Данте алигьери – песнь 24: рай: божественная комедия: читать стих, текст стихотворения поэта классика

Читать онлайн «Стихотворения флорентийского периода», автора Данте Алигьери

Данте Алигьери

Данте Алигьери

Стихотворения флорентийского периода

Данте Алигьери

Стихотворения флорентийского периода

СОНЕТЫ

1 (XXXIX)

ДАНТЕ ДА МАЙЯНО — К СТИХОТВОРЦАМ

Не откажи, премудрый, сделай милость,

На этот сон вниманье обрати.

Узнай, что мне красавица приснилась –

4 Та, что у сердца в пребольшой чести.

С густым венком в руках она явилась,

Желая в дар венок преподнести,

И вдруг на мне рубашка очутилась –

8 С ее плеча, я убежден почти.

Тут я пришел в такое состоянье,

Что начал даму страстно обнимать,

11 Ей в удовольствие — по всем приметам.

Я целовал ее; храню молчанье

О прочем, как поклялся ей. И мать

14 Покойная моя была при этом.

2 (XL)

ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ — К ДАНТЕ ДА МАЙЯНО

Передо мной достойный ум явив,

Способны вы постичь виденье сами,

Но, как могу, откликнусь на призыв,

4 Изложенный изящными словами.

В подарке знак любви предположив

К прекраснейшей и благородной даме,

Любви, чей не всегда исход счастлив,

8 Надеюсь я — сойдусь во мненье с вами.

Рубашка дамы означать должна,

Как я считаю, как считаем оба,

11 Что вас в ответ возлюбит и она.

А то, что эта странная особа

С покойницей была, а не одна,

14 Должно бы означать любовь до гроба.

3(XLI)

ДАНТЕ ДА МАЙЯНО — К ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ

Проверка золота на чистоту –

Для ювелира незамысловата:

Огонь подскажет мастеру, что злато

4 Имеет эту цену или ту.

И я желаю, чтоб начистоту

Сказали все про эту песнь собрата

Вы, кто премудр и судит непредвзято

8 И в ком достоинств славят высоту.

Какую муку самою большою

Из мук любовных можете назвать?

11 (Мудрей не создал песни я, чем эта.)

Не любопытства ради жду ответа:

Себе хотел бы цену я узнать,

14 Уверенный в одном — что вас не стою.

4(XLII)

ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ — К ДАНТЕ ДА МАЙЯНО

На вас познаний мантия — своя,

Мне кажется, и, разобравшись строго,

Вам, друг мой, не нужна моя подмога:

4 Я славлю вас, но я вам не судья.

В сравненье с вашим знаньем бытия,

Поверьте мне, мое — весьма убого,

Дорога знаний — не моя дорога,

8 И вы всеведущи, не то что я.

Отвечу, положа на сердце руку

И ложь прогнав любую от себя,

11 Как надлежит в беседе с мудрым мужем.

Не посчитайте домыслом досужим

Такой ответ: кто не любим, любя,

14 Страшнейшую испытывает муку.

5 (XLIII)

Изысканным своим ответом вы,

К тому же, друг мой, веским, подтвердили

Всю справедливость доброй той молвы,

4 Которой люди всюду вас почтили.

Но мне сдается — ваши таковы

Достоинства, что человек не в силе

Их перечислить до конца, увы,

8 И почестей вы больших заслужили.

Страшней любви неразделенной нет,

По-вашему, но есть другое мненье

11 На этот счет. Поверить мне кому ж?

Коль скоро вас не затруднит ответ,

На ваше уповаю разъясненье,

14 Чтобы узнать, кто прав, о мудрый муж.

6 (XLIV)

ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ — К ДАНТЕ ДА МАЙЯНО

С кем говорю — ума не приложу,

И все же я, не мудрствуя лукаво,

Столь редкой мудрость вашу нахожу,

4 Что обойти ее не может слава.

О вас по мыслям вашим я сужу

И потому хвалить имею право,

Но, если б мог я вас назвать, скажу:

8 Хвалить бы вас мне было легче, право.

Узнайте, друг (конечно, вы мне друг),

Тому больнее всех, того жалею,

11 Кто, будучи влюбленным, не любим.

Любовь неразделенная — недуг,

Грозящий всем дубинкою своею.

14 Ну как, согласны с мнением моим?

7 (XLVI)

ДАНТЕ ДА МАЙЯНО — К ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ

Амор велит, чтоб верно я любил,

И обречен я этой страшной доле,

И часа нет, когда бы поневоле

4 К нему я сердце сам не обратил.

Овидиево средство я решил

Испробовать, но лгал Овидий, что ли,

Я, не избавясь от любовной боли,

8 Прошу пощады из последних сил.

Впустую все — искусство, заклинанья,

Отвага, мудрость: от любви вовек

11 Спасения не будет никакого.

Служа Амору, зная лишь страданья,

Ему же угождает человек.

14 О мудрый друг мой, за тобою слово.

8 (XLVII)

ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ — К ДАНТЕ ДА МАЙЯНО

Ум, знанье, вежество, широкий взгляд,

Искусство, слава, равнодушье к лести,

Отвага, красота и верность чести

4 И деньги — далеко не полный ряд

Достоинств, что Амора победят

Отрадностью — в отдельности и вместе:

Одни из них достойны большей чести,

8 Но каждое в победу вносит вклад.

При этом, друг мой, если ты намерен

От добродетелей увидеть прок,

11 Природных иль благоприобретенных,

Не действуй против божества влюбленных:

Какое бы ты средство ни привлек,

14 Ты проиграешь битву, будь уверен.

9 (XLVIII)

К ЛИППО (ПАСКИ ДЕ'БАРДИ)

Надеюсь, Липпо, ты меня прочтешь,

Но, прежде чем начнешь

В меня вникать, узнай — моим поэтом

Я послан, чтоб тебя почтить приветом

5 И пожелать при этом

Тебе всего, что нужным ты найдешь.

Надеюсь, ты меня не отметешь

И душу призовешь

И разум, чтоб решить, как быть с ответом:

10 Я, что смиреннейшим зовусь сонетом,

Явился за советом

И жду, что ты на помощь мне придешь.

Я эту девушку привел с собою,

Однако, наготы стыдясь своей,

15 Она среди людей

Не хочет, гордая, ходить нагою.

Прошу — безвестной деве платье сшей,

Не обойди подругу добротою,

Чтобы с любой другою

20 Соперничать возможно было ей.

10 (LI)

Вовек не искупить своей вины

Моим глазам: они столь низко пали,

Что, Гаризендою увлечены,

4 Откуда взор охватывает дали,

Красавицу, которую должны

Они заметить были бы, проспали.

Я ими оскорблен до глубины,

8 И у меня они теперь в опале.

А подвело мои глаза чутье,

Которое настолько притупилось,

11 Что не сказало им, куда глядеть.

И принято решение мое:

Коль скоро не сменю я гнев на милость.

14 Я их убью, чтоб не глупили впредь.

11 (II)

ГВИДО КАВАЛЬКАНТИ — К ДАНТЕ

Вы видели пределы упованья,

Вам были добродетели ясны,

В Амора тайны вы посвящены,

4 Преодолев владыки испытанья.

Докучные он гонит прочь желанья

И судит нас — и мы служить должны.

Он, радостно тревожа наши сны,

8 Пленит сердца, не знавшие страданья.

Во сне он ваше сердце уносил:

Казалось, вашу даму смерть призвала,

11 И этим сердцем он ее кормил.

Когда, скорбя, владыка уходил,

Вся сладость снов под утро убывала,

14 Чтоб день виденье ваше победил.

12 (LII)

ДАНТЕ — К ГВИДО КАВАЛЬКАНТИ

О если б, Гвидо, Лапо, ты и я,

Подвластны скрытому очарованью,

Читайте также:  Сочинение: Культурные достижения Серебряного века

Уплыли в море так, чтоб по желанью

4 Наперекор ветрам неслась ладья,

Чтобы фортуна, ревность затая,

Не помешала светлому свиданью;

И, легкому покорные дыханью

8 Любви, узнали б радость бытия.

И монну Ладжу вместе с монной Ванной

И той, чье “тридцать” тайное число,

11 Любезный маг, склоняясь над волной,

Заставил говорить лишь об одной

Любви, чтоб нас теченье унесло

14 В сиянье дня к земле обетованной.

13 (LIII)

ГВИДО КАВАЛЬКАНТИ — К ДАНТЕ

О если б я любви достоин был –

Во мне лишь память о любви всевластна –

И дама не была б столь безучастна,

4 Такой корабль мне стал бы, Данте, мил,

А ты, из тех, которых посвятил

Амор, смотри — жду милость ежечасно,

Но дама в сердце целится бесстрастно,

8 Как ловкий лучник: жду, чтоб он сразил

Меня. Амор натягивает лук

И, торжествуя, радостью сияет:

11 Он сладостную мне готовит месть.

Но слушай удивительную весть –

Стрелой пронзенный дух ему прощает

14 Упадок сил и силу новых мук.

14 (LIX)

Как не почтить виновника разлуки?

Меня от вас, друзья, уводит тот,

Кто в благородный плен людей берет,

4 Из-за красавиц обрекая муке.

Он при своем разящем насмерть луке,-

Взмолитесь, пусть ко мне он снизойдет,

Но только те найдут к нему подход,

8 Кто, воздыхая, простирают руки.

Он в сердце вторгся, где запечатлеть

Намерен благородные черты,

11 И все во мне уже не мне подвластно.

Я слышу голос вкрадчивый: “И ты

У взгляда своего хотел бы впредь

14 Отнять спокойно ту, что столь прекрасна?”

15 (LX)

Прошу тебя, Амор, поговорим,

Дай над печалью одержать победу,

О нашей даме поведем беседу,

4 Довольные вполне один другим.

Увидишь, мы дорогу сократим,

Направя мысль по сладостному следу,

Я мысленно уже обратно еду –

8 К той, чей высокий образ нами чтим.

Так начинай, Амор, нарушь молчанье,

Хотелось бы узнать, чему в пути

11 Я нынче обществом твоим обязан.

Ты пожалел меня? А может, связан

Желаньем тон хороший соблюсти?

14 Я слушаю тебя, я весь вниманье.

16 (LXI)

Задорный лай, охотничье “Ату!”,

Бег зайцев, и кричащие зеваки,

И быстрые легавые …

Источник: https://knigogid.ru/books/421206-stihotvoreniya-florentiyskogo-perioda/toread

Ренессанс

Главная => Поэты Ренессанса => Данте Алигьери

Достоинств, что Амура победят Отрадностью — в отдельности и вместе: Одни из них достойны большей чести,

Но каждое в победу вносит вклад.

При этом, друг мой, если ты намерен От добродетелей увидеть прок,

Природных иль благоприобретенных,

Не действуй против божества влюбленных: Какое бы ты средство ни привлек,

Ты проиграешь битву, будь уверен.

L

Безжалостная память вновь и вновь, Истерзанное сердце растравляя, Назад, в былое, обращает взгляд, И к милой стороне моей любовь И дальний зов покинутого края Могущество Амура подтвердят. Сил не хватает,— я не виноват, Что продержаться долго не сумею, Коль помощи от вас не получу, И посему хочу Я видеть вас защитницей моею, Пришлите мне привет, который сил

Прибавил бы и сердце укрепил.

Не откажите сердцу, госпожа, Что любит.вас и о поддержке просит В надежде на спасительный привет: Так, собственною честью дорожа, Достойный муж слугу в беде не бросит,—

Обидчиком слуги и он задет.

От жара сердцу избавленья нет, Тем более, что образ ваш, мадонна, В нем утвердил Амур, и потому Вы к сердцу моему, Быть может, отнесетесь благосклонно, Оно заслуживает доброты:

В нем ваши запечатлены черты.

Когда, надежда светлая моя, Подумать пожелаете вы прежде, Поторопитесь,— мой недолог век, И бесконечно ждать не властен я, Судите сами, если я к надежде Последней и единственной прибег. Все тяготы земные человек Несет, средь них — убийственное бремя, И вот на помощь друга он зовет, И если скажет тот, Что ни при чем он, значит — дружбы время Прошло, и жизни нечего жалеть,

Хотя без дружбы горько умереть.

Но я люблю вас, мне без вас не жить, На высший дар надеюсь неизменно, Который вы могли бы мне принесть: Ведь жить желаю — чтобы вам служить, И лишь о тех вещах прошу смиренно, Что делают прекрасной даме честь. Пока живу, пока надежда есть, Горжусь, что вас Амур великой властью Казнить меня и миловать облек, И я у ваших ног, В надежде верной приобщиться счастью: Снаружи видно — только посмотри,—

Как вы доброжелательны внутри.

Итак, от вас привета сердце ждет И верит искренно, что 'он возможен, Что сердце вы сумеете спасти. Но знайте, госпожа моя, что вход В него стрелою меткой загорожен, И лишь посланники любви войти Туда способны, нет другим пути, Нет и не может быть, согласно воле Амура, кем направлена стрела, И не убавит зла Своим приходом, не спасет от боли Привет, когда один придет — без тех

Посланцев, что сулят ему успех.

Канцона, ты добьешься своего, Скорее в путь, осталось ждать немного:

Ничуть не больше, чем займет дорога.

LI

Вовек не искупить своей вины Моим глазам: они столь низко пали, Что, башней Гаризендой пленены,

Откуда взор охватывают дали,

Проспали ту, которую должны Заметить были (чтоб они пропали!), Я ими оскорблен до глубины,

И у меня они теперь в опале.

А подвело мои глаза чутье, Которое настолько притупилось,

Что не сказало им, куда глядеть.

И принято решение мое: Коль скоро не сменю я гнев на милость,

Я их убью, чтоб не глупили впредь.

LVI

Как вспомню тот веночек, Вздыхаю без конца —

И все цветы по нраву.

Я видел тот венок на вас И прелести цветов дивился, Я видел, помню, как сейчас,— Над ним любовный ангел вился, И пел он, что явился Склонять к любви сердца

И звать в ее державу.

Когда Флоретты рядом нет, Я верю — лучше всех признаний Напомнить ей надеть предмет Моих сердечных воздыханий, При том, что нет желанней Любовного венца,

Сплетенного на славу.

В баллате я почтил цветы, Сплетая с юным словом слово, И если я для красоты Ей платье дал с плеча чужого, Не вижу в том худого — И для ее певца

Привета жду по праву.

LXI

Задорный лай, охотничье «Ату!», Бег зайцев, и кричащие зеваки, И быстрые легавые собаки,

И ширь, являя взору красоту,

В сердцах заполнить могут пустоту Подобьем краткого луча во мраке, Но мысли о любви, благие знаки,

Любую отвергают суету.

Одна, глумясь, корит меня уликой: «Вот рыцарство поистине в крови!

Еще бы — для такой забавы дикой

С красою расставаться светлоликой!» И в страхе, что услышит бог любви,

Читайте также:  Стихи беллы ахмадулиной о жизни: читать жизненные стихотворения

Себя досадой мучаю великой.

LXV

Ее глаза распространяют свет Живого благородства, и повсюду Что ни возьми — при них подобно чуду,

Которому других названий нет.

Увижу их — и трепещу в ответ И зарекаюсь: «Больше я не буду Смотреть на них»,— но вскоре позабуду

И свой сердечный страх, и тот обет.

И вот опять пеняю виноватым Моим глазам и тороплюсь туда,

Где, ослепленный, снова их закрою,

Где боязливо тает без следа Желание, что служит им вожатым.

Амуру ли не ведать, что со мною?

LXVI

На вас, мою благую госпожу, Ищу усталым духом опереться: Ему досталось столько натерпеться,

Что и в Амуре жалость пробужу.

С тех пор, как не себе принадлежу, Что может духу пленному хотеться? Знай повторяет он: «Куда мне деться?

Амуру слова против не скажу».

Я знаю, вам неправота досадна, Но разве я заслуживаю смерти?

Нисколько — сколько сердце ни вини.

Недолго мне осталось жить, поверьте, И не бегите глаз моих нещадно.—

Иначе безутешным кончу дни.

LXX

Откуда это вы в такой печали? Пожалуйста, откройте, не тая,— Боюсь, причиной госпожа моя:

Вас огорчила, дамы, не она ли?

Жестоко, чтобы вы не отвечали, Мольбе страдальца противостоя, Хоть что-нибудь хочу услышать я,

Ну что же вы молчите, как молчали?

А впрочем, для меня любая весть Мучительна о беспощадной даме,

Что не дала любви ко мне расцвесть.

И силы на исходе, вы и сами Могли понять, что так оно и есть.

Ужель не буду я утешен вами?

LXXI

— Что омрачило, дамы, ваши лица? Кто эта дама, что без чувств лежит? Не та, которой сердце дорожит?

Что вам со мной мешает поделиться?

Нет, не поверю,— слишком бледнолица, Не мог настолько измениться вид: Такая все вокруг не оживит,

В других блаженством вряд ли отразится.

— Ты нашу даму не узнал, ну что ж, И мы ее не вдруг узнать сумели,

Но кто она, ты по глазам поймешь.

Вглядись в нее получше — неужели Ты благородный взор не узнаешь?

Не мучь себя, ну что ты, в самом деле!

LXXII

В один из дней ко мне пришла Тоска: «Побыть с тобой намеренье имею». Боль и Немилость, мнилось, были с нею,

Что выступала в роли вожака.

И я сказал: «Уйди»,— но свысока, Пренебрегая просьбою моею, Она взглянула — как я, дескать, смею,

И тут впридачу я издалека

Амура в неожиданном уборе Увидел — в черном с головы до пят —

И со слезами в непритворном взоре.

«О чем твой плач и платье говорят?» — Я вопрошал. И он в ответ: «О горе,

Что наша дама умирает, брат».

LXXXVI

Две госпожи, в душе моей представ, Любовь сомненью подвергают вместе: Одна — пример учтивости и чести

И независимый имеет нрав.

Другая дама, красотою взяв, Изысканна,— и говорю без лести, Что обе у меня на первом месте,

И бог любви — ревнитель равных прав.

И Красота полна недоуменья И Добродетель, что не изберу

Одну из двух предметом поклоненья.

Но для Амура обе ко двору: Как не любить красу — для наслажденья

И добродетель — чтоб служить добру?

CIV

Три дамы к сердцу подступили вместе, Расположась кругом, Затем что в нем самом Любви угодно было воцариться. В них столько красоты и столько чести, Что бог любви при всем Могуществе своем Не сразу к ним решает обратиться.

Усталые, страдальческие лица Изгнанниц в трех несчастных выдают, Которых там и тут Отвергли, а, послушать их,— давно ли, Достойны лучшей доли, Красавицы повсюду были чтимы, Не то что ныне? И, не пряча боли, Теперь, людьми гонимы, Как будто к другу в дом они пришли:

Кого искали — наконец нашли.

К руке склонилась с видом чахлой розы Та, что судьбу корит За тысячи обид, И обнаженная рука — колонна Страданья, по которой льются слезы, Другою — лик сокрыт, Что слез дождем омыт.

Боса, но сколько гордости врожденной! И сквозь худой покров Амур смущенно Увидел то, о чем не говорят, И, жалостью объят, Спросил с участьем, кто она такая. «Почти что всем чужая,— Она Амуру молвила в унынье.

— На родственную чуткость уповая, Сюда пришли мы ныне, Ведь мне сестрою — матушка твоя.

Я Справедливость. Справедливость я».

Печалью красноречия живого Бесхитростный рассказ Внимавшего потряс, И он спросил о тех, что были с нею. У бедной слезы покатились снова Из воспаленных глаз.

«Ты хочешь лишний раз Увидеть, что сдержаться не умею?» — И скорбно продолжала эпопею: «Тебе известно, что сначала Нил Ключом прозрачным был, И там, где зелень уступила зною, Над девственной волною Я родила ту, что со мною рядом Пшеничной утирается косою. И дочь припала взглядом К воде и — красоте своей в ответ —

Ту, что поодаль, родила на свет».

Амур дослушал, не теряя нити, Прозреньем поражен, И вот сквозь слезы он Приветствовал родню и, хмуря брови,

Обеих стрел коснулся: «Посмотрите,

Бездействием урон Оружью нанесен, Что некогда сверкало наготове. Достоинства, родные нам по крови, Должны скитаться с нищенской сумой! И в том ущерб прямой Для смертного,— пусть от себя не прячет Он правды, пусть он плачет: Так повернулись для него светила. А нам дано бессмертие, и, значит, Как жизнь бы нас ни била, Мы выстоим, и вновь родится тот,

Кто этим стрелам блеск былой вернет».

И я, внимая слову утешенья, Хоть не ко мне оно, А к трем обращено Изгнанницам, горжусь MCKIM изгнаньем. Пусть белыми по во.к Провиденья Цветам не суждено Пребыть, но, все равно, Кто пал с достойными, того признаньем Не обойдут.

И если б расстояньем Отторгнут не был я от красоты, Что пылкие мечты Зажгла во мне, душе бы легче было. Но огненная сила Сломила плоть — недаром смерть на страже Была, недаром к сердцу подступила.

Будь я виновен даже, Недолго прожила моя вина,

Раскаяньем давно погребена.

Да не притронется ничья рука, Моя канцона, к твоему наряду: Пускай доступным взгляду Любуются и в сладостную суть Не тщатся заглянуть. Но если на пути твоем случится Друг добродетели, любезна будь И, прежде чем открыться, Вся просветлей,— цветка цветущий вид

Желанье в пылком сердце породит.

Канцона, птицей белой мчись на лов, Канцона, черными лети борзыми, Что путь под отчий кров Отрезали, лишив меня покоя. Ни от кого скрывать не вздумай, кто я; Разумные уметь прощать должны:

Прощенье —наилучший лавр войны.

CXVII

Путем, которым в сердце красота Любовью входит — сладким чувством плена, Летит Лизетта, возомнив надменно,

Читайте также:  Идейно-художественное своеобразие пьесы горького «на дне»

Что сдался я — сбылась ее мечта.

И вот уже пред нею башня та, Где на часах душа стоит бессменно, И строгий голос слышится мгновенно:

«Красавица, а крепость занята.

Ты опоздала, в ней царит другая, Она пришла без скипетра сюда,

Но щедр Амур, влюбленным помогая».

И бедная Лизетта, убегая, Пылает от досады и стыда,

Амура и себя в сердцах ругая.

  • Художник является одним из самых знаменитых в мире. Картины Васнецова отличаются замысловатыми фольклорными сюжетами, а также необычной техникой исполнения.
  • Ни одной женской судьбе не посвятили древнерусские летописцы столько сочувственных страниц, как полоцкой княжне – красавице Рогнеде. (ок. 960 — 1000).

Источник: https://www.renesans.ru/poema/01_04.shtml

Данте Алигьери – Песнь 10

Взирая на божественного Сына, Дыша Любовью вечной, как и тот,

Невыразимая Первопричина

Все, что в пространстве и в уме течет, Так стройно создала, что наслажденье

Невольно каждый, созерцая, пьет.

Так устреми со мной, читатель, зренье К высоким дугам до узла того,

Где то и это встретилось движенье;

И полюбуйся там на мастерство Художника, который, им плененный,

Очей не отрывает от него.

Взгляни, как там отходит круг наклонный, Где движутся планеты и струят

Свой дар земле на зов ее исконный:

Когда бы не был этот путь покат, Погибло бы небесных сил немало

И чуть не все, чем дельный мир богат;

А если б их стезя положе стала Иль круче, то премногого опять

Внизу бы и вверху недоставало.

Итак, читатель, не спеши вставать, Продумай то, чего я здесь касался,

И восхитишься, не успев устать.

Тебе я подал, чтоб ты сам питался, Затем что полностью владеет мной

Предмет, который описать я взялся.

Первослуга природы, мир земной Запечатлевший силою небесной

И мерящий лучами час дневной, —

С узлом вышепомянутым совместный, По тем извоям совершал свой ход,

Где он все раньше льет нам свет чудесный.

И я был с ним, но самый этот взлет Заметил лишь, как всякий замечает,

Что мысль пришла, когда она придет.

Так быстро Беатриче восхищает От блага к лучшему, что ей вослед

Стремленье времени не поспевает.

Каким сияньем каждый был одет Там, в недрах солнца, посещенных нами,

Раз отличает их не цвет, а свет!

Умом, искусством, нужными словами Я беден, чтоб наглядный дать рассказ.

Пусть верят мне и жаждут видеть сами.

А что воображенье низко в нас Для тех высот, дивиться вряд ли надо,

Затем что солнце есть предел для глаз.

Таков был блеск четвертого отряда Семьи Отца, являющего ей

То, как он дышит и рождает чадо.

И Беатриче мне: «Благоговей Пред Солнцем ангелов, до недр плотского

Тебя вознесшим милостью своей!»

Ничья душа не ведала такого Святого рвенья и отдать свой пыл

Создателю так не была готова,

Как я, внимая, это ощутил; И так моя любовь им поглощалась,

Что я о Беатриче позабыл.

Она, без гнева, только, улыбалась, Но так сверкала радость глаз святых,

Что целостная мысль моя распалась.

Я был средь блесков мощных и живых, Обвивших нас венцом, и песнь их слаще

Еще была, чем светел облик их;

Так дочь Латоны иногда блестящий Наденет пояс, и, огнем сквозя,

Он светится во мгле, его держащей.

В дворце небес, где шла моя стезя, Есть много столь прекрасных самоцветов,

Что их из царства унести нельзя;

Таким вот было пенье этих светов; И кто туда подняться не крылат,

Тот от немого должен ждать ответов.

Когда певучих солнц горящий ряд, Нас, неподвижных, обогнув трикраты,

Как звезды, к остьям близкие, кружат,

Остановился, как среди баллаты, Умолкнув, станет женщин череда

И ждет, чтоб отзвучал запев начатый,

В одном из них послышалось: «Когда Луч милости, который возжигает

Неложную любовь, чтоб ей всегда

Расти с ним вместе, так в тебе сверкает, Что вверх тебя ведет по ступеням,

С которых сшедший — вновь на них — ступает,

Тот, кто твоим бы отказал устам В своем вине, не больше бы свободен

Был, чем поток, не льющийся к морям.

Ты хочешь знать, какими благороден Цветами наш венок, сплетенный тут

Вкруг той, кем ты введен в чертог господень.

Я был одним из агнцев, что идут За Домиником на пути богатом,

Где все, кто не собьется, тук найдут.

Тот, справа, был мне пестуном и братом; Альбертом из Колоньи он звался,

А я звался Фомою Аквинатом.

Чтоб наша вязь тебе предстала вся, Внимай, венец блаженный озирая

И взор вослед моим словам неся.

Дот этот пламень льет, не угасая, Улыбка Грациана, кем стоят

И тот, и этот суд, к отраде Рая.

Другой, чьи рядом с ним лучи горят, Был тем Петром, который, как однажды

Вдовица, храму подарил свой клад.

Тот, пятый блеск, прекраснее, чем каждый Из нас, любовью вдохновлен такой,

Что мир о нем услышать полон жажды.

В нем — мощный ум, столь дивный глубиной, Что, если истина — не заблужденье,

Такой мудрец не восставал второй.

За ним ты видишь светоча горенье, Который, во плоти, провидеть мог

Природу ангелов и их служенье.

Соседний с ним счастливый огонек — Заступник христианских лет, который

И Августину некогда помог.

Теперь, вращая мысленные взоры От света к свету вслед моим хвалам,

Ты, чтоб узнать восьмого, ждешь опоры.

Узрев все благо, радуется там Безгрешный дух, который лживость мира

Являет внявшему его словам.

Плоть, из которой он был изгнан, сиро Лежит в Чельдоро; сам же он из мук

И заточенья принят в царство мира.

За ним пылают, продолжая круг, Исидор, Беда и Рикард с ним рядом,

Нечеловек в превысшей из наук.

Тот, вслед за кем ко мне вернешься взглядом, Был ясный дух, который смерти ждал,

Отравленный раздумий горьким ядом:

То вечный свет Сигера, что читал В Соломенном проулке в оны лета

И неугодным правдам поучал».

И как часы зовут нас в час рассвета, Когда невеста божья, встав, поет

Песнь утра жениху и ждет привета,

И зубчик гонит зубчик и ведет, И нежный звон «тинь-тинь» — такой блаженный,

Что дух наш полн любви, как спелый плод, —

Так предо мною хоровод священный Вновь двинулся, и каждый голос в лад

Звучал другим, такой неизреченный,

Как может быть лишь в вечности услад.

Популярные тематики стихов

Читать стих поэта Данте Алигьери — Песнь 10: РАЙ: Божественная комедия на сайте РуСтих: лучшие, красивые стихотворения русских и зарубежных поэтов классиков о любви, природе, жизни, Родине для детей и взрослых.

Источник: https://rustih.ru/dante-aligeri-pesn-10-raj-bozhestvennaya-komediya/

Ссылка на основную публикацию