- читайте также статьи Софокл, Софокл (краткая биография), Софокл «Антигона» – анализ, Софокл «Царь Эдип» – краткое содержание
- В трагедии «Царь Эдип» Софокл ставит один из важнейших вопросов своего времени – воля богов и свободная воля человека.
Софокл. Царь Эдип. Пересказ трагедии. Слушать аудиокнигу
Мифология, послужившая материнской почвой для античной поэзии, в особенности для трагедии, у каждого трагика получает свое истолкование. Софокл использовал в сюжете своей драмы миф о несчастном царе Эдипе в целях показа столкновения воли богов и воли человека.
Если в трагедии «Антигона» Софокл поет гимн человеческому разуму, то в трагедии «Царь Эдип» он поднимает человека на еще большую высоту. Он показывает силу характера, стремление человека направить жизнь по собственному желанию.
Пусть человек не может избежать бед, предназначенных богами, но причина этих бед – характер, который проявляется в действиях, ведущих к исполнению воли богов. Свободная воля человека и обреченность его – главное противоречие в трагедии «Царь Эдип».
Софокл рассказывает здесь о судьбе Эдипа, сына фиванского царя Лая. Лаю, как это известно из сюжета мифа, была предсказана смерть от руки собственного сына.
Он приказал проколоть ноги младенцу и бросить его на горе Киферон.
Однако раб, которому было поручено убить маленького царевича, спас ребенка, и Эдип (что в переводе с греческого значит «с опухшими ногами») был воспитан коринфским царем Полибом.
Уже будучи взрослым, Эдип, узнав от оракула, что он убьет отца и женится на матери, ушел из Коринфа, считая коринфских царя и царицу своими родителями. По дороге в Фивы он в ссоре убил неизвестного старика, который оказался Лаем.
Эдипу удалось освободить Фивы от чудовища – Сфинкса. За это он был избран царем Фив и женился на Иокасте, вдове Лая, то есть на собственной матери. В течение многих лет царь Эдип пользовался заслуженной любовью народа.
Эдип и сфинкс. Картина Гюстава Моро, 1864
Но вот в стране случился мор. Трагедия Софокла начинается как раз с того момента, когда хор молит царя Эдипа спасти город от страшной беды.
Дельфийский оракул объявил, что причина этого несчастья в том, что среди граждан есть убийца, которого следует изгнать. Эдип всеми силами стремится найти преступника, не зная, что им является он сам.
Когда же Эдипу стала известна истина, он ослепил себя, считая, что это заслуженная кара за совершенное им преступление.
Софокл «Царь Эдип» – образы
Центральный образ трагедии Софокла – царь Эдип, народ привык видеть в нем справедливого правителя. Жрец называет его наилучшим из мужей. Он спас Фивы от чудовища, угнетавшего город, возвеличил страну мудрым правлением.
Царь Эдип чувствует свою ответственность за судьбу людей, за родину и готов сделать все для прекращения мора в стране. Думая лишь о благе государства, он страдает при виде бедствия граждан. Движущей силой действий царя является желание оказать помощь слабым, страдающим (13, 318).
Эдип не деспот: он по просьбе граждан прекращает ссору с Креонтом. Он считает себя посредником между богами и людьми и несколько раз называет себя помощником богов. Боги повелевают, волю их претворяет царь Эдип, а граждане должны исполнять приказания.
Даже жрец в спасении Фив от чудовища видит действие богов, избравших Эдипа орудием своей воли. Однако знать волю богов Эдипу не дано, и, веря в прозорливость жрецов, он обращается к прорицателю Тиресию.
Но стоило лишь появиться подозрению, что жрец скрывает имя убийцы, – и у Эдипа сразу возникает мысль, что Тиресий сам участвовал в преступлении: уважение сменяется гневом, которому он легко поддается.
Ему ничего не стоит назвать того, кого лишь недавно призывал спасти себя и Фивы, «негодным из негодных» и осыпать незаслуженными оскорблениями. Гнев охватывает его и в разговоре с Креонтом.
Подозревая интриги Креонта, Эдип в состоянии крайней раздраженности бросает оскорбление: у него наглое лицо, он убийца, явный разбойник, это он затеял безумное дело – бороться за власть без денег и сторонников.
Невоздержанный характер Эдипа был причиной убийства старика на дороге. Достаточно было вознице толкнуть Эдипа, как он, не владея собой, ударил его. Эдип умеет глубоко чувствовать. Страдания в результате совершенного преступления страшнее смерти. Он виноват перед родителями, перед своими детьми, рожденными в греховном браке. За эту вину, хотя и невольную, царь Эдип себя жестоко наказывает.
Софокл
Важно отметить, что хотя боги сильны, но во всех действиях сильным духом Эдип проявляет у Софокла свободную волю, и пусть он гибнет, но морально торжествует его воля.
Родители Эдипа также старались избежать предсказанной им оракулом судьбы. С точки зрения человеческой морали Иокаста, мать Эдипа, совершает преступление, согласившись отдать на смерть младенца-сына.
С точки зрения религиозной она совершает преступление, обнаруживая пренебрежение к изречениям оракула. Тот же скептицизм она проявляет, желая отвлечь Эдипа от мрачных мыслей, когда говорит, что не верит в предсказания богов.
За свою вину она расплачивается жизнью.
Образ мнимого соперник царя Эдипа – Креонта – сильно отличается от его же трактовки Софоклом в трагедии «Антигона». Креонт в «Царь Эдипе» не стремится к абсолютной власти и «предпочитает всегда лишь долю власти».
Хор подтверждает справедливость его речей, и это дает основание принять высказывания Креонта, подкрепленные мудрыми сентенциями, за мнение самого Софокла. Выше всего он ценит дружбу, честь.
В минуту крайнего самоуничижения Эдипа Креонт приходит к нему «без злорадства в сердце», проявляет гуманное отношение – «возмездие благородства» и обещает покровительство дочерям Эдипа.
Софокл «Царь Эдип» – композиция
Композиционно «Царь Эдип» состоит из нескольких частей. Эта трагедия Софокла открывается прологом. Город Фивы потрясен мором: гибнут люди, скот, посевы. Аполлон повелел изгнать или уничтожить убийцу царя Лая.
С самого начала трагедии царь Эдип предпринимает поиски убийцы, в этом ему помогает истолкователь оракула жрец Тиресий. Тиресий уклоняется от требования назвать имя убийцы. Только когда Эдип обвиняет его в преступлении, жрец вынужден открыть истину.
В напряженном диалоге Софоклом передается взволнованность, нарастание гнева у Эдипа. Непобедимый в сознании своей правоты, Тиресий предсказывает будущее царя.
Загадочные афоризмы «Сей день родит и умертвит тебя», «Но твой успех тебе же на погибель», антитеза «Зришь ныне свет, но будешь видеть мрак» вызывают тревогу у несчастного Эдипа. Тревогой и смятением охвачен у Софокла хор из граждан Фив. Он не знает, соглашаться ли со словами предсказателя. Где убийца?
Напряжение композиции не снижается и во втором эписодии. Креонт возмущен тяжелыми обвинениями в интригах, кознях, которые бросает ему царь Эдип. Он далек от стремления к власти, с которой «вечно связан страх». Народной мудростью веет от моральных сентенций и антитез Софокла, подтверждающих его принципы: «Нам честного лишь время обнаружит. Довольно дня, чтоб подлого узнать».
Высшая напряженность диалога достигается у Софокла краткими репликами, состоящими из двух-трех слов.
Приход Иокасты и ее рассказ о предсказании Аполлона и смерти Лая будто бы от руки неизвестного убийцы вносят смятение в душу несчастного царя Эдипа. Гнев сменяется тревогой.
В свою очередь Эдип рассказывает историю своей жизни до прихода в Фивы. До сих пор воспоминание об убийстве старика на дороге не мучило его, так как он ответил на оскорбление, нанесенное ему, царскому сыну. Но теперь возникает подозрение, что он убил отца.
Иокаста, желая внести бодрость в смущенную душу Эдипа, произносит богохульные речи. Под влиянием хора она одумалась и решила обратиться к Аполлону с мольбой избавить всех от несчастья.
Как бы в вознаграждение за веру в богов появляется вестник из Коринфа с сообщением о смерти царя Полиба, о приглашении Эдипа на царство. Эдип боится страшного преступления – он трепещет от одной мысли, что, вернувшись в Коринф, он сойдется с собственной матерью.
Тут же Эдип узнает, что он не родной сын коринфского царя. Кто же он? Вместо унижения у обреченного Эдипа появляется дерзкая мысль. Он – сын Судьбы, и «никакой позор ему не страшен». Это у Софокла – кульминация действия и композиции трагедии.
Но чем выше заносчивость, гордость и спесь, тем страшнее падение. Следует страшная развязка: раб, передавший мальчика коринфскому пастуху, признается в том, что сохранил ребенку жизнь. Для Эдипа ясно: это он совершил преступление, убив отца и женившись на своей матери.
В диалоге эписодия четвертого, с самого начала подготавливающего развязку этой трагедии Софокла, чувствуются взволнованность, наряженность, достигающие высшей точки в разоблачении действия матери, отдавшей сына на смерть.
Царь Эдип сам произносит себе приговор и ослепляет себя.
Дочь Эдипа, Антигона, выводит слепого отца из Фив. Картина Жалабера, 1842
Композицию драмы завершает заключительная часть, в которой царь Эдип произносит три больших монолога. И ни в одном из них нет того Эдипа, который с гордостью считал себя спасителем родины. Теперь это несчастный человек, искупающий вину тяжелыми страданиями.
Психологически оправдано самоубийство Иокасты: она обрекла на смерть сына, сын был отцом ее детей.
Трагедия Софокла заканчивается словами хора об изменчивости человеческой судьбы и непостоянстве счастья. Песни хора, часто выражающие мнение самого автора, тесно связаны с развивающимися событиями.
Язык трагедии, сравнения, метафоры, сентенции, антитезы, как и композиция произведения, – все подчинено Софоклом основной идее – разоблачению преступления и наказанию за него. Каждое новое положение, которым Эдип стремится доказать свою невиновность, ведет к признанию виновности самим героем. Это усиливает трагизм личности царя Эдипа.
В подтверждение мысли, что фабула в трагедии должна представлять «переход от счастья к несчастью – переход не вследствие преступления, а вследствие большой ошибки человека, скорее лучшего, чем худшего», Аристотель в «Поэтике» приводит пример Эдипа.
Развертывание в композиции Софокла событий, реалистически оправданных, нарастание сомнений и тревоги, перипетии, кульминация действия, когда царь Эдип в своей гордости занесся так высоко, он считает себя сыном Судьбы, и затем развязка, не навязанная сверхъестественной силой, а как логическое завершение всех переживаний, держат в напряжении зрителя, испытывающего страх и сострадание.
Софокл «Царь Эдип» – идея
В своих произведениях Софокл стремится провести идею единство общества и государства, отстоять такое государство, в котором отсутствовала бы тирания и царь осуществлял бы наиболее тесную связь с народом. Образ такого царя он видит в Эдипе.
Эти идеи шли вразрез со временем Софокла – ведь он борется против сил, нарушающих полисные связи. Рост денежных отношений разлагал государство, пагубно влиял на сохранение прежних устоев. Распространялись стяжательство, подкуп. Не случайно царь Эдип бросает Тиресию несправедливые упреки в корыстолюбии (378-381).
Причина разрушения прежней гармонии личности и коллектива заключена еще в растущем нигилистическом свободомыслии, распространении идей софистики, в пренебрежении волей богов, в религиозном скептицизме. Почти все партии хора прославляют Аполлона. Песни хора наполнены жалобами на нарушение древнего благочестия, на пренебрежение к изречениям оракулов.
Признавая божественное предопределение, против которого бессилен человек, Софокл в условиях отделения личности от коллектива показал человека в свободном стремлении уклоняться от предначертанного, бороться с ним.
Следовательно, «Царь Эдип» Софокла – не только «трагедия рока», как указывали неогуманисты XVIII и XIX вв., противопоставляя ее трагедии характеров, а трагедия, где хотя и признается зависимость человека от воли богов, но вместе с тем провозглашается идея духовной свободы человека, которую он обретает, проявляя мужество посреди ударов судьбы.
Анализ трагедии Софокла «Царь Эдип» | Литерагуру
Драматургия Древней Греции положила начало истории развития этого жанра. Все то, чем мы располагаем сейчас, зародилось в этой колыбели европейской культуры. Поэтому для осознания многих современных театральных тенденций и находок весьма полезно оглянуться назад и вспомнить, с чего начиналось драматическое искусство?
История Царя Эдипа
Царь города Фивы, Лай узнает от оракула, что его сын, который должен родиться, убьет его и женится на своей матери – царице Иокастре. Чтобы предотвратить это, Лай приказывает пастуху отнести новорожденного в горы на погибель, в последний момент ему становится жалко младенца и тот передает его местному пастуху, который отдает мальчика бездетному коринфийскому царю Полибу.
Через некоторое время, когда мальчик уже вырос, до него доходят слухи о том, что он приемный. Тогда он отправляется к оракулу, чтобы узнать правду, и тот ему говорит «чей бы ты ни был сын, тебе суждено убить своего отца и жениться на собственной матери».
Тогда он в ужасе решает не возвращаться в Коринф и уходит прочь. На перекрестке он встретил колесницу, в которой сидел старик и подгонял лошадей хлыстом.
Герой не вовремя посторонился и тот сверху ударил его, за что Эдип ударил старика посохом, и он замертво упал на землю.
Эдип дошел до города Фивы, у которого сидел Сфинкс и загадывал всем проходящим мимо загадку, кто не отгадывал — был убит. Эдип с легкостью отгадал загадку и спас Фивы от Сфинкса. Фиванцы сделали его королем и женили на царице Иокастре.
Через некоторое время на город обрушилась чума. Оракул предсказывает, что спасти город можно, найдя убийцу царя Лая. Эдип в итоге находит убийцу, то есть себя самого. В финале трагедии его мать вешается, а сам герой выкалывает себе глаза.
Жанр произведения
Произведение Софокла «Царь Эдип» относится к жанру античной трагедии. Трагедия характеризуется личным конфликтом, вследствие которого главный герой приходит к потере личных ценностей, необходимых для жизни. Неотъемлемая ее часть – катарсис. Когда читатель пропускает страдания персонажей через себя, это вызывает у него эмоции, возвышающие его над обыденным миром.
В античной трагедии часто показывается контраст счастья и несчастья. Счастливая жизнь наполняется преступлениями, расплатами и наказаниями, таким образом, переходя в несчастную.
Особенность трагедий Софокла в том, что не только главного героя постигают жестокие участи, но и судьбы всех причастных к нему становятся трагичными.
Главной темой античной драматургии является злой рок. И трагедия «Царь Эдип» — ярчайший пример. Судьба господствует над человеком, он лишен свободы воли. Но в трагедии Софокла, герой пытается изменить предначертанное, он не хочет смиряться с предопределением.
У него есть своя собственная позиция, но в этом и заключается вся трагедия: бунт против системы жестоко подавляется, ведь он тоже заранее спланирован.
Рок, который бунтарь ставит под сомнение, разыгрывает с ним злую шутку, заставив его усомниться в том, что его заставили. Эдип уходит не из родного дома, а из дома приемных родителей.
Его уход равносилен бегству от собственной судьбы, которая находит его и на этой траектории. И когда он ослепляет себя, то таким образом тоже выступает против рока, но и этот выпад предсказывается Оракулом.
Злой рок героя: почему Эдипу не повезло?
Царь города Фивы Лай украл и надругался над учеником оракула, который передавал ему знания о мире. Вследствие своего поступка он узнает пророчество, в котором говорится, что он погибнет от руки собственного сына, а его жена выйдет за него замуж. Он принимает решение убить ребенка.
Напоминает миф о боге Кроносе, который опасался, что дети могут убить его – и пожирал их, чтобы этого не случилось. Однако Лаю не хватило божественной воли: он не сумел съесть наследника. Так распорядилась судьба, чтобы наказать обидчика предсказателя.
Поэтому вся жизнь Эдипа – пример того, как остроумно пошутил злой рок.
Младенец попадает в руки бездетному царю. Бездетность считалась волей богов, и если детей нет, то это наказание и так надо. Получается, сановник страдал бесплодием лишь потому, что должен был приютить игрушку судьбы.
Эдип встречает Сфинкса. Сфинкс появилась задолго до Кроноса. Все божества, существовавшие до Кроноса, соединяют в себе черты разных животных и человека. Она истребляет город, постоянно пожирая горожан за недостаток эрудиции. И когда Эдип разгадывает ее загадку – она погибает, как и было предначертано, а герой уже приписал это на свой счет.
Начало чумы в Фивах – тоже является божественной карой за то, что, по сути, соорудил злой рок, разгулявшись в мире людей.
Никто не страдает понапрасну. Каждому воздается по его поступкам или же по поступкам его предков. Но никто не может миновать своего жребия, бунтовщиков сурово карает десница судьбы.
Самое интересное, что это восстание – плод фантазий самих богов. Злой рок изначально управляет тем, кто думает, что обманывает его.
Эдип не виноват в своей непокорности, просто на его примере людям решили преподать урок послушания: не перечьте воле вышестоящих, они мудрее и сильнее вас.
Образ Эдипа: характеристика героя
В трагедии Софокла главным героем является правитель Фив – царь Эдип. Он проникается проблемами каждого жителя своего города, искренне переживает за их судьбы и старается во всем им помочь. Он однажды спас город от Сфинкса, и когда граждане страдают от навалившейся на них чумы, народ снова просит спасения у мудрого правителя.
В произведении судьба его оказывается невероятно трагичной, но, несмотря на это, его образ не представляется жалким, а напротив, величественным и монументальным.
Всю жизнь он поступал по морали. Ушел из родного дома, отправившись неизвестно куда, чтобы не исполнять предначертанное злодейство. И в финале он утверждает свое достоинство самонаказанием.
Эдип поступает невероятно смело, наказывая себя за преступления, которые совершил неосознанно. Его кара жестока, но символична.
Он выкалывает брошью свои глаза и отправляет себя в изгнание, чтобы не находиться рядом с теми, кого он осквернил своими поступками.
Таким образом, герой Софокла – человек соответствующий нравственным законам, стремящийся поступить по морали. Царь, признающий собственные ошибки и готовый нести за них наказание. Его ослепление – метафора автора.
Так он хотел показать, что персонаж является слепой игрушкой в руках судьбы, и каждый из нас так же слеп, даже если почитает себя зрячим.
Мы не видим будущего, не способны узнать свою судьбу и вмешаться в нее, поэтому все наши действия – жалкие метания слепца, не более. Такова философия того времени.
Однако когда герой слепнет физически, он прозревает духовно. Ему уже нечего терять, все самое страшное произошло, и судьба преподала ему урок: пытаясь узреть незримое, можно и вовсе потерять зрение.
После таких испытаний Эдип освобождается от властолюбия, самонадеянности, богоборческих устремлений и уходит из города, жертвуя всем во благо горожан, пытаясь спасти их от чумы.
В изгнании его добродетель лишь укрепилась, а мировоззрение обогатилось: теперь он лишен иллюзий, миража, который создавало услужливое зрение под влиянием ослепительных лучей власти. Изгнание в данном случае – путь к свободе, предоставленный судьбой в качестве компенсации за то, что Эдип покрыл долг своего отца.
Человек в трагедии «Царь Эдип»
Автор пишет свое произведение, основой которому послужил миф о Царе Эдипе.
Но он пронизывает его тончайшей психологией, и смысл пьесы заключается даже не в роке, а в противостоянии человека судьбе, в самой попытке бунта, обреченной на поражение, но от этого не менее героической.
Это настоящая драма, наполненная внутренними конфликтами и конфликтами между людьми. Софокл показывает глубокие чувства персонажей, в его творении ощущается психологизм.
Софокл не строил свое произведение только по мифу об Эдипе, чтобы основной темой не стала исключительно роковая невезучесть главного героя. Вместе с ней он ставит на первый план проблемы общественно-политического характера и внутренние переживания человека. Таким образом, обращая мифологический сюжет в глубокую социальную и философскую драму.
Главной идеей в трагедии Софокла является то, что человек при любых обстоятельствах должен сам отвечать за содеянное. Царь Эдип, после того как узнает правду, не ждет наказания свыше, а сам наказывает себя. Кроме того, автор учит читателя, что любая попытка отклониться от намеченного свыше курса – мираж. Людям не дано свободы воли, за них уже все продумано.
Эдип не колеблется и не сомневается перед принятием решений, поступает сразу и четко по морали. Однако эта принципиальность – тоже дар судьбы, которая уже все рассчитала. Ее не обмануть и не обойти. Можно сказать, что она наградила героя добродетельными качествами. В этом и проявляется некая справедливость рока по отношению к людям.
Душевное равновесие человека в трагедии Софокла полностью соответствует жанру, в котором исполнено произведение: оно колеблется на острие конфликта и, в конце концов, рушится.
Эдип и Прометей Эсхила – что общего?
Трагедия Эсхила «Прометей прикованный» повествует о титане, который украл с Олимпа огонь и принёс его людям, за что Зевс наказывает его, приковав к горной скале.
Взойдя на Олимп, Боги боялись быть свергнутыми (как в своё время они свергли титанов), а Прометей является мудрым провидцем.
И когда он сказал, что Зевса свергнет его сын, слуги повелителя Олимпа начали угрожать ему, выпытывая тайну, а Прометей гордо молчал. Кроме того, он украл огонь и дал его людям, вооружив их.
То есть, пророчество получило наглядное воплощение. За это главный из богов приковывает его к скале на востоке земли и насылает орла выклёвывать его печень.
Прометей, так же как и Эдип, зная судьбу, идёт наперекор ей, он также горд и имеет свою позицию. Им обоим не суждено ее преодолеть, однако сам бунт выглядит смело и внушительно. Также оба героя жертвуют собой ради людей: Прометей крадет огонь, зная об ожидающей его за это каре, а Эсхил выкалывает себе глаза и уходит в изгнание, бросая власть и богатства ради своего города.
Судьба героев Эсхила и Софокла одинаково трагична. Однако Прометей знает свою судьбу и идет к ней навстречу, а Эсхил, напротив, пытается убежать от нее, но в финале осознает тщетность попыток и принимает свой крест, сохраняя достоинство.
Структура и композиция трагедии
Композиционно трагедия состоит из нескольких частей. Открывается произведение прологов – на город обрушивается мор, гибнут люди, скот, посевы.
Аполлон приказывает найти убийцу предыдущего царя, и действующий царь Эдип клянется найти его во что бы то ни стало.
Пророк Тиресий отказывается говорить имя убийцы, и когда Эдип обвиняет во всем его, то оракул вынужден открыть истину. В этот момент чувствуется напряжение и гнев правителя.
Во втором эпизоде напряжение не снижается. Следует диалог с Креонтом, который возмущен: «Нам честного лишь время обнаружит. Довольно дня, чтоб подлого узнать».
Приход Иокастры и рассказ об убийстве царя Лая от руки неизвестного, вносят смятение в душу Эдипа.
В свою очередь он сам рассказывает свою историю до его прихода к власти. Он не забыл об убийстве на перекрестке и сейчас вспоминает это с еще большей тревогой. Тут же герой узнает, что он не является родным сыном коринфийского царя.
Высшей точки напряжение достигает с приходом пастуха, который говорит о том, что он не убивал младенца, и тогда все становится ясно.
Композицию трагедии заключают три больших монолога Эдипа, в которых нет того прежнего человека, считавшего себя спасителем города, он предстает несчастным человеком, искупающим свою вину тяжелыми страданиями. Внутренне он перерождается и становится мудрее.
Проблематика пьесы
- Основной проблемой трагедии является проблема судьбы и свободы человеческого выбора. Жителей древней Греции очень тревожила тема рока, так как они считали, что свободы у них нет, они являются игрушками в руках богов, их судьба предопределена. И срок их жизни зависел от Мойр, которые определяют, отмеряют и отрезают нить жизни.
Софокл же вносит полемику в свое произведение: наделяет главного героя гордостью и несогласием со своей судьбой. Эсхил не собирается смиренно ожидать удары судьбы, он борется с ней.
- Также в пьесе затронуты социально-политические проблемы.
Отличие Эдипа от его отца Лая в том, что он – справедливый правитель, который, не задумываясь, приносит в жертву свою любовь, дом и себя самого ради счастья граждан. Однако хороший царь неизменно несет на себе ярмо, унаследованное от плохого, принявшее в античной трагедии форму проклятья.
Последствия от бездумного и жестокого правления Лая его сыну удалось перебороть только ценой собственной жертвы. Такова цена равновесия.
- Горе обрушивается на Эдипа с момента, как ему открывается правда. И тогда автор говорит о проблеме философского характера — проблеме неведения. Автор противопоставляет знание богов незнанию простого человека.
- Действия трагедии разворачиваются в обществе, в котором убийство кровных родственников и инцест сопровождаются жесточайшей карой и сулят бедствие не только тому, кто совершил это, но и городу в целом. Так что, деяния Эдипа, несмотря на фактическую безвинность, не могли оставаться безнаказанными и поэтому город страдает от мора.
Проблема справедливости в этом случае стоит довольно остро: почему за деяния одного страдают все?
- Несмотря на всю трагичность жизни Эдипа, в конце он наделяется духовной свободой, которую он обретает, проявляя мужество против ударов судьбы. Поэтому ощущается проблема оценки жизненного опыта: стоит ли свобода таких жертв? Автор полагал, что ответ положительный.
Валерия Царёва
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Анализ трагедии Софокла Царь Эдип
История создания
Точное время создания трагедии установить невозможно, но ученые полагают, что она написано в 420-е годы до н.э. В те времена античный театр был на пике своего развития, постановки могли собирать до нескольких сотен жителей. Аристотель считал произведение вершиной античной трагедии.
Жанр произведения
Произведение является трагедией, главный мотив в которой — страдание главного героя. Трагедия в Греции считалась высоким жанром, так как в ней поднимались важные социальные проблемы, зритель мог извлечь какой-то урок.
Злой рок героя: почему Эдипу не повезло
В «Царе Эдипе» явно прослеживается мотив предопределенности. Судьба, фатум, злой рок. Греки верили, что все происходит по воле богов, человек не может ей противиться.
Эдип не виноват в своей судьбе, все его поступки были обычными для того времени. Любой тогда мог поспорить с человеком у дороги так, что дело могло закончиться смертью.
Ошибка родителей Эдипа и его самого в том, что они пытались обмануть судьбу, поставить себя выше богов.
Образ Эдипа: характеристика героя
Эдип правит в городе Фивы. Это право он получил за то, что избавил город от сфинкса, разгадав его загадку. Он и дальше готов принимать на себя ответственность за благополучие народа.
Когда жрецы сообщают, что страшная болезнь наслана на город прогневавшимся богом, Эдип собирается сам найти убийцу Лаия.
Также он справедлив: когда выясняется, что он и есть убийца царя и осквернитель собственной матери, он сам назначает себе наказание — ослепление и изгнание.
Человек в трагедии «Царь Эдип»
Для того времени одним из самых важных был вопрос: имеет ли человек право на свободную волю или он лишь игрушка в руках богов? Властен ли человек над своей судьбой? Софокл считает, что это лишь отчасти так. Боги вершат судьбы, но выбор зависит от человека и его моральных качеств.
Царь Лаий пытается избежать предначертанного: он отдает ребенка на воспитание пастухам, возможно, надеясь, что он там и погибнет. Но Рок настигает его. Эдип же, узнав о том, что произошло, пусть и по его незнанию, берет на себя ответственность за поступки.
Он не сломался под волей богов.
Эдип и Прометей Эсхила — что общего?
Прометей — тот самый персонаж, который делает пророческое предсказание. Он говорит Зевсу, что его свергнет сын. За это боги изгоняют его с Олимпа. Так же, как Эдип, Прометей готов пойти против богов и принести себя в жертву ради людей.
Прометей дарует людям огонь, за что Зевс приковывает его к скале, а Эдип выкалывает глаза и отправляется в добровольное изгнание, чтобы спасти подданных от божественного гнева. Оба этих персонажа имеют свою позицию.
Они понимают, что у богов больше власти, но не боятся бросить им вызов.
Структура и композиция трагедии
Пьесу можно условно разделить на четыре композиционные части: пролог, развитие действия, кульминация и эпилог. В прологе рассказывается о несчастьях, постигших Фивы: море, голоде, болезнях.
Во второй части царь Эдип пытается самостоятельно разобраться в проблемах своих подданных. Кульминацией является появление пастуха, который рассказывает правду о родителях Эдипа, о пророчестве.
Заканчивается трагедия прощанием Эдипа с детьми и словами хора о том, что счастливым можно назвать только того человека, который не узнал бед в жизни.
Проблематика пьесы
Помимо основной проблемы — зарождающегося противостояния людей и богов, в трагедии также поднимаются и социальные проблемы. На примере сравнения Эдипа и Лаия мы видим двух правителей. Один — жестокий и кровавый царь-тиран, а другой справедливый правитель, готовый пожертвовать собой ради счастья подданных.
← Герои баллады Лесной царь Жуковского
← Анализ романа Над пропастью во ржи Сэлинджера↑ ДругиеРецензия на книгу Джейн Эйр →
Герои произведения Путешествие из Петербурга в Москву →
«Эдипов комплекс» и «Царь Эдип» Софокла (О некоторых психоаналитических интерпретациях древнегреческой трагедии) – Вопросы литературы
Из полусотни поэтов, писавших и ставивших свои трагедии в V веке до н. э. на афинском театре Диониса, уже античные филологи выделили трех, наиболее выдающихся, – Эсхила, Софокла и Еврипида.
В свою очередь вследствие определенным образом сложившихся читательских симпатий, потребностей школы, а отчасти и по воле случая, от общего числа трагедий, написанных этими драматургами, до нас дошла примерно одна восьмая их часть.
Но и из этих трех десятков трагедий современный читатель, если он не испытывает особого интереса к древнегреческой мифологии и истории античного театра, а подчиняется только впечатлению, непосредственно производимому произведением искусства, выберет, наверное, не больше восьми – десяти пьес.
И каковы бы ни были причины и результаты такого выбора, можно смело поручиться, что софокловский «Царь Эдип» окажется в числе наиболее известных и по заслугам наиболее прославленных трагедий древних авторов.
Может быть, не случайно именно «Царь Эдип» стал одним из тех шедевров мирового театра, которые вскоре же после Октябрьской революции оказали огромное эмоциональное воздействие на массового зрителя, до тех пор, вероятно, даже не слышавшего имени ни Софокла, ни Эдипа.
В воспоминаниях нашего известного драматического актера Ю. Юрьева сохранился рассказ о постановке «Царя Эдипа» в мае 1918 года в петроградском цирке Чинизелли.
Несмотря на то, что премьера трагедии состоялась в дни, первоначально отведенные для чемпионата французской борьбы, и часть собравшейся публики ждала выступления своих фаворитов-тяжеловесов, при первом же появлении Эдипа «все зрители, сидевшие сплошным кольцом вокруг толпы, изображавшей на арене жителей Кадма (древнее название Фив. – В. Я.
), зажили одной жизнью с нею, и так же, как она, с затаенным дыханием слушали слова Эдипа… Мощь, заложенная в трагедии, ее стихийная сила дали чувствовать себя с самого начала действия, – и не мудрено, что зритель сразу оказался во власти этой стихии, и эта стихия бурным потоком унесла всех за собой и закружила в водовороте совершавшихся в трагедии событий». Пораженный их величием и торжественностью, зритель, «невольно подчиняясь стихийной силе, заложенной в трагедии, всем своим существом отдавался ей и всецело был поглощен развертывавшимся действием»1.
Многовековой успех «Царя Эдипа» у читателей и зрителей не раз заставлял теоретиков искусства задаваться вопросом о причинах столь сильного воздействия этой трагедии на аудиторию. В связи с этим нередко возникали размышления об эстетической природе древнегреческой трагедии вообще, поскольку «Царь Эдип» давно считается образцовым примером всего жанра.
Одно из таких толкований, принадлежащее, кстати сказать, отнюдь не специалисту в области античной культуры или проблем эстетики, получило, тем не менее, за последние десятилетия настолько широкое распространение среди западноевропейской и американской интеллигенции, что оно заслуживает специального рассмотрения на страницах литературоведческого журнала.
Речь идет о психоаналитической трактовке прославленной трагедии Софокла.
Было бы неверным считать, что психоаналитическое толкование процесса художественного творчества и других форм общественного сознания безоговорочно принимается всеми зарубежными антропологами, этнографами, литературоведами и психологами, – нередко достаточно авторитетные специалисты в этих областях выступают против односторонних, насильственных схем, в которые Фрейд и его последователи пытаются втиснуть все многообразие общественной деятельности как современного человека, так и его предков2.
Тем не менее, как раз в сфере литературного творчества и литературоведения психоаналитические «модели» продолжают оказывать существенное влияние на западных исследователей.
Советскому читателю достаточно вспомнить недавно переведенный у нас роман Айрис Мердок «Черный принц», где он найдет и традиционнейшую для психоанализа трактовку «Гамлета», и совершенно пародийную оценку главных героев этого романа устами невежественного «консультанта-психолога» Фрэнсиса Марло; здесь и влюбленность сыновей в матерей и одновременно ненависть к ним («обожаемой маме не прощается, что она спала с ненавистным папой»), и влюбленность дочерей в отцов, и «замещение» запретного объекта другим, и убеждение в том, что «художники по большей части – гомосексуалисты» и мазохисты, и так далее в том же роде. Все это было бы смешно, если бы психоанализ не оказывал серьезного влияния на интеллигенцию в Соединенных Штатах и в Западной Европе 3, претендуя на роль единственного научного течения, способного объяснить все тайны художественного творчества.
В этих условиях нельзя ограничиваться негодованием по поводу психоаналитических конструкций или ироническим пересказом откровений современных фрейдистов.
Критику общеметодологических установок психоаналитиков целесообразно дополнить разбором их работ, в которых эти установки применяются к конкретным литературным произведениям.
Ниже мы и остановимся на психоаналитической трактовке «Царя Эдипа» и попытаемся сначала показать несовместимость фрейдистских представлений об этой трагедии с подлинным содержанием литературного памятника, а затем дать свое объяснение мифа, послужившего основой для трагедии Софокла.
1
«Царь Эдип» Софокла оказался первым литературным произведением, к которому были приложены методы психоаналитического исследования, и сделал это сам Фрейд в известной работе «Толкование снов».
Секрет эстетического воздействия прославленной трагедии на зрителей Фрейд видел в том, что в расследовании, проводимом героем Софокла, зритель находит постепенное разоблачение своего собственного подсознательного стремления к убийству отца и к соединению с матерью и, освобождаясь от тягостного, хотя ранее и не осознанного гнета этих преступных желаний, испытывает чувство разрядки и душевного очищения 4.
После Фрейда к «Царю Эдипу» многократно обращались едва ли не все ведущие представители психоанализа, включая О. Ранка, посвятившего объемистую монографию «мотиву инцеста» в художественной литературе, и Э. Фромма, отрицавшего, напротив, в мифе и трагедиях об Эдипе значение инцеста и сосредоточившего особое внимание на конфликте отца и сына5.
Существует специальная библиография исследований «эдипова комплекса» в психоанализе 6, – правда, по утверждению самих психоаналитиков, далеко не полная и теперь, во всяком случае, устаревшая.
За четверть века, прошедших после ее выхода в свет, появилось достаточно новых работ, чьи авторы считали своей задачей изучение в «эдиповской трилогии» тех моментов, которые до сих пор были недостаточно выявлены их предшественниками.
Если эдипов комплекс, открытый Фрейдом, хоть в какой-то мере соотносился с содержанием трагедии Софокла, то нынешние психоаналитики этим не ограничиваются, «обнаруживая» в «Царе Эдипе»»невиданные» сексопатологические «глубины». Наиболее показательны в этом отношении работы одного из самых известных представителей современного фрейдизма Ж.
Деверё и нью-йоркского психиатра М. Канцера. При этом следует иметь в виду, что система «доказательств» у психоаналитиков достаточно однотипна, и поэтому, ознакомившись с методологией двух авторов, мы получим довольно полное представление о подобной трактовке трагедии об Эдипе вообще.
И для Канцера, и для Деверё исходным моментом является, конечно, основной тезис фрейдизма о сущности эдипова комплекса: присущее якобы от рождения всякой мужской особи стремление к инцесту и отцеубийству вытесняется под влиянием общественных установлений в область подсознательного и находит выражение в мифе, в котором Эдип убивает Лаия и женится на Иокасте (невольно или сознательно, роли не играет), Впрочем, внимание современных психоаналитиков привлекает не столько основной «сюжет» эдипова комплекса, сколько «сопутствующие» ему обстоятельства.
Так, Канцер полагает, что особое значение для судьбы юноши Эдипа имела его встреча со Сфинкс, поскольку в облике этой женщины-чудовища с нижней половиной в виде львицы представлен «совмещенный образ родителей» Эдипа, «замаскированный гомосексуальный образ отца» и в то же время – «фаллическая мать»7, Убивая Сфинкс, Эдип преодолевает препятствия, стоявшие на пути его соединения «с сексуальным партнером», хотя тут же выясняется, что мать, к обладанию которой он так стремился, и есть, «несомненно (assuredly), полногрудая Сфинкс, хищная и устрашающая ниже талии». Затем, в финале «Царя Эдипа», якобы символически представлен половой акт, ибо спальня, в которую врывается царь, равнозначна материнскому чреву, а возвращение из нее слепого и беспомощного Эдипа – «очевидное изображение его возрождения». В то же время, вонзая себе в глаза острия застежек от платья Иокасты, так что кровь льется потоком, Эдип производит над собой символическую кастрацию.
Экономя время и терпение читателя, отметим только, что и в других трагедиях «эдиповского цикла» Канцер находит столь же «очевидную» символику: Антигона, сопровождающая изгнанного отца («Эдип в Колоне»), выступает для Эдипа в качестве «матери-дочери», а священный участок Евменид, куда они приходят, «символизирует ее гениталии» и т. д.8.
Таковы рассуждения Канцера. Ход мыслей Деверё несколько иной: он крайне озабочен розысками в истории того же персонажа… гомосексуальной «проблематики». Поэтому в статье «Почему Эдип убил Лаия»9 автор главное внимание уделяет «характеру». Лаия, который был известен в греческой мифологии как похититель юного Хрисиппа, сына царя Пелопа.
Последний в гневе проклял растлителя своего первенца, и в осуществление этого проклятья Гера наслала на Фивы жестокую Сфинкс – таков был один из вариантов мифа, использованный для толкования эдипова комплекса уже Ранком, Привлекая к этому другой вариант, по которому не знающие друг друга Эдип и Лаий выступали как соперники за любовь Хрисиппа, Деверё делает вывод, что вражда между отцом и сыном «получает гомосексуальную мотивировку», Впрочем, еще более решительно, оказывается, поступает Эдип в том варианте мифа, где он снимает с убитого Лаия меч и пояс: лишая Лаия (хоть и убитого!) меча и снимая с него пояс, он превращает его в женщину, так как развязать на девушке пояс – значит сделать первый шаг к обладанию ею. Таким образом, извращенные наклонности не только Лаия, но и Эдипа считаются доказанными, и подлинным объектом любви Эдипа становится «великан-людоед» Лаий. Влечение же Эдипа к Иокасте «до известной степени мотивируется его стремлением избежать и одновременно косвенным образом удовлетворить его собственные садо-мазохистские и гомосексуальные желания», вызванные поведением его отца.
Сравнительно недавно Деверё вновь обратился к трагедии Софокла и выступил со статьей о самоослеплении Эдипа в специальном журнале 10, – факт сам по себе примечательный, поскольку показывает, что даже солидные издания по классической филологии, до недавних пор не принимавшие всерьез психоаналитические толкования, уступают теперь свои методологические позиции модному «учению».
Правда, характер журнала наложил известный отпечаток и на статью Деверё, который пытается, по его словам, не покидать почву «чисто филологических данных», хотя в действительности достаточно часто их искажает. Приведем лишь несколько примеров.
Так, Деверё утверждает, что мотив самоослепления Эдипа появляется впервые у Софокла; между тем об этом говорилось уже в фиванской трилогии Эсхила («Семеро против Фив», ст. 778 – 784), за сорок лет до «Царя Эдипа». Далее. Он считает, что ослепление детей Финея («Антигона», ст. 970 ел.) было совершено их собственным отцом, в то время как в тексте речь идет о преступлении их мачехи.
Такое же безразличие к фактическим данным характерно и для предыдущей статьи Деверё («Why Oedipus killed Laius», p. 180). Здесь он, в частности, выражает абсолютную уверенность в том, что любой «интеллигентный грек, присутствовавший при представлении софокловской «Трилогии об Эдипе», конечно, знал о характере Лаия и его ранней истории».
У нас нет оснований сомневаться в понятливости зрителей Софокла, но ни один из них не мог бы попасть на представление софокловской трилогии об Эдипе по той простой причине, что Софокл никогда такой трилогии не писал.
То, что сейчас объединяется под условным названием «фиванской трилогии», состоит в действительности из трех совершенно отдельных трагедий, созданных с интервалом в восемнадцать – двадцать лет: «Антигона» написана, скорее всего, в 443 – 442 году, «Царь Эдип» – около 425 года, «Эдип в Колоне» – перед самой смертью Софокла, то есть около 406 года.
Сводить их в некое целое и соединять свидетельства из одной трагедии с данными другой все равно, что следить за эволюцией образа Ивана Грозного от «Псковитянки» к «Царской невесте», где о нем только говорят другие. Главный персонаж уже упомянутого романа А. Мердок утверждал, что подсознание «только тем и занимается, что соединяет разных людей в один образ». Похоже, что по этому же пути идет и само психоаналитическое литературоведение…
Впрочем, вернемся к умозаключениям Деверё. Сводятся они к следующему. Ворвавшись во дворец, Эдип поступает не очень последовательно: ищет меч, но неизвестно, зачем он это делает; ослепляет себя, считая лишение зрения меньшим из двух зол (по сравнению со смертью?), но его объяснение не удовлетворяет хор, – словом, Эдип ведет себя так, как больные в припадке безумия.
А если это доказано, то «его самоослепление, – подчеркивает Деверё, – не может быть принято только в прямом смысле: его следует рассматривать также как символический акт» – именно как символическое самооскопление за преступное сожительство с матерью.
Чтобы доказать свою точку зрения, Деверё приводит целый список античных свидетельств, по которым преступление на эротической почве наказывалось ослеплением виновника. Если исключить из этого списка очевидные натяжки и путаницу 11, то связь между прелюбодеянием или инцестом, с одной стороны, и ослеплением виновного – с другой, отрицать не приходится. Другое дело, как ее объяснить.
По мнению Деверё, Софокл «был осведомлен» о том, что стремится доказать современный психоаналитик, то есть «о существовании причинно-следственной модели: сексуальное преступление – ослепление». Правда, автор признает, что в «Царе Эдипе» самоослепление не представлено как традиционная форма подобного наказания и что в других трагедиях Софокл вовсе не касается этого мотива.
Деверё готов даже согласиться с тем принципом филологического исследования, согласно которому «то, что не упомянуто в пьесе, в ней не существует», Он вносит только небольшую «поправку»: мы имеем право считать «упомянутым и то, что специально – и иногда даже эксплицитно – не упомянуто в пьесе».
Раз так, то к образу Эдипа может быть приложен психоаналитический принцип «предопределенности», коренящийся все в тех же низменных инстинктах, оттесненных в глубины подсознательного и прорывающихся наружу в поведении невротиков.
Ознакомившись с методами психоаналитического литературоведения на конкретном примере интерпретации с их помощью «Царя Эдипа», читатель может спросить: существуют ли в человеческой природе сыновья, домогающиеся любви собственных матерей? Или вдовцы, производящие над собой самооскопление, хотя бы и символическое? Возможно, что врачам-сексопатологам приходится встречаться с болезненными отклонениями от нормы на почве нарушения психических функций организма. Но психоаналитики претендуют на раскрытие посредством своей методики едва ли не всех проявлений человеческой культуры (начало этому положил опять же Фрейд в работе «Тотем и табу», 1913) и в том числе глубинного содержания, заложенного в художественном произведении. Они стремятся безоговорочно вытеснить все другие возможности толкования литературы как формы общественного сознания. «Попытка соединить божественное всемогущество с человеческой ответственностью, конечно, должна провалиться на этом материале (то есть на анализе «Царя Эдипа»), как и на всяком другом»12, – утверждал Фрейд, отстаивая свое объяснение.
Если, однако, аргументация психоаналитиков не убедила читателя, который спросит, в какой мере она оправдывается содержанием и текстом «Царя Эдипа», то ему можно ответить с полной определенностью: ни в какой.
Правда, полемизировать со сторонниками этой методологии – в частности, по поводу «Царя Эдипа» – очень трудно по одной простой причине: они совершенно не затрудняют себя тем, чтобы соотнести свои построения с фактами – текстом произведения и историей его создания, с характером и достоверностью источников и т.
Загрузка...
