Майков Аполлон Николаевич
Майков (Аполлон Николаевич) – один из главных поэтов послепушкинского периода, сын Николая Аполлоновича М., род. 23 мая 1821 г., первоначальным своим развитием обязан В. А. Солоницину и И. А. Гончарову, преподававшему ему русскую литературу. Стихи стал писать с 15-ти лет. Поступив в 1837 г. в спб. унив. по юридич. факультету, М.
мечтал о карьере живописца, но лестные отзывы Плетнева и Никитенко о его первых поэтических опытах, в связи с слабостью зрения, побудили его посвятить себя литературе. В 1842 г. М.
предпринял заграничное путешествие, около года жил в Италии, затем в Париже, где вместе с своим братом, Валерианом Николаевичем, слушал лекции в Сорбонне и College de France; на обратном пути близко сошелся с Ганкою в Праге. Результатом этой поездки явились с одной стороны «Очерки Рима» (СПб.
, 1847), а с другой кандидатская диссертация о древнеславянском праве. Служил М. сначала в министерстве финансов, затем был библиотекарем Румянцевского музея до перенесения его в Москву, в настоящее время состоит председателем комитета иностр. цензуры. Поэзия М.
отличается ровным, созерцательным настроением, обдуманностью рисунка, отчетливостью и ясностью форм, но не красок, и сравнительно слабым лиризмом. Последнее обстоятельство, кроме природных свойств дарования, объясняется отчасти и тем, что поэт слишком тщательно работает над отделкою подробностей, иногда в ущерб первоначальному вдохновению.
Стих М. в лучших его произведениях силен и выразителен, но вообще не отличается звучностью. По главному своему содержанию, поэзия М. определяется, с одной стороны, древнеэллинским эстетическим миросозерцанием, с явно преобладающим эпикурейским характером, с другой – преданиями русско-византийской политики.
Темы того и другого рода, хотя внутренне ничем не связанные между собою, одинаково дороги поэту. Как на второстепенный мотив, заметный более в первую половину литературной деятельности М., можно указать на мирные впечатления рус. сельской природы, которым поэт имел особенные удобства отдаваться, вследствие своей страсти к рыболовству. М.
сразу приобрел себе литературное имя стихотворениями «в антологическом роде», из которых по ясности и законченности образов выдаются: «Сон», «Воспоминание», «Эхо и молчание», «Дитя мое, уж нет благословенных дней», «Поэзия»; выше всяких похвал в своем роде «Барельеф». Одна из «эпикурейских песен» начинается редким у М. лирическим порывом:
Мирта Киприды мне дай!
Что мне гирлянды цветные?
но затем во второй строфе грациозно переходит в обычный ему тон:
Мирта зеленой лозой
Старцу, венчавшись, отрадно
Пить под беседкой густой,
Крытой лозой виноградной.
Характерно для поэзии М. стихотворение «После посещения Ватиканского музея». Скульптурные впечатления этого музея напоминают поэту другие такие же впечатления из раннего детства, сильно повлиявшие на характер его творчества
Еще в мдаденчестве любил блуждать мой взгляд
По пыльным мраморам потемкинских палат.
Антики пыльные живыми мне казались,
И властвуя моим младенческим умом,
Они роднились с ним, как сказки умной няни,
В пластической красе мифических преданий…
Теперь, теперь я здесь в отчизне светлой их,
Где боги меж людей, прияв их образ, жили
И взору их свой лик бессмертный обнажили.
Как дальний пилигрим, среди святынь своих,
Средь статуй я стоял…
В превосходном стихотворении «Розы» (отдел «Фантазии») мгновенное впечатление переносит поэта из современного бала в родной ему античный мир
… Ах, вы всему виною
О розы Пестума, классические розы!..
Там же замечательно стихотворение «Импровизация» – единственное, в котором пластическая поэзия М. весьма удачно входит в чуждую ей область музыкальных ощущений:
Но замиравшие опять яснеют звуки…
И в песни страстные вторгается струей
Один тоскливый звук, молящий, полный муки…
Растет он, все растет, и льется уж рекой…
Уж сладкий гимн любви в одном воспоминанье
Далеко трелится… но каменной стопой
Неумолимое идет, идет страданье
И каждый шаг его грохочет надо мной…
Один какой-то вопль в пустыне беспредельной
Звучит, зовет к себе… увы! надежды нет!…
Он ноет… и среди громов ему в ответ
Лишь жалобный напев пробился колыбельный.
Из «Камей» выдаются «Анакреон», «Анакреон у скульптора», «Алкивиад», «Претор» и особенно характерное выражение добродушного и невинного эпикурейства «Юношам»:
И напиться не сумели!
Чуть за столь – и охмелели
Чем и как – вам все равно
Мудрый пьет с самосознаньем,
И на свет, и обоняньем
Оценяет он вино.
Он, теряя тихо трезвость,
Мысли блеск дает и резвость,
Умиляется душой,
И владея страстью, гневом,
Старцам мил, приятен девам,
И – доволен сам собой.
Из «Посланий» первое к Я. П. Полонскому очень метко характеризует этого поэта; прекрасно по мысли и по форме послание к И. А. Плетневу («За стаею орлов двенадцатого года с небес спустилася к нам стая лебедей»). Простотою чувства и изяществом выдаются некоторые весение стихотворения М. В отделе «Мисс Мери.
Неаполитанский альбом» действительно преобладает альбомное остроумие, весьма относительного достоинства. В «Отзывах истории» истинным перлом можно признать «Емшан». Стихотворные рассказы и картины из средневековой истории («Клермонтский собор», «Савонарола», «На соборе на Констанцском», «Исповедь королевы» и др.), сделавшиеся самыми популярными из произведений М.
, заслуживают одобрения особенно за гуманный дух, которым они проникнуты. Главный труд всей поэтической жизни М. есть историческая трагедия, в окончательном своем виде названная «Два мира». Первый ее зародыш, забытый, по-видимому, самим автором (так как он о нем не упоминает, когда говорит о генезисе своего произведения), мы находим в стихотв.
(1845) «Древний Рим» (в отделе «Очерки Рима»), в окончании которого прямо намечена тема «Трех смертей» и «Смерти Люция».
Ты духу мощному, испытанному в битве,
Искал забвения достойного тебя.
Нет, древней гордости в душе не истребя,
Старик своих сынов учил за чашей яду:
Покуда молоды, плюща и винограду!
…………………………………………………………..
В конец исчерпай все, что может дать нам мир!
И выпив весь фиал блаженств и наслаждений,
Чтоб жизненный свой путь достойно увенчать,
В борьбе со смертию испробуй духа силы, —
И вкруг созвав друзей, себе открывши жилы,
Учи вселенную как должно умирать.
В 1852 г. на эту тему был написан драматический очерк «Три смерти», дополненный «Смертью Люция» (1863), и, наконец, лишь в 1881 г., через 36 лет после первоначального наброска, явились в окончательном виде «Два мира». Произведение, над которым так долго работал умный и даровитый писатель, не может быть лишено крупных достоинств.
Идея языческого Рима отчетливо понята и выражена поэтом:
Рим все собой объединил,
Как в человеке разум; миpy
Законы дал и мир скрепил.
И в другом месте:
Единство в мире водворилось.
Центр – Кесарь. От него прошли
Лучи во все концы земли,
И где прошли, там появилась
Торговля, тога, цирк и суд,
И вековечные бегут
В пустынях римские дороги.
Герой трагедии живет верою в Рим и с нею умирает, отстаивая ее и против надвигающегося христианства; то, во что он верит, переживет все исторические катастрофы:
О, Рим гетер, шута и мима, —
Он мерзок, он падет!.. Но нет,
Ведь в том, что носит имя Рима,
Есть нечто высшее!.. Завет
Всего, что прожито веками!
В нем мысль, вознесшая меня
И над людьми, и над богами!
В нем Прометеева огня
Неугасающее пламя!
………………………………………….
Мой разум, пред которым вся
Раскрыта тайна бытия…
……………………………………………
Рим словно небо, крепко сводом
Облегший землю и народам,
Всем этим тысячам племен
Или отжившим, иль привычным
К разбоям лишь, разноязычным
Язык свой давший и закон!
Помимо этой основной идеи, императорский Рим вдвойне понятен и дорог поэту, как примыкающий к обоим мирам его поэзии – к миру прекрасной классической древности, с одной стороны, и к миру византийской государственности – с другой: и как изящный эпикуреец, и как русский чиновник-патриот М. находит здесь родные себе элементы.
К сожалению, идея нового Рима – Византии – не сознана поэтом с такою глубиною и ясностью как идея первого Рима. Он любит византийско-русский строй жизни в его исторической действительности и принимает на веру его идеальное достоинство, не замечая в нем никаких внутренних противоречий. Эта вера так сильна, что доводит М.
до апофеоза Ивана Грозного, которого величие будто бы еще не понято и которого «день еще прийдет». Нельзя, конечно, заподозрить гуманного поэта в сочувствии злодеянием Ивана IV, но они вовсе не останавливают его прославления и в конце он готов даже считать их только за «шип подземной боярской клеветы и злобы иноземной».
В конце своего «Савонаролы», говоря, что у флорентийского пророка всегда был на устах Христос, М.
не без основания спрашивает «Христос! он понял ли Тебя?» С несравненно большим правом можно, конечно, утверждать, что благочестивый учредитель опричнины «не понял Христа»; но поэт на этот раз совершенно позабыл, какого вероисповеданния был его герой – иначе он согласился бы, что представитель христианского царства, не понимающий Христа, чуждый и враждебный Его духу, есть явление во всяком случае ненормальное, вовсе не заслуживающее апофеоза. Стихотв. «У гроба Грозного» делает вполне понятным тот факт (засвидетельствованный самыми благосклонными к нашему поэту критиками, напр. Страховым), что в «Двух мирах» мир христианский, несмотря на все старания даровитого и искусного автора, изображен несравненно слабее мира языческого. Даже такая яркая индивидуальность, как апостол Павел, представлена чертами неверными: в конце трагедии Деций передает слышанную им проповедь Павла, всю состоящую из апокалиптических образов и «апологов», что совершенно не соответствует действительному методу и стилю Павлова проповедания. Кроме «Двух миров», из больших произведений М. заслуживают внимания: «Странник», по превосходному воспроизведению понятий и языка крайних русских сектантов; «Княжна», по нескольким прекрасным местам, в общем же эта поэма отличается запутанным и растянутым изложением; наконец «Брингильда», которая сначала производит впечатление великолепной скульптурной группы, но далее это впечатление ослабляется многословием действующих лиц. М. – прекрасный переводчик (напр. из Гейне); ему принадлежит стихотворное переложение «Слово о Полку Игореве». В общем поэзия М. останется одним из крупных и интересных явлений русской литературы.
Вл. Соловьев.
В печати первые стихотворения М. («Сон» и «Картина вечера») появились в «Одесском Альманахе» на 1840 г.; за ними последовал ряд стихотворений в «Библиотеке для Чтения» и «Отеч. Записках», а в 1842 г. «Стихотворения Ап. М.» вышли отдельною книжкою (СПб.). Но поводу восточной войны М.
написал ряд стихотворений, тогда же вышедших особою книжкою, под заглавием: «1854 год». В 1858 г. «Стихотворения Ап. М.» издал гр. Г. А. Кушелев-Безбородко, в 1879 г. – князь В. П. Мещерский. «Полное собрание сочин. А. Н. М.» – 1884 и 1893 г. Критические отзывы о поэзии М.: Белинского – о стихотворении «Сон» («Собрание сочин.», т. IV, стр.
477) и о первом собрании стихотворений в «Отечеств. Записках» 1842. (соч. VI, 102). Некрасова в «Современнике» 1855 г. (по поводу сборника «1854 год»), Дружинина в «Библиотеке для Чтения» 1859 г., Страхова в Отчете о присуждении пушкинских наград за 1882 г., К. Арсеньева в «Вестн. Евр.» за 1883 г. (№12; перепеч. во 2 т. «Крит. этюдов»), Ор.
Миллера в «Русской Мысли» 1888 г., № 5 и 6. Ср. М. Златковский, «А. Н. М., биографический очерк» (СПб., 1888).
Оглавление
← Майер
→ Майкоп
Источник: http://mirror3.ru.indbooks.in/?p=368370
Аполлон Майков – Стихи
Здесь можно скачать бесплатно “Аполлон Майков – Стихи” в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Поэзия. Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.На В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы
Описание и краткое содержание “Стихи” читать бесплатно онлайн.
Аполлон Николаевич Майков
– Fortunata – Барельеф – Вакханка – Вакх – Весна! выставляется первая рама… – Воспоминание – Всё думу тайную в душе моей питает… – Вхожу с смущением в забытые палаты… – Гезиод – Горный ключ – Горы – Дионея – Дитя мое, уж нет благословенных дней… – Дума – Е. П. М. – Зимнее утро – Искусство – Картина вечера – Люблю, если, тихо к плечу… – Муза, богиня Олимпа…
– Мысль поэта – На мысе сем диком… – На памятнике – Овидий – Октава – Под дождем – Поэзия – Приапу – Призыв – Прощание с деревней – Пустыннику – Пусть полудикие скифы… – Раздумье – Свирель – Сомнение – Сон – Череп – Эпитафия (Здесь, в долине скорби…) – Эхо и молчание – Юношам – Я был еще дитя – она уже прекрасна… – Я в гроте ждал тебя в урочный час…
– Я знаю, отчего у этих берегов…
ПОД ДОЖДЕМ Помнишь: мы не ждали ни дождя, ни грома, Вдруг застал нас ливень далеко от дома, Мы спешили скрыться под мохнатой елью Не было конца тут страху и веселью! Дождик лил сквозь солнце, и под елью мшистой Мы стояли точно в клетке золотистой, По земле вокруг нас точно жемчуг прыгал Капли дождевые, скатываясь с игол, Падали, блистая, на твою головку, Или с плеч катились прямо под снуровку. Помнишь – как все тише смех наш становился. Вдруг над нами прямо гром перекатился Ты ко мне прижалась, в страхе очи жмуря. Благодатный дождик! золотая буря! 1856 Русская Лирика XIX века. Москва, “Художественная Литература”, 1981.
FORTUNATA Ах, люби меня без размышлений, Без тоски, без думы роковой, Без упреков, без пустых сомнений! Что тут думать? Я твоя, ты мой!
Все забудь, все брось, мне весь отдайся!.. На меня так грустно не гляди! Разгадать, что в сердце, не пытайся! Весь ему отдайся – и иди!
Я любви не числю и не мерю; Нет, любовь есть вся моя душа. Я люблю – смеюсь, клянусь и верю… Ах, как жизнь, мой милый, хороша!..
Верь в любви, что счастью не умчаться, Верь, как я, о гордый человек, Что нам ввек с тобой не расставаться И не кончить поцелуя ввек… 1845 А.Майков. Избранное. Ленинград, “Советский Писатель”, 1952.
* * * Весна! выставляется первая рама И в комнату шум ворвался, И благовест ближнего храма, И говор народа, и стук колеса.
Мне в душу повеяло жизнью и волей: Вон – даль голубая видна… И хочется в поле, в широкое поле, Где, шествуя, сыплет цветами весна! 1854 Русская Лирика XIX века. Москва, “Художественная Литература”, 1981.
* * * Люблю, если, тихо к плечу моему головой прислонившись, С любовью ты смотришь, как, очи потупив, я думаю думу, А ты угадать ее хочешь.
Невольно, проникнут тобою, Я очи к тебе обращу и с твоими встречаюсь очами; И мы улыбнемся безмолвно, как будто бы в сладком молчаньи Мы мыслью сошлися и много сказали улыбкой и взором. [1842] Песнь Любви. Стихи.
Лирика русских поэтов. Москва, Изд-во ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”, 1967.
ВОСПОМИНАНИЕ В забытой тетради забытое слово! Я всё прожитое в нем вижу опять; Но странно, неловко и мило мне снова Во образе прежнем себя узнавать… Так путник приходит чрез многие годы Под кровли отеческой мирные своды.
Забор его дома травою оброс, И привязи псов у крыльца позабыты; Крапива в саду прорастает меж роз, И ласточек гнезда над окнами свиты; Но всё в тишине ему кажется вкруг Что жив еще встарь обитавший здесь дух. 7 июня 1838, Ораниенбаум А.Н.Майков.
Избранные произведения. Ленинград, “Советский Писатель”, 1977.
ЮНОШАМ Будьте, юноши, скромнее! Что за пыл! Чуть стал живее Разговор – душа пиров Вы и вспыхнули, как порох! Что за крайность в приговорах, Что за резкость !
И напиться не сумели! Чуть за стол – и охмелели, Чем и как – вам всё равно! Мудрый пьет с самосознаньем, И на свет, и обоняньем Оценяет он вино.
Он, теряя тихо трезвость, Мысли блеск дает и резвость, Умиляется душой, И, владея страстью, гневом, Старцам мил, приятен девам И – доволен сам собой. 1852 А.Н.Майков. Избранные произведения. Ленинград, “Советский Писатель”, 1977.
ДУМА Жизнь без тревог – прекрасный, светлый день; Тревожная – весны младыя грозы. Та 1000 м – солнца луч, и в зной оливы сень, А здесь – и гром, и молния, и слезы… О! дайте мне весь блеск весенних гроз И горечь слез и сладость слез! Март 1841 А.Майков. Избранное. Ленинград, “Советский Писатель”, 1952.
Е. П. М. Люблю я целый день провесть меж гор и скал. Не думай, чтобы я в то время размышлял О благости небес, величии природы И, под гармонию ее, я строил стих.
Рассеянно гляжу на дремлющие воды Лесного озера и верхи сосн густых, Обрывы желтые в молчаньи их угрюмом; Без мысли и ленив, смотрю я, как с полей Станицы тянутся гусей и журавлей И утки дикие ныряют в воду с шумом; Бессмысленно гляжу я в зыблемых струях На удочку, забыв о прозе и стихах… Но после, далеко от милых сих явлений, В ночи, я чувствую, передо мной встают Виденья милые, пестреют и живут, И движутся, и я приветствую их тени, И узнаю леса и дальних гор ступени, И озеро… Тогда я слышу, как кипит Во мне святой восторг, как кровь во мне горит, Как стих слагается и прозябают мысли… 1841 А.Н.Майков. Избранные произведения. Ленинград, “Советский Писатель”, 1977.
* * *
(Из Андрея Шенье)
Я был еще дитя – она уже прекрасна… Как часто, помню я, с своей улыбкой ясной, Она меня звала! Играя с ней, резвясь, Младенческой рукой запутывал не раз Я локоны ее. Персты мои скользили По груди, по челу, меж пышных роз и лилий.
Но чаще посреди поклонников своих Надменная меня ласкала, а на них Лукаво-нежный взор подняв как бы случайно, Дарила поцелуй, с насмешливостью тайной, Устами алыми младенческим устам.
Завидуя в тиши божественным дарам, Шептали юноши, сгорая в неге страстной: “О, сколько милых ласк потеряно напрасно!” 1840, Каболовка А.Н.Майков. Избранные произведения. Ленинград, “Советский Писатель”, 1977.
ОКТАВА Гармонии стиха божественные тайны Не думай разгадать по книгам мудрецов: У брега сонных вод, один бродя, случайно, Прислушайся душой к шептанью тростников, Дубравы говору; их звук необычайный Прочувствуй и пойми… В созвучии стихов Невольно с уст твоих размерные октавы Польются, звучные, как музыка дубравы. 1841 А.Н.Майков. Избранные произведения. Ленинград, “Советский Писатель”, 1977.
РАЗДУМЬЕ Блажен, кто под крылом своих домашних лар Ведет спокойно век! Ему обильный дар Прольют все боги: луг его заблещет; нивы Церера озлатит; акации, оливы Ветвями дом его обнимут; над прудом Пирамидальные, стоящие венцом, Густые тополи взойдут и засребрятся, И лозы каждый год под осень отягчатся Кистями сочными: их Вакх благословит… Не грозен для него светильник эвменид: Без страха будет ждать он ужасов эреба; А здесь рука его на жертвенники неба Повергнет не дрожа плоды, янтарный мед, Их роз гирляндами и миртом обовьет…
Но я бы не желал сей жизни без волненья: Мне тягостно ее размерное теченье. Я втайне бы страдал и жаждал бы порой И бури, и тревог, и воли дорогой, Чтоб дух мой крепнуть мог в борении мятежном И, крылья распустив, орлом широкобежным, При общем ужасе, над льдами гор витать, На бездну упадать и в небе утопать. 1841 А.Н.Майков. Избранные произведения. Ленинград, “Советский Писатель”, 1977.
СОН Когда ложится тень прозрачными клубами На нивы желтые, покрытые скирдами, На синие леса, на влажный злак лугов; Когда над озером белеет столп паров И в редком тростнике, медлительно качаясь, Сном чутким лебедь спит, на влаге отражаясь,Иду я под родной соломенный свой кров, Раскинутый в тени акаций и дубов; И там, в урочный час, с улыбкой уст приветных, В венце дрожащих звезд и маков темноцветных, С таинственн 1000 ых высот, воздушною стезей, Богиня мирная, являясь предо мной, Сияньем палевым главу мне обливает И очи тихою рукою закрывает, И, кудри подобрав, главой склонясь ко мне, Лобзает мне уста и очи в тишине. 1839 А.Н.Майков. Избранные произведения. Ленинград, “Советский Писатель”, 1977.
* * * Вхожу с смущением в забытые палаты, Блестящий некогда, но ныне сном объятый Приют державных дум и царственных забав. Всё пусто.
Времени губительный устав Во всем величии здесь блещет: всё мертвеет! В аркадах мраморных молчанье цепенеет; Вкруг гордых колоннад с старинною резьбой Ель пышно разрослась, и в зелени густой, Под сенью древних лип и золотых акаций, Белеют кое-где статуи нимф и граций.
Гремевший водомет из пасти медных львов Замолк; широкий лист висит с нагих столбов, Качаясь по ветру…
О, где в аллеях спящих Красавиц легкий рой, звон колесниц блестящих? Не слышно уж литавр бряцанья; пирный звук Умолк, и стих давно оружья бранный стук; Но мир, волшебный сон в забытые чертоги Вселились,- новые, неведомые боги! 10 апреля 1840, Ораниенбаум А.Н.Майков. Избранные произведения. Ленинград, “Советский Писатель”, 1977.
КАРТИНА ВЕЧЕРА Люблю я берег сей пустынный, Когда с зарею лоно вод Его, ласкаясь, обоймет Дугой излучистой и длинной.
Там в мелководье, по песку, Стада спустилися лениво; Там темные сады в реку Глядятся зеленью стыдливой; Там ива на воды легла, На вервях мачта там уснула, И в глади водного стекла Их отраженье потонуло.
1838, Санкт-Петербург А.Н.Майков. Избранные произведения. Ленинград, “Советский Писатель”, 1977.
ГЕЗИОД Во дни минувшие, дни радости блаженной, Лились млеко и мед с божественных холмов К долинам бархатным Аонии священной И силой дивною, как нектаром богов, Питали гения младенческие силы; И нимфы юные, толпою легкокрылой, Покинув Геликон, при блеске звезд златых, Руками соплетясь у мирной колыбели, Венчанной розами, плясали вкруг и пели, Амброзией дитя поили и в густых Дубравах, где шумят из урн каскада воды, Лелеяли его младенческие годы… И рано лирою певец овладевал: И лес и водопад пред нею умолкал, Наяды, всплыв из волн, внимали ей стыдливо, И львы к стопам певца златой склонялись гривой. 1839 А.Н.Майков. Избранные произведения. Ленинград, “Советский Писатель”, 1977.
Источник: https://www.libfox.ru/34606-apollon-maykov-stihi.html
Майков Аполлон Николаевич
Другие известные поэты
Семейное воспитание
Майков (Аполлон Николаевич) – один из главных поэтов послепушкинского периода, сын Николая Аполлоновича Майкова, родился в Москве 23 мая 1821. Это была старинная дворянская семья, хранившая богатые культурные традиции.
В роду Майковых были талантливые люди, много сделавшие в сфере развития русской культуры, в частности, его родители и братья. Его отец, например, был в свое время известным художником-самоучкой, с годами удостоенный звания академика живописи.
Мать тяготела к литературе, писала очень качественные стихи и прозу.
Московский дом и подмосковное имение Майковых всегда были полны людей. Здесь часто гостили писатели, художники, музыканты. Визиты Гончарова И. А., Панаева И. И., Бенедиктова В. Г., Солоницына В. А., Достоевского Ф. М. были настоящим праздником в доме Майковых.
Царящий в семье культ искусства, художественная атмосфера родительского дома – все способствовало становлению духовных интересов будущего поэта.
Поэтому неудивительно, что аполлон с раннего детства тянулся к искусству, много читал, хорошо рисовал и писал лирические стихи.
В доме издавался рукописный журнал «Подснежник» и альманах «Лунные ночи», где вся семья, а иногда и гости, публиковали свои произведения. Детские стихи Аполлона впервые появились именно в этих семейных изданиях.
Образование. Первый сборник
В 1834 г. семья покинула Москву и поселилась в Петербурге. С этих пор дальнейшая судьба поэта Аполлона Майкова связана с северной столицей, кроме тех лет, конечно, когда он путешествовал. С 1837 года по 1841 он обучался в Петербургском университете на факультете юриспруденции. Но литературных занятий он не оставлял.
По окончании университета Майков поступил на службу в Департамент государственного казначейства, а через год выпустил свой первый сборник стихотворений, о котором одобрительно отозвался знаменитый литературный критик В. Г. Белинский. Он написал, что поэзия Майкова – это всегда картина, которая блещет истинными чертами и красками природы.
Сборник имел успех и у читателей.
Заграничные путешествия
Император Николай Первый выдал Майкову пособие, которое позволило поэту совершить длительное путешествие за границу.
Сначала он поехал в Италию, где побывал во многих городах, посещал музеи и выставки, занимался живописью и по-прежнему – поэзией. Потом был Париж, где Майков прослушал цикл лекций по искусству и мировой литературе.
Путешествуя по Европе, поэт побывал в Дрездене, Праге и других городах с той же целью – поближе познакомиться с мировой культурой.
В 1844 г. Аполлон Майков вернулся в Россию. Устроился работать в Румянцевский музей помощником библиотекаря. Он много писал и подготовил к изданию свой второй поэтический сборник «Очерки Рима», посвященный впечатлениям от поездки в Италию (1847).
В эти же годы Майков сблизился со многими известными литераторами: Белинским, Тургеневым, Некрасовым, Достоевским, Плещеевым, регулярно посещал «пятницы» в кружке М. Петрашевского. Он не в полной мере разделял многие их идеи, но все же определенное влияние они оказывали на его поэтическое творчество.
Об этом свидетельствует появление поэм «Две судьбы», «Машенька», «Барышня» (1845 – 1846), которые, в отличие от предыдущих его стихов, содержали гражданские мотивы.
Идейная направленность
Поэзия Майкова отличается ровным, созерцательным настроением, обдуманностью рисунка, отчетливостью и ясностью форм, но не красок, и сравнительно слабым лиризмом.
Последнее обстоятельство, кроме природных свойств дарования, объясняется отчасти и тем, что поэт слишком тщательно работает над отделкою подробностей, иногда в ущерб первоначальному вдохновению. Стих Майкова в лучших его произведениях силен и выразителен, но вообще не отличается звучностью.
По главному своему содержанию, поэзия Майкова определяется, с одной стороны, древнеэллинским эстетическим миросозерцанием, с явно преобладающим эпикурейским характером, с другой – преданиями русско-византийской политики. Темы того и другого рода, хотя внутренне ничем не связанные между собою, одинаково дороги поэту.
Как на второстепенный мотив, заметный более в первую половину литературной деятельности Майкова, можно указать на мирные впечатления русской сельской природы, которым поэт имел особенные удобства отдаваться, вследствие своей страсти к рыболовству.
Майков сразу приобрел себе литературное имя стихотворениями “в антологическом роде”, из которых по ясности и законченности образов выдаются: “Сон”, “Воспоминание”, “Эхо и молчание”, “Дитя мое, уж нет благословенных дней”, “Поэзия”; выше всяких похвал в своем роде “Барельеф”. Одна из “эпикурейских песен” начинается редким у Майкова лирическим порывом:
Мирта Киприды мне дай!
Что мне гирлянды цветные?
но затем во второй строфе грациозно переходит в обычный ему тон:
Мирта зеленой лозой
Старцу, венчавшись, отрадно
Пить под беседкой густой,
Крытой лозой виноградной.
Характерно для поэзии Майкова стихотворение “После посещения Ватиканского музея”. Скульптурные впечатления этого музея напоминают поэту другие такие же впечатления из раннего детства, сильно повлиявшие на характер его творчества:
Еще в мдаденчестве любил блуждать мой взгляд
По пыльным мраморам потемкинских палат.
Антики пыльные живыми мне казались,
И властвуя моим младенческим умом,
Они роднились с ним, как сказки умной няни,
В пластической красе мифических преданий…
Теперь, теперь я здесь в отчизне светлой их,
Где боги меж людей, прияв их образ, жили
И взору их свой лик бессмертный обнажили.
Как дальний пилигрим, среди святынь своих,
Средь статуй я стоял…
В превосходном стихотворении “Розы” (отдел “Фантазии”) мгновенное впечатление переносит поэта из современного бала в родной ему античный мир:
…Ах, вы всему виною
О розы Пестума, классические розы!..
Там же замечательно стихотворение “Импровизация” – единственное, в котором пластическая поэзия Майкова весьма удачно входит в чуждую ей область музыкальных ощущений:
Но замиравшие опять яснеют звуки…
И в песни страстные вторгается струей
Один тоскливый звук, молящий, полный муки…
Растет он, все растет, и льется уж рекой…
Уж сладкий гимн любви в одном воспоминанье
Далеко трелится… но каменной стопой
Неумолимое идет, идет страданье
И каждый шаг его грохочет надо мной…
Один какой-то вопль в пустыне беспредельной
Звучит, зовет к себе… увы! надежды нет!…
Он ноет… и среди громов ему в ответ
Лишь жалобный напев пробился колыбельный.
Из “Камей” выдаются “Анакреон”, “Анакреон у скульптора”, “Алкивиад”, “Претор” и особенно характерное выражение добродушного и невинного эпикурейства “Юношам”:
И напиться не сумели!
Чуть за столь – и охмелели
Чем и как – вам все равно
Мудрый пьет с самосознаньем,
И на свет, и обоняньем
Оценяет он вино.
Он, теряя тихо трезвость,
Мысли блеск дает и резвость,
Умиляется душой,
И владея страстью, гневом,
Старцам мил, приятен девам,
И – доволен сам собой.
Из “Посланий” первое к Я. П. Полонскому очень метко характеризует этого поэта; прекрасно по мысли и по форме послание к И. А. Плетневу (“За стаею орлов двенадцатого года с небес спустилася к нам стая лебедей”).
Простотою чувства и изяществом выдаются некоторые весение стихотворения Майкова. В отделе “Мисс Мери. Неаполитанский альбом” действительно преобладает альбомное остроумие, весьма относительного достоинства.
В “Отзывах истории” истинным перлом можно признать “Емшан”.
Стихотворные рассказы и картины из средневековой истории (“Клермонтский собор”, “Савонарола”, “На соборе на Констанцском”, “Исповедь королевы” и др.), сделавшиеся самыми популярными из произведений Майкова, заслуживают одобрения особенно за гуманный дух, которым они проникнуты.
Главный труд всей поэтической жизни Майкова есть историческая трагедия, в окончательном своем виде названная “Два мира”. Первый ее зародыш, забытый, по-видимому, самим автором (так как он о нем не упоминает, когда говорит о генезисе своего произведения), мы находим в стихотв.
(1845) “Древний Рим” (в отделе “Очерки Рима”), в окончании которого прямо намечена тема “Трех смертей” и “Смерти Люция”.
Ты духу мощному, испытанному в битве,
Искал забвения достойного тебя.
Нет, древней гордости в душе не истребя,
Старик своих сынов учил за чашей яду:
Покуда молоды, плюща и винограду!
………………………………………
В конец исчерпай все, что может дать нам мир!
И выпив весь фиал блаженств и наслаждений,
Чтоб жизненный свой путь достойно увенчать,
В борьбе со смертию испробуй духа силы, –
И вкруг созвав друзей, себе открывши жилы,
Учи вселенную как должно умирать.
В 1852 г. на эту тему был написан драматический очерк “Три смерти”, дополненный “Смертью Люция” (1863), и, наконец, лишь в 1881 г., через 36 лет после первоначального наброска, явились в окончательном виде “Два мира”. Произведение, над которым так долго работал умный и даровитый писатель, не может быть лишено крупных достоинств.
Идея языческого Рима отчетливо понята и выражена поэтом:
Рим все собой объединил,
Как в человеке разум; миpy
Законы дал и мир скрепил.
И в другом месте:
Единство в мире водворилось.
Центр – Кесарь. От него прошли
Лучи во все концы земли,
И где прошли, там появилась
Торговля, тога, цирк и суд,
И вековечные бегут
В пустынях римские дороги.
Герой трагедии живет верою в Рим и с нею умирает, отстаивая ее и против надвигающегося христианства; то, во что он верит, переживет все исторические катастрофы:
О, Рим гетер, шута и мима, –
Он мерзок, он падет!.. Но нет,
Ведь в том, что носит имя Рима,
Есть нечто высшее!..
Завет
Всего, что прожито веками!
В нем мысль, вознесшая меня
И над людьми, и над богами!
В нем Прометеева огня
Неугасающее пламя!
………………………
Мой разум, пред которым вся
Раскрыта тайна бытия…
…………………………
Рим словно небо, крепко сводом
Oблегший землю и народам,
Всем этим тысячам племен
Или отжившим, иль привычным
К разбоям лишь, разноязычным
Язык свой давший и закон!
Помимо этой основной идеи, императорский Рим вдвойне понятен и дорог поэту, как примыкающий к обоим мирам его поэзии – к миру прекрасной классической древности, с одной стороны, и к миру византийской государственности – с другой: и как изящный эпикуреец, и как русский чиновник-патриот Майков находит здесь родные себе элементы.
К сожалению, идея нового Рима – Византии – не сознана поэтом с такою глубиною и ясностью как идея первого Рима. Он любит византийско-русский строй жизни в его исторической действительности и принимает на веру его идеальное достоинство, не замечая в нем никаких внутренних противоречий.
Эта вера так сильна, что доводит Майкова до апофеоза Ивана Грозного, которого величие будто бы еще не понято и которого “день еще прийдет”.
Нельзя, конечно, заподозрить гуманного поэта в сочувствии злодеянием Ивана IV, но они вовсе не останавливают его прославления и в конце он готов даже считать их только за “шип подземной боярской клеветы и злобы иноземной”.
В конце своего “Савонаролы”, говоря, что у флорентийского пророка всегда был на устах Христос, Майков не без основания спрашивает “Христос! он понял ли Тебя?” С несравненно большим правом можно, конечно, утверждать, что благочестивый учредитель опричнины “не понял Христа”; но поэт на этот раз совершенно позабыл, какого вероисповеданния был его герой – иначе он согласился бы, что представитель христианского царства, не понимающий Христа, чуждый и враждебный Его духу, есть явление во всяком случае ненормальное, вовсе не заслуживающее апофеоза.
Стихотворение “У гроба Грозного” делает вполне понятным тот факт (засвидетельствованный самыми благосклонными к нашему поэту критиками, напр.
Страховым), что в “Двух мирах” мир христианский, несмотря на все старания даровитого и искусного автора, изображен несравненно слабее мира языческого.
Даже такая яркая индивидуальность, как апостол Павел, представлена чертами неверными: в конце трагедии Деций передает слышанную им проповедь Павла, всю состоящую из апокалиптических образов и “апологов”, что совершенно не соответствует действительному методу и стилю Павлова проповедания.
Кроме “Двух миров”, из больших произведений Майкова заслуживают внимания: “Странник”, по превосходному воспроизведению понятий и языка крайних русских сектантов; “Княжна”, по нескольким прекрасным местам, в общем же эта поэма отличается запутанным и растянутым изложением; наконец “Брингильда”, которая сначала производит впечатление великолепной скульптурной группы, но далее это впечатление ослабляется многословием действующих лиц. Майков – прекрасный переводчик (напр. из Гейне); ему принадлежит стихотворное переложение “Слово о Полку Игореве”.
Пейзажная лирика
Но особенно ярко проявился талант Майкова в пейзажной тематике. Природа родной земли всегда волновала поэта. Каждая пейзажная картина для него полна красоты, естественной гармонии, ощущения родства и особой теплоты.
Он видел в природе невероятные творческие силы. Его волновали совсем обычные явления, знакомые всем: наступление весны, увядание осени, полет ласточки, летний дождь.
В его стихах о русской природе есть задушевность, акварельная тонкость красок, напевность, зоркая наблюдательность.
Среди лучших стихотворений пейзажной лирики Майкова можно назвать «Сенокос», «Ласточки», «Весна», «Осень», «Летний дождь».
Многие стихи Майкова когда-то вдохновили некоторых великих композиторов на создание романсов (Чайковский, Римский-Корсаков и другие). Но в отличие от пейзажной лирике А.
Фета, стихотворения Майкова не отличаются тем утонченным «психологизмом», которым прославился выдающийся лирик – Фет.
В общем поэзия Майкова останется одним из крупных и интересных явлений русской литературы. Умер Аполлон Майков 8.03.1897 в г. Петербурге.
Могила Аполлона Николаевича Майкова на Новодевичьем кладбище
В печати первые стихотворения Майкова (“Сон” и “Картина вечера”) появились в “Одесском Альманахе” на 1840 г.; за ними последовал ряд стихотворений в “Библиотеке для Чтения” и “Отечественных Записках”, а в 1842 г.
“Стихотворения Аполлона Майкова” вышли отдельною книжкою (СПб.). Но поводу восточной войны Майков написал ряд стихотворений, тогда же вышедших особою книжкою, под заглавием: “1854 год”. В 1858 г. “Стихотворения Аполлона Майкова” издал гр. Г. А. Кушелев-Безбородко, в 1879 г. – князь В. П. Мещерский.
“Полное собрание сочинений А. Н. Майкова” – 1884 и 1893 г.
Критические отзывы о поэзии Майкова: Белинского – о стихотворении “Сон” (“Собрание сочин.”, т. IV, стр. 477) и о первом собрании стихотворений в “Отечеств. Записках” 1842. (соч. VI, 102). Некрасова в “Современнике” 1855 г.
(по поводу сборника “1854 год”), Дружинина в “Библиотеке для Чтения” 1859 г., Страхова в Отчете о присуждении пушкинских наград за 1882 г., К. Арсеньева в “Вестн. Евр.” за 1883 г. (No.12; перепеч. во 2 т. “Крит. этюдов”), Ор. Миллера в “Русской Мысли” 1888 г., No. 5 и 6. Ср. М.
Златковский, “А. Н. Майков, биографический очерк” (СПб., 1888).
Источник: http://tunnel.ru/post-majjkov-apollon-nikolaevich
Майков Аполлон Николаевич – стихи
“Скажи мне, ты любил на родине своей? Признайся, что она была меня милей, Прекраснее?” – “Она была прекрасна…
” “Любила ли она, как я тебя, так страстно? Скажи мне, у нее был муж, отец иль брат, Над чьим дозором вы смеялися заочно? Всё расскажи…
и как порою полуночной Она спускалася к тебе в тенистый сад? Могла ль она, как я, так пламенно руками, Как змеи сильными, обвить тебя? Уста, Ненасытимые в лобзаньи никогда, С твоими горячо ль сливалися устами? В те ночи тайные, когда 6 застали вас,
весь текст→
Пора, пора! Уж утро славит птичка, И свежестью пахнуло мне в окно. Из города зовет меня давно К полям широким старая привычка. Возьмем коней, оставим душный Рим, И ряд дворцов его тяжеловесных, И пеструю толпу вдоль улиц тесных, И воздухом подышим полевым.
О! как легко! как грудь свободно дышит! Широкий горизонт расширил душу мне… Мой конь устал… Мысль бродит в тишине, Земля горит, и небо зноем пышет…
Сабинских гор неровные края И Апеннин верхи снеговенчанны, Шум мутных рек, бесплодные поля,
И, будто нищий с ризою весь текст→
Вся в розах — на груди, на легком платье белом, На черных волосах, обвитых жемчугами, — Она покоилась, назад движеньем смелым Откинув голову с открытыми устами. Сияло чудное лицо живым румянцем…
Остановился бал, и музыка молчала, И, соблазнительным ошеломленный танцем, Я на другом конце блистательного зала, С красавицею вдруг очами повстречался…
И — как и отчего, не знаю!— мне в мгновенье Сорренто голубой залив нарисовался, Пестумский красный храм в туманном отдаленье, И вилла, сад и пир времен горацианских… И по заливу вдруг на золотой галере,
Плывет весь текст→
Шумит, звенит ручей лесной, Лиясь блистающим стеклом Вокруг ветвей сосны сухой, Давно, как гать, лежащей в нем. Вкруг темен лес и воздух сыр; Иду я, страх едва тая…
Нет! Здесь свой мир, живущий мир, И жизнь его нарушил я…
Вдруг всё свершавшееся тут Остановилося при мне, И все следят за мной и ждут, И злое мыслят в тишине; И точно любопытный взор Ко мне отвсюду устремлен, И слышу я немой укор,
И дух мой сдавлен и смущен.
В забытой тетради забытое слово! Я всё прожитое в нем вижу опять; Но странно, неловко и мило мне снова Во образе прежнем себя узнавать… Так путник приходит чрез многие годы Под кровли отеческой мирные своды.
Забор его дома травою оброс, И привязи псов у крыльца позабыты; Крапива в саду прорастает меж роз, И ласточек гнезда над окнами свиты; Но всё в тишине ему кажется вкруг –
Что жив еще встарь обитавший здесь дух.
(Из Андрея Шенье) Я был еще дитя – она уже прекрасна… Как часто, помню я, с своей улыбкой ясной, Она меня звала! Играя с ней, резвясь, Младенческой рукой запутывал не раз Я локоны ее. Персты мои скользили По груди, по челу, меж пышных роз и лилий. Но чаще посреди поклонников своих Надменная меня ласкала, а на них Лукаво-нежный взор подняв как бы случайно, Дарила поцелуй, с насмешливостью тайной, Устами алыми младенческим устам. Завидуя в тиши божественным дарам, Шептали юноши, сгорая в неге страстной:
“О, сколько милых весь текст→
Люблю я целый день провесть меж гор и скал. Не думай, чтобы я в то время размышлял О благости небес, величии природы И, под гармонию ее, я строил стих.
Рассеянно гляжу на дремлющие воды Лесного озера и верхи сосн густых, Обрывы желтые в молчаньи их угрюмом; Без мысли и ленив, смотрю я, как с полей Станицы тянутся гусей и журавлей И утки дикие ныряют в воду с шумом; Бессмысленно гляжу я в зыблемых струях На удочку, забыв о прозе и стихах…
Но после, далеко от милых сих явлений, весь текст→
И он угас! и он в земле сырой! Давно ль его приветствовали плески? Давно ль в его заре, в ее восходном блеске Провидели мы полдень золотой? Ему внимали мы в тиши, благоговея, Благословение в нем свыше разумея, — И он угас, и он утих, Как недосказанный великий, дивный стих! И нет его!.. Но если умирать Так рано, на заре, помазаннику бога, — Так там, у горнего порога, В соседстве звезд, где дух, забывши прах, Свободно реет ввысь, и цепенеют взоры На этих девственных снегах,
На этих весь текст→
Глухо мой заступ, о череп ударясь, звенит. Замогильный Гость, выходи-ко! Вокруг тебя панцирь, перчатки и бердыш – Пусть истлевают! Тебя ж отлучу я, о череп, от тлена! Ты не услышишь ни кликов воинских, ни бранных ударов.
Мирно лежи у подножия лиры эллинской и миртом Вечнозеленой Эллады венчайся, порой наполняясь Гулким ответом на струны ее, потрясенные ветром.
Так же не в вечных ли миртах, не в звуках ли горних гармоний
Прежний хозяин твой, дух, утопает теперь?..
И город вот опять! Опять сияет бал, И полн жужжания, как улей, светлый зал! Вот люди, вот та жизнь, в которой обновлены! Я почерпнуть рвался из сельской тишины…
Но, боже! как они ничтожны и смешны! Какой в них жалкий вид тоски и принужденья! И слушаю я их… Душа моя скорбит! Под общий уровень ей подогнуться трудно; А резвая мечта опять меня манит В пустыни божий из сей пустыни людной…
И неба синего раздолье вижу я, И жаворонок в нем звенит на полной воле, А колокольчиков бесчисленных семья
весь текст→
Перед твоей душой пугливой Титаном гордым он предстал, В котором мир непрозорливый Родства с богами не признал.
И ты, воспитанная в горе, Внезапным светом залита, В замаскированном актере Не разгадала ты – шута! И, как обманутая Геба, Ты от Зевесова стола, Скорбя, ему, как сыну неба, Зевесов нектар подала…
Чтоб заглушить его угрозы Всему, что дорого тебе, Ты падаешь, глотая слезы, К его стопам в немой мольбе. Но тщетно трепетные руки Зажать уста его хотят! Твои младенческие муки
Его смешат и весь текст→
Боже! как смотришь на эти лиловые горы, Ярко-оранжевый запад и бледную синь на востоке, Мраком покрытые виллы и рощи глубокой долины; На этот город, прилепленный к горному склону, Белые стены, покрытые плющем густым, кипарисы, Лавры, шумящие воды, и там на скале, озаренный Слабым сияньем зари, на колоннах изящных, Маленький храмик Цибелы, алтарь и статуи, – Грустно подумать, что там за горами, на полночь, Люди живут и не знают ни гор в багряницах Огненных зорь, ни широких кругом горизонтов!.. Больно; сжимается сердце и мысль… Но грустнее
Думать, что бродишь весь текст→
Источник: http://mudreishy.ru/stikhi/source/maykov-apollon-nikolaevich
Майков, Аполлон Николаевич
Майков Аполлон Николаевич – известный русский поэт. Он жил в 19 веке (1821-1897). Творческое наследие этого поэта вызывает интерес и в наше время, что говорит о его несомненном таланте.
Происхождение
А. Н. Майкова Следует сказать, что Аполлон Майков был не единственным даровитым представителем своей фамилии. Древний род поэта был богат талантливыми людьми. В 15 веке жил известный русский богослов Нил Сорский, а во времена Екатерины творил поэт Василий Майков.
Отцом нашего героя был академик живописи. Остальные члены его семьи также принадлежали к творческой интеллигенции. Мать – переводчица и поэтесса, брат Валериан – публицист и литературный критик, а Леонид, другой брат Аполлона, – издатель и историк литературы.
Детство и годы юности, первая книга стихов
Детство Аполлон Николаевич провел в имении, принадлежавшем его отцу. Оно находилось около Троице-Сергиевой лавры. Семья Майковых в 1834 году переехала в Петербург. Аполлон в детстве увлекался одновременно и литературой, и живописью. Однако близорукость помешала ему пойти по стопам своего отца.
В первых прозаических опытах Майкова видно влияние Гоголя. Затем увлекся поэзией Аполлон Майков. Биография его этого периода отмечена также обучением в Петербургском университете, на юридическом факультете. По окончании университета Аполлон Николаевич опубликовал первую книгу своих стихов.
Это важное событие произошло в 1842 году.
Поездка за границу, новые стихи
В этом же году Аполлон Майков отправился за границу. Здесь он пробыл около двух лет. Майков слушал в Париже лекции известных ученых. Находясь в Риме, он принимал участие в кутежах русских художников, писал стихи, делал эскизы, отправлялся в конные прогулки по римской долине.
Итогом полученных впечатлений стал стихотворный цикл Майкова “Очерки Рима” (опубликован в 1847 году). Именно во время жизни в Италии в творчестве поэта обозначился первый слом. Аполлон Майков порвал с антологической поэзией и начал стремиться к так называемой поэзии мысли и чувства. Майкова перестала интересовать старина. Он решил обратиться к современности.
В результате появились портреты жителей Рима (Lorenzo, “Капуцин”, “Нищий”).<\p>
Возвращение на родину
Возвратившись на родину, поэт стал работать в Румянцевском музее в должности помощника библиотекаря. Во второй половине 1840 годов в круг его общения входили Некрасов, Григорович, Тургенев, Белинский.
Аполлон Майков испытывал в то время влияние натуральной школы. Поэт много публиковался в “Отечественных записках”. В “Петербургском сборнике” Некрасова в 1846 году появилась его поэма “Машенька”.
Немного раньше была создана еще одна поэма, “Две судьбы”, где рассказывается история “лишнего” человека.<\p>
Связь с петрашевцами и редакцией “Москвитянина”
Аполлон Николаевич в те годы был идеологически близок западничеству. Он вовлекся в движение петрашевцев через своего брата Валериана. Однако вскоре его начала угнетать их постоянная критика правительства.
Майков увидел утопизм в движении петрашевцев, “много эгоизма”, “много вздору” и “мало любви”.<\p>
Переживавший кризис Аполлон Николаевич попал в редакцию “Москвитянина”. Здесь он неожиданно нашел не только участие, но и поддержку своих взглядов. Майков отрицал принципы цивилизации Западной Европы.
Эта мысль прошла через весь его сборник “1854 год”, который точно отразил мировоззрение Майкова в то время.
Еще одной сквозной темой книги стала историческая миссия Российского государства, которое преградило путь на Запад полчищам Батыя и тем самым предотвратило гибель цивилизации Европы (“Клермонтский собор” и др.). Тогда же Майков стал убежденным монархистом. Он уверовал в величие Николая I.
Творчество 1850 годов
Как бывает у каждого настоящего поэта, творчество Майкова 1850 годов намного шире идейных установок. Он создал произведения на социальную тему (идиллия “Дурочка”, цикл “Житейские думы”), стихи иделогизированного и политического характера.
Одновременно Майков писал стихи, которые продолжили антологические и эстетические принципы его поэзии раннего периода. Речь идет о таких циклах, как “Камеи” и “Фантазии”. В конце 1850 гг. появились циклы “Дома”, “На воле”, “Под дождем”, “Весна”, “Сенокос”.
В этих произведениях все еще чувствуется былой гармонический взгляд Майкова на природу. Однако теперь он проявляет себя в зарисовках деревенских пейзажей России.
“Осень”
В 1856 году создал одно из самых известных стихотворений Аполлон Майков. “Осень” – так назвал он его.
Поэт с юных лет увлекался охотой, но зачастую ловил себя на мысли, что намного больше удовольствия ему доставляет обычная прогулка в лесу без борзых собак и ружья.
Он действительно любил загребать листья ногой, слышать треск сучьев… Однако лес осенью лишается таинственности и загадочности, поскольку “свянул последний цветок”, “сорван последний орех”. И этот мир рождает в поэте неведомые доселе чувства…<\p>
Морская экспедиция
Итальянская тема вновь появилась в творчестве Аполлона Николаевича в 1859 г. Это было связано с тем, что он вместе с другими исследователями совершил морскую экспедицию, посетив острова греческого архипелага. Корабль, на котором осуществлялось плавание, не попал в Грецию. Ему пришлось задержаться в Неаполе.
Поэтому вместо одного цикла, как задумывал Майков Аполлон Николаевич, получилось два. “Неаполитанский альбом” был создан по итальянским впечатлениям. Это своего рода повесть в стихах, тема которой – жизнь народа в Неаполе.
В результате изучения культуры и истории Греции появились “Новогреческие песни” (“Ласточка примчалась”, “Колыбельная песня” и др.).
Одним из самых известных его стихов является “Колыбельная…”. Аполлон Майков создал это произведение в 1860 году. Более 20 композиторов в свое время написали музыку к нему. Среди них А. Чесноков, А. Аренский, В. Ребиков, П. Чайковский.
Последние годы жизни
В последние 25 лет жизни Майкова интересовали вечные вопросы бытия. Он размышлял о развитии цивилизаций. Важное место в раздумьях Майкова в это время занимали и судьбы нашей страны, ее прошлое и настоящее, ее роль в истории.
В 1880 годы Аполлон Николаевич также создал ряд стихотворений, отличающихся глубокой религиозностью и идеей того, что религиозное смирение – отличительная особенность русского человека (“Близится вечная ночь….”, “Оставь, оставь!..” и др.
).
В заключение
Мережковский в своей книге “Вечные спутники” писал о том, что Майков Аполлон – поэт, жизненный путь которого был светлым и ровным. Ни гонений, ни врагов, ни страстей, ни борьбы не было в нем. Были стихи, книги, путешествия, семейные радости, слава.
Действительно, его биография была малопоэтична: он не умер на эшафоте или на дуэли, не был преследуем, его не мучили страсти. У Аполлона Майкова все внешнее ушло внутрь.
Его настоящей биографией, истинной судьбой стал его путь от римлян и греков к российской действительности, истории народов, поэзии Библии и вечным вопросам бытия.
Источник: https://poesy.site/poets/65-maikov-apollon-nikolaevich.html
Загрузка...
