Литература и алкоголь постоянно пересекаются.
Во многом благодаря культовым писателям, которые не отказывали себе писать пьяными и редактировать трезвыми, искать вдохновение в бутылке и красочно описывать собственные похождения.
Вместе с видеолекторием WiseCow рассказываем о легендарных писателях, которые вознесли алкогольную культуру на новый уровень. Рассказ ведет литературный критик Евгений Стасиневич.
Не было в ХХ веке, пожалуй, писателя, за чьей алкогольной карьерой так пристально следили читатели. Речь, конечно, о Хемингуэе. Ни один писатель не удостоился вот такого вальяжного, какого-то панибратского к себе отношения, как Эрнест.
Вот этот старина Хем, которого все знают. Эти портреты, растиражированные миллионными количествами, даже в Союзе, где писатель в свитере, – потом так выглядел каждый второй-третий бард. Хемингуэй и алкоголь, Хемингуэй и литература ХХ века – это, конечно, интересно.
И сюжетов тут уж очень много.
Во-первых, конечно, он автор этих слов: если вы можете не писать – не пишите, а уж если пишете, то пишите пьяными, а редактируйте трезвыми. Также он говорил, что какая же литература – это территория, где вас покидает уныние? Бар – это территория, где вас покидает уныние.
Совсем не литература. Он пытался эти вещи крепко соединять. Мифов вокруг него очень много. О том, что любимый напиток Хемингуэя – мохито. До сих пор во всех клубах Гаваны предлагают свою версию этого напитка – вот тот рецепт, который придумал Эрнест.
Многие говорят: ничего подобного. Потому что он как диабетик со стажем позволить себе в таких количествах пить мохито не мог. Все больше он пил вино. Потом он уже перешел на мартини, все более и более сухое.
Но речь все-таки не о рецептах, а о том, как эти его отношения преломляются в его текстах.
Хем мог быть очень много кем. Он мог быть боксером, и мы знаем эти фотографии, где он стоит с подтянутым животом и в боксерских перчатках. Он мог быть врачом, потому что папа врач, он мог быть музыкантом, потому что мама очень этого хотела. Но он очень хотел быть журналистом. Уже в юные годы он писал о своей округе полусплетни.
Уже тогда проявилась любовь к богемному образу жизни, о том, что стоит за красивым фасадом. Но потом он меняет вектор, потому что приходит война, и Хем отправляется на фронт. Он там не участвует как солдат, но тем не менее успевает получить ранение.
А в 20-х годах, вместе с первой женой, он, конечно, в Париже, там, где как раз “случается” мировой модернизм.
Почему так важен этот период? Потому что роман, о котором хочется отдельно поговорить, — это “Праздник, который всегда с тобой”. Он очень странный из-за своей туманной жанровости — не очень понятно, мемуары это или роман, это исповедь или роман.
Хемингуэй вынашивал эту книгу 20 лет, несмотря на то, что обычно он писал очень быстро. И вот в 20-е годы он в Париже. Там Фицджеральд, там Стайн, там Дос Пассос, там Эзра Паунд, там Форд Мэдокс Форд. Это те герои, о которых он будет писать в “Празднике”.
Будет писать часто очень нелицеприятно, так, что, если бы многие из них были живы, они бы точно обиделись на Хемингуэя за такие вещи.
В 33-м году, когда эта компания уже распорошилась и разъехалась, Гертруда Стайн –которая держала все это направление, мама европейского модернизма – пишет свои мемуары. С тех пор Хемингуэй очень хотел написать что-то подобное.
Что-то о молодости, о том времени, когда они были бесконечно бедными и бесконечно счастливыми, как он говорил. Он хочет написать, но все не получается.
В 54-м году он становится нобелевским лауреатом, а в 56-м году, путешествуя с женой по Европе, Хем случайно находит свои старые чемоданы. Все думали, что это легенда, но на самом деле нет. Хотя писатель очень любил продуцировать вокруг себя какие-то мифы.
Ему дают эти чемоданы, и там оказываются воспоминания и заметки о том, о чем он так давно хотел написать, – о Париже 20-х годов. И последние годы своей жизни все 5 лет он работает над этой книгой.
Параллельно с этим выходят еще несколько его сочинений, но “Праздник, который всегда с тобой” был его большим желанием. Книга не закончена, но могла ли она быть принципиально закончена? Непонятно, мог ли Хемингуэй прекратить вспоминать эти вещи.
Это, конечно, роман, так как во многом он придуманный. Это образ Хемингуэя, каким автор хотел себя видеть, каким себя конструировал.
Такой идеальный писатель, немножко американский Гумилев, рыцарь и парень для всех, мачо, который мог бы сражаться в Африке со львами и сражался, который пил, который любил.
Уже после смерти Хема четвертая жена собирает эти все вещи с редакторами и книжка выходит в свет. У нее даже окончательного названия не было. A Moveable Feast – это, в общем-то, понятие из богословия. Оно означает праздник переходящий, у которого нет фиксированной даты. Это Пасха может быть. Вот оттуда Париж – это праздник, который всегда с тобой.
Потому что он всегда с тобой случается. О чем эта книга? Эта книга о том, как случилось “потерянное поколение”. Хемингуэй задним числом придумывает “потерянное поколение”. Миф уже есть, много кто о нем писал, например Ремарк. Но без подобной огранки этот миф был бы, конечно, неполным. И Хемингуэй никого не жалеет: ни друзей, ни себя.
Хотя себя выставляет в самом лучшем свете.
Чем они занимаются? Естественно, пьют и пишут. Там много вещей, которые переходят за грань интимных вещей. Фицджеральду там посвящены большие куски. Хем вспоминает Фрэнсиса и Зельду – главную пару американского модернизма, которые изводят себя алкоголем. Фицджеральд в то время как раз заканчивал “Великого Гэтсби”.
Хемингуэй все время укоряет Зельду за то, что она спаивает Скотта, потому что, скорее всего, завидует его славе. Он все время пишет о Паунде, который мечется и все хочет кому-то помочь.
Вот они начинают какой-то вечер, собирают деньги, чтобы выкупить поэта Эллиота из карьеристского рабства, чтобы тот создал какую-то себе газету и начал писать.
Он пишет, как они меряются пенисами с Фицджеральдом. У них доходит даже до этого. Это вечное большое, дружеское противостояние, вражда-ненависть между Хемом и Фрэнсисом.
Он пишет об очень эгоцентричной Стайн – женщине, которая создала его в Париже. В общем, достается всем и много.
Но это такие дружеские шаржи, на которые тяжело обижаться после того, что они все пережили, после Второй мировой войны. Это было так давно, что чего тут обижаться.
Это, конечно, роман о Париже, роман о семейных отношениях. Потому что очень много места там отведено отношениям писателя с первой женой. Он страдает по этим отношениям. Хотя он на этот момент уже третий и четвертый раз женат, но он страдает и думает, что те были самыми лучшими в его жизни. Он вспоминает многих людей, которых уже нет.
Например, Фицджеральд умирает в 40-м году от сердечного приступа. Это такой мартиролог потерь, рассказ о том, как закончился этот яркий, насыщенный алкоголем карнавал. Тем симптоматичнее, что Хем заканчивает свою карьеру писателя этой книгой.
Несмотря на то, что успевает написать еще несколько романов, до последнего он работает над “Праздником, который всегда с тобой”.
Многие говорят, что тяжело поставить эту работу в один ряд с “Холмами Африки”, “По ком звонит колокол”, “Стариком и морем”. Но нет. Это тот Хем, который показывает свою парадоксальность. Его главным принципом был принцип айсберга: я немножко говорю, а все остальное я умалчиваю. Но я знаю, о чем я молчу. Потому это все-таки лакуны, которые говорят сами за себя.
Здесь же он делает что-то совершенно другое. Он говорит больше, чем, может быть, надо, он вспоминает об этой тусовке даже больше, чем надо. Потому что уже есть какие-то культы, созданные вокруг писателей того времени.
Если воспользоваться терминологией еще одного модерниста, Джеймса Джойса, то Хем создает портрет художника в юности, потому что он точно лепит себя.
Он бесконечно любит окружение, которое описывает, издевается над ним, но оно выступает только фоном, на котором фигура писателя выделяется еще контрастнее.
Это рассказ о себе, это последний памятник себе, уже после Нобелевской премии. Это то, что касается конкретно “Праздника, который всегда с тобой”.
Что касается Хема в целом… Более убедительного образа писателя-гуляки, но писателя, который садится с утра и до 12 дня, как он говорит, исписывает 4 карандаша, в ХХ веке, пожалуй, не было.
Крепкая литература: “Свет в августе” Уильяма Фолкнера
Гид по книгам Эрнеста Хемингуэя: что в них особенного и почему их стоит читать – Лайфхакер
«Старик и море», «Прощай, оружие!», «И восходит солнце» и другие произведения писателя актуальны до сих пор.
Хемингуэй считается одним из самых влиятельных авторов современности. Без него не обходится ни один список главных книг прошлого столетия, а его стиль во многом определил путь развития литературы. Именно поэтому он получил прозвище «папа Хем».
Писатель всегда был в гуще событий и освещал темы, которые актуальны до сих пор. Важность творчества Хемингуэя оценили ещё при жизни. С разницей в год небольшая повесть «Старик и море» удостоилась двух первостепенных премий по литературе — Пулитцеровской и Нобелевской.
При этом Хемингуэй — один из тех авторов, чей образ не менее важен, чем творчество. Вид задумчивого бородатого мужчины в грубом свитере стал таким же символом XX века, как картины Уорхола или полёт человека в космос.
Своему стилю Хемингуэй во многом обязан профессии военного корреспондента. Он малословен и краток. Автор много писал, не ограничивая полёт вдохновения, но потом безжалостно сокращал черновики.
Поэтому каждое слово в его произведениях на вес золота.
Основной темой творчества долгое время оставалось так называемое потерянное поколение — это люди, побывавшие на Первой мировой войне и вернувшиеся оттуда совершенно другими.
Они повидали весь ужас баталий, прочувствовали боль и наблюдали смерть. Несмотря на то, что солдаты послужили стране, многие ощутили, что не нужны родине.
Именно об этих искалеченных и потерянных душах Хемингуэй писал, относя и себя к ним.
Каждый значимый период своей жизни автор отражал в книгах. Парижский эпизод, испанские приключения, жизнь на Кубе и пребывание на фронте — он писал о том, что видел и прочувствовал сам.
Временной разрыв между сегодняшним читателем и папой Хемом не чувствуется, когда открываешь его книги. Он обращался к темам, которые будут актуальны веками.
Например, автор стремился заглянуть в душу героев, показать их добродетель и пороки.
Докопаться до самой сути человеческих отношений, описать борьбу со стихией — будь то внешняя угроза, такая как буйное море, или внутренняя буря, которая разыгрывается в сердце.
Читать Хемингуэя нужно в моменты, когда требуется мотивация или внутренний толчок.
Его персонажи не боятся показаться уязвимыми. Они не бегут от проблем, не игнорируют трудности, смело встречают невзгоды и философски относятся к потерям, принимая жизнь со всеми её радостями и огорчениями.
Эрнест Хемингуэй — представитель реализма и модернизма. По его романам можно изучать историю и социальные перемены начала и середины XX века.
Однако не стоит от него ждать прямолинейности и сухости. Писатель любил насыщать произведения намёками и делать отсылки к событиям, не говоря о них в лоб. Несмотря на краткость и резкость стиля, деталям он уделял особое внимание.
Если любите отыскивать подсказки и решать литературные ребусы, то Хемингуэй — ваш писатель.
Роман «По ком звонит колокол» вышел в 1940 году, сразу после завершения гражданской войны в Испании. Хемингуэй и сам находился тогда в Мадриде как корреспондент.
Главный герой — подрывник, который воюет против фашистов, пытающихся захватить власть. Несмотря на важность цели и верность своему делу, Пабло одолевают страх и сомнения.
Через второстепенных героев Хемингуэй показал весь ужас вооружённого конфликта и зверства, которые творили каждая из сторон.
Повесть «Старик и море» вышла в непростой для писателя период, когда о нём стали забывать. Но она вернула признание и сделала Хемингуэя классиком ещё при жизни. История рассказывает о старом рыбаке.
Герой на протяжении трёх месяцев остаётся без улова, а затем цепляет на крючок огромного марлина, который не собирается лишаться жизни без боя. Два достойных противника схлестнулись в открытом море.
Для каждого проигрыш означает смерть.
«Прощай, оружие!» — роман о том самом потерянном поколении. Здесь есть любовная линия, истории храбрости и минуты беззаботного веселья. Но они лишь слегка разбавляют основную тему — кошмары войны и её последствия.
Хемингуэй отмахнулся от патриотических призывов и героических картин. Он показал молодых солдат теми, кем они становились на поле боя — пушечным мясом, цифрой в статистике. Многое из описанного автор взял из собственной жизни.
Он так же, как и его герой, служил в Италии и был ранен.
Впервые попав на корриду в Испании, Хемингуэй очаровался этим сомнительным досугом. Его восторг отразился в романе «И восходит солнце», ещё известном под названием «Фиеста».
Здесь автор снова говорит о людях, пытающихся вернуться к мирной жизни. Они с трудом выстраивают отношения, жаждут развлечений, но и стремятся к стабильности.
А после каждого сделанного выбора задаются вопросом, который будоражит всех людей вне зависимости от пола, возраста и эпохи: «А что, если..?»
В произведениях Хемингуэй опирался на собственные ощущения и переживания, хотя и писал художественную прозу.
При этом есть в его библиографии и документальные книги. «Праздник, который всегда с тобой» — как раз одна из них. Это воспоминания писателя о его жизни в Париже и первых шагах в писательской карьере.
Произведение издала жена автора уже после его смерти. На страницах можно встретить любопытные рассказы о тех, с кем Хемингуэй общался.
Например, об авторе «Великого Гэтсби» Фрэнсисе Скотте Фицджеральде и великом Джеймсе Джойсе.
Если перечисленные произведения на слуху у читателей не первое десятилетие, то следующие романы не столь известны. И абсолютно зря.
За несколько лет до выхода повести «Старик и море» автор издал книгу «Иметь и не иметь», в которой тоже описал приключения рыбака.
Гарри Морган из Флориды не мог прокормить семью, поэтому согласился провезти контрабандой алкоголь, запрещённый «сухим законом». Но что-то идёт не так, герой лишается не только лодки, но и руки.
Загнанный в долговую яму ещё глубже, он не колеблется, когда ему предлагают переправить кубинских революционеров. Очень скоро Гарри понимает, что живым из этого плавания не вернётся.
Роман «Райский сад» вышел после смерти Хемингуэя, в 1986 году. Хотя писатель и отрицал реальность описанного, многое в книге повторяет события его жизни. Герой — ветеран войны, который становится писателем.
С молодой женой он отправляется в свадебное путешествие. Однако безмятежность была недолгой. В их семейную жизнь врывается ревность. Вначале это чувство вспыхивает у жены из-за постоянной погружённости мужчины в работу.
Затем на горизонте появляется соперница, которая ставит под угрозу и без того хрупкое счастье.
Про жизнь писателя на Кубе, в Париже и Испании знают даже те, кто никогда не читал его работ. А вот любовь Хемингуэя к Африке была не так очевидна. Именно на этом континенте проявились его страсть к приключениям, граничащая с безрассудством, и стремление наслаждаться жизнью во всех её проявлениях.
В книге «Зелёные холмы» писатель отразил события затяжного сафари. Описания экзотичной природы, быта туземцев и происшествий на охоте перемежаются с размышлениями автора о жизни, смерти и творчестве.
Советский астроном Николай Черных открыл более 500 малых планет за долгие годы научной деятельности. Одну из них, обнаруженную в 1978 году, он назвал в честь Эрнеста Хемингуэя.
В одной из самых популярных онлайн-игр World of Warcraft есть персонаж Хеминг Эрнестуэй. Это анаграмма имени писателя. Как и папа Хем, дворф Хеминг любит охотиться.
Произведения автора экранизировались более 80 раз.
В это число входят полнометражные фильмы, короткометражки, телевизионные проекты и сериалы. Первым романом, который вышел на большом экране, был «Прощай, оружие!». Картина появилась в 1932 году, всего через три года после публикации книги.
Писатели, вдохновлённые работами Хемингуэя, посвящали ему свои произведения. Так, в романе Леонардо Падура «Прощай, Хемингуэй» главный герой находит труп в доме, где жил Эрнест. Кубинская усадьба будоражит персонажа. Вместо того чтобы искать убийцу, он начинает разгадывать тайны, которые дом может поведать о своём знаменитом хозяине.
Роман Крейга Макдональда «Убить Хемингуэя» открывает сцена самоубийства писателя, который застрелился после продолжительной борьбы с депрессией. Хотя это и художественная проза, в книге есть много отсылок к реальным событиям из жизни Хемингуэя.
Над текстом работали: Наиля Агдеева
Особенности стиля Э.Хемингуэя
Содержание:
- Введение
- Особенности стиля Э.Хемингуэя
- Война в жизни Хемингуэя и тема войны в его произведениях
- Тема любви в произведениях Хемингуэя
- Заключение
Список литературы
Введение
Хемингуэй – писатель остро напряженного сюжета и динамичного действия, писатель бурных столкновений и сильных страстей может быть это связано с тем, что вся его жизнь была как сюжет одного большого и захватывающего романа. Война, любовь, путешествия, опасности, приключения – всего этого было с избытком.
Много раз он рисковал жизнью и был на грани смерти. Но благодаря упорству, и характеру всё обходилось, именно поэтому его герои отважны, решительны и справедливы, а героини пленительны, нежны и самоотверженны.
Автор беспрестанно воздвигает перед ними труднопреодолимые преграды, часто создает такие ситуации, когда им угрожает, казалось бы, неминуемая гибель.
В течение всей своей жизни Хемингуэй
много путешествовал, это было смыслом
его жизни, и это нашло отражение во всех его произведениях. Автор остро и напряженно переживает каждый момент своей жизни и отображает это на бумаге, в своих романах.
В каждом его произведении мы находим его самого, Эрнеста Хемингуэя: отчаянного и азартного путешественника, опытного охотника, любителя и знатока корриды, удачливого ловца многометровых рыбин, борца за свободу, писателя или просто человека, любящего жизнь.
Все герои Хемингуэя любили и хотели жить полной жизнью и отдавать себя ей без остатка, как делал это сам писатель. Он любил жизнь и любил людей, встреч с новым и неизвестным.
Особенности стиля
Э.Хемингуэя
Успех произведений Хемингуэя объясняется
захватывающе интересным содержанием
и удачной формой повествования, своеобразием литературного стиля
автора, новизной применяемых им способов и приемов художественной выразительности.
Литературные критики относят Хемингуэя к писателям-реалистам.
Определяя задачу мастера слова, великий американец писал: «…Она всегда в том, чтобы писать правдиво, и постигнув, в чём правда, высказать её так, чтобы она вошла в сознание читателя как часть его собственного опыта».
Именно правдивость стала
основой его творческой манеры. Однако её он понимал не как натуралистическое описание, а как воссоздание правды силой писательского воображения, которое базируется на наблюдении жизни.
«В “Старике и море”, — отмечал Хемингуэй, — я пытался создать реального старика, реального мальчика, реальное море, реальную рыбу и реальных акул». Эта реальность означала не копирование конкретного жизненного материала, а передачу сущности жизни сквозь призму собственной фантазии.
Именно поэтому у читателей возникает впечатление достоверности событий.
Среди характерных черт «телеграфного
стиля» писателя исследователи называют точность и лаконичность языка, холодную сдержанность в описаниях трагических
и экстремальных ситуаций, предельную конкретность художественных деталей, умение опустить необязательное. Сам
Хемингуэй ещё в 1932 г.
отмечал: «Если
писатель хорошо знает то, о чём
он пишет, он может пропустить много
чего из того, что знает, и если он пишет правдиво, читатель почувствует
всё пропущенное так же сильно, как если бы писатель сказал об этом.
Величие движения айсберга в том, что он только на одну восьмую возвышается
над поверхностью воды». Разработанный
писателем приём вошёл в историю литературы под названием «принцип айсберга».
Его сущность состоит в том, что огромный вес придаётся подтексту, так называют скрытый смысл высказывания, который внимательный читатель расшифровывает при помощи деталей, намёков, символов.
Именно этот материал произведения напоминает ту значительно большую часть айсберга, которая спрятана под водой и зачаровывает своей таинственностью.
Очевидно, синтез, дающий возможность многогранно использовать подтекст, в большой мере отвечал идейно-эстетической установке писателя, создавшего концепцию кодекса и «боявшегося» не только громких слов и фраз, которые после войны зазвучали ложно и фальшиво, но и открытого выражения эмоции, прилюдного душевного излияния, столь претившего последователям кодекса. В конечном счете, роль подтекста у Хемингуэя в большой мере определяется значением, которое писатель придавал мужественной сдержанности в любых, даже самых трагических обстоятельствах.
Приемы косвенности и
умолчания так же присущие Хемингуэю, чрезвычайно разнообразны. Тут и скрытые предупреждения о скором появлении в повествовании новых персонажей и отрывочные упоминания событий, волновавших тогда мир, и даже несложные арифметические задачи, которые автор предлагает читателю решить вместе с героем.
В «Фиесте» легко заметить, что автор не считает нужным растолковывать читателю суть происходящего, избегает законченных портретных характеристик
героев и не спешит раскрывать их прошлое.
Речь о несчастье, постигшем Барнса на войне, заходит в романе множество
раз, но мы так и не узнаем о его
ранении ничего определенного.
Внешний
облик Брет складывается из семнадцати упоминаний отдельных ее черт, однако читатель остается в неведении относительно ее роста, склада лица, цвета волос и глаз, а вынужден все это домысливать, руководствуясь собственным вкусом и фантазией.
Потаенность, уклончивость повествования «Фиесты» вызвана отчасти тем, что у каждого из действующих лиц романа имеется своя тайна: у Барнса это злосчастное его ранение, у Брет – возраст и неустроенность жизни. Есть что скрывать героям и других произведений.
Большинство проявлений скрытности, косвенности и незаконченности
сообщений сосредоточено в диалогах, которые ведут между собой
герои Хемингуэя. Из сопоставления
их реплик с различными обстоятельствами происходящего рождаются важные, порой неожиданные для нас
представления. Брет несколько раз
лестно отзывается о Майкле, а мы вдруг понимаем, что она не любит
и не уважает своего жениха.
Намеки и недомолвки персонажа, собранные на одной – двух страницах, порой складываются в законченную
новеллу о его судьбе. Примером такой новеллы может служить
разговор Барнса с девушкой Жоржет, брошенной бедствиями войны на парижскую
панель. Так же скрытно и косвенно дается в романе «По ком звонит колокол» большинство сообщений
о печальной участи партизан и несчастной судьбе Марии.
Сжатые авторские замечания
Хемингуэя часто пропитаны едкой
иронией, а короткие реплики его
персонажей блещут остроумием, что
делает повествование еще более увлекательным и повышает его выразительность.
Например, в рассказе «Кошка под дождем», когда американская леди хочет взять котенка, который прячется в саду от дождя.
Она стоит одинокая и покинутая у окна и видит, что котенок так же одинок и выкинут, никто кроме нее не обращает на него внимание, как не обращает внимание на нее ее муж Джордж, имя которого неслучайно Хемингуэй упоминает, в отличие от ее имени, которое мы так и не узнаем в рассказе, чем еще больше он обезличивает свою героиню. Она ищет мокрого, жалкого котенка, но не найдя его, хозяин гостиницы посылает ей своего толстого, жирного кота. Что это? Не та ли скрытая авторская ирония, спрятанная в его произведениях.
- Из сочетания различных
приемов скрытности и умолчания
с лаконизмом ироничных фраз повествователя и остроумных реплик героев и рождается тот «современный энергичный стиль», заслуга создания которого принадлежит Хемингуэю. - Война в жизни
Хемингуэя и тема войны в его
произведениях - Говоря о «мировоззренческих»
особенностях авторской манеры Хемингуэя, мы неизменно вынуждены, хотим того или нет, обращаться к теме войны, соотносить с ней так или иначе каждую рассматриваемую черту. Воплощение военной темы – если брать ее в широком смысле – становится по логике вещей своеобразным критерием не только для оценки функций природы, иронии и тому подобного в творчестве Хемингуэя, но также является решающей доминантой, определяющей некоторые важнейшие черты собственно стиля писателя
Через жизнь Хемингуэя
прошло несколько войн. Если выразиться точней: Хемингуэй сам пронес свою жизнь через несколько войн: через
первую мировую войну, через гражданскую
войну в Испании и через
вторую мировую войну. Пронес, в каждом случае одинаково не щадя этой жизни, хотя отношение к этим трем войнам у него было разное.
Первая мировая война
была для него чужой, не его войной. И это с ясностью выражено в
«Прощай, оружие!». Однако среди всей грязи и позора этой войны чувство
боевого товарищества между людьми, брошенными в ее страшный котел, сохраняло
для него свое значение. Храбрость
оставалась храбростью, а трусость – трусостью.
Гражданская война в Испании
была для Хемингуэя – его войной. Он ненавидел фашизм и принял участие
в войне против фашизма на стороне
Испанской республики. Роман «По
ком звонит колокол» Хемингуэй писал
в перерывах между схватками, и это была главная и определяющая черта романа – непримиримая и
действенная ненависть к фашизму.
Развернутая в романе картина
жизни – а жизнь в то время
была прежде всего войной – сложна и противоречива. В том лагере, в рядах которого с беззаветным
мужеством сражается его герой, Хемингуэй многое критикует, отвергает, не принимает. Разрозненность усилий, бюрократизм, бестолковщина, анархические нравы и влияния – все это
вызывает ярость и Роберта Джордана, и самого Хемингуэя.
И очень часто нельзя не разделить этой ярости.
Рисуя сложную, противоречивую картину лагеря Республики и многое в этой картине рисуя не таким, каким это видим мы, Хемингуэй
на протяжении всего романа никогда
не выпускает из вида самого главного. А самое главное для него – это победа над фашизмом.
Для него, так же как и для его героя, нет ничего важнее, чем победить фашизм. Его герой просто не может представить себе без этого своей дальнейшей жизни. Он готов за это умереть и считает, что за это следует умирать.
Как бы ни была бесконечна дорога и бесконечно духовно богата отдельно взятая человеческая жизнь, но раз ее главная цель – победить фашизм, то во имя этой цели человек не смеет щадить себя. «Почти целый год я дрался за то, во что верил, – думает Роберт Джордан. – Если мы победим здесь, мы победим везде.
Мир – хорошее место, и за него стоит драться, и мне очень не хочется его покидать. И тебе повезло, сказал он себе, у тебя была очень хорошая жизнь».
Участие Хемингуэя во второй мировой войне было для него логическим следствием его участия в испанских
событиях. Вторая мировая война была для него продолжением той войны
с фашизмом, которая началась в
Испании.
И когда через пять лет
после окончания второй мировой
войны, переполненный горькими военными воспоминаниями, он писал «За рекой, в тени дерев», то при всей горечи этих воспоминаний он по-прежнему не ставил под сомнение главного – что «усмирить
бандита можно только одним способом – крепко побив его».
Произведения Хемингуэя проникнуты мотивом пессимизма, крайней не благополучности; герой находится в атмосфере страдания, внутренней пустоты, которая прячется под внешним цинизмом, безразличием.
Тема «потерянного поколения» приобрела ведущее значение в произведениях Хемингуэя.
Его представители поражают холодным цинизмом, а в действительности — это неспособность наладить жизнь, которая потеряла все ценности, даже веру.
Человеческое поведение
Хемингуэя на войне неизменно
отмечено печатью мужества. Но это
мужество не было только результатом
его прирожденной храбрости и
готовности к риску. В большей
мере оно было связано с его
взглядом на то, что писатель всегда должен писать правду. В том числе – правду о войне.
Тема любви
в произведениях Хемингуэя
Любовь занимает огромное место в большинстве книг Хемингуэя. И проблема человеческого мужества, риска, самопожертвования, готовности отдать жизнь за друзей – неотделима от представления Хемингуэя, о том, что следует называть любовью
и что не следует, о людях, с
личностью которых слово «любовь» сочетается, и о тех, с кем оно
не сочетается и употребляется всуе.
Андрей Платонов прочитал в 1938 году роман Хемингуэя «Прощай, оружие!» и написал рецензию, открывающуюся
такими словами: «Из чтения нескольких произведений американского писателя Эрнеста Хемингуэя мы убедились, что одной из главных его мыслей является мысль о нахождении человеческого
достоинства… Главное же — достоинство
— следует еще найти, открыть
где-то в мире и в глубине действительности, заработать его (может быть, ценою
тяжелой борьбы) и привить это
новое чувство человеку, воспитать
и укрепить его в себе».
Вопреки установившейся к
тому времени на Западе критической
традиции, определявшей Хемингуэя как
писателя, воспевающего насилие, жестокость, Платонов разглядел в своем американском собрате самое главное, скрытое
от поверхностного взгляда, — его
человечность, его боль и сострадание.
С этой боли, с возмущенного неприятия гнусных обстоятельств
жизни, обрекавших человека на прозябание и бессмысленную гибель, и начинался
Хемингуэй как писатель. В стремлении правдиво — иными словами, реалистически
изображать жизнь видел Хемингуэй
высшую задачу писателя, его призвание. Он верил, что только правдой можно
помочь человеку.
Читая Хемингуэя, нетрудно заметить что трусы и себялюбцы, в сущности, не способны любить. А если они сами и называют то, что они испытывают, любовью, автор оставляет это
на их совести. Манера откровенности, с
которой описывает Хемингуэй
отношения мужчины и женщины
бывает своеобразна.
Однако следует
заметить, что эти отношения интересны
Хемингуэю лишь тогда, когда за ними стоит настоящая любовь или когда
с них начинается любовь.
О том, что не доросло до любви или
никогда не собиралось стать ею, Хемингуэй чаще упоминает, чем пишет; и то что ни с какой стороны
не заслуживает любви, чаще всего
удостаивается у Хемингуэя только упоминаний.
Вспоминая роман «Фиеста» нельзя не задуматься над чувствами
Барнса к Брет.
Автор на протяжении всего романа дает нам понять, как
благоволит своему герою, давая ему
любовь – высшее чувство к любимой
женщине, но одновременно с этим не дает ему возможности быть с ней, и даже не потому что у Брет есть жених, а потому что он не имеет
права связать свою жизнь с
предметом его любви. И та высшая форма отношений о которой думает Джейк, называя это любовью, не позволяет ему выйти за рамки его физического недуга.
Лук и перчики: кролик в красном вине Хемингуэя
Кухня и повествование имеют длительные и утвердившиеся отношения в течение веков и даже тысячелетий. Нет автора, который не отдал бы дань описанию блюд, усадив за стол своих основных персонажей. За десять встреч постараемся рассказать о роли еды в литературе, приведя в пример классические произведения, романы и книги, пользующиеся успехом
Есть авторские фальшивки, то есть блюда, созданные для использования и потребления на страницах литературного произведения.
Хотя ни в одном из романов Хемингуэя еда не играет центральной роли, но она постоянно присутствует в сюжетах почти всех его произведений. Этот ускользающий от внимания элемент в состоянии настроить на развитие сюжета в его историях.
Но в то же время не раз в описании еды им допускаются ошибки, которые могут покоробить приверженцев хорошего стола.
Чтобы составить себе представление об этом, достаточно перечитать первые страницы романа «По ком звонит колокол» (For Whom the Bell Tolls, 1940), который считается самым лучшим из всех, посвященных испанской гражданской войне. На первых страницах описывается блюдо, которое в Кастилии второй половины тридцатых годов было бы довольно трудно приготовить.
Сочный кролик в красном вине с перчиками и горошком подается Роберту Джордану, американскому бойцу, который должен взорвать мост в автономной испанской области. Если принять за аксиому, что ни у кого из бойцов не было морозильной камеры или теплицы, то вполне вероятно, что автор немного погрешил против истины: если есть перчики, то еще нельзя найти горошка.
Ничего страшного, так как в любом случае описанная сцена держит напряжение и ритм повествования: кролик поглощается в пещере, где не только готовят, но и спят, и едят. Именно здесь задумывается убийство Пабло, лидера республиканцев, обвиненного в предательстве. Сцена, кажется, немедленно вызывает ассоциацию с пещерой Полифема.
Но Хемингуэй так описывает блюдо, что читатель начинает верить, что он действительно съел этого прекрасного кролика. Прежде чем сесть за трапезу, Роберт чувствует запах масла, лука и жареного мяса. «Блюдо представляло собой кролика, вареного с луком и зеленым перцем, в соусе из красного вина плавал горошек.
Он был хорошо приготовлен, мясо отделялось от костей, а соус был удивительно вкусен».
Подала это блюдо на стол Мария, женщина, похищенная и изнасилованная фашистами после взятия Вальядолида. Описание блюда оправдано только повествованием, хотя, возможно, сам Хемингуэй в совсем других обстоятельствах его действительно пробовал.
«Сочетание между двумя овощами вполне традиционное, хотя и не в мясных блюдах», – пишет Мария Грация Аккорси в книге «Литературные персонажи за столом и на кухне» (Personaggi letterari a tavola e in cucina, Sellerio).
«Действительно, в старинных рецептах валенсийской паэльи встречаются вместе горошек и перчики, хотя нигде не упоминается, свежие они или сушеные. Сейчас, разумеется, все возможно, следовательно, современные рецепты, в которых эти овощи появляются вместе, например, в арагонской паэлье, нас не интересуют.
Вероятно, Хемингуэй ел это блюдо и вспомнил о нем. Действительно, рецепт не кажется фантастическим, а скорее, как часто случается, тот, кто готовит, использует все, что имеется в его распоряжении».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Главные книги Эрнеста Хемингуэя
Рискованные сафари, охота на немецкие подлодки и «пиши пьяным, редактируй трезвым» — это все про Эрнеста Хемингуэя. Он оставил после себя огромное количество книг и еще больше упоительных баек, которые теперь перепроверяют биографы. К 120-летию великого и ужасного Хэма вспоминаем его основные произведения: все они доступны на Букмейте в виде аудиокниг.
Дебют
«Фиеста» — самый автобиографичный текст писателя
Первый и уже вполне независимый от чужих влияний роман Хемингуэя: главный герой — журналист и (последствия ранения) импотент Джейк Барнс, который коротает вечера в парижских кафе. «Фиеста» — презентация фирменного стиля прозаика: выразительные диалоги, короткие предложения, скрытая под поверхностью горечь.
Малая форма
Слушайте на Букмейте
Автор «Снегов Килиманджаро» — один из самых значительных новеллистов XX века: «Убийц» ценил даже не любивший другие его книги Набоков; из малой прозы Хэма вышел молодой Сэлинджер. В это издание вошли пять его коротких вещей: заглавный и «Свет мира» войдут в любую антологию лучших рассказов столетия.
Пацифистский шедевр
Слушайте на Букмейте
Роман, запустивший Хемингуэя на самую высокую — туда, где Фолкнер и Фицджеральд — литературную орбиту: история обреченных отношений на фоне Первой мировой. «Немного погодя я вышел и спустился по лестнице и пошел к себе в отель под дождем» — одна из самых известных финальных фраз в мировой литературе.
Записки охотника
Слушайте на Букмейте
Хэм вспоминает, как охотился на диких зверей, размышляя о жизни, смерти и разнице между художественным вымыслом и реальностью. Экологи, понятное дело, в ужасе, филологи делают выписки.
На той единственной гражданской
Роман о человеке, который пожертвовал собой ради спасения других
Хемингуэй снова в Испании, но теперь не любуется — брр! — корридой, а воюет против франкистов. «По ком звонит колокол» — такой же незаменимый историко-литературный источник, как и «Война и мир» для тех, кто занимается Наполеоном.
Смерть в Венеции
Про любовь полковника и 19-летней аристократки
Еще одна — не путать с «очередная» — книга про послевоенный синдром и предчувствие конца; теперь действие разворачивается в Италии. Критика «За рекой, в тени деревьев» разгромила, но фанатам до этого, конечно, нет никакого дела: афоризмы, героизм и болезненная страсть — на месте.
Нобелевская повесть
Слушайте на Букмейте
Одновременно пессимистичное и духоподъемное произведение Хемингуэя о том, что «человека можно уничтожить, но его нельзя победить». Книга принесла автору Пулитцера, Нобеля и безоговорочную уже репутацию современного классика.
После смерти-1
Море — мой брат (как сформулировал бы тему этой книги Керуак)
Роман, который готовила к публикации последняя жена писателя Мэри: более-менее цельная история художника Томаса Хадсона, его детей и друзей; общий мотив — вода. Кстати, именно в этом романе описано, как Хэм преследует нацистов на своем катере.
После смерти-2
Джойс, Стайн и другие легенды в неформальной обстановке
Многие забывают, что и эта — невероятно популярная — книга вышла уже без участия автора: даже название не его. «Праздник, который всегда с тобой» — воспоминания о парижской молодости, знакомствах, разочарованиях и первых литературных опытах; мемуары, которые одинаково безжалостны к близким и к себе.
Советы от Эрнеста Хемингуэя для успешного писателя
Неужели это я?
Иногда писатели опасаются писать о друзьях и родственниках, потому что хотят, чтобы они оставались их друзьями и родственниками, т.е. не хотят, чтобы те опознали себя в героях их книг.
У Эрнеста Хемингуэя на этот счет другой взгляд и, пожалуй, опасный (в свете возможных судебных исков): если уж используешь реальных людей как модели для персонажей, нужно в их описании не отступать ни на йоту от истины. Он выговаривал Фрэнсису Скотту Фицджеральду за то, что в романе «Ночь нежна» тот поступил иначе:
Она начинается великолепным описанием Сары и Джеральда… А потом ты стал дурачиться, придумывать им историю, превращать их в других людей, а этого делать не следует, Скотт.
Если ты берешь реально существующих людей и пишешь о них, то нельзя наделять их чужими родителями (они ведь дети своих родителей, что бы с ними после ни случалось) и заставлять делать то, что им несвойственно.
Можно взять для романа меня, Зельду, Полин, Хедли, Сару, Джеральда, но все мы должны оставаться сами собой и делать только то, что для нас естественно. Нельзя заставлять человека измениться. Вымысел – замечательнейшая штука, но нельзя выдумывать то, что не может произойти на самом деле.
Как научить героев говорить
Хемингуэй замечал, что необходимо, чтобы, когда персонажи говорят, звучала именно их речь, а не голос автора:
Если людям, которых писатель создает, свойственно говорить о старых мастерах, о музыке, о современной живописи, о литературе или науке, пусть они говорят об этом и в романе.
Если же не свойственно, но писатель заставляет их говорить, то он обманщик, а если он сам говорит об этом, чтобы показать, как много он знает, – хвастун…
Если автор романа вкладывает в уста своих искусственно вылепленных персонажей собственные умствования – что несравненно прибыльнее, чем печатать их в виде очерков, – то это не литература.
Еще одна опасность, о которой предупреждал Эрнест Хемингуэй, – избыточное использование жаргона:
Никогда не пользуйтесь жаргоном вне речи героев, да и там только тогда, когда это необходимо. Потому что пройдет немного времени, и этот жаргон никто не поймет.
Как развить «чувство диалога»? Хемингуэй предполагал, что все дело в умении слушать:
Когда люди говорят с вами, выслушайте их до конца. Не обдумывайте свой ответ. Большинство людей никогда не слушают и не делают наблюдений. Нужно уметь, войдя в комнату, сделать так, чтобы на выходе знать все, что вы там увидели, и не только это.
Если, пока вы были в этой комнате, у вас появились какие-то ощущения, вы должны точно знать, почему они возникли. Поупражняйтесь в этом. Выйдя в город, встаньте перед театром и посмотрите, как по-разному люди выходят из своих машин и такси. Способов упражняться тысячи.
Главное – всегда думайте о других.
Перекличка любителей редактирования
Хемингуэй создал систему правки, основанную на использовании разных инструментов:
После того как вы научились писать, следующая задача – суметь передать читателю каждое ощущение, каждое чувство, образ, эмоцию. Если работаешь карандашом, у тебя три попытки посмотреть, воспринимает ли читатель написанное тобой так, как ты задумал.
Первая, когда ты это перечитываешь; затем – когда ты это перепечатываешь на машинке, и последняя – при вычитке корректуры. Если работать карандашом, шансы улучшить результат возрастают на одну треть, то есть на 0,333, что чертовски здорово даже для среднестатистического бейсболиста.
Кроме того, текст дольше остается в сыром виде, а стало быть, его можно доработать.
Одна из трудностей редактирования в том, что нужно объективно относиться к собственной работе. Полезно поэтому немного отдохнуть от нее и вернуться к чтению со свежим взглядом. Именно так любил делать Хемингуэй, о чем упоминал в письме другу и издателю Максвеллу Перкинсу:
Собираюсь закончить книгу [ «Прощай, оружие!»] как можно быстрее, на два-три месяца о ней забыть и потом начать править. Правка займет не более полутора-двух месяцев. Но мне важно остыть перед тем, как ее начинать.
Некоторые авторы посылают черновики коллегам. Хемингуэй ценил мнение Гертруды Стайн о своей работе. На сайте Hemingway Resource Center сказано:
Она требовала от него оставить журналистику и сосредоточиться на прозе, объясняла ему ритм прозы и силу повтора слов.
Когда ей не нравились какие-то из его ранних произведений, она заставляла его начинать заново и больше концентрироваться на работе.
Хемингуэй чувствовал, что он в таком долгу перед ней, что пригласил ее быть крестной матерью своего первенца и опубликовал некоторые ее труды в одном из журналов, которые помогал издавать.
Еще одним учителем Хемингуэя был Фрэнсис Скотт Фицджеральд. О нем сайт пишет вот что:
Фицджеральд во многом помог карьере Хемингуэя… Он представил Хемингуэя своему издательству Scribners и помогал править его первый роман «И восходит солнце», который благосклонно восприняли критики.
Выразительность
Эрнест Хемингуэй указывал, чего именно не должно быть:
Если писатель хорошо знает то, о чем пишет, он может опустить многое из того, что знает, и если он пишет правдиво, читатель почувствует все опущенное так же сильно, как если бы писатель сказал об этом. Величавость движения айсберга в том, что он только на одну восьмую возвышается над поверхностью воды. Писатель, который многое опускает по незнанию, просто оставляет пустые места.
Пунктуация и орфография
Некоторые писатели прославились своеобразной орфографией и пунктуацией: достаточно вспомнить отказ Э.Э. Каммингса от больших букв или бесконечно длинные предложения Джойса. Хемингуэй придерживался иной точки зрения:
Я считаю, что пунктуация должна быть как можно более общепринятой. Игра в гольф во многом потеряла бы смысл, если бы в нее можно было играть крокетными или бильярдными шарами. Нужно доказать, что вы можете намного лучше, чем другие, пользоваться обычными средствами языка, прежде чем получите право вносить какие-то изменения.
- Критики
- Как будто бы недостаточно того, что большинство из нас вынуждены бороться с внутренним критиком, писателям нужно как-то справляться и с критиками внешними – рецензентами.
- Эрнест Хемингуэй описывал типичные отношения современных писателей с критиками и внутренней уверенностью:
К тому моменту, когда выходит книга, вы уже обычно начали новую, опубликованная книга осталась в прошлом, так что вы и слышать о ней не хотите. Но приходится: вы читаете ее в переплете и видите все места, которых лучше бы не было, но уже поздно.
Все критики, которые еще не составили себе репутацию, обязательно попытаются сделать это, предсказав вам приближающийся творческий кризис, провал и общее высыхание природных соков.
Ни один не пожелает вам удачи, никто не выразит надежду, что вы продолжите работу, если только у вас нет политических связей; в этом случае их так понесет, что вас сравнят с Гомером, Бальзаком, Золя и Линком Стеффенсом.
Вы преспокойно можете обойтись и без этих рецензий…
Но если книга действительно хороша, написана о том, что вы хорошо знаете, правдива, если это видно при чтении, то пусть они себе тявкают. Весь этот шум будет подобен тем замечательным звукам, которые издают койоты очень холодными ночами, когда стоят на снегу, а вы сидите в собственном доме, который построили или купили благодаря своей работе.
Конструктивная критика
Эрнест Хемингуэй говорил Фрэнсису Скотту Фицджеральду:
Мне нравится, когда Гертруда [Стайн] бранит меня, потому что это сразу понижает самооценку – и намного. Когда она говорит, что ей очень понравилась книга, я сразу интересуюсь, что ей в ней не понравилось и почему.
Депрессия
Для Хемингуэя творческий тупик был связан с депрессией. Вот как он описывал один случай:
Я усердно работаю. У меня был период очень мрачного настроения, когда я сначала не мог писать, а потом и спать – недели три подряд.
Я вставал около двух часов ночи и шел работать в маленький домик до рассвета, потому что, когда вы пишете книгу и не можете спать, по ночам мозг фонтанирует идеями, книга укладывается в голове, а наутро все уходит и наступает разочарование.
Но в итоге я решил, что надо заняться упражнениями, так что я стал выходить на лодке в любую погоду, и сейчас со мной все в порядке. Лучше писать меньше, но делать больше упражнений, чем строчить без перерыва, так что чувствуешь себя ненормальным.
У меня раньше никогда не было старой доброй меланхолии, и я рад, что перенес ее приступ: теперь я понимаю, через что проходят другие. Это помогло мне примириться с тем, что случилось с моим отцом.
- Отец Хемингуэя покончил жизнь самоубийством в 1928 году, а Хемингуэю предстояло сделать это в 1961-м.
- Напишите одно настоящее предложение
- Хемингуэй так укреплял уверенность в себе:
Иногда, начиная новый рассказ, я не мог сдвинуться с места, и тогда садился перед камином, выжимал мандариновые корки в огонь и наблюдал, как вспыхивают голубыми искрами брызги. Вставал, глядел на парижские крыши и думал: «Не волнуйся. Ты мог писать раньше и теперь напишешь. Надо только написать одну правдивую фразу. Напиши самую правдивую, какую можешь».
В конце концов я записывал одну правдивую фразу и от нее двигался дальше. И это уже было легко, потому что всегда находилась одна правдивая фраза, которую ты знал, или видел, или от кого- то слышал.
Если я начинал писать замысловато, или к чему-то подводить, или что-то демонстрировать, оказывалось, что эти завитушки или украшения можно отрезать и выбросить и начать с первого правдивого, простого утвердительного предложения.
Остановиться в середине
Еще один совет от Хемингуэя:
Лучше всего останавливаться, пока дело идет хорошо и знаешь, что должно случиться дальше. Если изо дня в день поступать так, когда пишешь роман, то никогда не завязнешь…
Всегда останавливайтесь, пока еще пишется, и потом не думайте о работе и не тревожьтесь, пока снова не начнете писать на следующий день. При этом условии вы подсознательно будете работать все время.
Но если позволить себе думать и тревожиться, вы убьете эту возможность и ваш мозг будет утоплен еще до начала работы.
Одиночество и устранение помех
Хемингуэй тоже любил одиночество:
Писателям следует работать в одиночку. Писатели должны встречаться друг с другом только тогда, когда работа закончена, но даже при этом условии не слишком часто. Иначе они становятся такими же, как те их собратья, которые живут в Нью-Йорке.
Это черви для наживки, набитые в бутылку и старающиеся урвать знания и корм от общения друг с другом и с бутылкой. Роль бутылки может играть либо изобразительное искусство, либо экономика, а то экономика, возведенная в степень религии. Но те, кто попал в бутылку, остаются там на всю жизнь.
Вне ее они чувствуют себя одинокими. А одиночество им не по душе. Они боятся быть одинокими в своих верованиях…
Помехи, отвлекающие внимание
Найти нужные условия для работы в одиночестве не всегда просто. Эрнест Хемингуэй в письме к издателю Максвеллу Перкинсу приводит один из способов отбить у посетителей охоту приходить:
Были и другие помехи разного рода, но я безжалостен. У меня на воротах большая табличка, где на испанском сказано, что мистер X. никого не принимает без предварительной записи, так что не приходите, и вы убережете себя от позора быть непринятыми. И если они все-таки приходят, я могу с полным правом всех прогнать.
Режим дня
Хемингуэй рассказывал Paris Review о своем распорядке примерно в том же стиле, что и писал книги:
Когда я работаю над книгой или рассказом, я начинаю писать на рассвете, так рано, как только могу. В это время меня никто не отвлекает, довольно свежо или даже холодно, а мне бывает жарко, когда я пишу. Я перечитываю написанное накануне и, как всегда, останавливаюсь, когда уже знаю, что будет дальше.
Потом я начинаю с этого места. Я обычно пишу до того момента, когда у меня еще есть силы, но я уже знаю, что произойдет потом. Я останавливаюсь и терплю до следующего утра, и тогда уже снова принимаюсь за работу. Скажем, я начинаю в шесть утра и могу работать до полудня или же заканчиваю чуть раньше.
Когда автор прекращает писать, он чувствует такую опустошенность (и в то же время такую наполненность), словно занимался любовью с дорогим человеком. Ничто не может нанести ему вред, ничего плохого не может с ним произойти, ничто уже не имеет для него значения до следующего дня, когда он вернется к работе.
Самое трудное – это дождаться следующего дня.
Слава и успех
Вместе со славой приходят приглашения выступить на конференциях, прочесть лекции в каких-либо организациях, проповедовать на радио и телевидении, помериться силами с другими знаменитостями. Звучит неплохо, но так ли это на самом деле? Эрнест Хемингуэй был иного мнения:
Жизнь писателя, когда он на высоте, протекает в одиночестве. Писательские организации могут скрасить его одиночество, но едва ли повышают качество его работы. Избавляясь от одиночества, он вырастает как общественная фигура, и нередко это идет во вред его творчеству.
Позднее в одном письме он признавался, что с ним так и случилось:
Мне очень совестно, что я не писал. Меня осаждали журналисты, фотографы и скучные и забавные психи. Работа над книгой была в самом разгаре, а это все равно, что тебя прервали в момент тайного свидания с женщиной.
Загрузка...
