Вадим Козовой – Выйти из повиновения. Письма, стихи, переводы
Здесь можно скачать бесплатно “Вадим Козовой – Выйти из повиновения. Письма, стихи, переводы” в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Биографии и Мемуары, издательство Литагент «Прогресс-Традиция»c78ecf5a-15b9-11e1-aac2-5924aae99221, год 2005.
Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.На В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы
Описание и краткое содержание “Выйти из повиновения.
Письма, стихи, переводы” читать бесплатно онлайн.
Вадим Козовой (1937–1999) – русский поэт, переводчик, эссеист, провел шесть лет в советском Гулаге. В 1981 году ему пришлось сделать тяжкий выбор – «выйти из повиновения»: находясь во временной поездке во Франции, он решает остаться там навсегда.
О первых годах (1981–1982) мучительного вживания в другую иноязычную культуру, о попытках «стать мостом» между двумя великими литературами рассказывает он в своих письмах-дневниках.Кроме писем в сборник входят стихи В. Козового, отобранные им самим для книги «Прочь от холма», прекрасные иллюстрации к которой сделал когда-то Анри Мишо.
Последняя крупная переводческая работа В. Козового – цикл стихотворений в прозе А. Мишо «Помраченные» – завершает книгу.
Вадим Козовой
Выйти из повиновения. Письма, стихи, переводы
Здесь крупицы той самой прозы, которая предписана и запущена всем моим предшествующим… это лишь набросок, но если бы такие наброски собрать – СЛЕД ДВУХ ПРОШЕДШИХ ЛЕТ.
«СУЩЕСТВО ВНЕ ГРАЖДАНСТВА СТОЛИЦЫ»
Пояснение к публикуемым ниже письмам
17 февраля 1981 года Вадим вылетел из Шереметьева вместе с нашим старшим шестнадцатилетним сыном Борисом в Париж.
В то время такая поездка – на три месяца во Францию, да еще не к родственнику, а к поэту, чьи стихи он переводил, да еще для человека, шесть лет отсидевшего в лагерях за антисоветскую деятельность, – казалась чудом, непонятным благорасположением небес.
Чудо это, однако, было взято с бою – за право на трехмесячный отрыв от московской земли Вадим заплатил мучительнейшей борьбой с советскими вершителями судеб, с «пирамидой», с «Пентагоном», который, как говорил он, цитируя «Упанишады», всегда надо штурмовать с «шестой стороны».
Сейчас, слава Богу, даже трудно себе представить, что было время, когда за такую невинную поездку в гости к любимому поэту надо было восемь лет получать бесконечные отказы ОВИРа, писать жалобы, ходить на унизительные переговоры, делать заявления в западной печати, собирать подписи под письмами протеста («Призыв французских писателей в защиту поэта Вадима Козового» в газете «Монд»), давать пресс-конференции, каждодневно рискуя и потерей работы, да и просто свободой. Но слишком сильно у Вадима было чувство независимости, он никогда не мог смириться с натяжением крепостной цепи – «грызть до последнего» было его девизом. И «пирамида» поддалась, «шестая грань Пентагона» дала маленькую трещину: разрешение на трехмесячную поездку «для лечения больного сына» было получено.
Живший, как он сам говорил, только русским словом, русским языком и русской поэзией и столько сделавший для нее, Вадим второй своей духовной родиной считал Францию.
Эта любовь зародилась, наверное, в детстве под влиянием отца – историка по образованию, влюбленного во Французскую революцию.
Став студентом МГУ, Вадим продолжал быть верным своей страсти: писал работы о «Культе разума и верховного существа», зубрил французский, конспектировал Паскаля… А в мордовском лагере, где ему пришлось провести шесть лет своей молодости, он открыл для себя французскую поэзию, верным рыцарем которой остался до конца жизни. Освободившись, он с головой ушел в работу – переводил Лотреамона, Валери, Мишо, Шара, Реверди, «проклятых поэтов», весьма мало популярных в то время в Советском Союзе. И оставалась несбыточная (по тем временам) мечта – коснуться их земли.
«L’espoir luit comme un brin de paille dans l’âable…» («Надежда, как в хлеву соломинка, блеснула..»)
Как сейчас помню телеграфный бланк, на котором аккуратными латинскими буквами выписывал Вадим эти стихи Верлена… Это было на московском почтамте в августе 1980 года, куда он побежал сразу же после очередного (на этот раз – последнего!) разговора с высоким лицом в КГБ, которое, наконец, соизволило снизойти до милостивого разрешения.
Помню и адрес на телеграмме – Франция, Воклюз, Иль-сюр-Сорг, Рене Шару… Мы встретились с Вадимом у входа на почтамт – он был взбудоражен, потрясен, вернее, ошарашен.
Восемь лет биться головой об стену, требуя поездки, и вдруг – «обещанная визитная карточка Навуходоносора», как горько обозначал он цель этих восьмилетних мытарств в своей поэтической книге, почти на руках…
Приемщица в окне «международной корреспонденции», не моргнув глазом, пересчитала «знаки», выписала квитанцию, и телеграмма полетела.
Поразительно, но Рене Шар откликнулся стремительно и теми же стихами Верлена: «L’espoir luit comme un caillou dans un creux» («Надежда, как в песке голыш, светла») – таков был текст телеграммы, полученной на Потаповском буквально на следующий день.
Ко времени своего отъезда во Францию Вадим был уже известным переводчиком французской поэзии и автором вышедшего в Лозанне в издательстве «L’Age d’homme» сборника стихов «Грозовая отсрочка».
Была готова и вторая поэтическая книга со знаменательным названием «Прочь от холма», которую он собирался издать там же.
Вынашивались и планы третьей – «Поименное» (вышла в 1988 году в Париже в издательстве «Синтаксис»),
«Грозовая отсрочка»… Это цитата из стихотворения Рене Шара:
Гонец в кровавой хватке западни, по истеченьи ГРОЗОВОЙ ОТСРОЧКИ без порыва сжимаю тебя, без оглядки, о любовь проливная, созревшая весть.
Поэтический темперамент Рене Шара был всегда близок Вадиму, который находился под сильным влиянием этого мощного голоса. И потому в собственных стихах Вадима 70-х годов чувствуется напряженная, несколько отстраненная «шаровская» патетика.
В 1973 году в Москве в издательстве «Прогресс» вышли его переводы стихов Шара, а также поэзии Анри Мишо, которого Вадим первым открыл русскому читателю – незабываемый Плюм в журнале «Иностранная литература». Прогрессовский сборник он послал во Францию – и так завязалась интенсивнейшая переписка с двумя величайшими французскими поэтами XX века Рене Шаром и Анри Мишо.
В эти же годы Вадим открыл для себя прозу Мориса Бланшо. Потрясенный книгами Бланшо (их привозили знакомые французы), он написал ему в Париж. Переписка с Морисом Бланшо, продолжавшаяся до самой смерти Вадима, – необыкновенный человеческий и литературный документ. (К сожалению, по не зависящим от меня причинам я не могу сейчас ее опубликовать. Ее время еще не настало.
)
Можно представить себе, каким глотком свободы, выходом в другой мир, были все эти письма, приходившие на Потаповский в мрачные годы брежневской безвременщины!
Сразу же по получении прогрессовского сборника Рене Шар прислал Вадиму свое первое приглашение посетить Францию, погостить в его деревенском доме в департаменте Воклюз в Провансе.
Причем не одному, а с женой – «с женщиной», как было написано (русскими буквами!) на доморощенном консульском бланке.
Последовал отказ, за ним – новое приглашение, опять отказ – «нецелесообразно» – и так восемь лет борьбы! И наконец «для лечения больного сына» разрешена поездка на три месяца, тем более, что в России остаются «заложники» – жена и младший сын…
Эти три месяца обернулись почти двумя десятилетиями жизни в Париже, мучительно трудным вхождением в чужую среду, в иноязычие, в мир, во многом отличный по своим ценностям от всосанного с молоком.
И можно сказать, что, несмотря на то, что Вадим был человеком «междумирья», двух культур, свою миссию моста между которыми он отлично сознавал, до конца своих дней он не изжил этого дуализма, «сидел между двух стульев», и чувство разрыва, отрыва от родной почвы, окрашивало все его существование – недаром сборник своих замечательных эссе он назвал «Поэт в катастрофе». И недаром так любил он гоголевское выражение – «существо вне гражданства столицы», применяя его к себе и себе подобным.
Особенно тяжелыми были первые месяцы – ведь у Вадима на руках был больной сын-подросток. Ответственность за его судьбу камнем давила на сердце. Поэтому столь мрачен, порой близок к отчаянью тон многочисленных писем-посланий, которые он, нуждавшийся в постоянном самовыражении, направлял в Москву при первой возможности.
Итак, февральским днем 1981 года Вадим и Борис приземлились в аэропорту Шарль де Голль. Наши друзья – замечательная семья Татищевых, Анна и Степан, – встретили их и отвезли в свой дом в пригороде Парижа, в Фонтене-о-роз. В этой гостеприимной самоотверженной семье прожили они первые месяцы.
Спустя несколько лет Степан так вспоминал об этом времени: «Переночевали. На другой день я проводил Вадима на станцию, купил ему билет на электричку и сказал: “Помнишь Растиньяка, который приехал завоевывать Париж? Вот он перед тобой. Ты – юный Растиньяк. Давай, покоряй!” И посадил его на поезд».
Но нашему Растиньяку было в ту пору сорок пять лет, и столько горя позади. Завоевание Парижа обернулось и победами, и поражениями. «Мильон терзаний» ожидал его, как сам определял он это свое «вживание». Так можно было бы озаглавить и эту книгу.
На его руках больной подросток, плохо говоривший по-французски, а потом и вовсе погрузившийся в беспробудное молчание – травма от перемены обстановки. Кроме того, Вадим приехал в период, когда французская медицина была в угаре «антипсихиатрии». Не во всех случаях этот метод оправдывает себя.
Начались метания от одного светила к другому, надежды, разочарования… В конце концов Боря нашел свое место в интернате под Парижем, где и живет до сих пор.
Бездомность, безденежье… Болезненный разрыв с Рене Шаром. Их «роман», так окрасивший затхлое московское десятилетие, при личной встрече обернулся катастрофическим несовпадением вкусов, темпераментов, позиций. Может быть, как говорил Вадим, Шар «плохо постарел».
А может, все гораздо проще? Часто ли личная встреча после многолетнего заочного общения перерастает в дружбу? Вспомним «невстречу» Цветаевой и Пастернака после их страстного эпистолярного романа, страх перед даже мимолетным свиданием Чайковского с фон Мекк и многое другое… Во всяком случае конкретные причины этого разрыва остаются за пределами данных писем. О них можно только догадываться. Чудом, скорее, является другое – когда участники переписки становятся друзьями и в жизни. Таким чудом была наша с Вадимом встреча после его выхода из лагеря. Таким чудом стала помощь и самое сердечное участие замечательных французских писателей и прежде всего Анри Мишо и Мориса Бланшо.
Источник: https://www.libfox.ru/624846-vadim-kozovoy-vyyti-iz-povinoveniya-pisma-stihi-perevody.html
Вадим Делоне – поэт и правозащитник
|
|
Источник: https://chtoby-pomnili.livejournal.com/39747.html
Книга – Портреты в колючей раме – Делоне Вадим – Читать онлайн, Страница 1
Закладки
Дед (Б. Н. Делоне) с Вадимом на даче в Абрамцево, 1950 г.
Москва, Пятницкая. Вадиму 6–7 лет
Вадим с младшим братом Мишей и дедом (Б. Н. Делоне), Москва, Пятницкая, 1952–1953 г.
Абрамцево, 1954 г.
Вадим с дедом (Б. Н. Делоне) в горах Кавказа
Вадим Делоне 15–16 лет
Письмо К. И. Чуковского Б. Н. Делоне по поводу стихов Вадима
Москва, 1973 г.
Фото со студенческого билета
Одно из последних писем Вадима из колонии деду (Б. Н. Делоне)
Москва, после освобождения из лагеря, 1971 г.
Вадим с женой Ириной Белогородской, Москва, 1971 г.
Встреча с президентом Австрии господином Крайски.
На переднем плане: г-н Крайски, г-жа Тигрит, Виктор Некрасов, Вадим Делоне. Вена, 1975 г.
Вена, 1976 г.
В ожидании приезда Владимира Буковского из России, после освобождения из Владимирской тюрьмы.
Ирина Белогородская-Делоне, Виктор Некрасов, Вадим Делоне. Цюрих, декабрь, 1976 г.
Около редакции газеты «Русская мысль»
Слева направо: Владимир Максимов, Александр Галич, Вадим Делоне. Париж, 1977 г
Париж, 1980 г.
Артур Вернер, Владимир Буковский и Вадим Делоне
Париж, 1981 г. (фото Г. Файф)
Париж, 1981 г.
Париж, 1982 г.
Первая страница поэмы «Заметки к автобиографии» с автографом Вадима
Обложка книги «Портреты в колючей раме», изданной в эмиграции
Париж, 1981 г.
Секретно
экз 1
СССР КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР
20 сентября 1968 г.
2205-А
гор. Москва
ЦК КПСС
В дополнение к нашему 2102а от 5 сентября с. г. сообщаю, что прокуратурой гор. Москвы в контакте с Комитетом госбезопасности закончено расследование и передается в суд уголовное дело по обвинению БОГОРАЗ-БРУХМАН Л. И. (жена осужденного писателя ДАНИЭЛЯ), ЛИТВИНОВА П. М., БАБИЦКОГО К. И., ФАЙНБЕРГА В. И., ДРЕМЛЮГИ В. А. и ДЕЛОНЕ В. Н.
Вина указанных лиц в учинении 25 августа 1968 года беспорядков на Красной площади подтверждается показаниями многочисленных свидетелей и изъятыми вещественными доказательствами.
В ходе оперативной работы, проводившейся после ареста названной группы, получены данные, что обвиняемые, и особенно БОГОРАЗ-БРУХМАН и ЛИТВИНОВ, враждебно настроены к советской действительности.
Вместе с БАБИЦКИМ, ФАЙНБЕРГОМ и другими они до ареста распространяли письма, протесты против прошедших ранее судебных процессов по делам на ГИНЗБУРГА, ГАЛАНСКОВА и других, то есть, как сообщил нам источник, «активно занимались оплевыванием общественного и государственного строя».
Накануне организации беспорядков на Красной площади этими лицами были заблаговременно уведомлены аккредитованные в Москве иностранные корреспонденты с целью передачи о «демонстрации» клеветнической информации на Запад.
В разговоре с источником обвиняемый ЛИТВИНОВ заявил: «О предстоящей демонстрации были предупреждены журналисты ряда западных агентств, которые смогли сфотографировать для печати демонстрантов как „представителей передовой части интеллигенции СССР“, которая протестовала против оккупации свободолюбивой Чехословакии.
Для того, чтобы эта демонстрация выглядела на фотографии как можно более правдоподобно, журналисты посоветовали демонстрантам выбрать специально место рядом с Лобным местом, напротив собора Василия Блаженного и памятника Минину и Пожарскому, что могло выглядеть очень впечатляюще в прессе».
Через зарубежных буржуазных журналистов эта группа и ранее передавала клеветническую информацию о Советском Союзе на Запад.
Характеризуя политические взгляды участников группы, и в частности ДЕЛОНЕ, наш источник указывает, что последний, «называя себя ярым противником Советской власти, люто ненавидит коммунистов, коммунистическую идеологию», целиком согласен со взглядами Джиласа.
Анализируя деятельность… группы, он (ДЕЛОНЕ) пояснил, что у них не было определенной программы, устава, как у оформленной политической организации, но у всех было единое мнение, что наше общество не развивается нормально, отсутствует свобода слова, печати, действует жестокая цензура, невозможно высказывать свои мысли и убеждения, подавляются демократические свободы.
Деятельность этой группы и их пропаганда развивались в основном в кругу писателей, поэтов, а также охватывали широкий круг лиц, работавших в области математики и физики. Среди многих ученых велась агитация с целью заставить последних подписывать письма, протесты и воззвания, которые составлялись наиболее активно занимающимися такого рода деятельностью Петром ЯКИРОМ и Павлом ЛИТВИНОВЫМ.
Эти люди являлись ядром, вокруг которого сформировалась указанная группа… ЯКИР и ЛИТВИНОВ являлись наиболее активными деятелями так называемого «самиздата».
Источник: https://detectivebooks.ru/book/35458163/?page=1
Делоне Вадим Николаевич
Делоне Вадим Николаевич [22.12.1947, Москва — 13.6.1983, Париж] — прозаик, поэт.
Родословная Делоне своими корнями уходит во Францию. После Отечественной войны 1812 года военный врач Пьер Делоне, служивший в первом корпусе маршала Даву, остался в России. Поэтесса и художница Серебряного века Е.Ю.Кузьмина-Караваева, впоследствии известная как монахиня мать Мария, тоже из этого рода.
В 1965 Делоне поступил на филологическое отделение Московского педагогического института им. В.И.Ленина. Писал стихи, и «поэзия из дилетантского интереса» превратилась для него «в дело жизни» (За пять лет… С.53). Летом 1966 вместе с поэтом Леонидом Губановым Делоне задумал создать независимое легальное объединение молодых прозаиков и поэтов.
В основном новый творческий союз должны были составить участники группы СМОГ (одна из расшифровок — Сила, Мысль, Образ, Глубина, другая — Самое Молодое Общество Гениев). Формально Делоне не был участником этой группы, по его словам, устав союза казался ему «излишне вызывающим, поведение — несерьезным, а футуристические замашки просто отталкивали» (За пять лет… С.54).
Вскоре Делоне был отчислен из института и исключен из комсомола.
С 1966 и до ареста Делоне работал внештатным сотрудником «Литературной газеты».
Разочаровавшись в возможности легальным образом добиться свободы творчества, Делоне сближается с молодыми московскими диссидентами.
22 янв. 1967 Делоне стал участником демонстрации против «антиконституционного Указа и статьи 70 УК РСФСР», предусматривающих наказание за клеветнические измышления и нарушение общественного порядка. Целью выступления была также и защита Ю.
Галанскова, А.Гинзбурга, А.Добровольского и В.Дашковой, обвинявшихся в антисоветской агитации и пропаганде.
После ареста Делоне провел 8 месяцев в следственной тюрьме, этот особый жизненный опыт нашел свое отражение в «Лефортовской балладе» (1967).
Решением суда Делоне был осужден на 1 год (условно). Благодаря участию в его судьбе академика А.Д.Александрова Делоне был принят на 1-й курс Новосибирского государственного университета на факультет языкознания.
Однако академические занятия не привлекли Делоне, по сути дела, он продолжал жить общественными интересами. Ярким событием студенческой жизни Делоне в Новосибирске был концерт А.
Галича, после которого Делоне прочитал барду стихотворение, ему посвященное («Мы заботами заболочены…», 1968).
Наполненная обличительным пафосом и угрозами статья «В кривом зеркале», посвященная творчеству Делоне в газете «Вечерний Новосибирск» (1968. 8 июня), заставила поэта бросить учебу. Не сдавая весенней сессии, он вернулся в Москву.
Вскоре после возвращения, 25 авг. 1968, Делоне принял участие в демонстрации протеста на Красной площади против ввода советских танков в Чехословакию, за что был осужден на 3 года лагерей (2 года и 6 месяцев от предыдущего условного срока).
Отбывал наказание в ИТУ-2 под Тюменью. Именно в эти годы он сформировался как поэт и писатель. Порой по просьбе заключенных Делоне писал письма и стихи от их имени (см. цикл «Лагерные экспромты»).
Несмотря на то, что эти стих, стилизованы под лагерную лирику, в них проглядывают черты, характерные для позднего лирического героя Делоне. Прежде всего, это «отвага отчаянья» и непримиримость в борьбе со злом.
Возвратившись из лагеря в 1971, Делоне работал в археологических экспедициях, служил осветителем в московских театрах. Женился на известной московской правозащитнице И.Белогородской.
В 1971-75 власти настойчиво давали понять Делоне, что ему необходимо покинуть пределы СССР.
В 1975 была арестована его жена, и после ее освобождения Делоне был вынужден эмигрировать. На Западе он продолжал заниматься правозащитной деятельностью. Печатался в журнале «Континент», «Эхо», «Время и мы» и др.
Писал стихи, в которых образ эмигрантского Парижа часто оттеснялся воспоминаниями о подмосковных лесах, Москве и лагерях. В.К.
Буковский, известный диссидент и друг Делоне, в предисловию к французскому изданию книги писателя «Портреты в колючей раме» (1984) писал: «Поэтический талант Вадима был определенно не академическим, он писал не часто, не много, не ради утонченного развлечения или уничтожения белой бумаги. Мечущаяся душа, живая жизнь, прорвавшаяся в строку, месяцы духовных страданий, заплаченные за каждый стих,— это поэзия Вадима Делоне, пережитая, честная, не выдуманная» (Цит. по: Портреты в колючей раме. Омск, 1993. С. 11.).
Большое число его стихов 1960-70-х было изъято во время обысков, нередко это были единственные экземпляры. Позже поэт восстанавливал их по памяти, но многие пропали безвозвратно.
Произведения Делоне, неизвестные широким кругам читателей, были знакомы не только друзьям поэта, моек, правозащитникам, но и видным литераторам. К.И.Чуковский в письме к деду поэта, известному советскому математику Б.Н.
Делоне, охарактеризовал произведения Делоне 1960-х как «незрелые стихи очень даровитого мальчика». Известный писатель выделил в лирике Делоне «крепкий лирический стержень», «смятенность чувств» и порой «зрелую», «артистическую» форму (Цит. по: Стихи. 1965-1983.
Paris: La presse fibre, 1984. С. 136-137).
Подлинная зрелость пришла к Делоне в годы испытаний; стихотворения, написанные в конце 1960-х — начале 1970-х, наполнены яркими,, неожиданными эпитетами и сравнениями, смелыми метафорами: «Вечер — ветреный корнет — / Разодет в мундире синем, / Врет про блеск своих побед, / Осень сжав в объятьях сильных» («Вечер — ветреный корнет…», 1966). Мир лирики Делоне, музыкальной, певучей, насыщенной звукописью, обладает множеством : «Колокольни ясные на заборы молятся, / Колобродят ясени — к осени готовятся. / Колымага желтая, где твоя дорога, / Если мало черта мне, привези мне Бога» («Колокольни ясные на заборы молятся…», 1965). Все в этом мире, лишенном гармонии, стонет от затаенной боли. Ощущение полного одиночества и пустоты передано во многих эмигрантских стихах. Несмотря на множество литературных знакомств Делоне (А.Галич, Вл.Максимов, В.Некрасов), мир эмиграции не стал для поэта родным.
В Париже Делоне упорно работал над книгой «Портреты в колючей раме», еще в рукописи удостоенной литературной премии им. В.Даля. Владимир Буковский писал о произведении Делоне так: «…
книга Вадима, единственная им написанная, не мемуары, не трактат о лагерной жизни, а скорее зарисовки, наброски, новеллы, в которых автор живо и выпукло обрисовал характеры, нравы и отношения своих солагерников, передал саму психологическую атмосферу лагерной жизни, с той последней честностью, когда за каждую строку платишь кровью души» (Портреты в колючей раме. Омск, 1993. С.11).
Автор книги, повествуя о страшных подробностях лагерного быта, не акцентирует на них внимания, он вспоминает о людях, попавших за колючую проволоку по нелепой случайности или от томящей безысходности жизни.
Люди со сложной, трагической судьбой, верящие в жизнь и отчаявшиеся, внутренне свободные и сломленные системой, медленно проходят перед взором читателя. Страшные события XX в.: раскулачивание, коллективизация, испытание новых видов оружия — не прошли мимо них, но задели и обездолили, разрушили семьи и веру в будущее.
Порой Делоне несколько идеализирует своих героев, но это происходит не потому, что автор невнимателен к своим персонажам, но потому, что он умеет разглядеть среди всего наносного, суетного и сиюминутного «человеческое в человеке», понять, полюбить и простить каждого. В «Портретах…
» Делоне продолжает традиции русской литературы XIX—XX вв., не случаен и предваряющий повествование эпиграф из романа Ф.М.Достоевского «Записки из мертвого дома».
Книга Делоне о суровой лагерной жизни, полной жесткости, лицемерия и нелепости, в то же время чрезвычайно светлая. Ее освещает личность автора-поэта, стихи, вкрапленные в прозаическую ткань романа, и, конечно, вера и любовь Делоне к каждому оказавшемуся рядом человеку.
13 июня 1983 Делоне не проснулся в своей венсенской квартире в пригороде Парижа. Ему не было в это время и 36 лет. Похоронен Делоне на Новом Венсенском кладбище в парижском пригороде Фонтане-су-Буа. На Западе уже после его смерти было выпущено две его книги: «Портреты в колючей раме» (1984) и «Стихи, 1965-1983» (1984).
В России произведения Делоне стали опубликовать в 1989. Тогда некоторые его стих., предваренные воспоминаниями современников, были напечатаны в журнале «Аврора», «Юность», «Родина» и др.
В Омске на пожертвования друзей была напечатана книга прозы Делоне «Портреты в колючей раме» (1993); вышедшая тиражом в 5000 экземпляров, она уже превратилась в библиографическую редкость.
Д.М.Добровольская
Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 1. с. 617-619.
Далее читайте:
Русские писатели и поэты (биографический справочник).
Сочинения:
Портреты в колючей раме. London: Overseas Publication Interchange. 1984;
Портретывколючейраме. Омск, 1993;
Стихи. 1965-1983. Paris: La presse libre, 1984;
Баллада о судьбе / вступ. статья Е.Евтушенко // Огонек. 1989. №38. С.12;
[Стихи] / вступ. статья Ю.Кима // День поэзии. 1989. С.60-61;
За вашу и нашу свободу: стихи // Октябрь. 1991. №1. С.98-103;
Портреты в колючей раме. Фрагменты из книги / вступ. заметка В.Бережкова // Горизонт. 1989. №11. С.57-64;
Стихи / предисл. Т.Бахминой // Юность 1991. №2. С.27;
Хоть полслова родного еще услыхать… / вступ. статья В. Некрасова // Дружба народов. 1990. №5. С.148-151.
Литература:
За пять лет… Документы и показания / сост. П.Смирнов. Мюнхен, 1972. С.46-48, 93-104;
Бережков В. Портреты в колючей раме: фрагменты из книги // Горизонт. 1989. №11. С.54-57;
Федоров Г. Портреты в колючей раме // Родина. 1989. №7. С.67;
Некрасов В. Книга стихов Вадима Делоне // Дружба народов. 1990. №8. С.97-139;
Бахмина Т. Пять минут свободы // Юность. 1991. №2. С.26;
Александров А.Д. О Вадиме Делоне // Аврора. 1991. №5. С.68-71;
Рыбовалюк Ю. Мыслящий инако: Воспоминания о Вадиме Делоне // Русская мысль. Париж. 1994. 2-8 июня;
Ким Ю. Второе возвращение Вадима Делоне // Русская мысль. Париж. 1994. 29 сент.- 5 окт.;
Григоренко П. В подполье можно варетить только крыс… М., 1997. С.485-487.
Источник: http://www.hrono.ru/biograf/bio_d/delonevn.php
Выпущен компакт-диск “Мне мнилось” на стихи Вадима Делоне
В Ростове-на-Дону выпущен компакт-диск “Мне мнилось” на стихи Вадима Делоне.
Музыкальный памятник русскому поэту, уже тридцать лет покоящемуся на кладбище в парижском пригороде Фонтене-су-Буа, создала живущая в Южной столице России Любовь Пузикова.
Ну как, скажите, было жить в Стране Советов человеку с такой фамилией и биографией! Сам Вадим уверял, что ведет свою родословную от маркиза де Лоне, того злосчастного коменданта Бастилии, которого народ Парижа казнил в 1793 году и носил его голову на пике.
Пьер Делоне (семейная легенда гласит, что он был племянником маркиза) положил начало русской ветви рода. Титулом маркиза не обладал, зато получил медицинское образование и перед началом войны с Россией оказался в 1-м корпусе маршала Даву.
В гибельной для наполеоновской армии кампании 1812 года Пьер не был ни ранен, ни пленен – добровольно остался в России. Окончив Медико-хирургическую академию, стал процветающим лекарем. Ухитрился окончить еще и Парижский университет и, вернувшись с дипломом доктора медицины в Россию, связал судьбу с небогатой дворянкой Елизаветой Тухачевской.
Ему бы писать стихи, учиться в университете. А он сидел в Лефортово
Вадим писал стихи. В 67-м принял участие в демонстрации на Пушкинской площади в защиту арестованных диссидентов. А год спустя вышел, заведомо предвидя каторжный срок, протестовать против советской оккупации Чехословакии на Лобное место.
Ему бы, красивому, интеллигентному юноше из профессорско-академической семьи, писать стихи, учиться в университете.
А он сидел в Лефортово, мыкался в вагонзаках и на пересылках, отбывал срок в Тюменском уголовном лагере.
Выйдя на свободу, продолжал тесно общаться с правозащитниками – и в результате оказался в вынужденной эмиграции на родине предков, во Франции, где и скончался в возрасте 35 лет…
По природе своего дарования Вадим был лирическим поэтом. Но рана, оставленная тюрьмами и лагерями, кровоточила, и след ее – почти в каждом стихотворении. Как говорил “трижды зек Советского Союза” Алик Гинзбург, “когда сидишь достойно, то, как правило, сидишь и легко”. Вадим сидел достойно, но легко не было.
И эмиграцию он воспринял, по его словам, как “такое же бессрочное отчуждение от подлинной жизни, от прошлого, как и тюремное заключение. Правда, харчи получше, коридоры длиною в авиарейсы, да можешь выбирать сокамерников по собственному усмотрению…
” “Сокамерники” и впрямь были хоть куда: писатели Владимир Максимов, Виктор Некрасов, поэты Александр Галич, Наталья Горбаневская… В эмиграции, этом “гетто для побежденных, анклаве для банкротов” (определение В. Максимова), Вадим не находил себе места.
Язык своих предков так и не выучил, с гордостью представляясь французам: “Я русский поэт”. А две книги – стихов и прозы – вышли уже посмертно…
Итак, шестнадцать романсов (или песен, или баллад?) на стихи Делоне. Композитор Любовь Пузикова рассказывает, как возник проект:
– Несколько лет назад известный правозащитник Витольд Абанькин попросил меня написать песню для вечера, посвященного 58-й статье УК. И принес томик стихов Вадима Делоне. Я сразу тогда написала песню на стихи “Я жив еще”. Вечер по разным причинам не состоялся, а за книгой В. Абанькин не вернулся.
Некоторое время спустя я еще раз обратилась к стихам Вадима и написала песню “Россию вновь читаю я”. Певец Олег Михайлов услышал ее и предложил записать. Зная, что вдова Вадима живет во Франции, мы нашли ее и отправили запись. Песня Ирине понравилась, она позвонила мне и попросила написать цикл песен на стихи Вадима. Это было в конце июля прошлого года.
В середине декабря я отослала готовый диск Ирине…
И вот – цикл песен, вызванных к жизни стихами Вадима.
Источник: https://rg.ru/2011/05/20/delone.html
Загрузка...
