развязку.
Но те, кто читал роман внимательно, знают, что этого не случилось — брак Рочестера и Джейн стал союзом двух любящих людей, видящих в друг друге не бедность или, напротив, богатство и внешний лоск, а истинные достоинства.
Загрузка...
